Мечта

Дождливым понедельничным утром электричка, как обычно, была забита почти до отказа. Работяги, студенты, офисные клерки – все спешили из сонного подмосковного городка в столицу. Войдя в вагон, Марина огляделась  в поисках свободного места и замерла в изумлении. Он сидел у окна, недалеко от входа, в джинсах и светло-бежевой ветровке, выделявшей его из черно-серой массы соседей по купе. Марина  узнала его с первого взгляда, хотя не видела, как минимум, лет двадцать.

Кирилл… Он и не изменился совсем, разве что фигура стала чуть плотнее, солиднее, да густые темно-русые волосы на висках тронуты сединой. Все тот  же красавец-мушкетер с задумчивыми серыми глазами.  Вот так встреча! Двадцать лет спустя…

В то далекое майское утро было ясно и почти по-летнему жарко. Все уже носили легкие платья и рубашки с короткими рукавами, и радовались теплу, и мечтали об отдыхе. А ей хотелось, чтобы вдруг, немедленно  пошел  сильный-пресильный дождь  -  ворвался бы в открытые школьные окна, напрудил  лужи на полу и смыл,  навсегда бы унес ее  бессильное, немое отчаяние. Может, под водяными потоками она и сама, наконец, расплачется и  станет ей легче. Но дождя не было, и слез не было тоже. Сидя в последнем ряду переполненного зала, семиклассница Маринка смотрела на сцену, где одиннадцатый «Б» пел под гитару прощальную песню.  Белые бантики девчонок-выпускниц,  смущенные ухмылки парней, растроганные, с охапками цветов, учителя. Последний звонок… Но  Марина во всем зале видела лишь сероглазого юношу,  так похожего на красавца Арамиса из фильма, который пел вместе с одноклассниками  про чудесные школьные годы и дорогу во взрослую жизнь.  Сидевшая рядом подруга Ленка что-то шептала ей на ухо и хихикала, но Марина, не слушала, только машинально кивала в ответ. «Он уходит, - настойчиво билось в голове, - он уходит навсегда. И вся эта школа теперь совершенно бессмысленная и ненужная, потому что не будет Его…»

«Осторожно, двери закрываются», - раздался голос из громкоговорителя. Поезд дернулся.

- Проходите, здесь свободно, - женщина убрала лежавшую на сиденье клетчатую хозяйственную сумку и кивнула.

Осторожно, стараясь сохранить равновесие, Марина пробралась между коленей сидящих в купе людей, и, аккуратно одернув узкую юбку, села на предложенное место. Поезд набирал ход. За окнами мелькали деревья, старые дома, полуразрушенные кирпичные строения  давно закрывшегося завода.  Кирилл сидел прямо напротив.

«Вот и сбылась мечта,  - весело подумала Марина,  -  через двадцать лет, а сбылась». Она часто представляла себе тогда и даже писала в дневнике, как они встретятся через несколько лет: она будет взрослая и красивая, и он обязательно с ней захочет познакомиться, а она расскажет, как была влюблена в него в седьмом классе, и он ответит, что помнит ее,  и не станет над ней смеяться, а немедленно пригласит на свидание.

Дневник Марина вскоре сожгла, чтобы он случайно не попался на глаза сестре или маме. Да и писать в нем уже было не о чем, потому что с Кириллом они ни разу больше не встретились. Напрасно совершала она долгие прогулки вокруг его дома, ходила на все городские молодежные праздники и дискотеки. Лишь однажды ей показалось, что он промелькнул в толпе  - в обнимку с девушкой в обтягивающих джинсах  с модной короткой стрижкой. На следующий день Марина пошла в парикмахерскую  и решительным голосом велела отрезать свою шикарную, ниже пояса, косу, несмотря на уговоры всех мастеров салона. Тогда её  «каре» с ассиметричной челкой произвело настоящий фурор в школе, а отец от огорчения два дня с ней не разговаривал.

«А, может, и правда, рассказать ему сейчас ту историю?»  - Марина подняла глаза и встретила его изучающий взгляд.

- Вы тоже в Москву? – спросил он.
Раздался телефонный звонок. С извиняющейся улыбкой Кирилл полез в карман, достал мобильник.
- Да, слушаю, да, - и заговорил  быстро о каких-то поставках, деталях, оплатах и идиотах-клиентах.

«Надо же, какой у него высокий, резкий голос, - удивилась Марина, -  мне почему-то казалось, что у него обязательно должен быть  баритон. Хотя с чего я так решила, он же при мне никогда не разговаривал. Это я тогда…»

Как долго она мучилась и сгорала со стыда, вспоминая тот единственный так называемый «разговор» на школьной перемене.  Кирилл сидел на подоконнике, насмешливо ухмыляясь, а она, постоянно дергая дежурную красную повязку на рукаве, звонким от напряжения голосом что-то говорила ему о правилах поведения в школе. Марина  никак не могла потом понять, зачем она вообще подошла к нему и начала нести всю эту чушь. Как ей хотелось провалиться сквозь землю! А он даже не шевельнулся, и  не сказал ни слова, и с подоконника, разумеется, не слез. Наверное, тогда она и влюбилась в него по-настоящему. До этого дня всё больше походило на игру – их перешептыванья с Ленкой, прогулки на переменах по этажу, где учились старшеклассники, тайные, на расстоянии,  провожания его  до дома после уроков. А тут внезапно все стало вдруг так серьезно и навсегда. Да, она была уверена, что это навсегда, что ни за что на свете она не сможет полюбить кого-то другого. Тогда и появился дневник, потому что Марина уже никому не могла об этом рассказать, даже  лучшей подруге. Впрочем, Ленка к тому времени уже увлеклась то ли футболистом, то ли гитаристом из девятого класса.

-  Значит, Вы тоже на работу в Москву? – снова обратился к Марине Кирилл, убирая телефон. Она кивнула. – Странно, я езжу тут каждое утро уже несколько лет, но Вас ни разу не видел.
- Ну, Вы же не можете помнить всех, кто ездит на этой электричке.
- Вас бы я запомнил, - он многозначительно посмотрел ей в глаза и улыбнулся, тоже многозначительно.
- Не думаю, - она спокойно выдержала его взгляд, потом достала из сумки книжку и открыла заложенную страницу.

Кирилл, кажется, хотел что-то еще сказать, но передумал, и до Москвы они доехали молча.  Выходя вслед за Мариной на платформу, он спросил:
- Завтра на этой же поедешь?
Она обернулась и, чуть улыбнувшись,  отрицательно покачала головой.