История одного существа, часть третья

Приехав домой, люди начинают выполнять свои планы: заносят в дом существо и сажают в ванну. Оно сразу начинает орать и пытаться выбраться на свободу, но гладкие акриловые стенки не позволяют вскарабкаться, а прыгать на такую высоту существо ещё не умеет. Ему дают остатки еды из пакетика и воду в пластиковых тарелочках — и оно замолкает. Старая кошка, привычно вышедшая встречать людей в коридор, делает круглые глаза, встопыривает уши и шерсть и убегает в дальнюю комнату, возмущённо шипя. Люди встревоженно переглядываются, представляя её поведение в ближайшее время. Затем они заносят сумки и коробки, переодеваются, закинув одежду прямиком в стиральную машинку, тщательно отмывают руки и садятся обедать. Существо тем временем самозабвенно возит по всей ванне тарелку с едой, опять забравшись в неё лапами.

За обедом он говорит: "Мы его подлечим, подкормим и отдадим в добрые руки, мы вряд ли сможем оставить его себе". Она с ужасом смотрит: "Ты что?! Оно уже наше!" Он протестует: "Ты же сама весной говорила — больше никого". "Это было весной!" — заявляет она, бросает еду и отправляется в ванную. Он вздыхает и идёт следом. Существо, набив животик, сидит посреди ванны и умывается. Координация у него плоховатая, оно поднимает заднюю лапу и промахивается, не дотягиваясь языком, делает несколько попыток и забавно заваливается набок. Люди смеются.

Затем они вынимают из ванны тарелки и ставят туда небольшой тазик. Готовят шампунь, полотенца, разводят тёплую воду в кране и начинают купать существо. Намокнув, оно становится совсем крохотным и жалким. Его тщательно намыливают со всех сторон, споласкивают и обнаруживают нескольких блох, которые свили себе гнездо на загривке существа, а теперь пытаются спастись на его морде и ушах. Люди изо всех сил стараются выловить всех блох, те так же изо всех сил стараются выжить, но люди побеждают.

Существу достаётся в этой неравной борьбе больше всех, потому что его крутят и вертят, как хотят, щипают и дёргают за мокрую шерсть. Оно попискивает, но почти не вырывается, словно понимая, что всё происходящее, хоть и крайне неприятно, ему во благо. Когда люди увлекаются ловлей блох и мокрое тельце на воздухе начинает остывать и замерзать, существо кричит громче. Люди спохватываются и поливают его тёплой водичкой, и так несколько раз. Затем, наконец, они споласкивают его начисто, опять густо намыливают шампунем, заворачивают в полиэтиленовый мешок и в полотенце — и идут с ним в комнату, где начинают чистить уши специальными каплями. На это дело уходит пятнадцать минут, треть флакона капель и две трети коробки ватных палочек. Существо, пригревшись в пакете, задрёмывает и почти не протестует. Люди добывают из каждого уха по огромной куче грязи, упорно продолжая свою работу. По пути они отлавливают ещё двух блох, вылезших из мешка на свежий воздух.

Наконец они решают, что  существу пора выбираться, пока не перегрелось, и опять несут его в ванну. Там они старательно выполаскивают весь шампунь, перебирают чуть ли не каждую волосинку по отдельности, чтобы убедиться в полном отсутствии паразитов, отмывают грязный нос дочиста и вытирают мокрое чудо двумя полотенцами. Завернув в третье, сухое, они опять выносят существо в комнату. Ещё раз чистят уши — закапанное в глубину лекарство растворяет ещё какие-то слои грязи, и она комками вынимается с каждым движением палочки.

"Струпья" на лбу оказываются не ранкой, а присохшей грязью вроде арбузного или помидорного сока. Ещё они обнаруживают, когда с существа отмылась вся грязь и пыль, что одно ухо у него наполовину розовое. Он комментирует: "Краски не хватило, когда его красили!" У неё другая версия: "Нет, просто его за ухо держали, когда в краску макали, вот оно и не прокрасилось," — и оба хохочут. Затем он берёт свёрток на руки, разглядывает мокрую и немного осоловелую мордашку и говорит: "Оно хочет спать, и я тоже", — и укладывается на кровать, положив свёрток себе под бок. Оба засыпают моментально — сказывается волнение и суета, прожитые за полдня.

Когда спустя полчаса она подходит и пробует поправить полотенце, чтобы лежало дальше от края, он сквозь сон говорит: "Куда ты его потащила, положи на место..." Она отвечает: "Конечно-конечно," — и втихаря делает пару кадров телефоном в беззвучном режиме. Собирает доказательства того, что существо нельзя отдавать ни в какие "добрые руки", потому что самые добрые руки уже нашлись...

Через некоторое время он просыпается и нетерпеливо разворачивает свёрток. Из него смотрят немного удивлённые глаза, но через пару минут существо осваивается, выбирается наружу и начинает разгуливать по кровати. Люди сидят рядом, умиляются, обсуждают его внешность и поведение. Оно же, чуть что, бежит на своё полотенце, словно считает его своим законным местом или убежищем. Люди обсуждают место, которое будет постоянным, и она приносит зелёный пластиковый тазик, который весной опустел, а потом стал хранилищем мягких игрушек старой кошки. Она кладёт в тазик выстиранные подушечки и ставит на кровать. Существо, посаженное в тазик, осматривается, принюхивается, вываливается через край наружу и бежит на полотенце. Он стелет полотенце поверх подушечки, сажает существо — и оно, потоптавшись и покрутившись вокруг себя, довольно укладывается в своё новое гнездо.

Люди продолжают обсуждать жизнь существа в своём доме, он высказывает сомнения: "Вдруг кошка его не примет? Вдруг оно не поймёт, что такое лоток? Вдруг ещё что-то неприятное будет?" Но потом они начинают перебирать всякие мальчиковые имена и спорить, какое лучше и оригинальнее. И тут он  задаёт вопрос: "А это точно мальчик?" Как знаток кошачьей гинекологии, он выковыривает сонное существо из тазика, разворачивает к себе тыльной частью и внимательно заглядывает под хвост. "Девочка это!" — уверенно заявляет он, предлагая свериться со всезнающим интернетом. Она ищет "Как определить пол"  и находит две фотографии таких же тыльных частей с подписями "мальчик" и "девочка". Подтаскивает к монитору существо, совмещает ракурсы и подтверждает: "Девочка!"

Они списывают бабушкину ошибку на то, что она делала диагностику без очков, и начинают перебирать девчачьи имена. За оставшиеся полдня существо нарекается несколькими разными именами. Впрочем, оно само слушает эти дискуссии с безмятежностью синего сентябрьского неба, которое словно отражается в его глуповатых глазках. Кажется, если бы оно могло говорить, тут же бы изрекло: "Хоть горшком назовите, только оставьте в этом тёплом чистом месте с едой и добрыми руками!" Похоже, блох больше действительно нет, потому что существо прекращает неожиданно вскрикивать, как это было до купания. И уши хорошо слышат, несмотря на залежи грязи. И глазки следят за каждым движением, сначала тревожно, потом всё более и более расслабленно.

Дождавшись, пока существо уснёт в тазике, люди одеваются, идут в специализированный магазин и покупают специальную еду премиум-класса. По дороге продолжают дискутировать про имя и уже не вспоминают идею "отдать в добрые руки". Вернувшись, застают его спящим, не выдерживают, будят и умиляются этим сонным глазкам, пробуют по разным признакам определить возраст, сходятся на пяти неделях и играют бантиком, привязанным на верёвочку. Существо косолапо и неуклюже скачет по полу, падает и кувыркается, вызывая всё больше умиления и радости у людей. Ещё оно продолжает запихивать лапы в тарелку во время еды и потом долго их облизывать, растопырив пальчики.

Затем его несут в лоток, оно пытается удрать несколько раз кряду, но потом принюхивается, суетливо перемещается по нему некоторое время, присаживается, оттопырив хвостик, и делает лужу. А потом встаёт и начинает загребать крошечными лапками своё произведение, цепляется тонюсенькими коготками за решётку лотка и вызывает ещё одну бурю восторга у людей.

В течение дня люди вкратце пересказывают все события, споры и дискуссии своей дочери через интернет. К концу дня она задаёт им вопрос: "Так теперь это ваш кот?" Люди задерживают дыхание, выдыхают и пишут "Дааа!" "Ну, назовите его просто Кошка, и у вас будут Кошка и Мышка". Но люди ещё не уверены, как они его назовут. Кот, точнее, кошка, поселяется в тазике под столом в мастерской.

Старая кошка возмущённо, но трусовато отсиживается в спальне и всем своим видом сообщает, что не намерена мириться с "этим клопом". Им всем предстоит ещё много умиления, а так же терпения и усилий по встраиванию в дом нового существа. Они понимают, сколько неизвестных трудностей впереди, и немного их боятся. Они уже успели привыкнуть к спокойной жизни с одним предсказуемым и хорошо воспитанным котиком. И они договариваются, что будут воспитывать существо как котика, а не как человечка. А заодно вспоминают правила безопасного поведения в доме, где есть очень маленький котик, так как маленьких котиков в доме не было давно, а настолько маленьких котиков за неполные двадцать пять лет жизни этой семьи не было ещё никогда. Они ещё немного спорят про имя, но основные варианты у них уже выкристаллизовались. А котик смотрит на них полными доверия глазёнками и радостно мурчит всякий раз, как тёплые ладошки прикасаются к его крошечному тельцу...

Вечером, засыпая в обнимку со старой кошкой, она осознаёт: за время, прошедшее с апрельской утраты, она уже видела маленьких ничьих котят, и её сердце тоже сжималось. Но боль утраты была ещё сильнее той боли, которую вызывала судьба этих беспризорников. Боль занимала почти всё место в душе, а остаток заполняла старая кошка. И вот сейчас эта боль немного отступила — настолько, что крошечный меховой комочек с небесно-синими глазами смог найти себе уголок. В сердце. И в доме. Жизнь продолжается.

Продолжение следует...

6.09.2017 г.