***

В городе шумно, дымно, многолюдно и многомашинно. В городе – работа, жилье, большинство знакомых, близких по образованию, привычкам, взглядам. Некий культурный слой, к которому, вроде бы, нечасто обращаешься напрямую, но, если вдруг пропадет, чувствуешь потерю.

Тут – почти ничего из того, к чему привык. Черт с ним, с компьютером и интернетом. Тем более, с телевизором. Вот уж точно: к чертям. Гораздо важнее работа, куда можно доехать на трамвае или троллейбусе минут за двадцать, не дальше. А к трамваю или троллейбусу дойти минут за десять, не больше. Очень важен теплый туалет, куда можно в тапочках или босым. Очень важен горячий душ каждый день и когда хочется. Важен теплый дом. Все это важно и всего этого нет здесь. Совсем нет.

Совсем другое здесь.
Пыль несет через щели в окнах и в дверь. Холодом тянет по полу, да и пол вздыбился. Повело его от старости и от березовых корней. Четыре березы росло раньше у самого дома, из одного корня. Спилили их одну за другой: короток век у берез, почти, как у людей.

Душ на улице. В принципе, он горячий. Есть электронагреватель, всегда, когда есть электричество, можно подогреть воды, помыться. Подумаешь, полчаса подождать. Это не беда. Туалет тоже на улице. Холодный. В доме тепло, нужно только инфракрасный обогреватель включить. Но это – в начале июня и со второй половины августа.

До станции близко: двадцать-двадцать пять минут «нога за ногу». А, если спешишь, то можно и за пятнадцать. Сейчас стало удобно: хочешь на электричке, хочешь – на маршрутке. Час, и ты - в городе. Магазины на станции.
А! Самое главное! Комары. Ну, как же забыл... Комары тут породистые. Старое болото, смешанные леса, березняки, сосны, заросли черемухи и боярки. Комариный рай.

Приезжает сюда нечасто. Весной, летом, осенью. Зимой – почти никогда. Зимой тут тяжелее, чем летом, весной и осенью. В городе всегда одинаково, в городе так привычно, что уже много лет почти хорошо. Все интересы именно в городе: работа, жилье, большинство знакомых, близких по образованию, привычкам и взглядам. Городской человек от рожденья. Не выжил бы здесь, и дело не в быте. Так уж вышло. А здесь… Да все уже сказано. Почти все.

Обычно приезжает вечером в пятницу, выносит из дома раскладное кресло и долго сидит, глядя в серо-синее небо над березами. Иногда, если совсем невмоготу, разводит в дырявом ведре дымокур – гнилушки, старые чурки. Комары сердятся, но удаляются.

Ни о чем не думает, не решает дифференциальных уравнений, не пишет гениальных картин. Где-то видел фотографию: Сергей Рахманинов за самодельным дощатым столом на улице пишет что-то. Ничего не пишет. В доме на втором этаже пылится пишущая машинка «Москва». Редко-редко он заправляет чистый лист и еще реже печатает. Почему-то не хочется именно здесь.

Смотрит на верхушки берез на фоне темнеющего неба и чувствует, как ослабевают городские желания, уходят без следа. И становится легче, словно уходит ненужный груз, балласт, который он таскает на себе, как горб. И должность зама, и новая книга, и степень доктора – все так мелко отсюда, почти неразличимо. Даже не комары, так – гнус. Гнус, который вьется в его жизни. Ветер мотает ветви берез, упали первые капли. Будет гроза. Как же хорошо. Дождь будет шуршать по крыше, потянет холодом из окон. Закутается в одеяло и представит, что сейчас – детство, и мама вот-вот подойдет и укроет, подоткнет понадежнее. Папа растопит железную печку, загудит тихонько горячий воздух в трубе…

К утру развезет дороги, и, когда встанет солнце, на траве сперва засверкают брильянты, а потом пойдет пар. И будет новый день, и жар такой, что мозги, кажется плавятся, и комары – безмозглые, наверное, им хоть бы хны – и снова вечер, и шелест листьев, закат, сон…

Можно прожить без многого и без этого тоже, наверное, можно. Можно стать замом и доктором, и выпустить еще несколько книг. Наверное, хватило бы сил и ума. Чего еще желать? Разве что одно: чтобы потом, потом-потом, в самом конце, перед концом забыть спросить себя самого, зачем все это было - «замство», «докторство», авторство книг, материальное развитие, как выразился один знакомый… Зачем все это, если не видел, как ветер мотает ветви берез перед грозой, светлые ветви на фоне темно серо-синего неба?

фото автора