Рассказ 21. Бабушкин виноград

В субботу Светка подскочила ни свет, ни заря.

— Наташа, просыпайся, глянь, какая замечательная погода. Давай попьем кофейку и я побегу в сад. Хочу найти местечко для грядок. Я ж вчера забыла тебе сказать, что купила семена всякой зелени, редиски и огурцов. Представляешь, какая красота? Всё своё, свеженькое, без всякой химии.

— А чего искать? Бабушка все овощи всегда сажала в том месте, где тёть Машин забор. Там самое солнечное место. Ты иди вдоль виноградника и как раз в него упрешься. А вообще-то погоди. Давай сначала кофейку попьем, а потом я сама с тобой пойду. Тебе же лопата и тяпка нужны будут, а без меня тебе не найти. Впрочем, я и сама не уверена, что найду. Но точно знаю, что у нас есть весь садовый инвентарь.

Пока я умывалась, Светка выложила в миску остатки вермишелевого супа и пошла кормить Куклу. Надо бы сегодня что-то для неё сварить. После моей мудрой и запасливой бабушки в доме остались залежи сахара, круп, гороха и макаронных изделий. Полки в чулане были забиты трёхлитровыми банками, куда она ссыпала все эти продукты. Так что мышам в нашем доме делать было нечего.
 
Меня всегда поражало, как она ухитрялась вести хозяйство при нашем очень скудном достатке. Пенсия за сына — 31 рубль, моя пенсия по потере кормильца — 19 рублей и 15 рублей за аренду двух комнат с отдельным входом и удобствами, вот и весь наш бюджет. Долгие годы она пыталась выбить алименты с моего родного биологического отца, но, заплатив пару раз, он опять переставал высылать деньги. Хотя к тому времени уже защитил кандидатскую диссертацию и работал завкафедрой бухучета в Саратовском экономическом институте. На все бабушкины письма он отвечал коротко: "Верните мою дочь".
 
Я смутно помнила, что после маминой смерти за меня стали бороться и судиться трое: бабушка, мой биологический отец и мой отчим, которого я очень любила и до сих пор считаю своим единственным и настоящим отцом. Ему отказали первому, несмотря на его главный козырь, что дети, то есть я и его родной сын, должны расти вместе. Но он был инвалидом первой группы, и именно по этой причине ему было отказано в опекунстве. Не мог же он сказать судье, что помимо мизерной пенсии, он получает еще две зарплаты: на основной своей должности (он был тренером по боксу), и на подработке — ночным сторожем на стадионе.

   Света насыпала в джезву ложку кофе и вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачала головой. Вот кефир выпью с удовольствием. Я с трудом попыталась приподняться со стула, но Светка подскочила ко мне и заботливо помогла мне опять присесть.

— Ну, что же тебе неймется? Сиди уже, я тебе всё подам. Давай творожка со сметанкой? Сахар насыпать? Нет? А, может, вишенки из варенья положить? Глянь, как они аппетитно смотрятся на белом!

— Что ты со мной носишься, как с больной? Я в порядке. Думаю даже связать сегодня колготки и шапку,

— Ой, я ж совсем забыла, что вечером надо отнести бабушке твой товар. Много у тебя?

— Очень! Одни колготки и одна шапка. Боюсь, надорвешься.

— Ты, главное, сейчас задай мне фронт работ, а сама садись вязать. Ты же на машине быстро свяжешь? Сама говорила, что за полтора часа вяжешь колготки и шапку. А ручную обработку будешь делать возле меня, на грядках, я тебе стульчик там поставлю, будешь сидеть, как королева.

— Ага. Королева, которая создает шедевры из "барахла с помойки"?

— Ладно тебе! Прости! Я была не права. Ты же, к чему ни прикоснешься, из всего делаешь конфетку. Как я могла это забыть?

Я с большим удовольствием съела творожок и даже ягодки. Запила кефиром. Светка ограничилась чашкой кофе. Перехватив мой завистливый взгляд, она меня успокоила:

— Придется потерпеть, Натусик, вот родишь, тогда и ты сможешь пить кофе.

— Светка, вот ты балда! Я же ребенка грудью буду кормить!

— Не нервничай дорогая, тебе вредно. Я всё поняла. Давай уже пойдем смотреть грядки, — с этими словами она взяла свою сумочку, которая лежала на кухонном окне, порылась в ней и достала несколько пакетиков с семенами, — глянь, сколько витаминов у нас будет! Смотри, я даже твою любимую кинзу купила и этот мерзкий сельдерей, который все ненавидят, а одна ты его обожаешь. А уж укроп с петрушкой будем косой косить! Есть, кстати, коса?

— Светка! Вот всё есть, а косы, представляешь, нет! Переживёшь?

— Переживу. Ножницами буду подстригать!

Мы вышли во двор, обошли беседку и двинулись вдоль виноградных шпалер к забору, отделяющему наш сад от сада соседки, той самой глухонемой тёти Маши. Этот забор был извечным камнем преткновения между нею и моей бабушкой. Каждая из них справедливо полагала, что ставить забор должен кто угодно, но только не она.
В конце концов, бабушка не выдержала первой, но вместо забора навалила вал из веток от плодовых деревьев, а сверху накинула огромную рыболовную сеть. Забор был всего метров пять — от угла тёть Машиного дома до угла нашего сарая. Так что бабушка соорудила его за один день. И забором его можно было назвать чисто условно. К примеру, мне он был по пояс, а мой муж мог спокойно через него перепрыгнуть. Но за все годы нарушения границы не было ни разу. Кукла дала бы нам знать. А тёть Машиному коту этот забор был вообще до фонаря. Он был космополитом и не признавал никаких границ.

Мы полюбовались на виноградник, заложенный бабушкой лет десять назад. Он занимал не так уж много места, примерно метров десять в длину. Но зато рядов со шпалерами было семь, и в каждом ряду рос отдельный сорт винограда. Гроздья были просто фантастических размеров.  Сорт "дамские пальчики" действительно оправдывал свое название, ягоды были размером с указательный палец. Из всех мудреных названий я запомнила только этот сорт, а еще мускат и кишмиш. А вот из какого винограда бабушка делала свое самое чудесное вино, я так и не узнала.

Но самое большое место в нашем дворе занимал виноград "Изабелла". Приторно-сладкий, совершенно неприхотливый, он тянулся во дворе вдоль всего дома, а его лоза вилась по железным прутьям каркаса и перекидывалась на крышу дома. С каждым годом виноград, словно гигантский спрут, пытался поглотить в своих зарослях весь наш дом, но осенью кто-нибудь из мужчин (за двойной магарыч) лез на крышу и безжалостно пресекал этот наглый захват, рубя лозу по край крыши. Урожай "Изабелла" всегда давала очень высокий. А в августе-сентябре виноград начинал осыпаться и падать на асфальт, которым была покрыта дорожка возле дома.

Мы давили виноград подошвами обуви, и весь асфальт становился черно-сиреневым. Сразу же откуда ни возьмись налетали тучи ос и мух. Поэтому приходилось откладывать все дела, срочно собирать виноград и сваливать его в большую каменную ванну, стоявшую возле водопроводного крана под персиковым деревом. Ванна  наполнялась быстро, и тогда бабушка выносила из сарая огромный кусок брезента. Мы растягивали его там же, возле ванны, и начинали ссыпать виноград туда. Три дня длился этот кошмар. Мы все были не выспавшиеся, уставшие, липкие, искусанные осами. Хорошо, что Изабеллу давили прямо с гребнями, то есть, не обрывая ягод. Из-за этого вкус вина был терпким, что мне очень нравилось. Только было странно, что всех нас, кто давил в ванне виноград, бабушка заставляла тщательно мыть ноги, но пыльный виноград нельзя было мыть ни в коем случае.

А виноград благородных сортов, который рос на шпалерах, приходилось тщательно перебирать, удалять подгнившие ягоды и разный мусор. Но мыть его тоже было нельзя. Как сказала бабушка, на ягодах находились дикие дрожжи, и именно от них зависело качество вина. Кто бы спорил? Одно меня радовало, что культурного винограда было намного меньше, чем плебейской "Изабеллы", и наша с бабушкой работа состояла в переборке ягод и подсыпании их в ванну, где мой брат уже исполнял на них дикие пляски. А потом и я присоединялась к нему, и начиналась настоящая вакханалия. Мы орали во весь голос, успевали перепеть множество песен разных жанров, начиная народными и заканчивая песнями на английском языке, которым меня обучил брат. Этих песен бабушка боялась, как огня. Но тогда нам было непонятно, почему.

И мы дурачились до потери сил, а потом бабушка поливала нас из шланга до тех пор, пока мы из негритят не превращались в милых бабушкиных внуков, и буквально на себе она растаскивала нас по кроватям. На этом моя миссия заканчивалась. А на следующее утро  бабушка с братом ведрами перетаскивали виноградное сусло во флигель, находящийся на другой стороне дома, ближе к калитке. Он весь был уставлен двадцатилитровыми бутылями, в которые бабушка начинала это сусло переливать.

Я шла со Светкой вдоль виноградника и думала, сколько же труда уходит на изготовление вина. Почему-то я была уверена, что у меня не получится его делать. Разве что наливку? Ссыпать ягоды в бутылку, и засыпать сахаром, для этого много ума не требовалось. Что-нибудь да получится. А благородный виноград вообще пущу на компоты. Я уже заранее занизила свою планку до плинтуса...

http://www.proza.ru/2018/05/21/1650