Отцовский кулак

В ночном лесу за каждым деревом, так и кажется, затаилась опасность. Особенно сразу за околицей, где к осени расплодилось немало бродячих собак, готовых с остервенением наброситься на одинокого  путника.
Однако, то, что осталось позади, пугает еще больше. Потому, не сбавляя шаг, отчаянно нырнул в сосновую темень Олежка Цыганков. И только холодная сталь газового ключа, прихваченного им в путь для самозащиты, немного придает уверенности, какой не было у подростка последние несколько лет, приведших на  разбитую колесами редкого транспорта, лесную дорогу.
По этому пути когда-то, с надеждой на лучшее будущее, ехал Олег вместе с отцом, сулившим изменить его жизнь к лучшему, чего, по его словам не чего было ждать в доме бывших тёщи и жены Юрия Петровича, от которых он, добившись этого официально, забрал своего первенца, чтобы воспитать в новой семье.
Первое время перемены действительно радовали. Отец общался со своей сожительницей совсем не так, как бывало с матерью Олега. Не бил ее почем зря, когда доставалось и маленькому сыну, оказавшемуся на руках, провинившейся в чем-то, супруге.
Правда, если в оставленном доме бабушки Веры, где на несколько лет разведенка с трехлетним сыном нашли приют, внуку ни в чем не было отказа и  всю домашнюю работу брали на себя женщины, то у Цыганковых к воспитанию подходили иначе. Забрав к себе сына, когда тому исполнилось десять лет,  отец постоянно отыскивал мальчишке занятия, связанные с работой на огороде или скотном дворе.
Потому, наверное, очень не хотел отпускать сына в загородный оздоровительный лагерь, когда путевку туда выделили Олегу на один из летних сезонов. Помогла мама, когда в редкую возможность, предоставляемую ей на то, чтобы повидаться с сыном, убедила бывшего мужа отправить десятилетнего мальчишку подышать свежим воздухом, провести каникулы в кругу сверстников, а не в их маленьком поселке у оживленной автомобильной трассы, над которой постоянно стоит смог от выхлопов проезжающего потока машин.
И неизвестно, чья была в том вина, что обратно вернулся Олег в отцовский дом не в лучшем настроении. Внезапно, когда бегал на футбольном поле, заболело колено. Потому ходил теперь прихрамывая. Пришлось ехать в больницу, где выписали лекарства и процедуры, помогавшие за зиму привести колено в порядок, пока снова не начинало оно болеть. Как полагал сам подросток, после дополнительных нагрузок, без которых не обходился отцовский помощник на их частном подворье. Ведь, теперь, нужно было  ему, по требованию Юрия Петровича, не только отбрасывать навоз из пригона. Но и натаскивать дрова для растопки и уголь к печи. А также чистить снег, наполнять бочку в бане водой, приносимой ведрами с колодца. И еще орудовать лопатой, граблями и тяпкой на картофельной плантации, как и таскать мешки с собранным урожаем.
Понятно, что в деревне белоручек нет. Однако если другим позволялось после домашних дел сбегать на речку, погонять мяч на школьном дворе или просто посидеть вечером в кругу закадычных друзей, Олегу Цыганкову за каждый такой миг приходилось расплачиваться и очень дорого. Испытывая на себе тяжесть отцовской руки, с каждым днем становившейся все безжалостнее от того, что считал участившиеся отлучки сына со двора  исключительно, чтобы отлынивать от учебы и работы.
Как сам не скрывал того от людей, Юрий Петрович в «воспитательных» с его точки зрения, целях привык шлепать сына ладонью, крутить уши, стегать ремнем. Дескать, меня родители били, и я буду бить! А когда тот подрос, освоил на нем особый метод физического воздействия. Начал давать увесистые подзатыльники, от которых не оставалось видимых следов побоев. Потому можно было избежать ненужных расспросов со стороны односельчан.
И все же без синяков и разбитых в кровь губ не обходилось. Когда Цыганкову старшему казались не слишком почтительными нотки в голосе наследника, и он «огрызался», отвечая на то, как усвоил перечень дел, которые предстояло выполнить по хозяйству, пока он сам отправляется  на работу в котельную, где только и нашел применение своим навыкам и среднему специальному образованию.
Взрослея, Олег стал понимать, что обещанное «большое будущее» в семье отца они видят по-разному. И смиряясь с мозолями на руках, никак не желал терпеть боль и унижения, порываясь уйти на постоянное жительство обратно к бабушке, где была и мама, уже почти не имевшая доступа к общению с сыном.
Эти перемены в своей судьбе он связывал с моментом, когда ему исполнится четырнадцать лет. Тогда,  получив паспорт, воспользуется правом  выбора места жительства. И больше не останется ни дня в отчем доме. О чем и заявил отцу за несколько недель до исполнения заветной мечты, когда они оба находились во дворе дома матери Юрия Петровича. И тут же горько пожалел о своих словах. Отец набросился на него как коршун. С силой ударил ногой в левую голень, привычно нанес пару подзатыльников. И только вмешательство бабушки Насти помогло избежать более серьезных побоев.
Но у себя в доме уже никто уже не смел – заступаться за того, кого Цыганков старший считал лодырем и бездельником. Тем летом, придя с ребятами купаться на реку, Олег скинул на берегу рубашку и смущенно покраснел от того, что другие увидели синяки на его спине и ногах, оставленных очередным отцовским «уроком воспитания». Но особых вопросов не было. Некоторые помнили, как однажды отец побил  стулом за то, что он не  ел рыбу, когда сидел за общим обеденным столом.
Но особенно обижало Олега Цыганкова то, что отец бил его за малейшую провинность, заключавшуюся в нерасторопности при выполнении утомительной домашней работы, тогда как сам ленился за нее браться или был навеселе. Как это было однажды под Яблочный Спас, когда находившийся в состоянии алкогольного опьянения Юрий Петрович велел сыну полить яблоню в саду и очистить огород от мусора.
Тот, прихрамывая на больную ногу, взялся за дело, чем немало взбесил «работодателя». Ударом ноги он сбил подростка на землю и еще несколько раз опустил тяжелый ботинок на его бока, прежде чем поднял на ноги, чтобы ударить в лицо кулаком. Спасся тогда Олег, успев забраться на телегу с мусором, куда не захотел за ним лезть пьяный «воспитатель». Но с тех пор стали болеть почки и позвоночник, по которым пришлись удары ботинка.
Попытка бегства из дома отца не привела к успеху. Даже получив паспорт, Олег боялся, до поры до времени, даже заикаться, что называется, о своем возвращении к бабушке по материнской линии. Но события уже шли своим неумолимым чередом, собираясь в лавину, как снежный ком, пущенный с горы.
Ко двору Цыганковых в ту осень привезли уголь. Как обычно, убрать его до комочка, было поручено Олегу. Правда, без объяснения места складирования твердого топлива на зиму.  И тот ждал, когда будет названо место хранения.
Прошла неделя. И вечером отец спросил о том, почему уголь не прибран. Причина не выполнения задания была очевидна. Тогда он нашел другой повод выместить злость на сыне. Пока Олег, как обычно стелил на полу в комнате матрас, чтобы лечь спать, Юрий Петрович открыл его дневник, где увидел несколько троек.
Нужно сказать, в школу, даже  на родительские собрания, Цыганков-старший ходить не любил. А то бы знал мнение классной руководительницы своего сына о том, что Олег учится в меру своих способностей. Спокойный, ласковый, очень аккуратный, все поручения выполняет добросовестно. Но увиденные записи в дневнике стали отдушиной для выброса накопившегося недовольства. В тот вечер он бил сына  ребром дневника по голове, а не только отвешивал привычные подзатыльники. Нашлось применение и ремню. Хотя те побои были только «цветочками» перед уже зреющими «ягодками» зла.
Октябрьским вечером, вернувшись с работы к себе домой, Юрий Цыганков не застал Олега дома. Зато увидел его на улице в кругу веселившихся сверстников. Потребовал пойти с ним. По дороге Олег рассудительно сказал, что был на Дне рождения у друга, куда отпросился и у мачехи, и у бабушки Насти. И сейчас они провожали девочек по домам, чтобы и самим разойтись после этого. Только его слова не воспринимались так, как следовало. Уже не стесняясь того, что увидят посторонние, Юрий Петрович сжал кулаки. Он сбил сына с ног. Потом поднял его с земли, тряс, схватив за одежду, так, что порвал на нем курточку. И снова сыпались удары.
Вырвавшись из безжалостных отцовских рук, Олег уже все для себя окончательно решил. Забежав в дом к одной бабушки, чтобы взять с собой из ящика с инструментами  защиту от бродячих собак, он побрел через лес к другой, у которой надеялся найти сочувствие.
Но на всем долгом пути через лес до соседнего села, когда путника тошнило, у него кружилась голова, очень болело разбитое лицо, тяжелый газовый ключ подростку не понадобился.  Никто на него не напал. Хотя и без этого вид Олега был столь плачевным, что расстроенная бабушка Вера только всплеснула руками. Потом, она с другой родственницей возила внука в больницу, где оказалось, что помимо кровоподтека на лице, у него – черепно-мозговая травма и сотрясение головного мозга.
Тот, кто нанес все это подростку, не заставил себя долго ждать. Появился и раз и другой перед домом своей бывшей тещи и все потребовал отдать ему сына. С подходящей, по его мнению, мотивацией  – нужно перетаскать привезенный уголь. Только на порог такого родителя уже не пустили. А там было подано заявление в правоохранительные органы на Ю.П. Цыганкова, с требованием привлечь того к уголовной ответственности за все им совершенное в отношении  сына.
Действия Юрия Цыганкова были квалифицированы как истязание, то есть причинение физических и психических страданий путем систематического нанесения побоев, совершенное в отношении несовершеннолетнего лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии.
Преступление было тяжким. Но нашлись и смягчающие вину обстоятельства. В том числе наличие на иждивении несовершеннолетнего ребенка и положительные характеристики с места работы. Это было учтено при вынесении приговора судом, который назначил Юрию Цыганкову наказание в виде трех лет шести месяцев лишения свободы с двухгодичным испытательным сроком.