Свет в конце тоннеля

Это была ослепительная вспышка боли, мгновенная агония, в моем животе что-то разорвалось, и все потухло. Напоследок я успел истерично подумать:
— Перо в печень – никто не вечен.

Он был один, но огромный. Мешковатый парень, подваливший ко мне из-за угла со стандартным вопросом:
— Закурить  не найдется?
— Не курю, — буркнул я в ответ, и он сразу накинулся на меня.

С разворота ударил в висок, и я почти сразу уплыл. А он как-то точно и выверено достал из кармана небольшой нож, и я почти мгновенно задохнулся от невыносимой боли. Его рука все мелькала и мелькала, а я уже сполз на холодный асфальт, как бескостный тюфяк. И умер.

По крайней мере, когда я воспарил на собственным телом, оно явно выглядело как трупак. Какое-то месиво из костей и мяса, над которым возился тот парень. Мой убийца.

Он судорожно выковыривал у меня из окровавленной руки телефон и шарился по карманам. Вытащив пару тысяч из полупустого кошелька, он отбросил его и побежал.

Внутри меня все кричало. Наверное, если бы  был жив, я бы орал во все горло. Импульсивно кинулся на убийцу, даже не заметив, что не хожу, а каким-то образом… Летаю? Парю? Словом, я ринулся к нему и с успехом пролетел сквозь, не нанеся никакого повреждения. Развернулся и пролетел обратно, размахивая кулаками перед его носом. Руки проходили через его физиономию, не причиняя вреда. Кажется, я не мог к нему даже прикоснуться, не говоря о повреждениях.

Прикольно. То есть все как в кино? Проходящие через стены бесплотные призраки, которые могут разве что скинуть стакан со стола?

Вот теперь я и вправду разозлился. То есть меня пыряет ножом какой-то хрен, а я даже отомстить толком не смогу? Ну, нет уж! И я рванул за моим убийцей по переулкам. Он тем временем успел убежать достаточно далеко. Я летел к нему на всех парах, попутно замечая, насколько невесомым я стал. Руки какие-то полупрозрачные. Я на минутку подлетел к витрине и заглянул в нее — отражения не было. Только словно какой-то еле заметный блик скользнул по стеклу.

Я нервно хихикнул, вспоминая легенды о неотражающихся вампирах.
— А потом про меня снимут какое-нибудь кино в стиле «Сумерек».
Бегущий впереди парень обернулся, словно что-то услышал. Я озадачился и подлетел к нему вплотную.
— Эй, ты, козлина, ты меня слышишь что-ли?
Парень отшатнулся, словно его ударили. Выпучив глаза, он осматривал улицу, не замечая меня. Я готов был ликовать. Задеть его и ударить я не смогу, а вот довести до сумасшествия своими репликами запросто. Потирая ручки, я снова подлетел поближе:
— Ну что, гнида, зачем же ты меня убил?
— Кто здесь? — он отпрыгнул и стал быстро отступать в глубину переулка.
— Совесть твоя здесь, сволочь ты! — я стремительно нагонял своего убийцу, пока тот, наращивая темп, пустился вприпрыжку по улице.

Я летел рядом, весело насвистывая, и настроение мое стремительно улучшалось. Интересно, у призраков бывает настроение?
— Как настроение, чувак? — крикнул я в ухо убийце, радостно наблюдая за его перепуганной рожей.

А еще интересно, где вся та куча бесплотных существ, которая, по библейским канонам, должна была накинуться на меня после смерти: ангелы и черти являются душе, и, если первые оплакивают смерть и грехи умершего, то черти адски радуются и всячески притягивают к себе несчастную душонку. А потом чистилище, суд… Что-то такое я смутно припоминал.

А парень тем временем забежал в магазин. Я отправился за ним. Знаете, что он покупал? Молоко, яйца и хлебушек. Я истерично захохотал и зашептал ему на ухо:
— Это ты омлетик себе решил сварганить на мои убиенные денюжки?

Тот в ответ выпучил глаза и рванул к кассе. Хмурая продавщица лениво пропикивала товар, а парень, нервничая, барабанил по ленте пальцами.
Я воспарил рядом с кассиршей и сообщил ей:
— Вы знаете, мадам, этот говнюк меня убил!

Тетенька никак не среагировала, в отличие от парня, который уже готов был уносить ноги. Я озадачился и крикнул кассирше прямо в ухо:
— Пакетик дадите ему или душегубам бесплатно?

Нет, она не слышала. Меня посетила мысль, что, возможно, призраков слышат только их убийцы, впрочем, размышлять об этом было некогда, потому что мой как раз сматывался из магазина.

Мы пробежали с ним еще несколько перекрестков и, наконец, он остановился перед серой многоэтажкой. Испуганно оглянулся и тайком перекрестил входную дверь. Тут я уже не выдержал и захохотал в голос.
— Я же тебе не демон, ты бы еще солью вход присыпал!
И нырнул за ним в подъезд.

Пока тот ковырял ключами замок, я лениво напевал ему:
— Работники ножа и топора – романтики с большой дороги.

Дверь открылась, и навстречу парню кто-то кинулся, радостно повизгивая. Здоровенный золотисто-рыжий пес.  Славный собакен. Он кинулся к хозяину, встав на задние лапы, и пытался лизнуть в лицо. Я потихоньку просачивался сквозь дверной косяк, как вдруг пес отчетливо посмотрел на меня: шерсть на загривке встала дыбом, он отпрыгнул вглубь коридора на всех четырех лапах и протяжно завыл.

Парень выглядел так, словно он тоже готов был завыть, не хуже собаки, он истерично захлопнул дверь, словно надеясь спрятаться от кого-то.
— Зови попа с кадилом, будем хату освящать, — сообщил ему я.
— Заткнись, — внезапно коротко и тихо ответил тот и шмыгнул в темную кухню.

Я хмыкнул и решил, что довести его до помутнения рассудка будет достаточно легко. Пусть помучается. Дохлому мне уже, конечно, все равно, но должна же от моей оставшейся сущности исходить хоть какая-то месть?

Я попробовал погладить пса, но тот смотрел на меня щенячьими перепуганными глазами и тихо подвывал от ужаса. В дальней комнате включился свет, и кто-то протопал по коридору.

Я увидел девчонку. Полноватую и заспанную, она тащила за собой потрепанного плюшевого зайца за лапку и потирала глаза. Парень выскочил из кухни.
— Ань, ну ты чего вскочила.

Та, которую звали Анна, наконец, убрала руки от лица и радостно принялась обнимать парня. Я смотрел на нее молча. Я и раньше видел такие лица: лица детей с солнечной печатью.

— Браатик, брат, — бормотала она, пытаясь покрепче обнять его своими неловкими, словно пластилиновыми руками.
 Синдром Дауна? У сестры, а у брата нет? Впрочем, такое вполне возможно, вроде бы… Я перебирал в голове мысли, словно стараясь не обращать на них внимания. Стало неловко.

Ее брат и мой убийца по совместительству обнял ее за плечо и увел на кухню. Плюшевый заяц проволочился за ними. Я по-прежнему стоял в коридоре рядом с собакеном и смотрел на них.

Парень снял с плиты замызганную сковородку, навалил девчонке в тарелку глазунью и аккуратно вложил ей вилку в руку.

Она беззаботно лопотала, рассматривая что-то на потолке. Глаза ее жили отдельной жизнью, застенчивая глуповатая улыбка не соотносилась с общим убогим видом кухни и мрачностью брата.

Я зашел и присел (если можно так сказать) с ними за стол. Брат настойчиво кормил Аню, а она хихикала и засовывала крошки от батона зайцу в рот.

—И таким-то образом ты ее прокармливаешь? — тихо спросил я.
Парень не ответил, но его рот сурово сжался в одну тонкую линию.
— А как ты думаешь, что если бы она узнала, какой ее братик на самом деле? — продолжал тихо говорить я.

Тот не выдержал, схватил тарелку Ани и кинулся к раковине мыть. Я рассматривал девчонку, которую клонило в сон после еды: она укачивала своего зайца, напевая ему странную тягучую песню. А ведь помрет она тут в одиночестве, если брат свихнется и отправится в психушку. Ну, заберут ее в приют. Если повезет.

Я подлетел к парню, уселся на раковину и заговорил:
— Значит так, отважный ты мой кормилец. Разбой прекращай. Не позорь сестру.
Тот выключил воду и тихо стоял у раковины, прислушиваясь.
— Еще раз смокрушничаешь —и  я тебя ни на минуту не оставлю. Будем общаться до конца твоих разумных дней. Пока у тебя крышечка не сьедет. Усек?

Тот судорожно кивнул.
— Я не шучу. Подумай о ней: если тебя менты повяжут, куда она денется?
Парень прошептал:
— Там у нас тетка… В Липецке. Как мать померла…
— Да какая тетка, посмотри на нее.

Парень обернулся и посмотрел на Аню, которая зевала, широко открывая рот, и укладывалась спать прямо на столе.
— Она не нужна никому. Никакая родственница ее не заберет. А ты, блять, подставляешься.

Он молчал, краснея и разглядывая что-то у себя под ногами.
— Короче, я тебя предупредил. Буду навещать время от времени.
Я кинул последний взгляд на эту странную семью и пролетел через окно в черноту ночи.

Ну, и что. Ну, и не отомстил. Подумаешь.
 Я громко крикнул в пустоту:
— Эй, куда тут лететь надо, на свет что-ли?