Адыгская соль Часть 23

V.ЕДИНЕНИЕ.

23. Адыгэ Зэхэуэс.

Адыгэ Хабзэ: Народы и законы.

«И сотворил Тха народ Адыгэ. Тха даровал ему Хабзэ, передаваемый через Нартов, Хатов и другие поколения рода Адыгэ, как единственный Закон, в соответствии с которыми направлялись бы помыслы и деяния.
Хабзэ – это Путь к Тха и Путь Тха, определенный для народа Адыгэ. Пророком, ведающим Закон Тха – Хабзэ, стал сам народ Адыгэ.
Да, наш народ не записывал Хабзэ на бумагу, ибо каждый из Адыгэ был носителем Хабзэ, а мудрейшие из ведающих Хабзэ передавали дух Хабзэ из поколения в поколение.
Адыгэ были настолько преисполнены Адыгагъэ и тверды в следовании Хабзэ, что заповеди Божьи и его Закон не насаждались силой и не нуждались в записи на скрижалях. В веках передавалось Слово из уста в уста, от сердца к сердцу.
Адыгэ не нуждались в надсмотрщиках за исполнением Хабзэ, ибо главным и единственным надсмотрщиком была совесть – напэ, къэрар, а нарушителем Хабзэ не оставалось места в обществе носителей Хабзэ.
Следовать Хабзэ – значит исповедовать религию Адыгагъэ. Хабзэ – это часть прямого Пути Тха.
Следовать Хабзэ – удел избранных, ибо велики трудности, претерпеваемые носителями Хабзэ.
Следовать Хабзэ – значит ограничивать себя во всём, что противно Тха. Но следовать Хабзэ – значит быть избранным Тха для лучшего удела…
Обращающиеся к нам – из тех, кто обрел Адыгагъэ и идет по Пути Тха, вы должны учиться у мудрейших из ведающих Хабзэ и вести за собой тех, кто также хочет вернуться в лоно Адыгагъэ и встать на Путь Всевышнего.
Нас питает дух Хабзэ и слова великих учителей из народа Адыгэ. Мы идем за ними, идите за нами и ведите за собой других.
Мы стремимся быть тверды в нашем следовании Хабзэ, ибо тверды и в готовности на трудности и лишения ради исполнения заповедей Тха и служения Господу миров и нашему Храму – Земле Адыгэ.
Мы возносим молитвы Тха, чтобы Он благословил нас в нашем Пути!

(Адыгэ Хабзэ. Часть I. Народы и законы)

«Салих и Зулимхан»: Часть 3.(май 1880 г.)

«- Вот истина из всех истин, птенцы желторотые! – просвещал дед Пак аульскую молодежь, собравшуюся на капш в кунацкой усадьбы Исмаила два дня спустя после странного падения Салиха с его нового коня.
К тому времени 17-летний сын Исмаила уже стал понемногу приходить в себя. Чтобы как-то поднять ему настроение, заботливый отец созвал всех его друзей и прекрасных подруг своей младшей дочери Зулимхан. Следуя народным обычаям и традициям обряда капша, он пригласил известного на весь аул джэгуако, организатора игр и игрищ, Гуча. С юных лет он славился своим непревзойденным умением организовывать и вести увеселительные обряды, джэгу и празднества.
Как и предполагалось, дед Пак, любивший бывать среди людей, должен был следить за парядком в гостевом доме. К тому времени просторная кунацкая, в центре которой стояло деревянное ложе для больного, была наполовину заполнена. Самыми первыми пришли дети Селима и Фыжь: братья Бабый и Татый и их младшая сестра Зэрэдах. Следом за ними появились близкие друзья Салиха - аульские парни старше его по возрасту – Залим, Мамух и Тамук, те самые, что пару дней назад принесли его покалеченного на своих крепких руках. Не заставили себя ждать и подруги Зулимхан, подбодрившие своим приходом деда Пака. Только дети Хызыра и Ханифы не торопились в дом Исмаила.
- Ах, тэтэжъ56! Эта истина всего лишь твоя правда. И она уже не может сегодня осветить путь народу Адыгэ. Времена другие! – самоуверенно возразил старику Залим. – У нас молодых появился выбор: идти дорогой своих предков или принять новые правила жизни: подчиниться приставам или познать священное слово пророка Мухамеда, как говорит имам.
- Эх, парень! Позор хуже смерти! Ты же Адыгэ, и у тебя нет иного, как Путь Тха, - наставлял молодого человека мудрый старец, бросая на него недоверчивый взгляд. – А коли выберешь другой путь, себя потеряешь, корни предашь, обычаи своего народа не сбережешь.
-  А вдруг, тата, мы вовсе не избранные, как ты говоришь? Вдруг Тха нас уже отверг или его, вообще, не было и нет? Кроме твоего слова, нет никакой книги или бумаги, где были бы изложены все истины адыгагъэ, - выразил свои сомнения смышленный Татый.
- А тебе, щенок, моего слова мало? – рассердился Пак. – Когда я был молод, меня наставляли мудрейшие старики, ведавшие Хабзэ. Одним из таких был мой брат Салих. Как раз в его честь и назвали нашего парня.
Едва услышав имя своего больного друга, все юноши и девушки в кунацкой обернулись в сторону Салиха, внимательно следившего за начатым разговором.
- Но, тэтэжъ! Мы не должны стоять на месте. Нам надо смотреть вперед! – не остался в стороне от спора Мамух. – Сейчас новое время! И оно учит нас своим законам и правилам. На нашей земле теперь живут не только Адыгэ, и мы должны с этим считаться. Да и многое уже устарело.
- Что? Устарело? Да как ты смеешь, мальчишка, сомневаться! Если ты – Адыгэ, то с рождения должен быть тверд в наследии своего народа. Совесть – вот что главное для Адыгэ! Она одна направляет его по Пути Тха, даже если он не знает законы адыгагъэ, не учится им и забыл родной язык. Если у тебя была бы совесть, ты бы не говорил такие глупости.
- Ты, тэтэжъ, на нас не сердись! – вступил в спор третий друг Салиха Тамук. – Мы же не слепые и видим, как живут наши отцы, каких правил и традиций придерживаются. Вон у Залима отец по-арабски Коран читает, пять раз в день Аллаху за всех адыгов молится, отца Мамуха ругает за то, что тот с приставами да его друзьями всякие дела делает да горькую пьёт. А мой отец давно уже служит и ни во что не верит. Он мне так и говорит: «Сынок, будешь сильным да ловким – выживешь, сумеешь вовремя везде поспеть – заживешь хорошо, а если станешь прозорливым и всех опередишь - то будешь жить на широкую ногу».
- Да, Тамук! Гляжу, мудр ты не по годам. Видно, как наставишь молодого, таким и будет его путь, - поразился седовластный старик продуманной речи юноши.
- А чего это мы, тата, только о мужчинах говорим? – вдруг возмутилась непоседливая Дзахан, нарушая своим дерзким поступком адыгские устои дома Исмаила. – Новое время пришло не только для них. Вон вчера Натук рассказывал, что в столице все девушки – ученые и изысканные, не то, что мы тут. Почему это им учиться можно, а наш удел – детей растить да хозяйством заниматься.
- Вот глупая! – усмехнулся Залим. – Раз родилась женщиной, то и радуйся своему женскому счастью. Дай вам, женщинам, право учиться, так вы вскоре и другие права мужчин потребуете.
- Да! И потребуем! – решительно наступала на него смелая подруга Зулимхан. – Может, вы, мужчины, и сильнее, но мы, женщины, практичнее и не станем впустую жизнью рисковать ради бахвальства перед другими или ради глупого состязания, кто лучше.
- Эй, ты, трясогузка! На себя мужскую папаху не примеряй! – осадил смелую выскочку дед Пак. – Коли умная такая, то помалкивай! Умный лишнего слова не скажет.
- Нет, дедушка Пак! Наша Дзахан права! – встала на защиту подруги высокомерная Зуза. – Раз у ребят есть выбор, то и у нас, девушек, он тоже должен быть. Хочет Дзахан учиться, пусть! Мечтает Кутас замуж выйти и растить детей, пусть! А, может, со временем адыгские женщины смогут и то, и другое?
- О Всевышний! – взмолился вдруг старик. – Вразуми этих глупых трясогузок! Учиться они надумали. Еще и указывать нам захотят. Кто же тогда о домашнем очаге заботиться будет? Кто тогда детей растить будет? Берегитесь, глупые индюшки, выучитесь и перестанете совсем уважать своих мужей! Не дай Всевышний, будете еще понукать ими…
- Да, кто им даст нами понукать, тэтэжъ? – вскочил со своего места возмущенный Мамух. – Не послушается такая вот ученая, а мы её плеткой научим.
- Замолчи, Мамух! – рассердился на юношу дед Пак. – Сядь и завяжи на крепкий узел свой дырявый язык! Разве можно женщину плеткой бить? Да пусть отсохнет рука того, кто замахнется на жену свою рукой! Да, поздно уже вас на праведный путь направлять.
И расстроенный старик с укором покачал головой и, пренебрежительно махнув на Мамуха рукой, поспешил выйти из душной кунацкой.
- Вы, парни, рано еще голову подняли! Верно говорят: негодный жеребец часто кусается! – вдруг вышел вперед джэгуако Гуч, молчавший весь спор. – Равняться надо на старших! Но не просто на старших, а на тех, кто лучше остальных. И наш дед Пак достоин, чтобы в его честь посадили дерево.
Оглядев всех собравшихся строгим взглядом, он тут же поспешил во двор следом за стариком.
- Ой! Поглядите-ка! – воскликнула глупенькая Кутас, вставая и указывая рукой на открытое окно кунацкой. – Вон Натук с Назиром во двор вошли, а следом за ними малышка Адыиф бежит.
Узнав о приходе долгожданных гостей, все девушки поспешили к окну, чтобы удостовериться своими глазами. А юноши тем временем выбежали из дома, напрочь забыв о неразрешимом споре.
Во дворе детей Хызыра и Ханифы уже встречали Исмаил и Селим. А с летней кухни за ними наблюдала настороженная Саламат.
- Солнце возрадуется твоему приходу! Гляжу, Натук, ты возмужал, окреп. Видно, твердо стоишь на своих ногах. Проходи и будь гостем в нашем доме! – радушно обнял молодого человека хозяин дома.
- Спасибо, дядя Исмаил! Мир и благополучие твоему дому и твоим близким! Сожалею, что с Салихом такое случилось! Несчастный случай? – посочувствовал Натук Исмаилу.
- Хм! Случай ли? Это мы еще разберемся! Странно, что такой покладистый скакун вдруг на дыбы встал, - не скрывал свои подозрения мужчина.
- Нет, дядя Исмаил! Это был несчастный случай. Я сам видел, - проявил настойчивость Назир, задумавшись над словами отца Салиха. – Бедный конь наступил на острый камень и тут же взмыл к небу. А Салих не удержался и упал прямо под копыта своего скакуна.
- Да! Ты, Назир, уже рассказывал об этом вчера. И я тебя услышал, - оглядел молодого человека бывалый воин. – Не беспокойся! Я во всем разберусь. Лучше проходи в кунацкую. Для хороших гостей у нас все двери настежь!
Встревоженный Назир застыл в нерешительности, колеблясь между мучительным желанием сказать что-то ещё хозяину дома и внезапным страхом показаться ему излишне навязчивым.
- Иди, сынок! Иди! – подтолкнул его к гостевому дому дядя Селим, заметив тень сомнений на его побледневшем лице.
Не осмеливаясь ослушаться старшего, Назир молча направился к кунацкой следом за Натуком. К тому времени его уже нагнала Адыиф. Почувствовав внезапную тревогу своего брата, добродушная девочка осторожно взяла его за руку. Легкое рукопожатие младшей сестры вернуло уверенность молодому человеку. А когда они все поднялись по лестнице, он совсем успокоился, забыв о тревогах и сомнениях Исмаила.
- Хороший друг – что хороший клад! А много хороших друзей – целое наследство! – вышел ему на встречу джэгуко Гуч. – Да только хорошие друзья не приходят последними.
- Ты, уважаемый Гуч, со словами не играй, словно неловкий ребенок с острым кинжалом. Даст Всевышний, они не последние к нашему Салиху пришли. Сегодня двери этой кунацкой для всех открыты! – ловко возразил ему мудрый старик, становясь рядом с куском железной плиты у двери кунацкой. - Лучше приглашай их в дом, да только по всем правилам обряда капша.
Понимая прямые намеки деда Пака, джэгуако хитро усмехнулся и повел дорогих гостей к железной плите, переходя к своим обязанностям организатора вечера.
- Вот! Каждый из вас должен трижды ударить по этому железу.
- А это еще к чему? – удивился Натук, с недоумением глядя на небольшую палку, что Гуч протянул ему первому.
-Ты, Натук, много не спрашивай! Коли желаешь нашему Салиху быстрого выздоровления, то бери палку и бей ею по этой железке! – подталкивал молодого джигита дед Пак.
- Да ты, Натук, не бойся! Бей со всей силы, если только она в тебе еще осталась после долгой службы в столице, - с усмешкой подначивал его едкий на язык Мамух, стоя в дверях с остальными парнями.
- Не скули, собачий хвост! Мне сил и на удары хватит и на то, чтобы обойти тебя на аульских игрищах, - бросил презрительный взгляд Натук на своего обидчика, с которым раньше ему часто приходилось шумно спорить.
Затем, взяв уверенной хваткой палку, он трижды ударил наотмашь по куску железа. От его сильного удара плита чуть не подскочила, оглушая всех вокруг противным резким звоном.
- Всего-то и делов! – выдохнул Натук, довольный собой, и замечая восхищенные взгляды подруг Зулимхан, выглядывавших в открытое настежь окно кунацкой.
- Что ж, парень! Молодец! Коли ты ударишь дикого быка, то у того и рога зашевелятся, - шутливо похвалил его Гуч двусмысленной прибауткой. – Теперь твоя очередь, Назир! Как видишь, простое дело большого ума не требует.
Замысловатый старинный обычай насторожил задумчивого парня. Не привыкший совсем полагаться на примеры других, он неохотно взял у своего старшего брата злополучную палку, всё ещё хранившую тепло его сильных рук.
- Послушай, уважаемый Гуч! Мне не трудно размахнуться и ударить по этой железке. Но ведь глупо делать то, что хотят другие, даже не понимая зачем? – настаивал хитрый Назир на разъяснениях джэгуако.
-Эх! Хитрость заговорила и сбила мужество с ног! – назидательно покачал головой дед Пак, обескураживая своей мудростью недоверчивого молодого джигита.
- Ты, Назир, не жалей сил для ударов! – перехватил слово добродушный Гуч. – Сила звона этого куска железа отпугнет злых духов и опасную хворь от нашего Салиха.
- Ладно! – согласился, наконец, Назир и, обреченно вздохнув, ударил по неподвижной плите.
В тот же миг все юноши затаили дыхание в ожидании очередного оглушительного звона. Однако, к удивлению всех и особенно деда Пака, тяжелое железо выдохнуло глухим стоном, словно таило страшную тайну в себе.
- Хм! Лиха беда начало! – насторожился проницательный старик, ожидая следующих ударов Назира.
Но как тот ни старался, как ни прикладывал усилий, как ни размахивался даже двумя руками, упрямая железная плита лишь издавала печальные стоны, походившие на людские стенания.
- То ли ты, парень, не пробовал еще сегодня свежеприготовленной баранины, то ли не желаешь Салиху скорого выздоровления, - задумался вслух дед Пак, вглядываясь в растерянное лицо молодого джигита.
- Нет, уважаемый Пак, моя мать меня сегодня хорошо накормила. Да и Салиху я желаю самого лучшего. Просто у меня запястье правой руки побаливает. Видимо, вчера, когда Салиха из-под коня вытаскивал, чуть-чуть её вывехнул.
- Это правда, тата! – поспешила подтвердить слова брата добрая Адыиф. – Я сама вчера ему жгут на больное место накладывала да царапину мазью тети Саламат обрабатывала. Только вот Назир перед приходом к вам жгут снял. Не хотел, чтобы все его жалели.
- Молчи, Адыиф! Не выставляй меня слабаком! – рассердился молодой джигит на заботливую сестру, не замечая даже, как внимательно слушал её хозяин дома.
- Ладно! Нечего добрым гостям у порога околачиваться! – засуетился джэгуако, приглашая молодых людей в кунацкую.
- А как же я? – огорчилась Адыиф. – Разве я не должна по железу ударить, как мои братья? Я тоже хочу злых духов и хворь от Салиха отогнать.
Разумный вопрос девочки заставил всех юношей удивленно переглянуться, а подруг Зулимхан всерьез призадуматься.
- О, мудрая Адыиф! – подошел к ней дед Пак, еле сдерживаясь от смеха. – Если я тебе позволю по плите ударить, то эти трясогузки, что в окно глазеют, открыв рот, со свету меня сживут за то, что я их не приравнял к юношам. Заходи, милая голубка! Твой ласковый взгляд и без того нашего Салиха от хвори спасет.
И, усмехаясь, старик пропустил милую гостью вперед.
Вскоре все снова сидели на своих местах, окружив со всех сторон неподвижного Салиха. Возле входа всё ещё оставались Натук и Назир, а перед ними гордо расхаживал туда-сюда, словно петух в курятнике, смешливый джэгуко Гуч.
- Что же, парни! Силу вашу мы проверили. А теперь вам следует омыть руки перед тем, как подойти к Салиху. Видите! Там возле его изголовья стоит чаша с водой. Вы по одному к ней идите и руки свои омойте!
Новое нелепое испытание еще больше озадачило разумных детей Хызыра. Застыв на мгновение в недоумении, они переглянулись между собой.
- Что, Натук, на службе в столице ты садился за стол, так и не вымыв руки? – подстегивал гордеца задиристый Мамух.
- А ты, Назир, чего вдруг испугался? От чистой воды твоей вывихнутой руке ничего плохого не будет! – не отставал от своего друга Залим.
- Не слушайте этих языкастых задир! – вскочил со своего места Бабый, решив поддержать своих двоюродных братьев. – Мы все и даже девушки омыли руки в этой чаше. Это такой обряд!
Ухмылнувшись, Натук тут же отогнал свои сомнения и решительно направился к чаше с водой.
- Что это? – вдруг он остановился, увидев на её дне мелкие железные предметы и куриное яйцо, плававшее над ними. – Тоже от злых духов?
- Честному человеку яйцо не помеха! – ловко подметил джэгуако. -  Ты, Натук, на дно чаши не гляди! Лучше загляни себе в душу и омой чистой водой руки!
Не желая напрасно препираться, молодой джигит омыл свои сильные руки и гордо повернулся к Зулимхан, стоявшей рядом с чашей с чистым льняным полотенцем в руках.
- Спасибо, красавица! – вытер Натук руки и снисходительно улыбнулся раскрасневшейся девушке.
- Молодец, Натук! Теперь, Назир, твой черед! – подтакивал Гуч молодого джигита к чаше с водой.
В отличие от старшего брата, Назир не был столь решителен и смутился, заметив мелкие железки и яйцо на дне сосуда. Однако, опасаясь презрительных намеков своих языкастых друзей и нравоучительных прибауток деда Пака и джэгуако, он неохотно опустил руки в воду. Казалось, все вокруг затаились в ожидании какого-то таинства.
Внезапно голова джигита закружилась, и он вдруг вспомнил, как падал Салих со своего коня на землю, и как тот невольно ударил юношу копытами по спине. Разволновавшись, Назир непроизвольно дернул руками в наполненной чаше. Он даже не заметил, что в то же мгновение куриное яйцо ударилось о железный брусок и лопнуло, а всё его содержимое вылилось из разбитой скорлупы в воду.
Только вытирая руки о полотенце, поданное ему Зулимхан, молодой джигит, к своему стыду, увидел, что его руки измазаны в слизком желтке, словно окроплены алой кровью его друга.
- О Назир! – воскликнула напуганная девушка. – Как же ты неловок! Яйцо-то разбилось!
- Разбилось?! – встревожился взволнованный Назир, не понимая, что так вдруг напугало Зулимхан.
- Эх! Осел мутит свою воду сам! – пробурчал себе под нос дед Пак и, вставая со своего насиженного места, громко добавил: - Вытри, парень, руки свои получше да садись туда, куда укажет наш джэгуко.
Ничего не понимая, молодой джигит позволил уважаемому Гучу усадить его с остальными парнями рядом с его старшим братом. Да только внезапный испуг сестры Салиха не давал ему покоя, заставляя еще больше волноваться. 
Между тем, искусный джэгуако не позволял скучать участникам капша. Стараясь развлечь Салиха, юноши и девушки задорно перекидывались замысловатыми загадками «Къуажэхь»57. Их забавные разгадки смешили почти всех присутствовавших, и вскоре все забыли о случившемся с Назиром. Только дед Пак и юная Зулимхан не переставали думать о разбитом яйце и возможной вине молодого человека в несчастьи Салиха. Время от времени каждый из них бросал задумчивый взгляд в его сторону, не без удивления отмечая, как росло смятение в душе самого Назира.
- А теперь юноши могут спросить девушек о своём, но только в песне складной и славной. Кто первый?
Первым смельчаком в игре «Хъуэрыбзэ»58 стал самонадеянный Залим, обратившийся к красавице Кутас. За ним и Мамух попытал своё счастье с высокомерной Зузой. Не остался в стороне и Тамук, вызвавший на поэтический бой храбрую Дзахан. Слушая юношей и девушек, дед Пак, то и дело, ухмылялся, не забывая называть каждую из подруг Зулимхан особым птичьим именем, что еще больше всех смешило.
Когда же пришла очередь Назира, все вокруг замолкли, гадая, к кому из двух оставшихся девушек тот обратится. Взволнованный молодой джигит бросил сперва настороженный взгляд на Зулимхан, хмурившуюся на него из-за разбитого яйца. Затем он посмотрел на её близкую подругу Наджет, зардевшуюся румянцем под его пристальным взглядом. Но в тот же миг смущенная девушка перевела свой взор на молчаливого Салиха, напряженно следившего за своими гостями.
- Если б мог я ручейком
стать в лесном краю,
то тебя бы, Зулимхан,
вдоволь напоил бы,
чистою водой своей
руки дал омыть бы, - нерешительно начал Назир, оставляя Наджет в покое.
Неожиданный поворот удивил всех, но больше всего саму Зулимхан. Приняв всерьез старые обычаи адыгов, она в душе корила друга своего брата в несчастье, случившемся с ним.
- Если б ланью я была
и от жажды сохла,
мимо мутного ручья
к чистой речке бы ушла.
От воды твоей, Назир,
станет только хуже! – дезко ответила молодому джигиту непримиримая Зулимхан.
Однозначный отказ девушки обрадовал её брата, но еще больше раззадорил Назира.
- Я б тогда превратился в ветер
и последовал за тобой
хоть до края света.
В жаркий полдень
веял на тебя прохладой! – проявил он настойчивость.
- Даже в самую жару
предпочла бы я солнце,
чем скитаться по ветру,
что с дождем несется.
Ветер, что готов убить
причинит страдания, - не смогла Зулимхан скрыть свои истинные чувства, вызывая одновременно негодование Назира и недоумение остальных.
- Коль мутна моя вода,
и нет прока в ветре,
то, сырой землею став,
ждал бы я ответа.
Днем дорогою твоей
по лесу бы вился,
ночью теплотой своей
щедро бы делился, - выдавил из себя рассерженный молодой джигит, не принимая резкого отказа своенравной девушки.
- Я б тогда голубкой стала
и взлетела б в небо,
чтоб земли колючей не касаться.
С дерева на дерево летала б,
лишь бы по дорогам не скитаться, - не позволяла Зулимхан настойчивому Назиру обыграть её.
А тот, тем временем, нахмурился и собирался уже произнести свой следующий куплет, как вдруг Натук перебил его прямо на ходу:
- О прекрасная голубка!
Стал бы сизым небом,
Чтоб твоим полетом
наслаждаться.
Воздухом прозрачным
я тебя бы обнял
и не дал бы ветру
за тобой гоняться!
Неожиданное иносказательное признание старшего брата Назира ошеломило всех. Подруги Зулимхан в душе завидовали ей. Между тем, сам Назир, потрясенный непростительным поступком своего родного брата, избравшего себе ту, о которой он грезил, затаился в ожидании ответа девушки. Но не только он желал знать, на ком остановила свой выбор Зулимхан. Татый, сын Селима, пронзил её своим напряженным взором, в душе умоляя её отказать столичному щеголю.
Несколько мгновений Зулимхан пыталась справиться со своим внезапным девичьим волнением. Как и все остальные, она никак не ожидала, что сам Натук не только обратит внимание на неё, но и при всех признается ей в своих чувствах. Пусть и в иносказательной форме. Растерянная, она стала искать поддержки у своей близкой подруги. А та, сама не веря тому, что только что произошло, не скрывала своего замешательства. Тогда девушка перевела взгляд на деда Пака. Но тот с самого начала отстранился от замысловатой игры молодых. И только его стариковская улыбка подбодрила взволнованную Зулимхан и подтолкнула её ответить затаившемуся в ожидании Натуку.
- Если бы в небо превратился,
взмыла б ввысь с надеждой
и в лазури твоей чистой
щебетала б песни.
В облаках твоих мечтала бы
о небесной воле.
И объятия твои бы
стали лучшей долью!
Не успела Зулимхан договорить до конца, как отвергнутый ею Назир вскочил со своего места и, полный ярости, бросился прочь из кунацкой. Тогда как его старший брат искренне обрадовался столь быстрому согласию своенравной красавицы и поблагодарил её своим нежным взглядом. А все остальные, потрясенные внезапным бегством Назира, даже не заметили их красноречивого молчания, дававшего каждому из них большие надежды на взаимную любовь.
- Эх! С этими «хъуэрыбзэр» каждый раз одно и то же. Кто-то всегда остается недоволен, - сетовал джэгуако, чувствуя, что пришла пора переходить к другой игре.
- Да уж! Тот, кто с конем, остался, а тот, кто с ослом – убежал, - задумался дед Пак.
- Что это ты, уважаемый Пак, нос повесил? – усмехнулся джэгуако-балагур. – Завидуешь молодым? Тоже жениться захотелось? Так мы тебе сейчас молодую невесту среди наших красавиц подберем, - пошутил Гуч, пытаясь развеселить задумчивого старика и подбодрить всех остальных.
- Давай! Давай, тата! Соглашайся! – поддерживали его Татый и Бабый, готовые выступить его доверенными лицами.
- Ну, уж нет! Мне этих трясогузок и даром не надо. Что я петух, что ли, чтобы курицу заводить? Пусть вон молодые перед ними пыжатся! – и дед Пак поспешил удалиться от греха подальше, не желая больше участвовать в увеселительных играх капша.
Глядя ему вслед, юная Зулимхан еле сдерживала свое волнение. Неожиданное признание гордого Натука, её не менее ошеломительное согласие, внезапное бегство рассерженного Назира, что не прошел испытания деда Пака, - всё это смешалось в её юной голове. Погруженная в свои переживания, она даже не заметила проникновенного взгляда своего избранника, не сводившего с неё глаз. Не видела она и искреннего сочувствия её близкой подруги, по воле случая избежавшей столь щекотливого положения. Обращение Назира к ней могло бы задеть Салиха, которому девушка уже отдавала свое явное предпочтение.
Между тем, сам Салих, прикованный к деревянному ложу, внимательно следил за свой взволнованной сестрой. Лишенный на время возможности говорить, он тревожился о Зулимхан и сожалел, что не мог её защитить. А в его защите, как ему казалось, она нуждалась в тот момент, как никогда».

14 мая 2012 г., г. Москва

С трудом додумывал Аслан Теучеж конец очередного отрывка его рассказа «Салих и Зулимхан» в своем гостиничном номере в Москве. Нужные слова никак не приходили в голову. Все мысли его вертелись вокруг ссоры Мадина Кушхова с его отцом. Не давала ему покоя и записка, оставленная внезапно приехавшим в Москву Капланом Бжассо. Как и предполагалось, эксперты подтвердили его расшифровку текста.
На самом деле, полный восстановленный текст послания Каплана Мадину звучало так: «Отроешь рот, не посмотрю. Сделаю то же самое с твоей сестрой, что и твой папаша с твоей женой. Не хворай!».
У Аслана больше не было сомнений: их старый друг детства угрожал Мадину. Однако не только прямая угроза бросилась ему в глаза. Как и предположил его друг Хусейн Непсо еще день назад, друзья детства Аслана прекрасно знали, что, на самом деле, случилось между Муратом Занудиновичем и Лейлой, а также из-за чего собственно ссорились отец и сын на свадьбе. К тому же оставался без ответа еще один важный вопрос: действительно ли Каплан был готов причинить вред Дарине Кушховой, к которой тот, как казалось всегда Аслану, питал особые чувства и добивался её расположения.
Обеспокоенный нелепой угрозой Каплана, молодой человек решил предупредить обо всем своего старшего брата. На следующий день после обстоятельного разговора с Хусейном, он сам позвонил Ахмеду. Как оказалось, тот тоже не сидел сложа руки и, подключив своих друзей из МВД Республики Адыгея, навел некоторые справки по делу об аварии Мадина.
- Надо же! С каждым днем это дело всё больше запутывается, - удрученно вздохнул Ахмед, услышав подробный рассказ младшего брата о случае с Мадином в клинике и нелепой записке Каплана. – Столько родственников стали свидетелями этой внезапной ссоры между Мадином и дядей Муратом, но никто ничего толком не может вспомнить. А твои друзья явно делают вид, что ни при чем, хотя, как выясняется, в курсе всего.
- Ахмед! Не преувеличивай! Они мне не друзья! – перебил Аслан брата, почувствовав незаслуженный укор в его голосе. – Все трое пытались даже давить на меня, лишь бы я отказался помогать Мадину. Но как бы ни запутывалось это дело, одно ясно точно: никто из них не желает ему выздоровления. Он явно что-то знает о ком-то из них. И это может им сильно помешать или навредить. Да, они так напуганы, что уже открыто, без стеснения, угрожают ему.
- Извини, Аслан! Ты прав! – выдохнул Ахмед. – Честно говоря, то, что мне удалось узнать, подтверждает твои предположения.
- О чем ты? – удивился его младший брат, неожидавший от него активного интереса к ходу расследования аварии Мадина Кушхова.
- Ну, во-первых, у машины Мадина, правда, были испорчены тормоза. Проверив всё еще раз, следствие установило, что он сам за два дня до свадьбы отдавал её на ТО. Но перед самой свадьбой на ней ездил его отец. И он утверждает со всей ответственностью, что тогда машина было в полной исправности. Так что, тормоза испортили прямо во время свадьбы, а точнее перед самым отъездом Мадина из ресторана. Экспертиза подвердила, что кто-то это сделал намеренно, но неумело и не располагая достаточным временем.
- Не умело? Не располагая достаточным временем? – переспросил потрясенный Аслан, вспомнив о безумной решимости самой Лейлы, которая, как он знал, была способна на самые гнусные и отвратительные поступки. – Тогда это не могли сделать ни Кантемир, ни Самир, ни тем более Каплан. Уж слишком хорошо они разбираются в технике.
- Да! И времени у них было бы, хоть отбавляй, - согласился с ним старший брат, вздыхая. – Ладно! С этим всё ясно. Во-вторых, уже установлено, что в последнее время Лейла неоднократно посещала один крутой ресторан в Белоречке. И знаешь с кем?
- Ну, раз ты спрашиваешь, то явно сам знаешь. И это не с Мадином. Неужели с дядей Муратом? – затаил дыхание Аслан.
Промелькнувшая в его голове мысль показалась ему настолько отвратительной и крамольной, что он даже скривился от неприятного ощущения внутри.
- Нет! – последовал интриговавший ответ Ахмеда, тут же снявшего тяжесть с души молодого человека.
- Нет?
- Нет! Её видели в компании Самира Хакунова, - усмехнулся его старший брат, видимо, сам не веря проверенным следствием фактам.
- Что? С Самиром? Ты ничего не путаешь? – оторопел потрясенный Аслан. – Да откуда у него деньги, чтобы такую, как Лейла, по крутым ресторанам водить?
- Да, ладно! Последние два месяца ему явно везет. Я даже справки навёл. Новая доходная должность! – не скрывал своего презрения Ахмед. – Возможно, он окучивал строптивую дамочку, сумевшую к тому времени окрутить и Мадина, и её отца.
- Не факт! Он мог интересоваться и моими отношениями с Лейлой. Но вот только зачем? – озадачился Аслан, в душе коривший себя за непростительную неосмотрительность и излишнюю болтливость в горах во время новогодних праздников.
- О твоих отношениях с Лейлой? Так это правда! Ты её раньше хорошо знал? - зло усмехнулся Ахмед. – А я еще маме не поверил.
- Это уже дела минувших лет! А кто же тогда звонил Мадину перед его ссорой с отцом?
- Хм! Как выяснилось, это был ты, брат! Последний звонок на телефон Мадина поступил с твоего номера, зарегистрированного в Сочи. Кстати, это в-третьих!
- Бред! Да, это полный бред! – возмутился Аслан. – Я не звонил Мадину больше двух месяцев. Клянусь!
- Успокойся! Знаю! К нам домой приходил следователь и расспрашивал о тебе. Собственно он и рассказал мне, что звонок, так разволновавший Мадина, поступил с твоего нового номера. Симка была зарегистрирована на твое имя в Сочи двумя неделями раньше. Хм! Только вот звонили с этого номера не из Сочи, а из Майкопа. Так что, установив это, следователь даже не удосужился тебя допросить.
- Это явно дело рук «неуловимых» мстителей дяди Мурата. Но зачем им угрожать Мадину, да ещё так открыто? – всё больше запутывался молодой человек. – Должен же быть веский мотив у всех их поступков?
- Не знаю, брат! Но, как я понял из нашей местной прессы, Самир собирается через год выставить свою кандидатуру в Совет народных депутатов города Майкопа. Может, у дяди Мурата и Мадина есть на него какой-то компромат? – предположил Ахмед, рассуждая.
- Ух ты! Да, не стоит человек на месте! – чуть ни присвистнул Аслан от изумления. – Что же! Это многое объясняет. Но кто тогда испортил тормоза в машине да еще так «неумело»?
- А вдруг, на самом деле, это сделала сама Лейла? – высказал вслух старший брат предположение, которое уже пришло на ум младшего. – Но тогда кого она так хотела наказать?
- Это уже не вопрос! Если она была уверена, что я приехал, судя по звонку якобы от меня, то она, вероятно, полагала, что за руль машины Мадина сяду только я. Но тогда почему Мадин не пил весь вечер? Не ясно, - блуждал молодой человек в своих запутанных мыслях, словно по темному лабиринту.
- А ведь это могло бы многое объяснить! Но на такие вопросы у следователя пока не было ответа. Может, сам дядя Мурат прояснит ситуацию. Ты, наверно, уже знаешь, что его выпустили под залог, и сегодня он спешно вылетел в Москву, - с опаской сообщил Ахмед брату. – Надеюсь, ваши дороги не пересекутся. Не хватало нам еще столичного скандала на всю страну.
- Ты, брат, не бойся! Буду обходить его десятой стороной. Здесь есть кому спросить дядю Мурата и без моего непосредственного участия, - заверил его Аслан.
- Хм! Успокоил! Ладно, держись! Будет что-то новое, сообщай сразу же. А за Даринкой я присмотрю. Обещаю! – закончил Ахмед долгий разговор.
Отключив телефон, Аслан попытался снова восстановить тот злополучный поздний свадебный вечер, но уже с учетом рассказанных старшим братом сведений. Надо было отдать должное изобретательности его бывших друзей, продумавших всё до деталей. Одно только помешало им довести свой план до конца: отсутствие самого Аслана на свадьбе своего двоюродного брата. Но, несмотря на это, они, а точнее Кантемир, воспользовался номером телефона, который сам зарегистрировал в салоне связи в Сочи на имя Аслана на следующий день после их встречи. Паспортные данные своего товарища он мог хорошо запомнить во время теста в ГИБДД.
Чтобы запустить свой план в действие, кто-то из бывших друзей Аслана позвонил Мадину с того номера и наговорил ему от лица Аслана неведомо что о неразборчивости его невесты и её истинных предпочтениях. Довольно горячий разговор между братьями не остался незамеченным Лейлой, сидевшей рядом с женихом в ресторане.
Встревоженная странным звонком и настроенная ловким Самиром Хакуновым против Аслана, она уличила немного времени и решила сама разобраться со своим обидчиком. Ничего умного, как испортить тормоза в машине мужа, она не догадалась. А пока Лейла принимала свои меры, совершенно трезвый Мадин накинулся на своего пьяного отца с обвинениями, которые вызвали у того бурю негодования.
Все три друга Мадина присутствовали при ссоре, хотя и настаивают на том, что Каплан развозил гостей, как «трезвый водитель». Возможно, они ловко подначивали ссорившиеся стороны. Но никто из них не ожидал, что тот бросится к своей машине и соберется на ней уехать. Возможно, Лейла пыталась остановить его, не желая ему смерти. Тогда возникает еще один вопрос. Если это она испортила тормоза, то зачем сама села в машину? Или, может, Мадин сам насильно запихнул её в салон, намереваясь разобраться с ней во всем где-нибудь наедине?...
Внезапный звонок на мобильный телефон отвлек Аслана Теучежа от воспоминаний событий предыдущего дня. На экране дисплея высветилось имя Тагира Опсова. Сразу же ответив, молодой человек надеялся услышать долгожданные новости о дяде Мурате. Однако Тагир был, на удивление, краток и назначил ему встречу перед Адыгэ Зэхэуэс, концертом национальной черкесской музыки в Москве.
Два часа спустя Аслан Теучеж, предусмотрительно облачившись в модный темно-синий костюм, уже несся в такси по столичным дорогам в гостиницу «Космос», в концертном зале которой должен был состояться часом позже Адыгэ Зэхэуэс. Там же была назначена и встреча с Тагиром Опсовым. Спеша в гостиницу, Аслану не терпелось поделиться со своим новым знакомым последними новостями из Майкопа. Однако в кафе гостиницы сын Мухамода Опсова был не один. Молодой человек лет 30 среднего роста и спортивного телосложения с короткими курчавыми волосами русого цвета сидел напротив Тагира.
Когда Аслан подошел к ним, оба товарища приветственно встали. Не дожидаясь ответного слова, Тагир заговорил первый, предпочитая адыгский язык русскому.
- Рад видеть тебя! Садись! Это мой давний друг Тамерлан Юнусов. Он из Кабардино-Балкарии.
Выбор языка был охотно принят молодым человеком.
- Я тоже рад! Аслан Теучеж из Адыгеи, - протянул он руку другу Тагира.
- Спасибо! Мне тоже приятно! Наслышан о проблемах твоего двоюродного брата, - выразил свое сочувствие Тамерлан.
Затем все трое одновременно сели за стол и заказали по крепкому кофе.
- Ты, Аслан, можешь говорить по делу Мадина без смущения и опасений, - предупредил своего гостя Тагир, продолжая разговор на адыгском. – Мой друг – юрист, и, поверь, я с ним советуюсь и по более конфиденциальным вопросам.
- Хорошо! Никакого смущения! – не стал возражать Аслан, с первого взгляда проникшись расположением к Тамерлану Юнусову. – Как там дела с дядей Муратом?
- Извини, Аслан! Но я не стал допрашивать Мурата Занудиновича. Не престало радушным хозяевам задавать вопросы гостю. Твои дядя и тетя остановились у нас дома. Извини, но так решил мой отец! – сдержанно сообщил ему Тагир, виновато отводя глаза в сторону. – Поэтому я попросил Тамерлана поговорить с ним как адвоката по этому делу.
- Что? Адвокат Мадина? Но в чем его могут обвинить? – не ожидал молодой человек такого поворота.
Вполне уместное восклицание взволнованного Аслана не застигло врасплох Тагира Опсова. Предполагая подобную реакцию, он хорошо подготовился к разговору с ним. Однако он не стал ничего ему объяснять, уступив место своему другу.
- Послушай, Аслан! Никто никого ни в чем пока не обвиняет. Это всего лишь легенда для твоего настороженного родственника. Меня попросил, на самом деле, Мухамод. Он сам с ним говорил и решил, что лучше Тагиру не светиться.
- Ладно! Так что же удалось от него узнать? – перешел Аслан прямо к делу, быстро справившись со своим внезапным волнением.
- Честно говоря, Мурат Занудинович – тертый калач, - усмехнулся Тамерлан, вспоминая детали встречи с отцом потерпевшего. – Мне стоило большого труда разговорить его. Спасибо Мухамоду! Он как-то сумел его убедить обсудить всё с адвокатом Мадина.
- И что? Что же он сказал? – проявил нетерпение Аслан.
- Не могу сказать, что показания отца Мадина проясняют общую картину. Он был пьян тогда и теперь плохо помнит, из-за чего собственно начался их спор. К тому же он не знал, что Мадин не пил в тот вечер. Более того, он настаивал, что потерпевший неоднократно поднимал рюмку и выпивал. Это видели все.
- Странно! Мадин делал вид для всех, что пьет, а сам оставался трезв, как стеклышко. Но зачем? – недопонимал Аслан необъяснимый поступок своего двоюродного брата.
- Кто знает! Видно, собирался что-то проверить на трезвую голову, пока все пьяные, предположил Тагир.
- А что сказал дядя по поводу звонка, из-за которого началась такая буря? – спросил молодой человек, настороженно глядя на официанта, принесшего заказ.
Некоторое время его вопрос оставался без ответа, повиснув в воздухе. Осторожный Тамерлан молчал, дожидаясь ухода постороннего человека.
- Извини! Но он настаивает, что ты звонил Мадину с вокзала Майкопа, якобы предупреждая, что приедешь и выведешь Лейлу на чистую воду, - с некоторым сомнением высказался друг Тагира. – Мухамод не считает, что Мурат Занудинович врет. Хотя он и уверен в том, что ты был в Сочи во время свадьбы.
- Всё верно! Не могу сказать, что у меня есть алиби на это время. В субботу я слишком поздно ушел с работы и рано вернулся в воскресенье. Логика подскажет, что я не смог бы съездить туда и обратно за ночь. Слишком короткий срок! – оправдывался Аслан, начиная нервничать из-за ложных обвинений дяди Мурата.
- Ты, парень, не суетись! Никто не говорит, что ты обманываешь нас, - успокаивал его сдержанный Тагир. – Но, на мой взгляд, и Мурат Занудинович не обманывал Тамерлана. Он отчетливо слышал, как Мадин назвал говорившего с ним человека твоим именем. Следовательно, если это был не ты, то кто-то другой говорил вместо тебя твоим голосом.
- Ладно! Это я понял. Но что рассказал дядя Мурат о его отношениях с Лейлой? – перешел Аслан к другому немаловажному вопросу.
- К сожалению, на этот вопрос Мурат Занудинович отвечать лично мне не стал. А вот Мухамоду он сказал, что, если бы он мог отговорить сына от женитьбы на Лейле, он бы это сделал непременно. Девушка ему нравилась, но вызывала сомнения, как невестка. А еще он сказал «Женщина, обладающая такой властью над мужчинами, не будет долго жить с моим сыном-тюфяком».
- Что ж! В этом дядя Мурат прав на все сто! Жаль только, что он не смог убедить Мадина. Как, впрочем, и я, - с сожалением вздохнул Аслан. – Как ни странно, но то, что сказал дядя Мурат, не противоречит последним новостям моего брата.
- Как? Из Макопа есть новые данные? – вдруг оживился Тагир, поставивший себе целью раскрыть это странное запутанное дело.
- Значит, там тоже ведется расследование? – призадумался Тамерлан, игравший роль адвоката.
Следующие полчаса, пока все трое пили остывший кофе, Аслан Теучеж поделился с остальными новыми сведениями Ахмеда и своими собственными предположениями по этому поводу.
- Вот так дела! - не удержался от восклицания удивленный Тамерлан, не ожидавший столь изощренных способов розыгрышей от мужчин адыгского происхождения. – Совесть и Адыгэ Хабзэ явно не их удел. К сожалению, сегодня российское законодательство не в силах наказывать таких нарушителей.
- Жажда мести и стремление к власти движут ими, заставляя их по воле отступать от Хабзэ и совести, - сожалел Аслан, вспоминая своих бывших друзей. – И именно такие адыги, как дядя Мурат, показывают им наглядные примеры. Да только они не учатся на их ошибках, полагая, что они как раз окажутся ловчее и устоят, когда придет их время. Но, достигая своей вершины, они напрочь теряют совесть и забывают каноны Хабзэ, обижая молодых и заставляя их жить по своим звериным правилам. А те, униженные и обиженные, начинают им мстить, жестоко сбивая их с вершины.
- Круговорот вещей? – впечатлился его описанием Тагир. – Где-то я такое уже читал.
- Хм! «В начале, пробуя себя в игре,
что люди затеяли до нашего рождения,
мы закаляем душу, слово сталь в огне,
и мстим за наши поражения.
Затем, придумывая новых правил ряд,
мы заставляем всех играть вслепую.
И толпы юных игроков уже нам мстят,
меняя тактику былую»59, –  процитировал Тамерлан отрывок из стихотворения на русском языке.
- Точно! Именно так! – воскликнул Аслан, поражаясь верно подобранным словам. – Вечная проблема отцов и детей.
- А раньше адыгам такая проблема была не свойствена, - удрученно вздохнул Тагир. – Уважение к старшим и, прежде всего, к отцу было одним из важных принципов Адыгагъэ. Но при этом и старшие почтительно следовали Адыгэ Хабзэ и своим примером заслуживали уважение своих детей. Мой отец не позволит себе ничего постыдного и призывает всех вокруг следовать мудрым правилам Хабзэ.
- Да, это так! – согласился с ним Аслан. – Но только зачем он пригласил к себе в гости такого, как дядя Мурат?
- Послушай! Я не собираюсь ни с кем обсуждать решение моего отца, - спокойно ответил ему сын Мухамода. – Но, думаю, твоему дяде не помешает общение с ним. Мы все – Адыгэ или, как назвали нас другие, Черкесы. И не в наших правилах бросать своих в беде. Разве мой отец не подошел к тебе на набережной, когда ты стоял перед важным выбором? А он тебя совсем не знал. Так чем же твой дядя хуже тебя?
- Поверь, Аслан! Если Мухамод, поговорив с Муратом Занудиновичем, поймет, что у того есть ещё хоть один шанс измениться и следовать Хабзэ, то он окажет ему помощь. Но если тот уже отступил от Адыгагъэ навсегда, он оставит его в покое, - объяснил Аслану друг Тагира.
- Тамерлан, да я не против! – усмехнулся Аслан, в душе не веря, что такого человека, как дядя Мурат, можно было еще наставить на путь истинный. – Я первый буду этому рад! Думаешь, приятно ссориться с родственниками на глазах у всей родни и не быть вправе достойно ответить, защищая свои имя и честь?
- Порой достойное молчание красит человека гораздо больше, чем убедительные слова в защиту имени! – отстраненно заметил Тагир.
- Да! Пришло время нам, адыгам, договориться, принять священное правило не ругаться и не ссориться, тем более прилюдно. Пришло время спрашивать совета у старших, ведающих Хабзэ, поддерживать друг друга. Обидеть любого легко, а вот затем простить кого-то, тем более себя самого – это трудное дело! – сделал свой вывод Тамерлан Юнусов. – Вот и среди черкесских активистов всякие споры случаются. Казалось бы, за одно дело ратуют, на одну и ту же цель ориентированы. А нет! Стоит одному голову поднять, другие уже свои сабли повыхватывали, готовые ему эту голову укоротить.
- И что же у них за общее дело? Что за единая цель? – задумался Аслан, внимательно слушая друга Тагира.
- Единение всего черкесского народа! Возрождение его национальных традиций и культуры! Возвращение черкесов диаспоры на их историческую родину! – почти на одном дыхании произнес Тамерлан.
- Но что же заставляет их, так сказать, «доставать сабли» против своих? – не унимался молодой человек, пытаясь понять суть черкесского движения.
- Гордыня! В основе всех бед адыгского народа именно гордыня. Нет, не гордость, а желчная гордыня. Касается ли дело власти или денег, только гордыня заставляет завидовать и продвигаться наверх по головам своих же. Да и в поисках славы, только гордыня отдаляет так называемых прославленных деятелей от всего народа, наделяет их, отступников, непомерным высокомерием. А в отношениях опять же гордыня сеет раздор и обиду. Да такие, что способны заставить наш народ самоуничтожиться.
- Лучше и не скажешь! – оценил Аслан по достоинству философские воззрения одного из черкесских активистов. – И в чем же тогда наше общее спасение?
- Прощение и единение! Вот, что спасет наш народ от гордыни! И начинать надо с себя, - не стал Тамерлан затягивать с ответом. – Простив себя, прежде всего, мы сможем преодолеть свою гордыню и будем готовы к единению. А пока нами управляют наши зависть, обиды и высокомерие, мы будем разобщены. Впрочем, как и сейчас!
- К сожалению, идеальных людей, ни в одном народе нет, - сетовал Аслан, считая идеи друга Тагира Опсова отчасти утопическими. – Что поможет нашему народу преодолеть эту разобщающую гордыню?
- Хм! Да это проще простого! Совесть, Хабзэ и Мудрость! – добродушно улыбнулся ему Тамерлан Юнусов. – Именно совесть каждого черкеса! Хабзэ всего черкесского народа! И, конечно, Мудрость старших, следующих Хабзэ. И об этом всем черкесам стоит договориться…
Слушая разговор между своим другом и гостем, Тагир невольно посмотрел на часы. Время заставило его забеспокоиться.
- Так! До концерта осталось каких-то полчаса. Если не поторопимся, то пропустим начало, - предупредил он своих разговорившихся спутников.
Аслан и Тамерлан не стали ему возражать, хотя их разговор и не был закончен. Правда, им понадобилось еще несколько минут, чтобы допить кофе и оплатить по счету. Когда же они дошли до входа в концертный зал, в длинном коридоре перед залом толпилось уже много зрителей. Большую часть людей составляла черкесская молодежь, приехавшая из Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии на учебу или на работу. Оглядывая их всех задумчивым взглядом, группу за группой, Аслан Теучеж не мог не почувствовать некоторой отчужденности между ними.
- Да тут весь цвет черкесского землячества! – восхищенно выдохнул Тагир Опсов, здороваясь на ходу со своими знакомыми.
- Твоя правда, брат! Вон Анзаур Кабардей со своей научной дамой. А там дальше в углу Залим Шишхов со своей братией. Рядом Аслан Хурум с горцами, - перечислял Тамерлан самых известных на то время активистов, которые уже не просто выражали общественное мнение, но и стали знаковыми фигурами в черкесском движении.
- Да тут и представителей властей всех трех республик хватает! Вон от Адыгеи. А это от Кабарды, - указал взглядом Тагир в сторону официальных лиц, приглашенных организаторами мероприятия.
- Да уж! Адыгэ Зэхэуэс! По-другому не назовешь, - следовал Аслан за своими спутниками, мимоходом оглядывая тех, о ком они говорили.
Вдруг его внимательный взгляд остановился на одной небольшой группе молодых людей, стоявших у огромного окна широкого холла. В самом её центре прямо на него смотрела девушка, которую Аслан узнал бы из миллиона. Прекрасная незнакомка из самолета нисколько не скрывала своего изумления, увидев его среди московских черкесов. Рядом с ней бдил всё тот же молодой человек, что сопровождал её во время полета из Адлера в Москву. Правда, на этот раз он был одет по случаю.
- Не судьба! – обреченно пробормотал себе под нос Аслан.
- Эй, парень! – удивленно окликнул его Тагир. – Ты чего так на бедную Зулиму уставился? Она даже вся раскраснелась от стыда.
- Зулиму? – пришел в замешательство молодой человек, застигнутый им врасплох. – Ты знаешь эту девушку?
- Ну, ты даешь! Да, эта наша игра в детективов совсем помутила твой разум. Разве ты не узнал Зулиму из клиники отца? Справа от девушки с длинной косой, - с наигранным сочувствием произнес сын Мухамода.
Приглядевшись к соседке своей таинственной незнакомки, Аслан Теучеж сразу же признал молодую медсестру, что ухаживала за её двоюродным братом в больнице. Смущенная Зулима, нарядно одетая по случаю праздничного концерта, как раз указывала рукой на него своей подруге.
- Хм! Без белого халата её прямо не узнать! – смутился Аслан. – А кто это с ней рядом?
- Да, брат, у тебя глаз алмаз! Эта девушка – одна из самых красивых и гордых среди местных черкешенок, - усмехнулся Тагир.
- Уже легче! – обрадовался молодой человек, удивляя своих спутников. – Черкешенка и не замужем…
- Замужем? – оторопел сын Мухамода. – Да кто же осмелится? Видишь с ней молодого человека? Это её родной брат! Призер всех состязаний по греко-римской борьбе. Да он с неё глаз не спускает.
Несмотря на последнюю информацию, приятные новости о таинственной незнакомке воодушевили Аслана. Для полного счастья ему оставалось узнать только одно.
- И как же зовут эту неприступную красавицу? – зачарованно смотрел он на соседку Зулимы.
- И что? Тебе станет легче, если я её назову? – усмехнулся Тагир, замечая влюбленный взгляд своего гостя.
- Да! Как?
- Дина!
- Дина? И всё? – вдруг удивился молодой человек, неожидавший столь простого и короткого имени у такой красивой черкешенки.
- Ну, не всё. Её полное имя – Динара. И её отец – консул в Марокко. А брат..., - пытался надавить на него сын Мухамода.
- Про брата ты уже говорил, - усмехнулся на этот раз Тамерлан, понимая всю бесполезность предупредительной беседы его друга. – Лучше подойти к ним и познакомиться! А то он сам это сделает. Вот тогда наглядно узнает, кто её брат.
- Динара! – воодушевленно повторил за Тагиром Аслан, восхищаясь безупречным видом девушки. – Чудо! Динара!
- Ты, Тамерлан, как всегда прав! Ну что? Сделаем чудо доступным, и оно тогда сразу утратит свои чудесные качества, - решительно согласился с другом Тагир Опсов и, схватив своего гостя за руку, стремительно повел его к группе, в которой уже нервно переминалась с ноги на ногу нарядная Зулима.
- Привет, Рамиз! Зулима! Дина! Саня! Это мой гость из города Сочи. Аслан! Прошу любить и жаловать! - познакомил он всех со своим спутником.
К радости Аслана, вблизи Динара оказалась еще очаровательнее, а её застенчивый взгляд тронул его до глубины самого сердца.
«Судьба! Это судьба!» - ликовал он про себя, не в силах отвести глаз от смутившейся девушки.
Тем временем брат Динары всерьез встревожился и вышел вперед на шаг, протягивая Аслану руку и закрывая спиной свою сестру.
- Рад знакомству!
- Я тоже! – и воодушевленный случайной приятной встречей молодой человек пожал ему руку.
В следующее мгновение Аслан чуть не вскрикнул от резкой боли. Заботливый брат не пожалел сил, чтобы предупредить очередного потенциального ухажера своей сестры. Еще немного, и Аслан бы не выдержал. К счастью для него, ему на помощь подоспел Тамерлан, прекрасно знавший все силовые уловки Рамиза.
- Привет, Рамиз! Рад тебя видеть! – смело протянул он руку брату девушки, вынуждая его тотчас ответить и освобождая раскрасневшееся запястье гостя Тагира.
- А, Тамерлан! Не ожидал. То ты месяцами не звонишь, то раз – и руку готов мне пожать! Неужели забыл прошлое? Неужели обиды прошли? – усмехнулся Рамиз, небрежно пожимая руку Тамерлана в ответ.
- Да, чего там помнить? И что еще за обиды могут быть между старыми друзьями? – не растерялся черкесский активист, подхватывая на ходу влюбленного Аслана за руку. – Ладно! Нам пора!
Но не успел Тамерлан подтолкнуть гостя своего друга к проходу, как прямо перед ними появились Мухамод и Мурат Занудинович.
- Ах, вот вы где, парни! – обрадовался им сирийский черкес. – А мы как раз вас искали.
Увидев дядю Мурата, Аслан Теучеж мгновенно оцепенел, не зная, чего от него ожидать. Его внезапное появление подействовало на молодого человека отрезвляюще. Насторожившись, он больше всего опасался сам совершить какой-то неблаговидный поступок перед той девушкой, на которую собирался произвести неизгладимое впечатление. Он был уверен, что мстительный нрав Мурата Занудиновича непременно разрушит все его планы и намерения, помешает ему. Это если, конечно, он проявит в его присутствии недопустимый интерес к прекрасной Динаре.
Тогда, предупредительно напустив на себя холодность и безучастность, Аслан вдруг принял отрешенный вид, одновременно успокаивая бдительного Рамиза и еще больше интригуя его смущенную сестру. Наблюдавшие за ним со стороны, Зулима, Тагир и Тамерлан поразились его столь быстрой перемене настроения.
- Аслан! – позвал его Мурат Занудинович, не обращая никакого внимания на группу молодых людей. – Надо поговорить! Сейчас же!
Решительный настрой дяди Мурата не предвещал его родственнику ничего хорошего. Аслан сразу же вспомнил об опасениях своего старшего брата: «Надеюсь, ваши дороги не пересекутся в столице нашей бескрайней страны». К сожалению, его надеждам не суждено было сбыться. Да, и сам Ахмед знал, как никто другой, что в Москве черкесам гораздо легче встретиться, чем в родном городе или на Кавказе.
Не желая проявлять публично неуважения к старшему, молодой человек последовал за ним, бросая настороженный взгляд в сторону Мухамода. Мудрый черкес ободряюще кивнул ему в ответ, словно по-отечески благословлял его на разговор, о содержании которого он уже догадывался. Не понимая, к чему лучше готовиться, Аслан Теучеж отошел в сторону с Муратом Занудиновичем и решил ни при каких обстоятельствах не ввязываться в ссору, которая могла бы стоить ему уважения его новых знакомых.
- Послушай, Аслан! – тихо и настороженно обратился к нему растерянный мужчина. – Буду тебе благодарен, если ты не станешь ничего рассказывать Мухамоду и его сыну обо мне. Ну, о том, что было раньше между нами. Они нас так хорошо приняли, что мне бы не хотелось разочаровывать их. Да и Мухамод столько сделал для Мадина.
Неожиданная просьба поразила молодого человека, словно гром среди небес. Потрясенный его беспокойством о своей чести и уважении его гостеприимных хозяев, он стоял молча несколько минут, не зная, что и думать.
- Молчишь? Хочешь чего-то взамен? Что ж, я готов торговаться, - сдался Мурат Занудинович, по-своему расценивая замешательство своего молодого родственника.
- Хорошо! Я хотел бы увидеть Мадина. Завтра! – поставил Аслан на кон разрешение дяди.
- Что? – оторопел Мурат Занудинович, не ожидая столь быстрой сговорчивости племянника его жены. – Ладно! Но только в моем присутствии.
- Пусть так! Но тогда и в присутствии Мухамода, - выдвинул свое условие молодой человек.
- Договорились! – и дядя Мурат повернул обратно к своему спутнику, вежливо дожидавшемуся его возвращения.
- Договорились! – с облегчением вздохнул Аслан и последовал за ним.
Только после ухода Мурата Занудиновича и Мухамода, Тагир и Тамерлан проявили свое любопытство, интересуясь сутью их разговора. Однако в тот момент Аслана волновал только один вопрос. Куда делась Динара?
- Ну, ты, парень, даешь! Неужели ты думал, что они будут тебя тут дожидаться, словно ясно солнышко? – усмехнулся Тагир, всё ещё надеясь на полный отчет Аслана о его разговоре с дядей.
- Дядя Мурат разрешил мне завтра увидеться с Мадином. Вот и всё! – отчасти признался молодой человек, сожалея в душе, что прекрасная Динара его не дождалась.
- Ну и дела! – поразился сын Мухамода.
- Что это с ним? – не ожидал такого ответа и Тамерлан.
- Хм! Следует Хабзэ, а точнее «ограничивает себя во всём, что противно Тха», - замысловато ответил ему его гость, не переставая думать о девушке из самолета.
Весь остаток вечера Аслан Теучеж надеялся хоть раз еще увидеть Динару. Но этому помешал затянувшийся концерт, в ходе которого ему посчастливилось услышать пение черкесских артистов из республик и Москвы, а также увидеть на одной сцене адыгские танцы профессиональных и любительских коллективов. И хотя молодого человека переполняла гордость за свой народ, столь щедро одаренного самобытными талантами, он всё же сожалел, что упустил шанс поближе познакомиться с Динарой.
После концерта Аслан уже не увидел ни её, ни её брата. Они словно расстворились в толпе. Правда, молодой человек не стал отчаиваться. Наоборот, его смелые надежды возрождались с каждой секундой. Теперь найти Динару было просто. Достаточно спросить о ней у Зулимы, работавшей медсестрой в клинике Мухамода. Оставалось только проявить терпение и дождаться следующего дня. Того самого дня, что готовил для него не только незабываемые встречи и разговоры, но и неожиданные разоблачения, без которых Аслан Теучеж так и не приоткрыл бы завесу мучивших его тайн.