В тумане

    В ТУМАНЕ

    Я плёлся на строительный рынок за шпаклёвкой – надо было помочь подруге с ремонтом. Тут мне на телефон пришло сообщение. Всё утро пытался дозвониться до Кати, и вот она, радость – ответ от неё! Светофор мигнул зелёным, перехожу проспект и тыкаю пальцем в мобильник – разве можно утерпеть, когда тебя ждёт долгожданное послание от прекрасной скрипачки! Читаю, а боковым зрением вижу, что какой-то идиот в большой чёрной машине несётся на красный свет. «Ну и чёрт с ним, – думаю, – затормозит!» А сам читаю сообщение: «Извини! Я в Троице-Сергиевой Лавре. Желаю тебе стать Христовым другом. Жаль, тебе не интересно молиться».
    В этом момент, как только я прочитал сообщение, мне в правый бок влетело чёрное пятно. Дальше был удар, хруст, под ногами мелькнуло небо…
    Никакой боли я не испытал. И мысль только одна пролетела: «Всё, капец!» Меня мгновенно затянуло в мощный вихрь. Или в голове всё закрутилось – ничего не успел понять…
    Открываю глаза. Полная тишина. Я сижу на древней каменной брусчатке, недалеко от дорожной развилки. Вокруг всё обволок густой туман – уже в нескольких шагах ничего не видно. Сунул руку в заплечную сумку – какое счастье, блокфлейта не сломалась! Только мобильник куда-то пропал, да и тьфу на него!
    Решил: посижу пока с закрытыми глазами, наверное – это сон, надо сохранять спокойствие, а потом постараюсь проснуться. Вскоре мимо меня прошуршали шаги, кто-то свернул вправо и исчез в тумане. Боюсь даже шевельнуться. Через некоторое время торопливо зацокали каблучки, их звук замер в противоположном направлении. Открываю глаза – всё тот же туман и тишина.
    «Надо бы сходить на разведку, – думаю, – не торчать же здесь до бесконечности». Дошёл до развилки и свернул направо. Ощущаю – со мной что-то странное происходит… Становлюсь как будто легче. Смотрю на себя – батюшки!  Я совершенно голый! И при этом вовсе не холодно. Перепугался, возвращаюсь бегом назад – на бегу опять чудесным образом обрастаю своими одеждами. Отдышался, и, дай, думаю, прогуляюсь теперь в другую сторону…
    Опять иду к распутью и направляюсь влево. Сделал несколько шагов – появилось приятное ощущение довольства, уверенности. Мышцы постепенно наливаются силой, я становлюсь каким-то плотным, грузным… «О-го-го, да я – бодрячок! – радуюсь про себя, – как ловко оклемался! Вроде, мне капут наступил, а на самом-то деле – всё о`кей!» Прошёл ещё дальше. Чувствую – на мне одежды прибавляется. Поверх лёгенькой футболки образовалась накрахмаленная рубашка, пиджачок блестящий, ещё чуть прошёл – хлоп – на шее пёстрый галстук появился… Настораживаюсь – что-то здесь не то! Я галстуков всегда терпеть не мог и не носил. Значит – какой-то тут подвох… Дальше идти опасно. Поспешил обратно – на то место, где сидел с закрытыми глазами. Как вернулся – всё со мной стало прежним. Присел и решил подождать, пока ко мне не обратятся с особым предложением, что дальше делать… Видимо, здесь инициатива наказуема.
    Вдруг рядом со мной что-то грохнулось. Это был стереоусилитель, весь обмотанный проводами – целым клубком кабелей со штекерами. Сверху на всё это добро шлёпнулась самоиграйка Ямаха, жалобно издающая знакомые мне со вчерашнего дня аккорды композиции «Born to Die» группы Гранд Фанк. Подле растянулся друг Слава. У него, вдруг, отросла густая шевелюра, и она стояла дыбом, словно её наэлектризовали. В руках он сжимал гриф обуглившейся гитары, которую он недавно купил за сто пятьдесят тысяч рублей.
    – Слава! Что с тобой? – подбегаю к другу и приглаживаю его искрящиеся волосы.
    – Господи! Моя гитара! О-о-о-о-о! – простонал Слава. – Ямаху выключи скорее, а то снова замкнёт!
    Я выдернул из синтезатора горящий сетевой шнур. Завывающий аккорд оборвался.
    – Слав! Всё-таки мне больше нравится следующий их диск, что Марку Фарнеру продюсировал Франк Заппа. Там есть два классных блюза – «Мисс май бэби» и «Кроссфайер»!
    – Да что ты! Предыдущая пластинка сильнее! – Слава уже вскочил и сбивал пламя с пузырящихся клавиш. – Ты хорошо расслушал последнюю песню на первой стороне? Где саксофонный проигрыш.
    – Слав, это нормально, но всё-таки нет той щемящей гармонии…
    – Ну, здравствуйте! Ты просто не вник, как следует!
    – Конечно, не вник. Мне обложка этой пластинки не нравится! Ну что за хрень? Сфоткались в гробах! Я когда увидел в первый раз, меня чуть не стошнило!
    – Этим самым они хотели показать, что лучше ничего уже не сыграют! То есть после этого диска им можно смело умирать. Между прочим, именно с этого альбома я про Гранд Фанк и узнал. Меня приятель кагэбэшник привёл в секретную студию, где прослушивают на крутой аппаратуре записи допросов, там слухачи распознают разные диалекты, на которых говорят подозреваемые. Так вот, приятель ставит на крутой магнитофон огромную бобину, привезённую им из штатов. Надевает мне наушники и включает. Я просто офонарел! Это был как раз тот самый диск, записанный в 1975 году!
    – Слушай, это я офонарел, когда тебя здесь увидел! О-о-о-о! смотри, как твоя бейсболка поджарилась. Тебе надо теперь к надписи «Deep Purple» добавить «Burn».
    – Тогда, уж, «Into The Fire»…
    Мы рассмеялись.
    – Слав, а ты это… Как тут оказался?
    – Да легко я тут оказался! Наше козлиное начальство в детском приюте, где работаю, сократило нормального электрика! Пришёл какой-то пьянчуга, ему копейки платят. Вот он, гад, что-то с проводами и розетками напутал. Меня так шандарахнуло! Смотри, что с гитарой! А я только новые дорогущие струны поставил…
    Мы со Славой наконец-то погасили огонь и начали смотреть по сторонам. Но туман был по-прежнему густ – ничего не увидеть! Хоть бы какая вывеска попалась…
    – Смотри, Слав! Белый флаг свисает сверху, непонятно на чём держится… Что там нарисовано? Щётка какая-то…
    – Поздравляю! Кажется, мы в чистилище! – друг как всегда острил.
    – Хм, точно… самое место нам с тобой. – Меня тряхнуло ознобом. – Вот досада! А я как раз тебе собирался погремушку отдать! Для Дашеньки… Смотри, какая хорошая, я её нашёл в траве, когда бегал по Тарусе. Вы тогда вместе с Дашей могли бы сыграть её любимые «Белые кораблики»…  Или «Лесного оленя».
    – Да, погремушка – что надо! У Даши великолепное чувство ритма! Жаль, её скоро переводят в другой детский дом… Теперь не знаю, с кем можно будет музыкой заниматься! Последнее время очень сложных детей привозят – они как маленькие зверьки, ничего не интересно им… Хотя… Что это я…
    – Уже забыл, где находишься?
    – Да, – Слава замер и уставился на меня, – тебя самого как сюда занесло?
    – Баран какой-то на иномарке сбил на переходе. Я послание читал от Кати. Вот и был послан в итоге куда подальше!
    Слава опять поднял гитару и пробовал пальцем почерневшие струны.
    – Да брось ты эту деревяшку! Её уже не отремонтировать!
    – Не могу бросить… Это мой крест.
    – Вот лучший инструмент – блокфлейта! Её ничем не убьешь!
    – Ты сначала ноты выучи, потом будешь мне рассказывать…
    – Всё, Слав! Проехали! Я уже учу… Только что-то никто из твоих друзей-консерваторщиков не хочет с тобой играть…
    – Им интересно всякие навороты Генделевско-Вивальдиевские играть, по нотам расписанные. Зато импровизировать – фигушки! Был у меня баянист, ремесленник фантастический! Он тебе любого Моцарта в любой тональности сходу сыграет. Причём с холодным носом. Я ему однажды включаю Юрай Хип «Демонз энд Визардз». Слушает – эмоций никаких. Говорит: «Ну что тут особенного? Вот здесь переход в параллельную тональность, тут – обыкновенный септаккорд, там – квартово-квинтовый круг замыкается…» И всё в таком духе! У меня мурашки по коже от этого альбома, а ему хоть кол на голове теши, всё до лампочки! И в ответ начинает мне какую-то пассакалью наяривать… Причём опять с холодным носом. Это называется – любитель музыки, закончивший консерваторию! Ему что Рыбников, что Тухманов или Пахмутова – всё пофиг! Ничем не прошибёшь!
    – Ладно, Слава, успокойся! Я с детства тоже слушал сонаты Бетховена – там тебе материала хватит на несколько рок-групп вместе с Челентано и Антоновым впридачу. А потом меня отравили оркестром Поля Мориа! А следом пошли все остальные Битлы, Пёрплы, Зеппелины и Йесы!
    – У меня с Дип Пёрпл началось. Друг школьный раздобыл катушку с записью. Говорит: «это крутая группа «Пещерные люди» из Скандинавии.
    – Ахахаха! Ему кто-то сказал: Дип Пипл, Скандинавиан найтс! Он и перевёл по-своему.
    Слава начал озираться, куда бы кинуть мусор, затем положил оплавившийся медиатор в задний карман брюк.
    – Ну что, Слав, куда двинем?
    – Какая разница? Надо контейнер мусорный найти, куда бы этот сгоревший хлам выбросить. – Слава кивнул на дымящиеся остатки аппаратуры. – Не оставлять же здесь!
    Вдруг, прямо на наших глазах, вся эта музыкальная рухлядь стала как бы растворяться в тумане… Спустя несколько секунд всё исчезло.
    – Ого! Ничего себе! – мы переглянулись. Кто-то за нами прибрался.
    В этот момент мимо нас промчался чёрный автомобиль, как мне показалось, тот самый, что сбил меня. На перекрёстке он свернул налево.
    – Слав, пожалуй, нам придётся отправиться вправо!
    Не успел я договорить, как появился роскошный белый Вольво с полным бородатым священником за рулём, он свернул как раз направо.
    – Не-е-е, нам и направо не стоит идти… Кто нас туда пустит?
    – Вообще-то, пока тебя не было, я ходил туда.
    – Ну и что?
    – А ты сам сбегай! Ничего страшного, – улыбнулся я.
    – Ну, пошли вместе.
    – Пошли, пошли… Пройдёмся, коль не боишься…
    На этот раз не только Славу, но и меня ждал новый сюрприз. Когда Слава пересёк невидимую черту, он всё ещё сохранял полное спокойствие. Зато меня охватило удивление, переходящее в восторг!
    Посмотри, – кричу другу, – на себя и на меня!
    Слава сначала опустил взгляд на себя и захохотал:
    – Оставь одежды всяк сюда входящий!
    Потом изумлённо вытаращил глаза на меня:
    – Ты где такой прикид раздобыл?
    – Хм… Так это я голый, – отвечаю в недоумении, – а на тебе какие-то прекрасные одеяния Эллинской эпохи!
    – Нет-нет! Наоборот!
    – Слава! – меня поразила догадка. – Это промыслительно! Ты понял?
    – Да! Я понял!
    Мы остолбенели. И долго переводили взгляд то на себя, то на друга… Каждый из нас видел себя голым, а другого – в прекрасных лёгких и скромных одеждах.
    Потом мы решили вернуться и пройтись в другом направлении дороги. Там всё было в точности до наоборот. Каждый из нас себя видел в каких-то вычурно-крикливых нарядах, а друга – совершенно нагим.
    – Сюда бы с мольбертом нашего друга Лёшу, – Я хмыкнул, – вот где бы он всяких моделей обрисовался!
    – А что, он ещё обнажённых пишет? Последний раз он нам пейзажи показывал…
    – Да он просто мастер обнажённой модели! Ты бы видел, каких красавиц он умудрился увековечить. У него их целая коллекция! Хватит на музейную экспозицию. Я бы назвал её музеем женской красоты. Во всех ракурсах… Он в этом деле преуспел на уровне гениев эпохи возрождения!
    – А у меня дома на антресоли осталось много подобного добра… Я, когда работал в фотолаборатории, богато наснимал подружек… Вот моей маме будет радость, когда обнаружит моё богатство!
    – Ну и что? Слав, она же в Бога верит… А женскую красоту Бог и создал.
    – Он её создал не для того, чтобы мы ею искушались.
    – Но, ведь, это… с какими мыслями смотреть на красоту! Вот смотрит лесопромышленник на прекрасный сосновый бор, а видит в нём штабеля древесины и свою новую яхту с голыми красотками на борту. А Лёша рисует голых красоток, но ему не придёт в голову даже ветку сломать на дереве. И девушек он тоже не ломает. Он восхищается их красотой и читает им целые лекции о вдохновляющей силе искусства! Некоторые из них и вправду начинают рисовать… Конечно, ничего из них не выходит, но всё равно польза большая, мозги хоть на какое-то время в нужном направлении начинают работать.
    Так за разговорами мы далеко не отходили от своего места встречи, куда и вернулись, не осмелившись уходить в неведомые глубины иного мира.
    – Давай пока побудем здесь! – говорю другу. – Куда торопиться? Целая вечность впереди.
    – Пожалуй…
    – Да, а что за всякую музыкальную дребедень мы с тобой до этого обсуждали? Давай лучше разберём Бранденбургские концерты Баха. Я как раз недавно подсел на пятый и шестой!
    Не успел договорить, как появилась небольшая процессия людей в чёрных одеяниях и с хоругвями. Они, ни секунды не колеблясь, свернули вправо и скрылись в тумане.
    – Слава! Я среди них заметил Катиного знакомого! Она… – горло внезапно свело судорогой. – Она… Должно быть… Сейчас очень сокрушается по нему!
    – Не переживай! Они ещё встретятся! Это нас с тобой, чудиков, придётся как следует поискать… Надеюсь, Катя за нас замолвит словечко кому надо…
   – Ну, не знаю. – Я глубоко вздохнул. – Наверное, она на меня обиделась. Что я не становлюсь православным и не молюсь. Так что теперь нам с ней уже не встретиться! А я всё равно её люблю… Слав, она мне как родная!
    – Вы что, продолжаете дружить?
    – Конечно! А что такое?
    – Она же замуж вышла… За православного.
    – Так мы же дружим! А не всякими такими делами занимаемся!
    – Вы душевно занимаетесь всякими такими делами! Это ещё опаснее! Для её православного мужа.
    – Слав! Не болтай! Давай лучше продолжим о музыке!
    – Хорошо! Ты вчера ночью посмотрел по телеку фильм об Элтоне Джоне, помнишь, я тебе напоминал?
    – Да, посмотрел… С трудом оторвался от книжки Ибсена.
    – Что читал Ибсена? Про другого грешника – Пера Гюнта?
    – Ага! Тот ещё типчик… А про фильм что хотел сказать… Там странный составили рейтинг песен Элтона. Почему-то включили много простеньких танцевалок. Меня и официальные сборники его песен тоже удивляют. Самые изысканные его мелодии особо не раскручены. Надо самому выковыривать с ранних альбомов.
    – Это Точно! Видимо, простому народу они слишком замысловаты.
    – Слушай… А Элтону Джону… Куда в итоге надо будет отправиться – направо или налево? Он же того… Подкачал с ориентацией. И вообще, как клоун. Его за это многие ненавидят! Наверное, православные не захотят его к себе!
    – Хороший вопрос! Если Бог наделил его таким ярким талантом услышать и передать другим Божественную музыкальную гармонию, наверное, он попадёт куда следует! Надеюсь, он будет там же, где и Фрэдди Меркури… Хотя… Интересно, где сейчас Джон Леннон, Марк Болан, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон, Джанис Джоплин… И прочие музыкальные грешники-волосатики. Я хотел бы хоть ненадолго заглянуть к ним! С этими ребятами наверное не будет скучно!
    – Ну, да… Надо бы им составить компанию. Проявить солидарность! Будем вместе с ними вечно жариться на музыкальной тарелке. Или висеть на гитарных струнах под электротоком.
    – Только не надо об электричестве!!! Лучше к Джону Бонэму – вечно получать по голове и пяткам барабанными палками… – Слава хмыкнул, – а мне будет хуже всех: придётся вечно выслушивать твои косячные блокфлейтовые форшлаги!
    – Слав! Извини! Мне самому эти неправильные ноты доставляют ужасные мучения! Лучше, уж, вечно слушать шедевры нашего друга Степана…
    – Нет! Ни в коем случае! Я тогда от вас в рай сбегу!
    – Ага, тебя там прямо заждались! С твоими фотками красоток.
    – А ты сам-то не фоткал что ли красоток?
    – Да было дело… И рисовал тоже, как Лёша… Слушай… Интересно, а Чайковский где сейчас?
    – В раю, конечно!
    – Проклятие! Я туда хочу! И Фредди Меркури не хочется бросать! Это ужасно – самая кошмарная проблема выбора! Господи, помоги определиться!
    Мы сразу и не заметили, как из тумана, кажется, из-за поворота направо появился худой человек, весь в лохмотьях и с какой-то большой окровавленной деревяшкой, напоминающей бревно с перекладиной. Он положил свою ношу на брусчатку и присел рядом. Сразу было видно, что человек много претерпел, и его отовсюду изгоняют.
    – Друг, тебе помочь? – мы со Славой бросились к оборванцу.
    – Спасибо, ребята, я сам управлюсь, – ответил он, вытирая пот со лба, покрытого засохшими болячками.
    – Что, не пустили? – с дрожью в голосе, сочувственно вымолвил Слава. – Нам тоже ничего не светит… У нас крестиков на шее нет. – В это время он ненароком нащупал в кармане куртки нацистский наградной крест, что откопал где-то под Ржевом и принёс на реставрацию его приятель, военный историк и поисковик. Слава украдкой вынул из кармана железяку и кинул её в туман.
    – А ещё мы не молимся, – добавил я робко.
    На шее худого человека тоже не было крестика. Молча, с грустью в глубине глаз он посмотрел на нас.
    Меня словно парализовало, Слава тоже оцепенел.
    Человек встал, с трудом поднял свою забрызганную кровью ношу, взвалил её на плечи и пошёл против общего движения – навстречу тем, кто должен сюда явиться, прежде чем свернуть направо или налево…
    Обливаясь слезами, мы смотрели ему вслед. Чем мы заслужили такую встречу?
    Человек нёс огромный крест. Пройдя несколько шагов, бедняга споткнулся… но не упал.
    Он вознёсся.