Шкура

 
               
      Иван по случаю ружьё купил отменное : «Зауэр», 12 калибр, три кольца.
Висит на стене - залюбуешься . Ружьём залюбуешься, а вот обои с цветочками
вид портят . Под  «Зауэр»  бы шкуру!  И если уж мечтать  – шкуру с убитого медведя!
     Так нечаянно залетела в душу к Ивану искорка и разгорелась до пожара ,
пожирающего его и днём и ночью.  О его мечте заветной только глухой не слышал.
     И вот как-то в зиму, почти утром ( первые петухи пропели), к нему в окно постучал мужичок с другой окраины . Фамилий тогда было две-три на всю деревню, и, чтобы иметь различие, величали друг друга по имени-отчеству или как гостя – Шведом, по прозвищу. Кто прозвал горемыку  так и за что, уже и не важно.
     Так вот Швед когда-то  два или три медведя добыл и слыл, по молве, медвежатником. Тщедушный, малого роста, рыжий и с усами – таракан да и только. Ан нет – это Швед .
         С помятым лицом, с трясущимися руками, хрипловатым от запоя голоском, экономя время , он с порога быка за рога: об охоте на медведя .
- Иван Саныч, в Хмурое урочище берлогу поглядеть  не по желаешь?-
            Досада за беспокойство по ночи , как сон, слетела .
- Да я! Я двумя руками - за . ..  Только  вот не прокатимся  ли впустую?
Ведь это ж во-о-он где! - усомнился непьющий хозяин .
- Не, я осенью там был, видел . Стрелять не стал , шкура нужна выходная .-
             Швед сидел уже за столом , утирая усы ладошками .
- Чего стоишь-то?  Доставай, наливай! Ведь на дело-то сговариваемся не пустяковое.
       До 8-ми часов ждали, пока сосед проснётся, без него никак, без транспорта никак. Сосед не просто сосед:  завгар! Такие дела только через него .
        Время попусту не теряли . Исключительно для поправки пошатнувшегося здоровья  дорогого гостя, Иван выставил бутылку первача , пробу снимали под грибочки.
       Махнув рюмочку, поморщив личность , Иван достал из комода сундучок на замочке.
- Смотри-ка, Жора! - (называть Шведа Георгием  было  не совсем удобно:  не дотягивал он  обличием до такого громкого имени)
       В сундучке хранился среди всяких нужностей боезапас к  «Зауру» .
Открыв одну из коробочек Иван похвастался:
- Пули – турбины , это да ! Слона остановят.
        Швед медленно, как святую водицу, влил в себя вожделенную влагу,
 запрокинув голову .
- Ух  ты !
     Перекосившись внешностью, подёргал плечиками, как воробышек крылышками :
- У, зараза! Дай-кась.
       Не закусывая, принялся разглядывать необычную пулю, поднося её то к глазам, то к лампочке .
- Надо  же , удумали чиво!
      Пуля цилиндрической формы с отверстием в середине и хвостовым оперением  впечатление произвела!
- Да-а! Ладно, наливай . После первой и второй промежуток небольшой!
      Ивану отказывать не с руки: по неписаным законам, кто к берлоге привёл, тому и шкура с убитого медведя, и желчь.
         Ведь если рассудить , то Шведу шкура  как бы и ни к чему. Вот и надумал Иван вложиться по полной мере в предстоящее мероприятие самогонкой -
глядишь и уступит ему шкуру без выкупа захмелевший и подобревший медвежатник .
       При приёме второй дозы своего продукта  он, по мнению Шведа , должного уважения  к нему не проявил .
- Не-е,   Саныч , так не пойдёт! Чего это ты пригубил и поставил? Уж коли поднял – так пей.  Не баба ж!
      Резон подпоить хозяина у Шведа тоже был: если подопьёт Иван сегодня , то будет похмеляться  завтра, ну а он - за компанию.
     К 8 часам  под разговоры о житие никудышном  уговорили «заразу».
Выливая последние капли из бутылки в рюмочку гостю, Иван вздохнул :
- Сколько не тряси, досуха не выпить . –
       Завгар, проживавший по соседству , Коля-Коля (Николай Николаевич), был человеком  немного странным, но многие крутили пальцем у виска  и по меньшей напасти .
       Коля-Коля слыл оригиналом,  можно сказать  как живая достопримечательность: каждое утро в любую погоду , летом и зимой он бегал в трусах на берег реки. Когда купался , когда снегом обтирался .
         А так-то чего не побегать?  Речка в конце огорода . Хоть и в трусах , но огород-то его: не хочешь – не смотри .
      Встретились соседи у калитки .
- Николаич ! - бодреньким , слащавым голосом окликнул завгара Иван. Был  бы хвост - повилял, ей Бог, повилял  бы .
      Николай Николаевич, средних лет , среднего тело сложения , со средним образованием, считал себя человеком продвинутым :
- Машину не дам! - взглянув на селян, отрезал Николай , начав свой моцион .
Спозаранку – подшофе! Ладно, Швед не сосед , но Иван – басурман !
        Немножко полноватый , слегка седоватый, ну и что , что в трусах ,
начальство - оно и в Африке начальство.
        Иван растеряно посмотрел на собутыльника, развёл руками :
- Да-а-а...
         Но Жора , он  же Георгий, почуяв возможности для продолжения своего недельного  праздника, отступать не пожелал , увязался следом .
        Часто перебирая ножками  в больших, не по размеру валенках, забегал то с одного бока , то с другого. Николай , делая физические упражнения  и махи руками , спускался к реке . Жора тоже шевелил ручонками, отчаянно жестикулируя. О чём он говорил, не было слышно , тараторил часто , в такт дыханью  и, видимо, ЧЕГО – ТО  наобещал .
       Прекратив забег, завгар возвращался , поспешая .
- Собирайтесь .

       Бортовой «ГАЗ – 66»  - для тайги  лучше не найти. В кабине светло, тепло и даже не тесно. Николай Николаевич за рулём , Жора ( согласно габаритам ) на капоте , Иван на удобном  пассажирском месте:  3-х литровую банку с самогонкой  держать на полике ногами  было тоже удобно , сумку с провизией на коленях  – разумно .
          Предложив для порядка попутчикам по пирожку , он с удовольствием восполнял  по пути несостоявшийся завтрак . Только вот  вместо грибочков были на сей раз   огурчики,  пахучие и хрустящие .
        Воистину, « пеший конному не товарищ » в смысле выпитого. Швед впереди « на лихом коне » , на кочках только покрякивал , головой о потолок
постукивался , под «ё – по мать» ведя рассказ о юности своей с тридевятого колена .
       Выехав за деревню в лес , преодолев первый подъём , Николаич остановил машину, беспредел гастрономический прекратил :
- Хватит жрать-то .
         Хлопнув в сердцах дверкой , вышел . Обошёл машину раз , второй , пиная колёса. Пассажиры переглянулись. «Выпить хочет», - догадался Иван. Открыв форточку позвал:
- Николаич ! А Николаич? Может, по 50 грамм, чтоб колёса крутились?
- Ладно .. . Наливай.
       Получилось , что согласился нехотя .
В алюминиевой , походной кружке 200 граммов , так половина .
И по совести и по чину отмерил Иван дозу Николаевичу (от чистого сердца ) ,
учуяв в нём конкурента на шкуру .
- Чего это ты? - заподозрил неладное Николай .
- Чо тут пить-то  ?
         Встрепенулся Жора и снял валенки , чтобы ноги не промочить , да и на капоте  было в них неудобно: в подбородок голенищами упирались , особенно на кочках .
         Николай Николаевич покосился одним глазом на его рваные носки , сморщился и, нагнав свирепости на лицо своё , большими глотками выпил самогонку , как водичку  в жаркий день .
- Да-а …-  унисон потянули приятели . - Не перевелись богатыри в колхозе нашем! - провозгласил Ваня , подавая огурчик .

      В кузове машины  вместе с ними тряслось в дороге ещё около двух кубов дров в чурках . (С грузом у бортового 66-го проходимость зимой лучше )
      Особой нужды у Николаича в дровах не было , вот и катал деревянные чурочки  за казённый счёт, как балласт. Так  что возгласы Шведа : «Ё-по мать!»  с присказкой типа : «Потише: не дрова везёшь!» - повисали без внимания в дыму сигаретном .
      Закуривал Иван  часто с большим удовольствием , всякий раз после промчавшейся  мимо сосны или обрыва . «Так-то сигарет не напасёшься!» - решил он и больше выпить не предлагал .
      Дальше по низине снегу на дороге было насыпано по пояс пешему .
«66 – й» шёл,  как ледокол , как бульдозер. Все эпитеты для него: зверь, а не машина!
      Скоростной режим теперь позволял вести беседу , сигареты экономились ,
матюки вешать было некуда.
- Ну, Николаич, ты лихой мужик !
       Жора ощупал голову двумя руками , шишек не было - и хорошо .
От гордости за себя, крутого , Николаич приосанился , расправил плечи :
- А вот, Иван, скажи , это ты в первый раз на медведя ? Не страшно ?
- А чего мне медведь-то?
Поудобнее устроился Иван на сиденье :
- Пули – турбины , с двух стволов бах! Бах! -  и насквозь .
- Я вот,  было дело …
      Швед, рассказывая про совершённые подвиги , сопровождал слова свои показами  в образах : вот он целится , вот нажимает на спусковой крючок, а вот  медведь  занёс над ним лапу , и, поднеся руку к своему лицу,  Швед растопорщил ладошку , скрючил пальцы и замогильным голосом возвестил :
- А когти-то у него длиннее моих пальцев раза в два будут .
        Звёздный час для Жоры , звёздный час !
Слушали его попутчики,  рты разинув , зауважали , несколько раз Георгием назвали.
        Доехали когда, Швед седьмого медведя в оборот брал .

      Доехать-то доехали , но до места не добрались . От дороги ещё километра полтора шагали по снежной целине , глубиною местами  Шведу по шею .
В знак почтения , его сберегали как бывалого , доверили нести сидор с самогонкой .
       Сами  же, сменяя друг друга, пробивая тропу, умахались до чёртиков .
У Жоры , за компанию , язык на плече тоже не понарошку . Гачи войлочных штанов  (не с его плеча), выпущенные поверх валенок , не пускавшие снег внутрь, сберегали тепло между ног , как в термосе. Сопрев малость , он даже по жаловался:
- Хоть ложки мой .
         Возле корней упавшего дерева , под снежной кучей, то ли дыра , то ли нора размером  с футбольный мяч,  от тепла изнутри  обросла  по краям жёлтым куржаком .  Говорили шёпотом .
      Жора действительно в таком деле уже бывал, он и указывал, где кому стоять,
куда стрелять , чтобы  друг  в друга случаем не пальнуть . Срубил жердину неподалёку, протянул Ивану :
- Накось , коли говоришь, стволы хорошие, разбуди мохнатого .
       Сам, как и Николай , пристроился за деревом с ружьём наизготовку .
- Ну чего стоишь-то ? Давай, давай! - уже в голос от обуявшего его нетерпения  Жора покрикивал: - Шевели, буди косолапого!
        Управиться одной рукой с нелёгкой палкой , не получалось, как надо. Натоптав  в снегу вокруг тоненькой осинки    пространство для манёвра,
Иван повесил ружье на грудь и ухватился за жердь двумя руками, просунул её внутрь берлоги и упёрся в мягкое:
- Ага , там ! Дома!
Отскочив за деревце, Иван приготовился к стрельбе, но прошла минута-две, и ничего.
- Сосед , уснул, что  ли? - Это Николаю ждать надоело .
       Во второй раз мягкое было в другом месте. Для убедительности ткнув пару раз посильнее, Иван вновь отскочил. Опять  ничего! Не дожидаясь окриков , он  уже начал подходить ещё раз… И тут снег фонтаном ударил в глаза .
        Медведь выскочил , как пробка из бутылки . Раздались выстрелы. Ничего ни видя, Иван развернулся по полёту снега  с ружьём наперевес .
        Медведь лежал на спине, раскинув лапы .
В горячке , ещё не понимая , что зверь мёртв, Иван нажал на спусковые крючки:
Бах! Бах! - и насквозь ...
- Шкура ! Шкура!  - закричал Георгий , он  же Жора , он  же Швед .
        Шкура была!  И вот её нет . Маленькие входные отверстия на животе  - на спине, по хребту, оканчивались  огромными дырами .
Прислонив ружьё к деревцу,  Иван  присел рядом на корточки , обхватив колени:
- Ёханый бабай ! - И достал сигаретку .
Сделавшись грустным, Николаич   присел с другой стороны туши :
- А починить-то можно?
        Жора сел прямо на снег у головы убитого зверя , снял шапку свою , утирал
ею пот с лысеющей головы и слёзы . На страдающем лице было написано такое горе , что …
       Но вот оно вытянулось , глаза на лоб полезли.  Тыча пальцем в сторону берлоги,  Жора замычал , как телёнок, потерявший мамку :
- М-м-м-м .
      У Николаича, оглянувшегося в ту сторону секундой раньше , нервный тик
на щеке так обезобразил благородный вид , что Ивану, не видевшему
того ужаса, что они , уже стало страшно .
     Ужас в виде второго медведя  стоял на задних лапах между ними и оружием,
составленным в пирамидку возле осинки. Снизу  глядя:  так  по росту  -  второе пришествие до самого неба , закрывшее облака. А когда медведь рявкнул , тут-то цирк и начался :
     Николаич с Иваном вскочили разом, Жора, замешкавшись , врезался рыжей головой  в живот завгара и, отскочив, как мячик , припустил прыжками по снежной целине  совсем не в сторону дороги .      
         Николаич начал забег с низкого старта – согнувшись пополам, но быстро оправился и помчался по сугробу , как паровоз , на всех парах, часто оглядываясь и подбадривая себя:
- Коля, Коля, Николай , сиди дома, не гуляй! Коля, Коля, Николай … .
       С Иваном что-то случилось совсем неладное, память отшибло. Помнил только , как Шведа обогнал , тот скакал по снегу , как заяц прыжками :
- Ё – по мать , ё – по мать!
      Вот и дорога! Как это вышло, когда бежал не туда?  Не понятно .
Возле машины Николай Николаевич ещё  отдышаться не успел, пыхтел и сопел.  Паровоз-паровозом :
- У-уф , чо делать-то ? У-уф , выходит два медведя в берлоге сидело. Сожрёт Шведа гад! Как пить дать, догонит.-
       Но нет , Швед выскочил к машине минуты через три . С простоты душевной поначалу Ивану подумалось: «Петлял, выходит, Георгий , сбивал со следа . Молодец!»
        Но приглядевшись , заподозрил другое: Жора был босой , не было валенок и даже носков. Не было и задора охотничьего , от былого Георгия  только сидор за спиной сохранился .
       С красными ступнями, как у гусака лапы, Швед молча полез в кабину .
Николай с Иваном тоже поспешили под крышу , в машине спокойнее .
     После пережитого  что пили в дороге – всё зря. Понятно: трезвость не порок.
Но повод-то какой! Убежав, родились ещё раз заново . Сидор в забеге не пострадал, и стеклянная банка не разбилась , только перевернулась кверху донышком и была пустой .
- Шкура ! Шкура ! Охотничек « ё – по мать!» - съязвил Николаич  и произнёс сакральную фразу:
- Своя шкура дороже .