Прикоснуться к кумиру. К 90-летию со дня рождения

   В конце прошлого века, если кто помнит, люди еще читали книги. В книжных магазинах всегда было тесно, и многие могли всю ночь простоять в огромной очереди дабы, если повезет, приобрести подписку на книги любимого автора. Не зря в те годы население нашей страны считалось самым читающим в мире. Ввиду книжного «голода», наш читатель был всеяден и неприхотлив, но каждый имел своего любимого писателя.  Сокровенной мечтой книголюбов было воочию увидеть своего кумира и, если повезет, хотя бы коснуться его рукой. А его книга с автографом являлась верхом мечтаний.
     Моим любимым писателем был Валентин Пикуль. Нравились все его исторические романы, но более других те, которые относятся к маринистике – «Моозунд», «Океанский патруль», «Реквием каравану…, «Три возраста Окини Сан», «Крейсера». Нравилась его манера повествования – флотский юмор, ирония и сарказм с какими он давал характеристики отдельным историческим личностям.    Романы Пикуля были библиографической редкостью, и купить их было практически невозможно. Эту проблему мне удавалось решать следующим образом. Они (эти романы) отдельными «кусками» печатались в журналах «Нева», «Октябрь», «Молодая гвардия». Я выдирал эти куски, тащил в местную типографию, где их сшивали, делали твердую обложку – получался добротный рукотворный том…    Кроме книг Валентина Пикуля, мне интересен был и сам автор. В некоторых аннотациях его романов скупо прослеживались отдельные фрагменты его биографии. Из них я узнал, что он, будучи мальчишкой. заканчивал школу юнг на Соловках и принимал участие в отечественной войне матросом на эсминце…
   И была тогда, в «совковые» времена, газета министерства обороны «Красная звезда». Газетка так себе, но офицеров принуждали ее выписывать. И вот, как то, раскрываю воскресный номер этой газеты, а там большая статья о Пикуле – целый «подвал». Автор статьи нещадно критиковал моего любимого писателя. И образование у него – всего 5 классов, и грубости он себе позволяет, высокомерен и заносчив и в рюмку заглядывать любит, и исторические факты либо перевирает, либо трактует по своему усмотрению. Статья меня возмутила – писатель, книги которого переведены в 20 странах мира и издаются миллионными тиражами, подвергается примитивному шельмованию.    Звоню в Москву своему бывшему однокурснику, тоже большому любителю романов Пикуля.
   - Привет Юра! Что там за пасквиль на Пикуля в «Звезде»? Ты там, при главном штабе сидя, в курсе дела откуда ноги растут?
   - Привет Жека! Точно не знаю. Слыхал только, что проверяло министерство обороны рижскую военно-морскую базу и Валентин Саввич послал на хер какого-то то ли генерала, то ли маршала.
   - Ну я так и предполагал. Молодец Валентин Саввич! А при чем тут Рига?
   - Так Пикуль сейчас в Риге живет.
   - Ну, теперь понятно, я не знал… Ладно, до связи.

    Прошло несколько месяцев, в текучке повседневных дел, я уже и призабыл эпизод со статьей в газете. Запомнилось и четко врезалось в память только одно – Пикуль живет в Риге. Вскоре получаю из столицы увесистый пакет с какой-то корабельной документацией. На кой она мне - не ясно. Отдал  пакет то ли секретарше, то ли заму... Вечером звонит мой начальник:
   - Мы там тебе новый катер выделили. Документацию получил?
   - МММ…Да, вроде получил.
    - Ну вот. Комплектуй экипаж и получай. Тут за него целая драчка была. Хотели в Москву или Ленинград. Но выделили тебе за первое место, заслужил.
   - Аппарат щелкнул и отключился, я не успел даже поблагодарить адмирала. На следующий день, прямо с утра, велел принести вышеупомянутый пакет и занялся прочтением документации. Читаю. Так, спасательно-поисковый катер, водоизмещение – 105 тонн, так, длинна…ширина…осадка так. Ленинградский судостроительный завод, так, год выпуска 1957… Дальше читать не стал.  Сказать, что расстроился – это ничего не сказать…  Сходил в кафе через дорогу, принял 150 гр. коньяку. Вроде полегчало. Немного успокоившись, звоню адмиралу.
   - Спасибо Павел Андреевич за новый катер, которому скоро тридцать стукнет. Металлолом нашим металлургическим комбинатам не помешает… Трубка в ответ долго молчала, затем ответила, с металлом в голосе.
   - Рано выводы делаешь. Видимо мне придется заставить тебя сжевать собственный галстук. Изучи документы, потом позвонишь.
   – Так, второй раз начальник требует прочесть документацию, на третий раз можно огрести взыскание. Что-то здесь не так… Читаю бумаги, находящиеся в пакете, начинаю понимать, что был неправ. Стыдно. Дело в том, что катер хоть и выпуска 1957 года действительно был новым. После заводских ходовых испытаний, катер был направлен в судоремонтный завод под Ригой, где поставлен на длительную консервацию. Его подняли на стенку, густо смазали солидолом внутри и снаружи. Герметизировали все внутренние помещения заполнив их инертным газом. Лаг, гирокомпас, радар и радиостанцию демонтировали и хранили на складе отдельно.  Завод уже получил команду на рас консервацию… А катер чудесный и на Азовском море равных ему не будет. Действительно – два дизеля М50 (по 1200 л.с.), скорость 26 узлов, мореходность – 6 баллов…. Утром звоню адмиралу:
   - Павел Андреевич, я уже начал жевать свой галстук. Простите негодяя, был неправ…
          Оформлять бумаги для получения катера нужно было в штабе флота. Штаб Балтийского флота находился в Калининграде. Без бюрократических крючков не обошлось, и я застрял в городе на целых три дня. Зато посмотрел город. Все-таки чувствовалось и ощущалось во всем, что это Кенисберг, а вовсе не Калининград.   В техническом управлении штаба флота случайно и к обоюдной радости встретил своего бывшего сослуживца Гену Косоротова. Когда-то давно служили мы с ним на тихоокеанском в одной бригаде подводных лодок в Ракушке. Ракушка место знаменитое о ней знают на всех флотах, благодаря какому-то остряку, давшему сему населенному пункту следующую характеристику – «если у Земли есть жопа, то это Ракушка». На мой взгляд – не справедливо. Ну подумаешь нет телевидения, театров, ресторанов, зато девственная тайга, чистейшие пляжи, охота, рыбалка…  Гена тогда служил в должности помощника флагманского механика, я флагманским штурманом. По первах мы с Геной были просто сослуживцами, но один случай нас сблизил и сделал друзьями. А дело было так. Одна из наших подводных лодок заканчивала средний ремонт в Дальзаводе, и меня с Геной отправили во Владивосток проконтролировать качество ремонта на ходовых испытаниях. Выход был назначен на субботу-воскресенье. Вроде не типично для завода выходить в море на выходные, но, видимо, поджимали сроки, и заводчане опасались, как бы не остаться без премии. Когда уже отдали швартовы и дали ход, обнаружилась течь в сальниках правой линии вала и появился стук при работе главного осушительного насоса. В результате выход отменили до устранения неисправностей.
   И вот мы с Геной, два каплея, обрадованные свалившимися на голову неожиданными выходными, спешим в город вкусить от цивилизации. В кинотеатре «Океан» мы посмотрели какой-то модный двухсерийный дерьмовый фильм и отправились в ресторан обедать. Рестораны Владивостока группировались в центре и носили совсем другие названия нежели сегодня. Причем каждый ресторан имел своих постоянных клиентов.  Так Версаль предпочитали командированные из Москвы, самый дорогой «Золотой Рог» оккупировали рыбаки, местная интеллигенция предпочитала «Арагви» либо «Горизонт», ну а морские офицеры - исключительно «Зеркальный»
   Отобедав в «зеркальном», мы с Геной, в состоянии легкого подпития, выходим прогуляться по городу. Зашли в какой-то чахлый садик и наблюдаем картину. На лавочке сидит девчонка, совсем молоденькая – лет 17-18, очень славненькая. Судя по одежде, не из местных городских модниц. Наверное, приехала поступать в какой-то из здешних вузов. Рядом с ней плюхаются на лавку трое выпивших парней. По возрасту видно, что уже после армии, у двоих под расстегнутым воротом рубашки – тельняшки с голубыми полосками. Такие тельняшки выдавали в ВДВ, у моряков, как известно, полоски темно синие. Девушка порывается уйти - парни ее удерживают…
   - Отпустите меня пожалуйста, отпустите Христа ради, - просит девушка со слезами в голосе. Парни смеются и подшучивают, удерживая девушку за талию. Пришлось вмешаться.
   - Ребята, отпустите девушку. Видите, вы ее уже до слез довели.
   - Ой, ой, ой! Кто это пришел заступаться?! – за ерничали парни. – А, это наши херои подводники – продолжили они, увидав на наших кителях знаки подводной лодки.  Двое остались сидеть, удерживая девушку между собой, а третий, самый здоровый, пошатываясь на нетвердых ногах, подошел к нам.
   - Пацаны, а вы знаете кто такие подводники? – задает остальным риторический вопрос верзила. – Так я вам расскажу. Подводники это те, кто ездют на подводах. Ха, ха, ха. Вот мы воздушная десантура – орлы. Мы летаем, а вот пескари и прочая подводная мелкая рыбка, которая ползает по дну, нам не указ. Для нас они – фак! – и парень сунул мне едва ли не под нос средний палец. И до чего же морда была противная у парня – жирная, наглая с маленькими свинячими  глазками… Ну, правый хук у меня всегда был поставлен не плохо, в результате «десантура» улетел в глубокий  нокдаун. Но два других оказали отчаянное сопротивление. Мы с Геной правда справились, хотя без потерь не обошлось. У Гены ссадина на щеке и две оторванные пуговицы , у меня на кителе полу оторванный рукав. «Орлов» мы успешно упаковали в, весьма кстати, подъехавший милицейский газик.
   - Где это ты так «махаться» насобачился? – отряхивая испачканный рукав спросил Гена.
   - Так я до училища боксом занимался и в училище продолжил. Дошел до первого разряда. У меня неплохо получалось, тренера пророчили чемпионство.
   - Ну и что, в чемпионы не вышел?
   - Да ты знаешь Гена, у нас в училище спортсменов в черном теле держали. До первого разряда допускали, а дальше ни-ни. Наши флотоводцы резонно считали, что лучше иметь на корабле двух пьяниц нежели одного спортсмена. Пьяница проспится и весь поход будет стоять вахту и править службу, а спортсмен все время то на сборах, то на соревнованиях. Неделями, а то и месяцами нет его на корабле, а его обязанности вынуждены тянуть другие.
   Девица, из-за которой весь сыр-бор, так и оставалась сидеть на лавочке, глядя на нас широко раскрытыми, то ли от ужаса, то ли от радости глазами. Мы познакомились. У девушки оказалось чудесное украинское имя – Оксана. Она действительно приехала из глубинки поступать в университет. Школу закончила в этом году, причем с серебряной медалью. Оксана раскрыла сумочку, достала иголки и нитки, и, через 15 минут мой рукав и пуговицы Геннадия были мастерски пришиты. В качестве вознаграждения за столь умелое и отлично  выполненное шитье пришлось сводить девушку в кафе. Там -  шампанское, кофе, пирожные… Ох не нужно было нам с Геной пить шампанское после водки…
    Выйдя из кафе, хотели проводить Оксану к ее общежитию, но в ее взгляде читался такой восторг и собачья преданность, что расстаться с ней не было никакой возможности. Вместе отправились гулять по набережной. У причала, напротив штаба флота стоял большой противолодочный корабль, и мы с Геной рассказали Оксане что на нем для чего и что чем стреляет. Потому как раньше видела она военные корабли только в кино. Затем был нанесен визит в краеведческий музей, благо он находился на этой же площади. В одном из залов музея наше внимание привлекли экспонаты, возле которых собралась группа спорящих между собой посетителей. Это была панорама она представляла собой стилизованное стойбище приморских аборигенов тазов. На заднем плане изображена тайга и речушка. Впереди несколько фанз-шалашей. Возле ближайшего шалаша стилизованный костер, над ним котелок. Рядом на бревне две  фигуры сидящих у костра аборигенов – мужчины и женщины. У ног женщины лежала собака. Все сделано великолепно, полная иллюзия натуральности. Панорама имела размещение метра на полтора ниже основного зала, поэтому общая картина смотрелась как бы сверху. Возле нее стояла группа из нескольких человек, и какой-то мужчина разглагольствовал, что тазы имели рост метр с кепкой, и фигуры, которые мы наблюдаем выдержаны в исторических размерах.
   - Да нормальный рост у этих фигур, просто ракурс обзора необычный – сверху вниз, да еще сидят они, поэтому кажутся маленькими - вмешался я в спор. Мужчина не соглашался, и группа его поддерживала. Мы поспорили. Ну и как тут им докажешь, что они не правы? Но выход я нашел. (Ох, зря мы пили шампанское после водки). Я взял Оксану «под мышки» и аккуратно опустил ее вниз прямо в «стойбище», предложив составить компанию тазам. Когда она села на бревно рядом с аборигенами все убедились, что фигуры обычного размера. После того как мы с Геной выдернули Оксану наверх, группа зааплодировала, словно им показали цирковой номер. Нам еще повезло, что никто из сотрудников музея всего этого не видел и обошлось без скандала. Затем наша троица направилась в следующий музей, благо он располагался тут же на площади и только на днях открылся. Это была подводная лодка С-56 переоборудованная для посещений публики и осмотра.  В лодку запускали группами по 8 человек и каждую сопровождал экскурсовод, который отвечал на вопросы и давал пояснения. Гидом нашей группе достался молодой человек лет эдак двадцати двух, который о подводной лодке имел весьма смутное представление. Пришлось нам с Геной частенько ему помогать. В центральном посту был поднят перископ и всем хотелось в него поглядеть. Посетители, прильнув к окуляру и взявшись за рукоятки по очереди крутили перископ.
   - Так ничего же не видно, - возмутилась Оксана.
   - Что-то вышло из строя, но заявку на ремонт мы уже подали, - безапелляционно заявил наш молодой гид.
Пришлось вмешаться и в эту ситуацию. В окуляре были опущены светофильтры, они обычно используются, когда штурман берет пеленг на солнце. Когда я убрал  светофильтры, все смогли осмотреть окрестности Владивостока при десятикратном увеличении. Затем публика покрутила штурвалы вертикального и горизонтальных рулей, ощупала другие железяки... Во втором отсеке Оксана в каюте командира подводной лодки, для полноты ощущений, даже полежала на его койке. В первом торпедном отсеке Гена открыл заднюю крышку торпедного аппарата и объяснил, как по этой «трубе» выходят наружу подводники в случае аварии. Затем мы с ним засовывали Оксану в торпедный аппарат, таково было ее желание. Благо она была в брючном костюме и хорошо, что не закрыли крышку… Когда вышли наружу, уже вечерело и солнце склонялось за ближайшую сопку. Сопка эта находилась в центре города и имела смешное название – гора Бурячок.
   - Ой, мальчики, я вам так благодарна! Такой незабываемый день! – щебетала Оксана. Мы с Геной переглянулись. Хоть нам было еще далеко до тридцати, но мальчиками нас уже давно никто не называл. Мы провели Оксану до общежития и стали прощаться.
   - Ой, мальчики, так не хочется расставаться. Я прям влюбилась, правда, не знаю в кого больше…
   - Вот до завтра постарайся высчитать в кого больше, - отшутились мы с Геной. На следующий день состоялся выход в море и проболтались мы там трое суток. Затем пересели на сторожевик, следующий в залив Владимира и убыли на нем во свояси. Больше мы с Геной Оксану никогда не видели, но этот случай нас  сблизил и мы стали дружить. А, в последствии, с легкой руки жены Геннадия Ольги даже семьями.
   И вот теперь, спустя 8 лет, наша встреча в Калининграде стала для меня приятной неожиданностью. Мы уже оба были капитанами первого ранга. Гена отпустил себе небольшое брюшко, я усы и бороду плюс небольшую лысину. После взаимных объятий, он извиняющимся тоном произнес:
   - Ты, брат, извини мне на «совещук» к адмиралу. А вечером жду тебя дома и Ольга очень обрадуется. Часам к 19 подгребай. – Геннадий сунул мне визитку с адресом и устремился по коридору в направлении, куда уже шли группами старшие офицеры. Перед вечером я посетил несколько центральных гастрономов и был чрезвычайно удивлен и немного расстроен, ввиду скудного выбора спиртного. На полках два – три вида дешевых вин, заурядный трехзвездочный грузинский коньяк и все. Пришлось брать, что есть. Коньяк, цветы для Ольги, коробку конфет для дочки и вперед. В 19.00, со штурманской точностью, я нажал звонок Гешиной квартиры. Там уже ждали. Ольга почти не изменилась, разве что немного пополнела. Это я почувствовал, когда она повисла у меня на шее. Дочка Лена превратилась во взрослую девушку, она поблагодарила за конфеты, сказала, что от конфет можно потерять фигуру и умчалась на какую-то свою студенческую тусовку. В комнате на накрытом столе я увидел знакомую бутылку коньяка, ухмыльнулся и поставил рядышком такую же свою.
   - Ну, что поделаешь, мы не виноваты. Придется пить коньяк под салат, шашлык и пиццу. А потом его же под торт и пирожные. – оправдывался Гена.
   - Но моряки об этом не грустят! – Успокаивал я его. А вечер продолжался и под коньяк, и под кофе с пирожными.  Я узнал много ценной информации, оказывается в Риге живут и служат много наших ракушанцев. Бывший командир К-222 капитан 1 ранга Жнакин теперь командир дивизиона, куда я еду за катером. Там же в Риге бывший зам. комбрига капитан 1 ранга Галайда – уже контр-адмирал. Бывший инструктор политотдела Топорков, замполит Уланов и другие. Вспомнили эпиграммы, которыми награждались наши пьяницы или бездельники. Звучали они так:
   - Ходят трое, ищут дела, парни в форме моряков, чудаки политотдела – Топорков, Носков, Дробков.
   - Вы видели Уланова, Уланова не пьяного? Не пьяного Уланова? Ну, ежели не пьяного, то только не Уланова.
   - По бригаде как всегда бродит пьяный Галайда. По бригаде иногда ходит трезвый Галайда.
Данные эпиграммы автора не имели и представляли собой коллективное творчество населения Ракушки. Я вспомнил, что и Ольга принимала участие в подобном творчестве.
   - Ну ка Оля, выдай эпиграммку на нас с Геной, тряхни стариной, - предложил я хозяйке.
   - Да легко. Вот пожалуйста: -  два капраза за столом выпели по триста, стаканами пить коньяк - это просто свинство.
   - Ну, во-первых, из стаканов мы не пили. А во-вторых налицо плагиат, была такая песенка: - три танкиста выпили по триста, а четвертый выпил восемьсот. Под конец вечери я вспомнил, что недавно узнал о том, что мой любимый писатель Пикуль тоже живет в Риге. Хотелось бы познакомиться, но вряд ли это реально.
   - Нет ничего проще, - без апелляционно заявила Ольга. – его жена Антонина наша бывшая ракушанка. Была замужем за старпомом с лодки прожила в Ракушке 7 лет. Затем мужа перевели в Ригу, там он запил, и они развелись. Потом она вышла замуж за Пикуля. Работает Антонина директором библиотеки в доме офицеров. Подкатись к ней, от меня привет, от ракушанцев тоже. Помним, любим, то да се. А дальше по обстановке сориентируешься.   
   - Что-то я ее не помню.
   - Ничего удивительного, ты приехал в Ракушку осенью, а она с мужем уехала в том же году весной. Но вряд ли она помнит всех лейтенантов, поэтому смело заливай, что хорошо ее помнишь.  Можешь даже приплести, что был ее тайным воздыхателем. Она это любит.
   - Но это же чистейшая авантюра! Хотя… Как говорил Наполеон: - «…удавшуюся авантюру часто называют гениальным замыслом и наоборот, провалившийся гениальный замысел – гнусной авантюрой.»
* * *
   На следующий день, в 10 утра, я уже выходил на перрон рижского вокзала. Отбросив все дела, принял душ в гостиничном номере, сменил рубашку и поспешил на поиски дома офицеров. Поиски продолжались не долго и завершились вполне успешно. Искомое оказалось большим зданием дореволюционной постройки (1867г), выполненное в стиле неоклассицизма. Некогда здесь располагалось рижское латышское собрание, а с 1940 года – дом офицеров прибалтийского военного округа. В здании находится 7 залов. Киноконцертный или большой, затем – белый, золотой, лиго, клубный, каминный и салонный. Отдельное крыло здания занимает библиотека. Все это я вычитал на стенде, висящем в фойе. Захожу в библиотеку, девушка, находящаяся в абонементе, помогла отыскать дверь в кабинет директора. Постучал. Вошел. За письменным столом сидит женщина, приятной наружности, что-то пишет. Я поздоровался, она ответила, не поднимая глаз. Затем, отложив в сторону ручку, произнесла:
    - Слушаю Вас товарищ капитан 1 ранга. – В тембре голоса и во взгляде особой теплоты в свой адрес я не почувствовал, скорее наоборот, желание поскорее избавится от неожиданного посетителя. Я начал лепетать свой заранее приготовленный текст.
   - Антонина Ильинична Вы конечно меня не помните. Вы у нас были прима – первая красавица в поселке, а я один из лейтенантов, нас было много… Я,  Баль Евгений Николаевич привез Вам привет от ракушанцев… - тут я протянул женщине букет роз, который до этого держал  для большего эффекта за спиной.
   - Спасибо! Ой, ну что же Вы сразу не сказали, что из Ракушки! С этого надо было начинать. Я очень рада. Ракушку вспоминаю часто…- Удивительно как эта женщина из сухой, я бы сказал чиновниче-канцелярской дамы превратилась в милую, домашнюю, приятную во всех отношениях собеседницу.
   - Вам привет от Ольги Косоротовой и Ляли Волгиной.
   - Ой, правда! Это были мои лучшие подруги. Как они, где?
   - Ляля живет во Владивостоке, муж уже контр-адмирал, начальник отдела кадров флота. Ольга в Калининграде, муж капитан 1 ранга, служит в техническом управлении флота. Вот ее телефон, можете звонить при случае… Антонина Ильинична велела девушкам вскипятить чайник и выкатила из подсобки чайный столик на колесах с чашками и большим подносом с горой шоколадных конфет. Ну, и бутылкой рижского бальзама. Пока я пил чай, хозяйка рассказала о том, что их библиотека самая крупная в Латвии, что в фондах чудом сохранились все коллекции до революционных и иностранных книг и что Валентин Саввич бывало сутками пропадает в этих фондах.
   - Простите, Вы уже несколько раз упомянули Валентина Саввича. Кто это?
   - Ну, как же, Вы не знаете. Валентин Саввич Пикуль – мой муж.
   - Как! Неужели! Вот так новость! Как я рад за Вас, это же мой самый любимый писатель. Вот не знал! – я как плохой актер продолжал играть свою роль. Мы продолжали чаепитие, я по памяти цитировал куски из книг Пикуля чем чрезвычайно, но приятно удивлял свою собеседницу.
   - Антонина Ильинична, а что это за пасквиль был в «Красной звезде» месяца два назад, Поговаривали, что Пикуль «послал» какого-то маршала…
   - Ну, что Вы! Валентин Саввич культурный человек. Все было не так. Просто с комиссией минобороны в Ригу приезжал генерал армии Епишев. Ну Вы знаете – начальник ГлавПУР СА и ВМФ, член ЦК КПСС и т.п.  И дает этот Епишев задание своему адъютанту-полковнику. Привези, мол, мне Пикуля. Хочу на него посмотреть. Полковник глуповат оказался, так дословно и передал. Хочет, мол, Епишев на Вас посмотреть, поговорить… «Он мне не интересен!» - после паузы заявил Пикуль и захлопнул перед носом полковника дверь. Вот после этого и появились эти статьи в «Красной звезде» и «Правде».
   - Антонина Ильинична может посодействуете каким-то образом. Не знаю, может в гости пригласите или еще как… Уж очень хотелось бы, если не познакомиться, то хоть вживую увидеть своего кумира – Валентина Саввича.
   - Нет, это вряд ли получиться. У Валентина Саввича своеобразный режим работы – ночью пишет, днем спит. И образ жизни затворнический, никого не принимает, никуда не ходит… - Сказать, что такой ответ меня огорчил – это ничего не сказать. Он меня убил! Рухнули все мои надежды и планы, да и чем я собственно могу быть интересен такому человеку… От огорчения, на полуавтомате, налил полную чашку рижского бальзама и залпом выпил. У Антонины Ильиничны глаза округлились, но промолчала… Осталось – встать и уйти, вроде не ловко. Пытаюсь продолжить «светскую» беседу.
   - Интересно, над чем сейчас работает Валентин Саввич? Да, верно и Вы как-то помогаете ему, участвуете в творческом процессе…
   - Конечно, я заказываю в разных библиотечных фондах, (в том числе иностранных) литературу. Делаю выписки, переводы. Утром Валентин Саввич зачитывает мне то, что написал за ночь. Сейчас он заканчивает новый исторический роман о наполеоновских войнах. Роман будет называться «Каждому свое» или «Под шелест знамен» - еще не решили. Главный герой романа – генерал Моро, который был не менее, а может и более талантливый полководец нежели Наполеон… - Вот, подумалось, само провидение приходит мне на помощь. Впереди замаячил вариант знакомства с Пикулем. Процент успеха незначителен, но это лучше, чем ничего. И я начал действовать, активно расспрашивая о узловых моментах повествования будущего романа. Причем комментировал отдельные эпизоды, стараясь показать глубокие знания исторического материала. Кажется, мне это удалось.
   - Евгений, а откуда такой интерес и столь глубокие познания деталей кампании 1812 года?
   - Видите ли, один из моих далеких предков имел самое непосредственное отношение к наполеоновским войнам.
   - О, как! Очень интересно. Рассказывайте.
   - Существует версия возникновения нашей фамилии на Украине. Мне ее рассказывал дед, а ему, в свое время, его прадед. Согласно версии, в одной из дивизий маршала Нея служил полковник Баль. Генерал возглавляющий дивизию (вроде, это был Луи Фреан) при отступлении из Москвы, не пошел по разбитой и сожженной смоленской дороге, а взял южнее через Украину. Благодаря чему и вывел дивизию с минимальными потерями. Мелкие стычки с местным ополчением и казаками все же происходили. Партизаны нападали на малочисленные отряды французов, которых посылали в села за продуктами и фуражом для лошадей. В одной из таких стычек полковник Баль был тяжело ранен. Посчитав, что полковник убит, отряд, с трудом вырвавшись из окружения, ускакал. Местные селяне, обнаружив раненого полковника, притащили его к своему помещику, который к тому же имел медицинское образование. Полковника удалось поставить на ноги. Дворяне, в те времена, на французском разговаривали лучше, чем на русском. Так, что в общении никаких трудностей не возникало. У помещика красавица – дочь шестнадцати лет, помогала отцу ухаживать за раненым офицером. Немудрено, что молодые люди (полковнику не было и тридцати) полюбили друг друга. Баль рассказывал девушке как увезет ее в свой дом в Париже и рисовал картины их будущей счастливой жизни. Но получилось не так как мечталось. К моменту выздоровления полковника Наполеон был разбит в Париже была восстановлена королевская власть. Луи Филипп опубликовал список государственных преступников, подлежащих суду и аресту. Каким-то образом в списках фигурировал и полковник Баль. Вроде как, в свое время, принимал участие в арестах лиц королевской фамилии. Понятно, что возвращаться во Францию, где его могла ждать гильотина, резона не было. Полковник женился на дочери помещика и остался в Украине. Отсюда и пошли на Полтавщине Бали…. – Закончив свой рассказ, я поблагодарил хозяйку за чай и приятное общение и покинул библиотеку. Втайне надеялся, что Антонина Ильинична расскажет Пикулю мою историю и она его заинтересует. А там, чем черт не шутит, возможен и личный контакт…
   Спустя две недели я снова приехал в Ригу. Нужно было принимать катер после рас консервации и ремонта. Понятно, что в шестнадцать часов я уже стучался в кабинет директора библиотеки.
   - Ой, это Вы Евгений! Жаль, что Вы тогда так быстро уехали. Валентин Саввич очень заинтересовался вашей историей. Пожалуй, я смогу организовать Вам аудиенцию…
   - Буду рад. Вернее, просто счастлив. – Антонина Ильинична вышла из кабинета. Думаю, пошла звонить Пикулю. Телефон у нее на столе, но, видимо, при мне разговаривать не хотела. Через несколько минут она вернулась.
   - Ну, что давайте сегодня и навестим Валентина Саввича. Я заканчиваю работу в 18, Вас устроит?
   -  Да, меня устроит любое время дня и ночи! – В 18-00 я уже подъехал на такси к дому офицеров. В портфеле бутылка коньяка. Опять такой же ординарный как в Калининграде, зато букет роз для дамы был великолепен. Скоро Антонина Ильинична вышла из здания. Я встретил, вручил букет и усадил на заднее сидение в такси. Сам сел впереди.
   - Улица Вэсэтас 8, - сообщила водителю адрес Антонина Ильинична. Дом – обычная «хрущевка», лифта нет. Мы поднялись то ли на второй то ли на третий этаж не помню. Антонина Ильинична почему-то позвонила, хотя, наверняка ключи от квартиры у нее были. Дверь открыл сам хозяин. Был он в тельняшке, длинном халате неопределенного цвета, под которым проглядывались фланелевые брюки. Мы переступили порог, стали знакомиться. Мой кумир оказался худощавым мужчиной среднего роста. Короткая стрижка бобриком, лицо смуглое, рукопожатие крепкое… Мы прошли по коридору в одну из комнат. Посреди небольшого по метражу помещения стоял стол и несколько стульев. В углу тумбочка на ней старинная старая пишущая машинка, кажется немецкая. Больше в комнате никакой мебели. Стены комнаты сплошь заставлены стеллажами с книгами. Причем стояли они столь плотно от потолка до пола, что не оставляли ни одного свободного просвета. Даже пространство над окнами и над дверью было заполнено полками с книгами. Книги, в основном старинные здоровенные фолианты с золотым тиснением на корешках, на французском, английском и немецком языках. Были и на русском, но мало…
   - Вот, порылся в своей генеалогической картотеке, нашел несколько исторических персонажей наполеоновских времен. Посмотрите, возможно кто-то из них имел отношение к истории Вашей фамилии. -  Валентин Саввич протянул мне семь карточек заполненных данными на персон с фамилией Баль. Я повертел эти карточки в руках. Трое из персон были немцами, один австриец, один швед… Ни одного француза. Пришлось вернуть карточки и признать, что они мне не о чем не говорят.    В комнату вошла Антонина Ильинична.
    -  Может быть чаю? – спросила она, обращаясь ко мне.
   - Какой еще чай! – рявкнул Пикуль и супруга торопливо и молча вышла из комнаты. Стало ясно, что хозяин теряет ко мне интерес и, что мое общение с писателем может на этом закончится практически не начавшись. Саввича нужно было чем-то зацепить. Я поинтересовался как обстоят дела с романом о наполеоновских войнах.
   - Да, почти закончил, - ответил Пикуль и протянул мне стопку отпечатанных на машинке листов. – Вот одна из последних глав. – Я бегло пролистал несколько страниц и нашел зацепку возразить.
   - Не совсем согласен с выводом о московском походе. Император N и в кошмарном сне не мог предположить, что противник собственноручно сожжет собственную столицу. Ведь, когда французы вошли в Москву, русские выпустили из тюрем десятки тысяч уголовных элементов с напутствием – «грабьте и жгите все подряд». Москва запылала одновременно со всех сторон. Город сгорел, сам император едва не погиб при пожаре. Кроме того, пожар уничтожил все обозы французской армии. Сгорел провиант, амуниция, фураж для лошадей и сами лошади, боеприпасы, зимнее обмундирование, и др. А затем рано ударившие морозы завершили дело…
   - Эти факты мне известны, но в итоге кампания проиграна. Вообще повествование в романе о другом, я лишь вскользь упомянул об этом походе. – оживившись, как бы оправдывался Пикуль. Затем я привел ряд красочных примеров о крупных учениях Тихоокеанского флота, проведя аналогию с описываемыми в романах Пикуля ситуациями.
   - Как видите, Валентин Саввич, фанаберия и безграмотность некоторых наших военноначальников осталась та же, что и до революции. Добавилось только хамство и сквернословие. – закончил я свой спич.
   - Антонина, ты там какой-то чай предлагала! – окликнул жену Пикуль.  Я обрадовался, что «лед тронулся», мои рассказы заинтересовали метра и меня еще не выставляют. Антонина Ильинична вкатила в комнату чайный столик на колесах и вышла. На столике стоял китайский чайник, чашки, рижский бальзам, шоколадные конфеты, пирожные. Мы продолжили разговор не отвлекаясь на чаепитие. Через какое-то время, вошла хозяйка, заметила, что чай не тронут и повидимому уже остыл, спросила:
   - Что-то чай вы совсем не пили. Может быть коньяку?
   -  Какой еще коньяк!? – снова рявкнул метр, и хозяйка молча вышла из комнаты, выкатив столик с остывшим чаем. В дальнейшем мне все же удалось внести некоторое оживление в нашу беседу, иногда переходящую в спор. За счет того, что Валентин Саввич успел забыть некоторые эпизоды своего романа «Крейсера», а я их хорошо помнил, спор выиграл. Потом меня провели по квартире, она состояла из четырех комнат. Комнаты маленькие, каждая не более 10 – 12 метров. Во всех комнатах, как и в той где мы сидели, стены сплошь заставлены книгами.
   - Это же тысячи книг и большинство раритетных, каким образом Вам удалось собрать такое богатство?! – задал я хозяину довольно бестактный вопрос.
   - В Прибалтике, у местных дворян были неплохие библиотеки. После войны, многие из них эмигрировали в Европу. Некоторые бежали с немцами. В пустующие дома вселяли наших рабоче-крестьянских советских людей. Причем в каждый коттедж по 2 – 3 семьи. Книги – большинство на иностранных языках занимали в комнатах много места и жильцам были не нужны. Их, как правило, отправляли на чердак либо, как это не прискорбно, использовали для растопки печей. Был голод. За хлеб, иногда за деньги, мне позволяли рыться на чердаках и забирать интересующие меня книги. Так создалась основная и большая часть библиотеки…
   - Но большинство книг на английском, французском и немецком языках. Как Вы с этим справляетесь?
   - Пришлось освоить эти языки, на это у меня ушло почти 5 лет. На каждый язык – полтора года.
   - Чудеса, Валентин Саввич да и только, вы феномен! Я, к примеру, учил английский в школе, в училище, в академии. Всего около 15 лет, но так толком его и не освоил.
   - Здесь виновата, скорее всего, принятая в СССР методика преподавания. Соберите, к примеру, группу учителей английского языка и велите общаться исключительно на английском. Так ведь не смогут, что же можно требовать от людей, которых они обучают…- он отыскал в нагрудном кармане леденец, снял обертку и сунул в рот. – Антонина, ты там, что-то про коньяк говорила.
   - Сейчас, сейчас. – Сказал я и, сбегав в прихожую, где оставил свой портфель, достал свой коньяк и торжественно поставил на стол. Антонина Ильинична уже вкатывала в комнату столик с дымящимся кофейником, шоколадом и бутылкой французского «Камю» десятилетней выдержки. Я, со своим грузинским трехзвездочным, готов был провалиться сквозь пол…   Мы выпили с Антониной Ильиничной по маленькой рюмке. Пикуль, сославшись на свой застарелый цирроз, даже не пригубил…
   После этого визита, мне посчастливилось еще два раза посетить метра. При последнем посещении обратился к нему с предложением:
   - Мы на днях погоним катер в Мариуполь. Не желаете прокатиться по маршруту Рига – Ленинград – Рыбинск – Саратов – Волгоград – Ростов на Дону – Мариуполь? 28 узлов, с ветерком, как в молодости на эсминцах?! Командирская каюта в Вашем распоряжении. Питание «ресторанное» наш кок одно время в ресторане работал.
   - Да, Валентин Саввич, предложение хорошее. Встряхнешься, вспомнишь молодость…- поддержала   меня Антонина Ильинична.
   - Хорошо бы, но ничего из этого не получится, - сокрушенно покрутил головой Пикуль. – Слишком часто у меня приступы. Здесь скорая через 5 минут, если надо в клинику. А таи прихватит где не будь посреди Волги и все. Вам добавится проблем доставлять труп.
   Вот я и похвастался знакомством со своим кумиром. Как результат, имею трофеи – четыре романа с его автографами в мой адрес. Но главный трофей – ксерокопия машинописных листов его романа «Каждому свое». Листы сброшюровали в местной типографии, сделала твердую обложку. Ценность этого трофея в том, это полный авторский текст. Ведь в книге, которая вышла в издательстве, цензура убрала около 20% первоначального материала…
   13 июля исполняется 90 лет со дня рождения Пикуля. Давайте поднимем бокалы за этого замечательного писателя. Моряки – обязательно!