Ник Ник

                Ник Ник

 Интересное мероприятие, Ночь музеев
 Это событие соединили с Днём Пионерии и устроили праздник. Для городка с пятнадцатитысячным населением, это большое событие.
 Детвора бегала с карточками по разным конкурсам, зарабатывая отметки, результатом было получение красного пионерского галстука с клятвой Юного Пионера. Но взрослые мало отставали от своих чад. Была большая экспозиция от Погранотряда, стенды с фотографиями погибших при исполнении воинского долга, вооружение разных лет. За всем этим присматривал пожилой, подтянутый человек. Он предлагал свою помощь, если возникали вопросы по темам экспозиции.
 Тут меня и дернуло, попросил у него разрешение взять винтовку трёхлинейку с плеча манекена. Он с улыбкой подал её мне, честно скажу, мурашки от восторга пробежали. Оружие прошедшее три войны, выпуска 1942 года, это не пластиковая копия в магазине. Если кто видел, как я её гладил рукой, щелкал затвором, всё равно не понял бы моё состояние.
 В детстве, у моего деда была берданка, почти винтовка, только гладкоствольное оружие. Оглаживая ложе легендарного оружия, рука наткнулась на интересную детальку, антабка для ремня.
 Помните у Твардовского: «Трёхлинейная винтовка на брезентовом ремне…».
 Так вот этот самый брезентовый ремень и продевался в эту металлическую петельку, антабку.
 Сколько она потянула за собой воспоминаний, вот самая малость, из них.
 Призвали меня в армию в далёкие семидесятые. В те годы «косарей» от армии было очень мало, росли мы довольно здоровыми. Военкомат всеми средствами заставлял заканчивать образование, среднее было почти обязательным. Многие из нас были уже опытными радиолюбителями. Это и послужило поводом собрать таких и направить в учебные подразделения войск ПВО страны. Это был тогда отдельный род войск. Среднее образование было обязательным, техника требовала приличных знаний.
 Вот я и попал в такое подразделение, авиавооружение должно было стать моей воинской специальностью.
 Ещё до прикосновения к живому самолёту и его оружию, нам вручили карабины СКС, Довольно приличного возраста. Мой был выпущен в 1947 году.
 Стали учить нас как его разбирать и чистить.
 Кстати, командирами отделений назначили таких же салажат, как мы все. Им провели какие – то курсы, что – то внушили важное и пошло дело дальше. Парни надували щёки, порой путаясь в командах, но это было совсем не страшно.
 Так вот, чистим мы свои карабины, а командир ходит и умным глазом бдит наши успехи. Что – то он высказал мне, похожее на претензию, я ему и врезал, что карабин знаю не хуже, чем он. Вспыхнул наш ефрейтор, подумал и выпалил свой вопрос, показывает пальцем на эту самую антабку, что за штука такая. Назвал ему эту деталь по имени, показал ещё многие детали карабина с именами. Слопал досаду ефрейтор, но затаил гадость, в дальнейшем это проявлялось не редко.
 Не объяснять же ему, что в нашей школе был хороший военрук, который, не как многие, кроме как командовать строем, ни чего не знали и не умели.
 Звали мы его в своём кругу Ник Ник, Николай Николаевич.
 Он, оказалось, прошёл всю войну, служил в артиллерии. Но очень мало рассказывал о войне.  Уволили его из армии, как и многих воевавших, освобождая места молодым офицерам. Вот он и дорабатывал в школе до пенсионного возраста. Нам с ним здорово повезло, матчасть он знал великолепно. Мы знали, как развернуть орудие в боевое положение, как выставить прицел. Стрелковое вооружение не было тоже большой трудностью. Часто он водил нас в свой артиллерийский полк, откуда его уволили, показывал несколько орудий, которые ещё воевали и не весь ресурс был у них расстрелен. Вот от него я и знал, как зовутся детали оружия.
 Как он воевал, не рассказывал, знаю несколько эпизодов из его военной и послевоенной жизни.
 В самом начале Отечественной войны, его с толпой таких же мальчишек определили в Военное училище. Начальник училища, старенький щуплый человек, с тремя шпалами на петлицах, осмотрел новобранцев, коротко хмыкнул и ушел в штаб.
 Учёба была тяжкой, ноги ныли от строевой подготовки, голова трещала от синусов и азимутов. Пушки казались свинцовыми, для них надо было отрывать окоп в полный профиль и ещё перетаскивать ящики, для веса набитыми песком. Настоящие снаряды видели только в классах. Первый самостоятельный выстрел, был просто в сторону мишени, не попал ни один курсант. Начальник училища только посмеивался, наблюдая за нашей беготнёй.
 Но с каждым днем курсанты становились увереннее, пушки легче и ящики с песком податливей.
 Боевые стрельбы стали привычным делом. Теперь наш командир, слегка стеснявшийся, только что присвоенного ему звания генерал, был на полигоне каждый день.
В один из дней объявили, будет предварительный экзамен. Начальник училища стоял на командном пункте, где курсанты вычисляли данные для стрельбы по очереди, выстрел и следующий возится с картой и буссолью.
 В бинокль видно было, как снаряды пашут землю вокруг кучи брёвен. Но это не смущало командира, что взять с молоденьких парней.
 Когда все отстрелялись, он с усмешкой подмигнул строю, крякнул и вышел чуть вперёд командного пункта.
 Надвинув свою потёртую фуражку не глаза, что – то бормотал неслышно, потом резко отдал команды орудийному расчету. Те покрутили свои рукоятки и доложили готовность. Генерал проверил сам наводку и самолично дернул вытяжной шнур. Выстрел и через пару секунд в воздух взлетели брёвна злополучной мишени.
 Подошёл к строю и с усмешкой, по отечески, сказал, что синусов и косинусов не знает, но так как он стрелять, мы научимся не скоро.
 Уже в казарме, старшина в курилке рассказал, что наш генерал воевал ещё в Порт- Артуре.
 Вскоре нам присвоили младших лейтенантов и мы, полные энтузиазма отбыли на фронт.
 Ник Ник мало рассказывал о военной поре своей жизни, только бытовые вещи, сказал только, что разрывов снарядов боялся меньше чем пуль.
 Войну закончил командиром батареи. Потом стали приходить молодые офицеры, ему уже в звании майора было предложено выйти в отставку. Так он попал в школу военруком. Помню ещё два его рассказа о службе. Рассказал однажды, когда изучали противохимическую защиту.
 Был приказ, командирам батарей выехать на полигон, что – то вроде проверки и контрольных стрельб. Обязательно при себе иметь противогаз и защитный костюм. Заиграли амбиции, войну прошёл без противогаза, а тут простые стрельбы.
 По прибытии в пункт сбора, объявили, будет марш – бросок через зараженную зону и три контрольных выстрела на полигоне. Стреляют все командиры батарей.
 С утра вдоль дороги проехали машины, распылили хлорпикрин, это «безобидное» вещество. Машины с пушками на прицепе вели водители в противогазах, все солдаты так же блестели круглыми стёклами масок. Только несколько «умников» скрипели мозгами, как же выкрутится из такого дела.
 Наш Ник Ник ухватился за зеркало и дверную ручку машины, предварительно обмотав мокрой плащ - палаткой голову, всё таки добрался до места стрельб на подножке.
 После короткого отдыха, новое испытание, три выстрела, хотя бы одно попадание в цель.
 Среди стрелявших, было несколько воевавших офицеров, остальные уже послевоенных выпусков училищ.
У каждого орудия стоял планшет с картой, все необходимые приборы. Но снова амбиции взыграли. Карты в сторону, все данные проверенными войной методами и огонь!
 Конечно три промаха. Молодые офицеры возились с картами, приборами, счётными линейками. Странно, но мишени были поражены.
 На разборе уже разглядели, мишени – то видно, но между орудием и мишенью  широкий распадок. На карте он обозначен, а с позиции его не заметить.
 Было конечно обидно, сказывался пробел в образовании. Вспомнился генерал, начальник Училища, как бы он стрелял в такой ситуации?
 После службы в армии видел Ник Ника пару раз, но он был слегка в подпитии, я не решился подойти, может и зря.
 Вот так музейная трёхлинейка вытащила на белый свет столько воспоминаний. Спасибо, таким как наш Ник Ник, они столько вытерпели.
 Посвящается Николаю Николаевичу Щегланову!