Рейд с Апокалипсисом

ПРОЛОГ.
          Галактическая военная база, повидавшая немало космических войн, спокойно летела на орбите Кингу, сверкая гладким бронированным корпусом в лучах яркого белого солнца. База летела на орбите древнейшей планеты, которая имела самые мощные оружия массового поражения во Вселенной. С огневой мощью этого передового государства могли сравниться разве что Высшие Расы, но те давно уже огородили свои системы защитным полем и считают себя выше предрассудков и ведения бессмысленных кровопролитных войн, в которых в свое время участвовали многие планеты, в том числе и Кингу. 
       Однако это уже много тысяч лет она не являлась «планетой-завоевательницей» и сейчас признана наилучшим военным союзником ОНГ (Организации Независимых Галактик).
        Но, не смотря не на что, Кингу и ОНГ готовятся к новой кровопролитной войне с маленьким гордым государством Авобос, требующим провозгласить свою независимость. В противном случае Авобос угрожает войной, так как в их руках находятся новейшие военные корабли планеты Стопл и лучшие технические разработки Кингу. К счастью, благодаря диверсантам планет системы Прада самое разрушительное оружие – атомный излучатель находится в руках ОНГ. 
       Главной боевой задачей на данный момент, которой занимается Адмирал космофлота Земли Герберт Смит, является транспортировать излучатель на отдаленную планету Брогс, где ученые этой планеты сумеют обеспечить изобретению охрану и сделать из него непобедимое оружие массового поражения, перед которым не устоит даже силовое поле. Казалось бы просто доставить излучатель на Кингу с помощью транспортного звездолета на гиперскорости. Однако получена информация, что разведчики Авобоса узнали о планах транспортировки и теперь это задание сопряжено с огромным риском не только для Разведывательного Управления ОНГ, но и для всех Систем и Галактик, входящие в этот Древнейший Союз. Если излучатель все-таки попадет в руки Авобоса, то многие планеты, отказавшиеся войти в состав Авобоса, рискуют быть расщепленными на атомы. Во время испытания этого оружия кингуане убедились, что луч невозможно отразить, защитное поле не выдерживает мощности оружия, а от того или иного пораженного объекта не остается ничего, кроме обожженных атомных частиц. И зачем создаются такие оружия, способные уничтожить абсолютно все? Какая же цель принуждает государства создавать то, что может стать смертью не только для врагов, но и для самого государства? 
          Итак, внутри гигантской овальной военной базы, совмещавшей в себе функции космического корабля и испытательного полигона, Адмирал Герберт Смит, окруженный своей охраной из людских солдат с лазерными винтовками в руках, стоял перед Правителем Кингу, одним глазом смотря на него, другим, механическим, наблюдал за роботами, аккуратно помещающими излучатель в титановый ящик.
           Роботы бережно, словно младенца, клали оружие, стараясь не ударить его обо что-то, не поцарапать его манипуляторами. Излучатель внешне напоминал обычный пистолет-пулемет, только был намного больше и имел огромный аккумулятор над сверкающим серебристым прикладом.   
           – Степляксу отрру эваинс маган фикуритес? – нарушив тишину грузового отсека базы, неожиданно спросил Правитель Кингу у Адмирала. Вопрос Правителя с перевода на земной означало: «Вы уверены, что это надежно?».
              Адмирал, почесав огромной механической рукой, изрезанную шрамами лысину ответил, не дождавшись слов желтого мохнатого переводчика:
             – Не беспокойтесь, господин Воксо, это еще не все меры предосторожности. Наши земные инженеры создали еще одну меру безопасности в звездолете.
            Желтый гуманоид быстро перевел Воксо реплику Адмирала, в ответ на что, согласно кивнул чешуйчатой зеленой головой и произнес еще пару фраз. Воксо знал общепринятый земной язык, но в важных делах и вопросах всегда предпочитал использовать переводчика, как и Адмирал. Тем временем гуманоид вежливо перевел:   
              – Полагаю на вас можно рассчитывать Адмирал. Если оружие попадет в лапы Авобоса – война проиграна.
              – Мы знаем, что риск слишком велик, и поэтому отправим без груза один из ваших военно-транспортных звездолетов с конвоем, но это будет лишь наживка. Истинный груз полетит в нашем замаскированном под обычный торговый звездолет транспортник. Во избежание экстренных случаев экипаж будет состоять из подставных лиц, знать не знающих о том, что везут оружие массового поражения.
            – Подставным лицам, мне кажется, доверять нельзя. Отправлю в качестве капитана корабля моего личного проверенного пилота майора Эвексо. Он будет единственный в команде, кто будет знать о грузе и об истинной цели его транспортировки.
             – Согласен, Воксо, именно так и будет сделано. Осталось только набрать команду и можно организовывать транспортировку.
             Воксо задумчиво посмотрел на Адмирала, затем на свою охрану из вооруженных гориллоподобных андройдов и озабоченно взглянул на почти упакованный в ящик излучатель:   
              – Не забудьте, о том, что, не смотря на полное неведение об истинной цели доставки содержимого ящика, команда должна состоять из опытных гуманоидов, имеющих хорошую физическую подготовку и умеющих владеть оружием. 
              – Как скажете, Правитель. У меня тоже уже есть два кандидата из моих опытных «космических волков»: моя новая ученица Люси Эванс, превосходный боец Андрей Черкасов и высококлассный пилот-штурман Антон Затеков. Как вы просили они не будут уведомлены о наших планах, и мы их заверим, что те везут обычную лазерную установку для пополнения арсенала основной космической военной базы Брогса. 
               – Весьма интересное прикрытие, Адмирал. Но, думаю из земных солдат и моего пилота команда сложиться неплохая. Но мой пилот – не агент КФСГБ (Космическая Федеральная Служба Галактической  Безопасности), так что для дополнительной подстраховки я попрошу у Прада и Брогса одолжить для задания по одному агенту. Думаю, так мы будем в полной безопасности...
              Вдруг в грузовом отсеке за ядерными танками Адмиралу, вернее его электронному слуху послышался слабый практически неуловимый обычному уху скрип манипуляторов какого-то дройда.
              – Мы не одни! – крикнул Адмирал и в ярости кинулся к тому месту, откуда был слышен скрип, но было уже поздно. Маленький паукообразный киборг уже успел послать запись разговора двух военачальников и тут же самоуничтожился. Адмирал успел увидеть только слабый взрыв и обгорелые обломки дройда-разведчика. – Он передал информацию, – огорченно заключил Адмирал, при виде осколков пятимиллиметрового кибершпиона Авобоса.
            Правитель Кингу в ужасе подбежал к Адмиралу и, увидев крошечные осколки разведробота, разочарованно заверил:
            – Не все так плохо, Адмирал. Эти дройды столь малы, что могут передавать запись в весьма искаженном состоянии.
            – Однако они все-таки смогут что-то расшифровать, – подытожил Адмирал, наклонившись, рассматривая осколки дройда. – Поэтому, скрытую охрану излучателя придется улучшить, а основную команду придется сменить. Иначе, зайдя в базу данных торговых рейсов и выделяя нужные фамилии, хакеры Авобоса быстро нападут на след. Так что, помимо подставного конвоированного рейса, мы создадим мнимый экипаж торгового судна, везущие внешнюю имитацию излучателя, из изначально задуманной команды и совершенно новый экипаж, из других лиц.
           – Превосходное изменение тактики! – изумился Воксо. – Осталось только найти того, кто пустил сюда разведробота. Мне кажется это предатель. Выследить его будет не сложно.
           – Хорошо, Воксо. Надеюсь у нас все получиться. Даже этот дерзкий шпионаж не сумеет разрушить наших планов! Удачи вам, Правитель! – Герберт Смит отдал честь Правителю Кингу и, в сопровождении своей охраны, которые совершенно не знали языка Кингу и поэтому нечего не поняли из важного разговора Адмирала и Воксо, последовал в отсек космодрома к своему Адмиральскому Звездолету.
       Через несколько минут звездолет Адмирала, похожий на серебряную летучую мышь, вылетел в открытый космос.
       Воксо молча смотрел, как звездолет завис в нескольких километрах от базы, судя по всему спрашивая у галактических диспетчеров разрешение на гиперсветовой прыжок, и едва получив его, тут же исчез на скорости света.
         Но в это время, ни Адмирал, ни Воксо не знали о том, что дройд-разведчик в грузовом отсеке был не единственным. В углу затаился и записывал разговор Адмирала и Правителя Кингу второй механический «паук». И, вдобавок, далеко не все охранники Адмирала не знали языка Кингу. Один из них, кто знал этот язык, теперь знал мельчайшие подробности этого разговора. И это была племянница Адмирала.
               
               
                ГЛАВА – 1.
               
                ПРЕДЛОЖЕНИЯ.
 
        В то время как  Правительство Кингу и Адмирал космофлота Земли готовили план по транспортировке оружия массового поражения на Брогс, Земля за несколько тысяч световых лет отсюда даже не подозревала о том, что вскоре ее, как и все планеты ОНГ захлестнет война с Авобосом. С маленьким, но сильным государством, имеющим несмотря не на что огромное влияние на другие Системы. Торговая Система Авобос вот-вот готова начать войну, а другие слабые Системы, полностью зависящие от торговли с этим государством, немедленно будут вынуждены присоединиться к нему в качестве военного союзника.
        А отреагировать положительно на требования Авобоса о провозглашении ее независимости, означает дать появиться могучей влиятельной державе, способной подчинить к себе сотни систем-союзников. Это, ясное дело, чревато могущественным противником Империи ОНГ, способным погрузить Вселенную в пучину хаоса  и разрушить ОНГ на несколько отдельных союзов. Это будет означать полное правления недемократичного Авобоса, существующего за счет торговли и захвата власти над слабыми системами. Когда-то и Земля жила в союзе с Авобосом, будучи, находясь слабой маленькой планетой, едва сумевшая вылетать дальше своей Системы. Но лишь века спустя быстро развивающая свою мощь Земля сумела вырваться из зависимости Авобоса и стать одной из основных планет ОНГ. И поэтому земные власти знают не понаслышке, какой могущественный противник может выйти из Авобоса.
        Но перевес в войне все-таки пока у ОНГ, так как благодаря космической разведке у него есть атомный излучатель. Если бы это оружие было в руках Авобоса – война была бы проиграна. Но Авобос просто так не сдается. Его разведка узнала, где находится образец мощнейшего во Вселенной излучателя, и теперь шансы, ведущих холодную войну государств, почти сравнялись.
          И сейчас весь ход истории Космоса и еще не начавшейся войны находится в руках межгалактической разведки и экипажа звездолета «Черный Кречет».

        Шумный город энергично просыпался с первыми лучами солнца. Город буквально весь светился, из-за зеркального покрытия небоскребов в ослепительных солнечных лучах.
        Я летел на своем ярко-красном флаере, наблюдая сверху за всем этим ежедневным процессом будничного пробуждения. Процессом, когда ранним утром во всех домах звенят будильники, люди и другие инопланетные гости Земли просыпаются и из домов, словно по взмаху руки, словно бабочки на лугу, вылетают миллионы разноцветных флаеров. Друг за другом, флаеры и живые существа внутри них, словно муравьи, спешат на работу через облака, мимо сверкающих «стеклянных игл» небоскребов, по мостам из силовых полей на «магнитных» автобусах, по земле на высокоскоростных транспортных болидах. 
          Но это процесс никогда не казался мне интересным и достойным восхищения. Гораздо больше мне нравились полеты в Космосе, когда ты, за штурвалом звездолета, пролетаешь мимо ярких звезд, не похожих друг на друга, мимо планет, на которых есть жизнь и на которых лишь бушуют вулканы и свирепствует безжизненный холод, где пространства в миллиарды раз больше, чем на планете. И где, в конце концов, минуя метеориты и, уклоняясь от лазерных лучей кораблей контрабандистов, можно уходить от  погони лишь бы доставить груз до заданной точки, либо сбивать из ионной пушки, приближающиеся вражеские звездолеты. Такая рискованна профессия, как «космический дальнобойщик» была делом всей моей жизни. Я жил этой работой, потому что только там возможно было хорошо заработать и, получая адреналин и массу приключений, (которых на планетах в дефиците) доставлять грузы, спасаясь и сбивая корабли контрабандистов. Я помнил как в последнем рейде, за который я получил галактическую медаль «За проявленную доблесть», сбил в Системе Альдебарана целых три истребителя Федерации Космических Пиратов из всего лишь одной лазерной пушки на торговом транспортном судне «Купец» и один вражеский звездолет подбил. Мне и раньше приходилось в весьма грубой форме избавляться от агрессивных контрабандистов-перехватчиков, но после этого случая за мою голову точно среди ФКП обещано солидное вознаграждение. Но я не боюсь. Я даже жду, когда за мной кто-нибудь придет из наемников, дабы поджарить тому мозги моим бластером (у меня, кстати, теперь, есть разрешение) или свернуть ему шею, как меня учили, когда приходилось служить космодесантником. Так что кому как – а жизнь у меня сплошное приключение!
           Итак, я летел в своем дорогом флаере класса «Хамелеон» – летательном аппарате, напоминающим смесь ящерицы и звездолета. Мой флаер назван «Хамелеон» из-за того, что он имеет особое биохимическое внешнее строение кузова, благодаря которому вручную можно изменять его цвет и тюнинг. Я летел, открыв стеклянную крышу и наслаждаясь теплому, дующему в лицо ветру. Ветер был мой единственный друг в генетически воссозданном озоновом слое Земли. Ветер был тем, кто мог меня, сонного по утро и, волнуясь, спешащему на работу, по-настоящему проснуться и посмотреть на мир с более позитивной стороны. И все бы было как в обычное утро – я основательно проснувшийся от порыва ветра с довольной рожей прилетел бы работать. А дальше, буквально пища от счастья отправился на рейд, довести груз на какую-нибудь такую же колонизированную планету, если бы вдруг хвост моего транспорта не задел какой-то изрезанный, словно шрамами лазерными лучами флаер-кабриолет с открытой крышей. И если бы за ним, «визжа» сиренами и мелькая «мигалками» не пронеслись сине-белые полицейские флаеры. Я посмотрел назад, на хвостовую часть. Задняя часть флаера, где находился двигатель, была вся покрыта вмятинами и еле видна в дыму. Этого я так не оставлю!
           К счастью флаер обидчика улетел недалеко и никого кроме меня, слава Богу, не задел. Я слегка надавил на газ. Слегка, чтобы пылающий, как я понял на голографическом дисплее двигатель, попусту не взорвался. Я откуда-то чувствовал в себе силы. Чувствовал, что именно сейчас я могу справиться с кем угодно. А сейчас надо догнать этот злополучный вражеский транспорт.
            Благо флаер у меня оказался быстрым, так что, рискуя жизнью и жизнями обилия людей в флаерах, которых могло снести взрывной волной реактивного двигателя, я, обогнав, полицейские машины, все же настиг обидчика и поравнялся с ним.
             Едва поравнявшись, я тут же посмотрел, кто был за штурвалом серого флаера и увидел оранжевое испуганное и в тоже время безумно-отчаянное лицо уходящего от погони и понял, что это никто иной как лагдарский наемник Файрес Коптенер, известный как убийца и грабитель. Его фотография и инициалы занесены в память любого отделения Галактической Полиции и регулярно показываются в космоновостях. И между тем за его голову назначена награда в миллиард авенсов, а этого хватит на всю жизнь. Также этот лагдарец убил сто пятьдесят пять гуманоидов и на его счетах тысячи дерзких краж по всей Галактике. Поэтому я должен его остановить, во что бы то ни стало, любой ценой, лишь бы он не скрылся и не убил еще кого-нибудь. Такое чувство полной ответственности я ощущал только когда служил космодесантником. Видать, хорошо служил. 
         Коптенер летел с, как я понял награбленным, лихорадочно озираясь по сторонам. Увидев меня, он, даже не усомнившись, немедленно достал бластер и начал палить. Я машинально пригнулся, и луч тут же просвистел там, где мгновение назад была моя голова. Файрес, словно в припадке продолжал стрелять по моему флаеру, уродуя лазерными лучами блестящий дорогой кузов. И мне кажется, он будет так продолжать, пока кого-нибудь не убьет. Этот «Кто-нибудь» в данном случае буду я.
         Коптенера нужно остановить, иначе мой порыв смелости окончится трагично. Сейчас надо только решиться! Но на что?
           Я поставил флаер на автопилот и, каким-то чудом, уклоняясь от огненных лазерных лучей, пущенных сумасшедшим бандитом, уперся крылом флаера в бок транспорта Коптенера, а затем, продолжая машинально уклоняться от лазерных лучей, сделал что-то невозможное, на что я в жизни не решился бы ни за что. Я пулей выпрыгнул из кабины своего флаера и упал прямо в открытую мягкую, отделанную кожей кабину, судя по всему угнанного «кабриолета» Файреса. Воспользовавшись смятением бандита, я умелым приемом рукопашного боя выхватил у него бластер и ударил его рукояткой Файресу по голове, тем самым лишив преступника сознания. Не теряя не секунды, я взял управления на себя и посадил флаер на крышу ближайшего небоскреба.
           Вдали слышались сирены полицейских флаеров. Я сидел, недоуменно сжимая штурвал, и все еще удивленно смотрел то на «спящего» Файреса – великого бандита Галактики, то на приближающиеся флаеры полиции, все еще не веря, что я сделал такое, о чем даже опытные каскадеры мечтают только во сне. Я не мог не то что поверить, понять, в то, что я только что сделал: догнал на разбитом флаере бандита, уклонился несколько раз от его лазерных лучей, затем на высоте около километра над Землей перепрыгнул на его флаер, лишил сознания безумного бандита и, ко всему прочему посадил его серую колымагу на крышу. Такой подвиг как минимум достоин высшей награды «Герой Вселенной», но с небес на землю меня вернул взрыв. Взрыв моего флаера, стоящего целое состояние, подаренного в знак благодарности за доставку ценного груза в экстремальной ситуации от самого Адмирала космофлота Земли. Дорогой «Хамелеон», пробывший у меня всего полгода взорвался из-за тяжелого повреждения двигателя. Я даже не стал смотреть, как падают горящие обломки моего крылатого друга, мне больно было даже слышать этот взрыв и свист падающих обломов.   
      Но это ничто по сравнению с тем, что я совершил. Остановил опаснейшего Галактического преступника и остался жив здоров. Только вот обидно, спас тысячи жизней, а в итоге лишился любимого флаера, опоздаю на работу и не вылечу на очередной торговый рейс. Но не беда! Мне казалось, что с этого момента моя жизнь круто измениться. И как, остается только гадать. Пока я нервно размышлял после пережитого и вспоминал, как только что рисковал жизнь из-за какого-то своего флаера, ко мне подбежали полицейские в шлемах, бронежилетах, с лазерными винтовками в руках и обеспокоенно спросили: «Вы в порядке?». Ничего не ответив, я вышел из флаера и подошел к полицейскому. Первое на что я обратил внимание – погоны. На них было две большие звезды. Значит, подполковник. Судя по всему, это было элитное подразделение, а не рядовые новобранцы из полицейских академий.
             – Мне флаер возместят? – зачем-то спросил я подполковника. Вопрос был глупый в данной ситуации. Наверное, адреналин еще до конца не закончился в теле, после моего рискованного заезда.
             –  И не только! – весело заметил полицейский, поправляя шлем. – Как вы можете думать о флаере, когда чуть посмертно не получили премию «За Гражданское Мужество»?
             – Я уже привык, – только и ответил я, наблюдая, как двое жилистых полицейских сковывают электрическими наручниками Коптенера.
              Я как бы посмотрел на все это со стороны. Ситуация напоминала скорее какой-то боевик, чем обычную реальность. И как обычно бывает в боевиках после хорошей заварушки, у меня в кармане зазвонил видеофон. Вздохнув от негодования, я достал мини-устройство, состоящее из одного большого сенсорного экрана, и ответил.
             На экране тут же появилось возмущенное лицо начальника торговой базы Али Маткова:
             – Ты где застрял, Маратов?! Опять в какую-то историю попал?!
          Вы думаете, я возмутился? Нет. Я уже привык к требовательному боссу, любящему тишину в делах, и ругать особо активных подчиненных. Ну, как я, допустим. Али Матков, пожалуй, единственный человек, который в точности отображает образ «плохого начальника». Так что «выкручиваться» из ситуации придется быстро. 
             – Да нет, в аварию попал. Флаер мой какой-то козел зацепил, – нашелся я.
             – Я рад, что ты опять не боролся с преступностью! – фыркнул Али. – В прошлый раз твоя смелость принесла нам лишь убытки! «Купец» до сих пор на ремонте! Что, нельзя было попусту оторваться от них?!
              – Ну, извините, – горько  усмехнулся я. – Как освобожусь – вам доложу.
            И я немедленно выключил видеофон.
               – Вы всего лишь пилот торговых судов?! – изумился полицейский.
               – Да, и еще я обладаю талантом постоянно ввязываться в неприятности.
               – Мы тоже, такие как вы, только не прыгаем с флаера на флаер в верхних слоях атмосферы.
                – Это было удачей, – честно ответил я. Я до сих пор не мог понять, как мне это удалось. – И моим временным безумием. Слушай, гражданин начальник, до работы не подбросишь, а то сегодня важный рейс на Марглан, не хотелось бы начальство подвезти.
                – Если бы все у нас так хорошо работали, – грустно подытожил полицейский. – Но вы как- никак остановили преступника Галактических масштабов и, к тому же, вы теперь проходите по этому делу как свидетель.
             Я лишь досадно вздохнул. Буквально минуту назад что-то подтолкнуло меня бросить горящий флаер и, рискуя жизнью остановить Файреса, а сейчас мне казалось, что все это напрасно.  Но все-таки, что меня подтолкнуло решиться на такой поступок? Может отголоски десантной физической и моральной подготовки? Ну да ладно! Надо ответить на вопросы – ответим. Да еще я к тому же и получу награду за свой подвиг. И как я умудряюсь еще, едва сумев перевести дух после рискованной погони, думать о денежном и публичном награждении?
          А если подумать, зачем я постоянно рискую жизнью? Ведь если бы я не ушел в отставку в Галактической армии, мои боевые способности и изысканный стиль пилотирования звездолетов-истребителей пошел бы сейчас на помощь Вселенной. Неужели я все время думаю только о славе, ради которой не раз мог пожертвовать жизнью. Ну что это я задумался? Сейчас меня отвезут на полной скорости в главную прокуратуру Земли в Африке к Основному Прокурору нашей планеты. А, в свете последних событий, за который я получил (Как же все несправедливо!) дорогой флаер, который взорвался ради моего самого гнилого качества души – тщеславия, меня ожидала не награда, а обвинения от самого занудливого и придирчивого Прокурора. Прокурора, который вел дело о нападении контрабандистов на звездолет «Купец», а даже обвинения в терроризме, из-за которого взорвался чей-то, но не мой флаер и в том, что я даже не остановил Коптенера, а был его сообщником. Все-таки тщеславие мое самое паршивое моральное качество. Но именно оно, насколько бы не было отрицательным, спасло немало людей. Да и гуманоидов тоже.
           А с чего весь это непрерывный риск жизнью начался? Впервые мне захотелось «строить» из себя героя еще во время, когда я служил в космодесанте, а после пошел на специальность пилота. Именно тогда, в горячей точке, где велись ожесточенные боевые действия с Федерацией Космических Пиратов, в Созвездии Рака, я впервые совершил то, после чего я перестал многого бояться.
             Я отчетливо помнил то сражение с пиратами. Ту битву в открытом Космосе, когда мой отряд истребителей-перехватчиков должен был штурмовать захваченную космическую станцию. Тогда я, прорвавшись в тыл врага, не обращая внимания ни на размеры армии вражеских истребителей, удерживающих позиции, не на вопли командира отряда: «Маратов, отставить!» каким-то чудом миновав и даже уничтожив десяток два пиратских кораблей, обогнув круглую захваченную станцию, пустил очередь ракет в реакторы пиратских заправочных звездолетов.
           Это был огромный взрыв (Случись он на какой-нибудь планете, смел бы целый материк). Это взрыв буквально снес около сотни кораблей противников, находящихся в непосредственной близости от «заправщиков». Тем самым я переломил ход сражения в пользу земного космофлота, однако сам чуть не погиб, когда миллионы осколков звездолетов разлетелись во все стороны и один из них угодил в мой истребитель.
            Последнее, что я увидел, прежде чем потерять сознание – это огромный летевший осколок фюзеляжа. Он, подобно Дамоклову мечу нагнал меня и, пробив кабину, ударил раскаленным металлом по шлему скафандра.
             Лишь в госпитале, я узнал от молоденькой симпатичной медсестры, что за мной все это время летел мой лучший друг Алан Купер и, увидев мой подбитый звездолет, немедленно оттащил буксировочным тросом к медлительным кораблям Медсанбата. За то проявления героизма я ничего не получил. Начальству, подобно Эврисфею нужно доказательства подвига, словно от Геракла. А раз никто кроме Алана подтвердить это не мог, а бортовые самописцы искореженного истребителя, доказывающие мою причастность к победе в сражение никто расшифровывать не стал, я соответственно не  получил ничего. Ни долгожданных наград, которых я обещал отцу принести с поля боя, ни «спасибо» от спасенных заложников на станции. Хотя, что их винить. Они даже не видели, что творилось за иллюминаторами. Да и если бы пираты им позволили практически невозможно разглядеть, среди вспышек лазерных лучей и бесконечных взрывов маленький проворный истребитель. Но все равно, я не был доволен происходящему. Кроме того меня, сына Командира четвертого космического батальона назвали трусом и лжецом, который хочет извлечь выгоду из случайного обстоятельства – взрыва «заправщиков». Да и к тому же, после моего высказывания военный суд меня чуть не отдал под трибунал и назвал массы причин, из-за которых я не то чтобы близко не был у станции, а даже соврал специально, чтобы быть популярным военным как отец.
           С тех пор подобная бюрократия казалась мне просто убийственной, и я ушел в отставку и уже сразу после этого сумел устроиться на работу перевозчика. Может во мне отзывается то чувство несправедливости, когда я, чуть не погибнув, переломил весь ход сражения или я просто, как и мой старый друг Алан, люблю покрасоваться пред окружающими как герой? Но сам себе, конечно, я был психолог никудышный, так что, едва начав копаться в себе тут же мысленно бросил лопату и вышел из мира воспоминаний в реальный мир.
              – Так что там, гражданин начальник, в Африку летим, – сказал я. Не спросил, а именно сказал. Итак, все ясно. Просто хотелось завязать разговор, поговорить с кем-то. После случившегося лучше всего успокоит не бутылка пива, а общение. Общение – это то, что с древних времен связывало людей, заставляло делать жизнь интересней и понятней. А сейчас, в современное время хаоса, в котором смешались и люди и гуманоиды – это лучший способ поделиться накопившейся информацией, негативными эмоциями и в принципе общение, пусть даже и с любым случайным собеседником, заставит испытать моральное облегчение.
              – Уже были? – усмехнулся полицейский.
              – Еще как, – вздохнул я, вспомнив как этот Главный Прокурор, целый день мучил меня расспросами после схватки с контрабандистами. И вопросы были более чем глупы: «Куда я ехал?», «Что я вез?», «Как получилось, что я схватился с пиратами?», «Не мстят ли они меня, за то, что совершил попытку (а на самом деле она увенчалась успехом) взорвать половину их флота?» Но, по сути дела, что этого Прокурора винить? За это ему Правительство Земли и платит. Да ну его! – Он все так же издевается над людьми?
             – Не подарок, скажем! – сквозь зубы процедил полицейский. – За каждое раскрытое мелкое хулиганство требует отчет страниц на сто! 
            Вот оно что! Этот полицейский получается следователь у этого второго «плохого начальника». Раз так, то тема для разговора в флаере по пути из Москвы в Африку со следователем будет ясна. Заодно, я спрошу, какого работать полицейским. Может, сменю работу? Нет! У полицейского каждый день – не сюжет для боевика и не отражение войны, да и в Космос вылетать нельзя, разве что вы не в Галактической полиции.
            Следователь, едва начав ругать своего начальника, тут же замолк, словно подумал, что Прокурор за ним следит, а затем, кашлянув строго, уже без какой-либо непринужденности, попросил меня последовать за ним в флаер.
           Я не стал дальше не о чем расспрашивать Следователя, а послушно сел в мягкое кресло рядом с угрюмым вооруженным полицейским, искоса поглядывающий на меня. Причина его угрюмости была вполне ясна. Если бы не я – его наверняка ждало повышение. Хотелось сказать: «Не парься! Все еще впереди, тварей по Космосу, да и на планетах много!», но не стал. Согласитесь, это было бы глупо, и я молчал. Молчал и смотрел за борт, сквозь бронированное стекло иллюминатора. Смотрел, как по очереди с плоской блестящей крыши небоскреба взлетели два одинаковых флаера, в одном из которых сидел Файрес, впервые пойманный за последние пятьдесят лет.
           Ну, я герой! И я не настолько скромен, чтобы отрицать эту очевидную правду!
           Вслед за первыми двумя флаерами, вертикально даже  не пошатываясь, взлетел. Я последним взглядом окунул место, куда свалились обломки моего флаера. Надеюсь, они никого не зашибли, прежде чем флаер дернулся, а дальше уже ровно, со слабым рычаньем полетел вперед, за остальным отрядом. Я смотрел в иллюминаторы на мелькающие размытые силуэты небоскребов и ярких точек флаеров, сменяющих друг друга, словно огоньки на гирлянде новогодней елки. И это зрелище оказывало на меня тошнотворное действие. Меня всегда укачивало на задних сиденьях, и поэтому я, без особых препаратов, не мог ездить в общественных транспортах. Но зато за штурвалом мне, по скорости и маневренности равных нет. Забавно, не правда ли? Начинающий супермен, в совершенстве владеющий рукопашным боем, стреляющий из всех видов оружий. Кроме того непревзойденный пилот, совершающий самые рискованные боевые и транспортные рейды по всей Вселенной, а чувствую себя таким беспомощным на заднем сиденье. Вот уж день! Утром проснулся с позитивным настроением, летел в своем дорогущем флаере, дышал воздухом. Затем в меня врезался какой-то «козел», а после он оказался бандитом-лагдарцем, с пятидесятилетней историей преступности. Я благополучно остановил его, даже не поранившись, потерял свой любимый красный «Хамелеон» и сейчас на радостях у угрюмого полицейского меня стошнит.
            Но мне почему-то кажется, что день на этом не кончиться. Очевидно, мне так подсказывало мое чутье, что меня ждут массу сюрпризов в кабинете, уже привыкшего к моим визитам, 
Прокурора. В голове стучала одна и та же мысль: «Завербуют! Завербуют!», а уж никак не награда и прочие почести. Одним из моих вторых отрицательных качеств была паранойя. Но и оно не редко спасало меня. Умение видеть в некоторых вещах подвох не давало меня обмануть. И сейчас оно тоже сработало. Когда невероятным образом останавливаешь Величайшего Бандита Галактических масштабов, просто так ты не отделаешься, даже не смотря на то что совершил, скажем, так, добрый поступок. Но теперь я стану лакомым кусочком для разведки КФСГБ и там они уже захотят «сколотить» из меня уже не начинающего, а матерого супермена и использовать меня как уже первоклассного диверсанта. Интересно, а как они меня убедят? Интересно, а возможно ли отказаться? Возможно ли?
             Но я решил не гадать, что будет после того, как я выйду за порог Главной Прокураторы Земли. Предпочел перевести дух и настроиться на другой ход мыслей. Ведь, в конце концов, я же остановил Файреса Коптенера, а не помогал ему. Соответственно, принуждать меня никто не станет и убеждать. А вот что-то предложить могут. Но что и как? Смогу ли я отказаться? СМОГУ ли?
           Флаера минут через двадцать на полной скорости, в верхних слоях атмосферы, уже над облаками начал снижаться и глазам открылся привычный всем вид курорта – Африки. Внизу тянулись огромные золотистые нетронутые ни человеческим трудом, ни чужим гуманоидным обществом равнины. Равнина – одно название заставляет представить себе огромное поле в несколько десятков, а то и тысячи километров на котором есть буквально все: и трава и деревья, и кусты и песок, и множество форм жизни: животных, насекомых, пресмыкающихся и птиц, бьющих воздух своими огромными крыльями под нашими флаерами. Африка – это то, одно из единственных мест, где природу «побоялся» тронуть технический прогресс. Есть еще, конечно, много других стран, которых не «убил» технический прогресс: Кавказ, Тайга, Анды, Колорадо, Австралия, Антарктида. Но Африка была единственном местом, где природе ничто не мешало. Где места отдыха, корпуса санатория, курорты, пансионаты и отели размещались лишь в одном месте – Сахаре. Там же посреди выровненным и биологически преобразованным в землю песком и находится Главная Прокуратура Земли. 
             Я чуть-чуть размялся в кресле. Все суставы ныли в этих тугих ремнях флаера. А на что я жалуюсь? Как-никак это не звездолет и не мой комфортный, но теперь взорванный «Хамелеон».
            Итак, полицейские флаеры, поднимая с земли толщи пыли и песка миновали равнины и уже неслись над Сахарой. Неслись низко, заставляя рыжие барханы пошатываться и оползать, а  песчинки подниматься ввысь, закручиваясь и заплетаясь в песчаный вихрь. Пролетев безжизненный участок пустыни, мы свернули к древнейшим пирамидам, которые за последние несколько лет то ли от возраста, то ли от бесконечных звуковых вибраций двигателей тысячи флаеров, ежедневно пролетающих мимо этих потрясающих творений человеческих рук и кропотливого труда, уже  изрядно пришли в ветхость и некоторые постройки даже кое-где обрушились. Лишь Сфинкс и пирамида Хеопса, благодаря биологическому преобразованию наших ученых, генных инженеров и строителей, сохранил свой облик таким, каким он был около тысячи лет назад, примерно в двадцать первом веке.
           Через минуту маленький отряд флаеров достиг огромного, висящему подобно Садам Семирамиды над пустыней, на гигантских железных шестах, города.
          Это был Тэтен. Город, напоминающий огромный оазис, островок жизни, окруженный силовым полем. Это единственный на Земле искусственный город, простирающийся на несколько десятков километров в длину и ширину.
            Наши три сине-белых флаера достигли защитного поля города и запросили разрешения на въезд. Я услышал в динамиках флаера положительный ответ и небольшой фрагмент прозрачного защитного поля (Метров тридцать-пятьдесят в диаметре) исчез, дав нашим транспортам пролететь в Тэтен. Внутри Тэтен был практически искусственным, за исключением деревьев, находящихся в просторных контейнерах с Землей. Мне никогда не нравились искусственные города. Даже целые леса в контейнерах не заменят настоящего русского леса, за сотни километров от дома. Все-таки хорошо, что люди в свое время вовремя успели задуматься о природе, а не о своем бесконечном техническим прогрессе. Остальное в Тэтеме было словно сделано из конструктора – все ненастоящее. Вместо Земли был асфальт, стеклянные игловидные небоскребы, будто шурупами прикреплены к асфальту металлическими штырями, а людей и гуманоидов на улице практически не было. Еще бы! Тэтен – не больше чем место для деловых встреч, переговоров и не очень-то элитных отелей для приехавших на отдых инопланетян. К тому же навряд ли кому захочется гулять по ненастоящему городу. Зато для политиков, прокуроров, адвокатов и прочих юристов – это просто неуязвимая крепость, внутри которой себя можно чувствовать как за каменной стеной и не бояться никого, даже Файреса Коптенера. Но этот урод с рыжей мордой, наверняка бы просочился в любую щель. В том числе и в эту дыру Тэтен. Но теперь он уже никуда не просочится. Коптенеру светит смертная казнь. Пятьдесят лет назад он уже освободился из космической тюрьмы на Альдебаране и сейчас правительство, думаю, не сможет этого допустить. Но сейчас меня больше волновал предстоящий и скорее всего, довольно длительный и нудный разговор с Прокурором.
            Миновав высокие дома Правительства, флаеры синхронно сели на широкий космодром, представляющий собой расчерченный квадрат на крыше здания ГПУ (Главного полицейского управления). Затем раздвижные двери открылись, и воздух из баков кислородных установок, стоящих внизу города, проник в легкие, заставив без привычки закашляться. Ненавижу кислород в Тэтене! Как и сам Тэтен.
             Первое что я сделал, когда спрыгнул с флаера, это презрительно оглядел летящие на пропеллерах серые камеры слежения и назло им закурил пластмассовую сигарету «SpaseCamel» с ароматизатором. На кончике сигареты появился красный успокаивающий дымок, и дышать им не то чтобы стало легче и приятней, скорее привычней.
            – Следуйте за мной! – нарушил момент моего умиротворения полицейский. Я нехотя побрел вдоль крыши к люку, ведущему вниз, в самое сердце полицейского управления на сотом этаже, где и восседал Аристарх Александрович, тот самый кто сейчас будет мучить меня расспросами.
              Будто в надежде на спасение я глянул наверх, на возвышающийся над городом прозрачный купол защитного поля. Сквозь купол я увидел, как тусклые лучи солнца тщетно пытаются проникнуть сквозь оболочку защитного поля и впустить в город палящий зной. Но у них это не получиться. Даже в температуру плюс пятьдесят по Цельсию в городе было уютно и прохладно. Как же раньше люди, не имея таких искусственных городов как Тэтен, жили в этой безжалостной пустыне? Но вдаваться в исторические подробности, как древние египтяне накрывали дома, или как люди двадцать первого века нежились под малоэффективными кондиционерами, я не стал, а лишь кинул сигарету на космодром.
           Вдруг откуда-то из второго, но уже не такого маленького люка, с другой стороны космодрома, появился желтый, похожий на мусорный бак робот-уборщик, поднял клешневидным манипулятором окурок, легким движением бросил его себе вовнутрь и, громко пикнув, скрылся в люке.
           «Мне бы домой такого!» – досадно подумал я, а то мой робот домохозяйка, такой же мусорный бак, только на маленьких колесиках уже начинает ломаться, а нового купить все не собираюсь. Дома ведь я редко бываю.
           Спустя пару секунд я уже забыл робота-уборщика и двинулся к люку. Полицейский склонился над этой плоской дверью, ввел код, и люк послушно открылся. Вначале в него запрыгнул следователь, затем я, затем все остальные, в том числе и конвой с Файресом Коптенером.
          Сверху раздался скрежет. Металлическая дверь закрывалась.
          Вздохнув, я оглядел просторный коридор полицейского управления, в котором мы оказались. За последнее время полицейское управления почти не изменилось, только стены покрасили в ярко-синий цвет и на сводах появились фрески эпохи Возрождения. Вдоль коридора располагались раздвижные двери с номерами и инициалами людей и гуманоидов, что в них работают. В конце коридора виднелся огромный зал с серебряным водопадом в виде Богини Правосудия с высоко поднятым над головой бронзовым мечом, с завязанными повязкой из слоновой кости глазами и нефритовыми весами. Сама статуя была метров пять высотой и являлась, наверное, главной достопримечательностью полицейского управления. Но люди и в основном синие гуманоиды, похожие на разросшихся в ширину дельфинов (Речане, как я понял, с планеты Речь) проходили мимо, даже не глядя на все эти произведения и предмета искусства. Еще бы! За годы работы здесь, успели насмотреться и «навосхищаться».
          –  Все на месте? – спросил следователь, сняв шлем и потерев запотевший лоб.
               – Так точно! – хором ответил конвой, тащивший, находящегося в «отключке», Коптенера.
             Ничего не сказав, следователь спешно пошел вперед. А нам приходилось догонять его, аж до самого кабинета Прокурора.

         Тренировочный испытательный полигон на выжженных равнинах Кингу. Ведутся учения с условленным голографическим противником. Все бластеры заряжены травматическими электрошоковыми патронами. Тут и там раздаются свисты лазерных лучей, и вылетающие плазменные электрошоковые излучения озаряют ночное небо, словно праздничный салют. Рев бронетехники, боевых флаеров и истребителей-штурмовиков воздухи лишь добавляют остроты в зрелище этого максимально приближенного к реальности учения.
          Алан Купер, высококлассный пилот, прорезал небо своим истребителем, и тщательно прицеливаясь, пускал вибрационные безвредные для человеческого тела, ракеты в голографическую бронетехнику и расстреливал электрошоковыми лучами из лазерной пушки, опять же, голографическую пехоту. Едва лучи касались условной бронетехники или пехоты, голограмма тут же исчезала и аппарат, ставящий их, выдавал в разных комбинациях все новых и новых призрачных солдат в различных частях поля тренировочного боя.
          Врагов было много, как и условных раненных достаточно болезненным электролучом, которые аппарат посылает через свои голограммы. Всюду летели юркие флаеры медсанбата, подбирая и эвакуируя раненых. Но Алана даже, ни разу не задел электоролуч. Алан был в своем деле пилота истребителя непревзойденным мастером.
           Пробиваясь сквозь иллюзорные взрывы и противников, Алан даже не заметил, как учения закончились, и голос Адмирала в динамиках приказал всем вернуться на базу, а пилота истребителя «Н – 9», то есть Алана, попросили лично зайти в адмиральский кабинет на как сказали «очень важный разговор».
          – Как меня достала эта официальность! – фыркнул Алан, развернувшись в другую сторону. Алан догадывался, что Адмирал просто так не вызывает опытных пилотов. Он знал, что ему поручат новое важнейшее задание. И, кажется, оно будет связано с огромным риском и баснословными деньгами.
            Пролетая над выжженным холмом, Алан с горечью подумал, как жаль, что с ним рядом нет его боевого товарища Владимира. Вместе им было бы намного проще справиться с любой боевой задачей. А затем Алан вспомнил, что Владимир был пилотом гораздо лучшим, чем он. Он всегда мог прикрыть со спины, всегда лез и первым в атаку и, что самое интересное, побеждал. Не без зависти Алан, вспомнил, как смотрел в удаляющийся огонек реактора своего друга, исчезающий вдали, череда мелких взрывов пиратских штурмовиков и наконец, огромный взрыв заправочных звездолетов. И как он успел высмотреть эти заправщики? Как успел воспользоваться преимуществом, что вражеские корабли были застигнуты врасплох? Но одна мысль заставляла зависть хоть наполовину, но обрушиться – это то, что Алан летел за Володей Маратовым, прикрывал его со спины, а после большого взрыва спас ему жизнь. И так у них было всегда. Сражались плечом к плечу, всегда прикрывали друг друга, но пришли иные времена – Маратов уволился после того как его подвиг не признали. Тоже мне Геракл! Честолюбивым был! Весь в отца! Но все это уже минувшее. Алан не любил предаваться воспоминаниям, да и настоящее его интересовало больше чем прошлое. 
          Через несколько мгновений Алан достиг базы (напоминающий средневековую крепость, или скорее казарму) и сел на огромной площадке между башен. Вообще все здания на Кингу не длинные иглы небоскребов, а симметрично длинные и широкие каменные постройки, по прочности сравнимые с титаном. Зато металл у них по прочности намного уступают нашим броням. Вся броня их звездолетов имеет основу спрессованного кингунского камня с накладками из металла. Такой материал идеально легкий и прочный, не имеющий аналогов не в одном мире.
       Алан предусмотрительно облетев эту казарму, нашел тот фрагмент площадки, на который было бы легче садиться, и с которого было бы легче взлетать, а затем переключился на вертикальный режим и идеально ровно посадил звездолет на металлические шасси.
        Не прошло и минуты как рядом с массивным истребителем в воздухе начал вращаться серебристый, напоминающий рыбу, армейский флаер. Он, будто насмехаясь над неуклюжим боевым звездолетом, сделал пару кругов и подобно бабочке сложил небольшие крылышки и мягко сел перед истребителем. Алан поначалу не обратил на флаер внимания. Подумаешь, какой-нибудь не в меру важный новобранец из ремонтного батальона, но едва стеклянная тонированная крыша открылась и из кабины грациозно, словно кошка выпрыгнула стройная девушка в блестящем светлом комбинезоне, идеально  сочетавшийся с цветом ее волос. Узнав в ней племянницу Адмирала, Катрин Ларион, Алан слегка присвистнул, открыл люк и торопливо вылез из кабины.
         «Интересно, – думал Алан. – А что такой красотке, как Катрин нужно от меня? Но в любом случае общение будет приятно. А ведь когда то с Володькой крутилась». 
          С секунду Алан испытующе смотрел на девушку, но та и не собиралась подходить, лишь насмешливо ослепительно улыбалась.
           Мысленно выругавшись, Алан быстро побрел к Катрин, шаркая полуметаллическими сапогами по брусчатке космодрома.
             – Тебя хочет видеть Адмирал, – небрежно бросила Катрин, едва Алан подошел.
             – Мне дважды повторять не надо, – деловито заметил Алан и, улыбнувшись, вымолвил: Может, ты хотела узнать от меня, что-то посерьезней?
             Катрин нравилась Алану еще с начала службы, как и Володе, как и всем в их батальоне. 
               – Ну, – мечтательно протянула Катрин. – Например, где твой друг Владимир?
               – А я чем хуже? – вырвалось у Алана.
               –  Хотя бы тем, что не умеешь держать язык за зубами! – строго отрезала Катрин и безо всякой иронии ответила на предшествующий вопрос: – Дядя попросил меня найти Владимира, где он?
                – На Земле, работает штурманом при перевозке грузов, – сухо ответил Алан. Он никак не хотел обидеть Катрин, но и предаваться унынию по этому поводу тоже не стал. Нашел причину!
                – Хорошо, – Катрин тут же сменила тон на более деликатный, и стала кокетливо поправлять прическу. – Ну и ты Адмиралу нужен. Он хочет дать тебе  кое-какую работенку, да и мне тоже.
                – Какую именно работу?
                – Сейчас он тебе расскажет. Иди за мной!
             Развернувшись на каблуках, длинноногая блондинка Катрин длинными шагами побрела вниз к кабинету Адмирала, а Алан нехотя засеменил за ней по ведущей вниз с площадки винтовой лестницы. Лестница, подобно сверлу пробивала упирающуюся в небо цитадель до самого подвала. Широкая длинная лестница не вела куда-то конкретно вниз, а несла, подобно эскалатору,  куда-то вдоль обилия дверей, через которые можно было попасть в самые разнообразные помещения – от туалета, до зала с тренировочными симуляторами. Каменную лестницу и теплые от вмонтированных в них обогревателей тускло освещали сотни миллионов маленьких фонариков в потолке. Все-таки, несмотря на огромные преимущества в технологиях и вооружениях, Кингу не мешало бы вылезти из Средневековья, но или хотя бы из каменного века.
             Но Алан тут же перестал критиковать технологический прогресс Кингу, как вспомнил  что для них мы и наши технология не прогресс, а деградация. Ведь во времена так называемого Средневековья кингунцы теснились в сырых иглах пятиэтажных небоскребов, а сейчас живут в широких уютных жилищах, как эта крепость. Не то, что мы, земляне, в узких небоскребах, подобно ножам протыкающих небо. Вот очередной пример расхождения технических прогрессов разных миров. Вскоре движущаяся лестница (альтернатива современным лифтам других планет) принесла их к заданному заранее на датчике у входа маршруту. Винтовой эскалатор послушно остановился у черной двери с гравировкой на вселенолинге (общий язык, которым пользуются все гуманоиды в ОНГ) означавшей «Адмирал Земли Герберт Смит».
              Алан с трудом прочитал запись. Во-первых, отвлекал особенно ярко блестевший на бедрах Катрин облегающий комбинезон, во-вторых, лестница вращалась так быстро, быстрее обычного, что у Алана слегка кружилась голова. Катрин, тихо кашлянув, подошла к двери и, сняв гладкую такую же облегающую на ладонь перчатку, приложила ладонь к опознавательному сканеру у двери. Согласно пикнув дверь пару секунд, стояла закрытой, видно примитивный компьютер комнаты спрашивал у Адмирала разрешения о впуске данного лица. Получив, как видно, положительный ответ прочная полукаменная кингунская дверь отодвинулась в сторону, впуская двух гостей.
         Гости зашли в кабинет и дверь, уже не спрашивая разрешения, захлопнулась сама. Везде    автоматика.
         Адмирал сидел в летящем кресле в окружении двух гуманоидов. Слева стоял, одетый в синий комбинезон, кингунец. Его зеленое чешуйчатое лицо выражало согласие, как и у второго гуманоида брогсянина – жителя планеты Брогс. Брогсянин напоминал ежа, только иглы были небольшие, за спиной и кожа была бледно желтая, как у самок их вида. На поясе брогсянина был пояс с контролером и регулятором температуры тела. Эта была мера предосторожности в случае повышения или понижения температуры, ведь брогсяне имели специфическое строение организма. Во время повышения температуры их кожа окрашивалась в ярко-алый цвет. То есть особь превращалась в самца, а при понижении температуры в самку.
              Гуманоиды о чем-то увлеченно общались, но едва завидев вошедших, смолкли и встали во весь рост у кресла Адмирала.
              – Разрешите... – виновато начал Алан выйдя из-за Катрин.
              –  Разрешаю, раз уже вошел, – перебил Адмирал. – Катрин, надеюсь, тебе все объяснила, Алан?
             –  Ну не совсем, конечно... – опять попытался начать Алан.
             – Тогда к делу, – отрезал Адмирал и, потерев массивной механической рукой здоровую руку начал: – Итак, Алан Купер, я вызвал тебя здесь не лясы точить, так что слушай внимательно. К нам поступил приказ из Разведывательного Управления КФСГБ, чтобы я нашел для их задания лучших пилотов, капитанов, штурманов, бортинженеров ну и так и далее... В общем, у меня уже есть несколько кандидатур, – Адмирал указал механической левой рукой на высокого кингунца. – Авоскосо, бывалый пилот бомбардировщиков. Будет капитаном вашей группы. Лунос – Адмирал указал здоровой рукой на брогсянина или вернее сказать брогсянианку. – Будет инженером. Остается врач, навигатор и второй пилот. Катрин будет врачом, а ты как насчет роли навигатора, Алан?
            – Я конечно в навигации разбираюсь, – отметил Алан. – Но вы вот так неожиданно предлагаете мне выполнить миссию от разведывательного управления, что я не зная подробностей...
             – Мы должны доставить кое-какой груз на Брогс, – живо пояснил капитан Авоскосо. – За доставку вы получите миллион во Вселенской валюте наличными.
              – Слишком заманчивое предложение, –  скептически протянул Алан. Миллион в космической валюте – это же можно не работая все время жить припеваючи. Но ведь такие деньги за доставку какого-то груза... Ладно! Адмирал – человек чести и не мошенник. Так что все в порядке. – Но если задание поручает сам Адмирал, а плата за это миллион. Пусть цель и груз неизвестен, но согласен.
                –  Отлично! – не обрадовавшись, просто холодно констатируя факт, выдохнул Адмирал. – А штурман будет Владимир Маратов.
                – Наивный вы человек, товарищ Адмирал, – горько усмехнулся Алан. – Он, после того как его чуть ли не с трибуналом...
                – Во-первых, он сам ушел, а во вторых это не ваше дело, капитан! – грозно осадил Адмирал Алана. – А во-вторых, мстительные крысы клана контрабандистов, если бы узнали о том, что Владимир разнес половину их роя – за ним бы уже гонялись наемники  со всей Галактики. Между прочим, я с детства знаю и уважаю его отца, не раз спасавшего мне жизнь в зоне последнего военного конфликта с Лагдаром, и я обещал ему, что не допущу гибели его сына. Теперь вам все ясно, капитан Купер?
              Адмирал живо стал сверлить Алана строгим взглядом сочетания механического глаза и зеленого человеческого. 
            – Да, – холодно отозвался Алан.
            – Раз так, сейчас Алан Купер, вам придется подписать контракт о согласии на доставку некого груза – Адмирал передал Алану несколько прямоугольных сенсорных «печатников». 
              – А если не секрет, товарищ Адмирал, – Алан без разрешения дерзко сел на свободное летящее кресло. – Какого?
                – Так вы согласны, или мне найти другого навигатора?! – гневно поинтересовался, или, скорее бросил, Адмирал.
               – Согласен, согласен, – торопливо стал кивать Алан и, поспешно достав сенсорную золотую ручку с кончиками из платины и серебра, и поставил свои подписи на нескольких документах. Не на одних из нестираемых записях документов не было ни названия груза, ни  конкретно указывающей цели доставки. Но ничего подозрительного Алан здесь усматривать не стал. Ведь, как-никак, предложение поступило от Разведывательного Управления, значит, на деньги их обманывать никто не станет – деньгами Разведывательное Управление захлебывается, ведь у них под началом все банки ОНГ, межгалактические и планетарные полицейские управления. К тому же КФСГБ незачем отчитываться перед совершенно посторонними лицами, как Алан и Владимир. Катрин, и эти гуманоиды с Кингу и Брогса: Авоскосо и Лунос ведь наверняка что-то знали. Почему что-то? Катрин, сто процентов, знала все. Капитан знал частично. А вот бортинженер чего-то понимала здесь, но не все, наверное.
            Алан поставив, где от него требовалось нужные подписи, отдал документы Адмиралу.
             – Очень хорошо, – заключил Адмирал, подлетев в мягком кожаном черном летящем кресле к Алану, взял документы, еще раз внимательно изучил и ответил: Вы капитан Алан и майор Тейлор свободны. Встретимся десятого октября на Земле, в космодроме «Вяхирево» в девять утра. Не опаздывать ни на минуту! Рейс, напомню очень важный!
            Алан, снизив джойстиком высоту полета электронного механизма кресла, посадил его на пол, встал и вместе с Катрин удалился из Адмиральского кабинета.
 
               – Значит, говорите, вот так выпрыгнули и остановили Коптенера? – спросил Прокурор меня. – И рядом не было никого? Файресу никто не помогал?
             – Я уже битый час вам объясняю, что это было именно так! – гневно ответил я.
            Мы сидели в кабинете Прокурора. В идеально чистом и аккуратном кабинете с ровными стеллажами для документов, сенсорно-голографическим компьютером и, будто отполированными летящими креслами с сиденьями из черного кожзаменителя. Изделия из настоящей кожи уже давно запрещены, даже из кожи одомашненных животных.
                – Пожалуйста, не нервничайте! – настоятельно произнес Прокурор. Это был худощавый мужчина, лет сорока, идеально выбрит с коротко подстриженными полуседыми волосами. – Никто вас пока ни в чем не обвиняет. Просто, вы как сами убедились, я интересуюсь только фактами, а не всевозможными домыслами. Значит, говорите, никого не было.
                – Нет! – зло ответил я. – Спросите следователя, он все хорошо видел. Как мой флаер задели, и я со злости погнался за этим уродом! Догнав, увидел, что это бандит Файрес Коптенер, и решил его остановить! Зачем вы постоянно растягиваете разговор пустыми одинаковыми фразами?! Ведь я за подобное проявления риска жизни уже отчитывался вам!
                – Не беспокойтесь, я вас помню, – спокойно заверил Прокурор. И откуда у этого Аристарха Александровича такие нервы? Так злит людей, а сам способен сохранять поистине Олимпийское Спокойствие. – А такой образ поддерживания разговора – моя проверенная методика. Люди лучше все вспоминают, а некоторые мелкие преступники подчас и раскаиваются.
               – Ну, еще бы! – вырвалось у меня. Только Аристарх Александрович не заметил мой случайной критики или попусту не отреагировал. На секунду мне даже стало жалко этого пытливого юриста. Он всегда делает лишь профессиональною видимость спокойствия. А переживает все эмоциональные кризисы внутри себя. А это поверьте мне, намного хуже, если нельзя сорвать злость на каком-нибудь негодяе? Если это не позволено по должности, или, вернее сказать по призванию.
              – Итак, вы, значит у нас герой? – с едва заметной иронией спросил Прокурор.
              – Я просто делал то, что считал нужным, – холодно бросил я на иронию Аристарха Александровича, чувствуя себе дерзким супергероем из древних западных вестернов.
                – Очень хорошо, –  уже безо всякой иронии, можно сказать, похвалил Прокурор, а затем наставительно произнес:  – Знаете что, Владимир Алексеевич, я бы вам на будущее настоятельно посоветовал бы лишний раз не строить из себя героя. Это когда-нибудь может плохо для вас закончиться, вы уже не юноша двадцать один год, к тому же сын очень уважаемого человека...
                – Избавьте меня, пожалуйста, от своих наставлений, Аристарх Александрович, – возмущенно попросил я.
                – Как хотите, – разочарованно вздохнул Аристарх Александрович, с интересом разглядывая, как два механических рыцаря (один золотой, другой серебряный) дерутся, периодически комбинируя одинаковые выпады и прямые удары. – Только запомните мои слова – жизнь не игрушка и не спешите сломать ее, чтобы побывать в гостях у Бога.
                – Спасибо, – сквозь зубы процедил я. Тоже мне нашелся учитель! Но, несмотря на полную ненависть к нравоучениям со стороны посторонних, я все же отметил про себя, что в этой схватке мне помогло только лишь везение. Ведь если бы при ударе флаера Коптенера о мой «Хамелеон» двигатель задымился, и я мог взорваться даже ничего не успев понять, или задохнулся во время задымления, если кабина была закрыта. Также у флаера могли отказать двигатели сразу при ударе, и я бы неизбежно разбился. Или при рискованном прыжке на другой флаер, и при условии, что подо мной было несколько километров. Возможно, даже если я неудачно бы прыгнул, мог просто разбиться обо что-нибудь крепкое и заостренное на транспорте Коптенера, или вовсе лазерные лучи, от которых я чудом уклонялся, могли попусту расплавить меня. Но эти мысли я уносил куда подальше. Рискнул, значит рискнул. Выжил, значит выжил. Поймал преступника – получу награду. Нужна она мне? Да вроде дышать без нее могу. И вот так устроен мир. Если хоть на секунду задумываешься, делая рискованный шаг, страх сковывает невидимыми, но самыми крепкими какие есть во Вселенной цепями, представляя, лишь один выход – назад. Но риск никогда нельзя путать с безумием, как обычно говорят второстепенные персонажи главным героям в боевиках конца двадцатого и начала двадцать первого века. Итак
риск – это когда шансов пятьдесят, но или  хотя бы тридцать процентов наудачу, а безумие когда шансов на победу нет, надежда только на чудо. То, что я сделал, было даже не безумием, а самоубийством, но, как говориться, что сделано, то сделано. – Ну, вы меня отпускаете?
                – Да, конечно. Только награда должна найти своего геро...
                – Потом, сейчас я устал, – честно ответил я. И вправду, осознания своего полного безумия, глубокомысленные раздумья на дальнейшую жизнь без наивных рискованных выходок заставили призадуматься. И адреналин в крови после битвы на высоте уже отхлынул от мышц, и до мозга смутно дошло ощущение, что в мире, кроме вдохновленных боевиками людских подвигов есть еще и реальная жизнь за гранью этой опасной сыгранной мной жизненной сценой. Я вспомнил, что потерял любимый флаер, данный за боевые заслуги самим Адмиралом Земного Космофлота Гербертом Смитом, вспомнил, что наврал любящему тихую жизнь азиату, моему шефу Али Маткову. Наврал, что все-таки не решил заняться борьбой с преступностью своими  радикальными методами. Почувствовал, как заныли все конечности. Все-таки я сильно ударился о флаер Коптенера или же это от узких ремней полицейских боевых планетарных машин. И все-таки верх над собой брала усталость. Ни боль, ни совесть, ни сожаление, а именно усталость. Так всегда бывает после тяжелого боя, или после длинного однообразного разговора с Прокурором Аристархом Александровичем или от того и другого вместе.
             Аристарх Александрович вздохнув, сообщил мне, что когда дело будет закрыто, и его передадут в Галактический Суд, тогда я должен буду явиться по такому то адресу, на такую-то космическую станцию на торжественную церемонию награждения. Я лишь одобрительно кивнул в ответ. Хотелось двух вещей – поймать флаер-такси и отправиться на работу. Хотя в рейс на Марглан уже отправилась друга я команда, без меня конечно. Остается только вернуться домой, заварить самому без помощи старого робота-домохозяйке горячего крепкого чая, лечь на диван и забыться сном. Но уснуть после такого события и таких перемен во мне, когда я то хотел денежную премию за поимку Коптенера, то нет, когда я спасся с горящего флаера и остановил опасного преступника, даже не смотря на усталость, мысли, переполняющие голову не позволят заснуть.
             Вот и кончился день! Поймал преступника, потерял флаер, потеряю работу и остался в ушибах и синяках. Вот и обратная сторона геройства. Сплошная гордость за себя – сплошные лишения в ответ. И на этом напряженный знаменательный день закончился бы, если бы в кармане брюк резко не зазвонил видеофон. Поначалу я подумал, что это шеф Али звонит, но потом, увидев незнакомый номер, на секунду задумавшись, ответил нажатием зеленой, еще с древних времен «кнопкой согласия».
               На дисплее появилось знакомое строгое лицо Адмирала. Его изрезанное шрамами лицо выражало озадаченность. Он что, уже знает о том, что я час назад сделал?
                – Здравие желаю, товарищ Адмирал, – машинально произнес я.
                – И тебе также, лейтенант Маратов, – безо всякой официальности ответил Адмирал.
                – В чем, если не секрет, причина вашего звонка? – поинтересовался я, сдвинув слегка вбок видеофон, чтобы Адмирал видел только мое лицо, а не фон кабинета Прокурора. Лишний раз отвечать на уйму вопросов мне не хотелось.
                – А в чем причина твоего нахождения в Прокураторе Тэтена? – поинтересовался в ответ Герберт Смит.
                Я замялся в ответ. Все-таки разглядел, стратег внимательный, где я нахожусь! 
                – Но я тебя, конечно, не допрашивать звоню – Адмирал мигом сменил тему. Видно то, что он хотел мне сказать, было гораздо важнее ненужных для данной ситуации предрассудков. – Я тебе хочу предложить работу за солидную плату.
                – Вот это да! – нагло решил я изобразить удивления. – Сам Адмирал предлагает мне подзаработать!
                Я уже сегодня нечему не удивлялся. 
                – Кончай свои выходки, Маратов! – рявкнул Адмирал. – Твой отец мой друг, но я никому не позволю так разговаривать со мной!
                – Хорошо, – милейшим, опять же наигранным, голосом согласился я. – Деньги – это, конечно, неплохо, только у меня на спине шрам от раскаленного осколка после той схватки в Созвездие Рака, а мне что-то даже медаль за отвагу не присудили.
                – Так было нужно, – спокойно ответил Адмирал, закурив в своем кабинете «SpaseCamel». – Меня твой отец попросил беречь тебя, а то понимаешь, бомбы после такого удара по Империи контрабандистов тебе бы в квартиру бросали, снайперы на крышах тебя бы поджидали и прочие наемники, но я не об этом. Я предлагаю тебе задание от самого Раздевательного Управления о доставке секретного груза на Брогс.
                – Уже лучше, – с неподдельным интересом протянул я. Усталость как рукой сняло. Опять меня тянет на риск! Задания от КФСГБ, неизвестный груз – все это, Кузькину мать, интересно! Да еще и солидная награда, но что-то в этом не так. Может, риск слишком велик, как и денежная премия за доставку, которую в принципе можно не получить, если риск велик настолько. Хотя, рейс на Марглан я теперь пропустил из-за якобы «аварии». И, если я хочу наверстать упущенное придется, опять-таки, рискнуть.   
                – Я согласен, – не раздумывая, ответил я, забыв про церемонию награждения.
                – Я знал, что на тебя можно положиться Владимир! – улыбнулся краем рта Адмирал. Он всегда улыбался краем рта, так как однажды на учениях голографический электролуч выстрелил ему в щеку и навсегда парализовал часть лица.  Вот что значит быть смотреть за учениями из открытого армейского бронированного вездехода и при этом быть без защитного солдатского шлема. – Ты уже, думаю, понял, что будешь на корабле штурманом? Контракт на согласие оформишь на месте на космодроме «Вяхирево» десятого октября в девять утра ровно у военно-транспортного звездолета «Черный Кречет». Понял?
                Я глубокомысленно кивнул – и Адмирал исчез с монитора, оставив переносному видеофону картинку фонового рисунка – моего красного флаера «Хамелеона» Теперь он существует только на фотографии.
                Но зато теперь меня ждет новый рискованный должно быть рейд на Брогс. Хотя чего тут рискованного? Запросил разрешения на скачок со световой скоростью, и вот ты уже на Брогсе. Но это пусть решает КФСГБ. Главное, чтобы деньги заплатили, а какой груз, зачем он нужен, кому он нужен, перевозчика волновать не должно.
 

ГЛАВА – 2.

ПОЛЕТ КРЕЧЕТА.

          Десятое октября. Прошла неделя с поимки Файреса Коптенера. Я летел из дома на космодром «Вяхирево» в транспортном флаере, задумчиво смотря в иллюминатор на то, как утро открывает вставшее солнце и, обливая своими лучами верхушки стеклянных небоскребов, оповещает весь город о начале утра.
           А ведь неделю назад именно в такое утро, я избавил мир от еще одной заразы – бандита Файреса Коптенера. Но все-таки сейчас особой гордости за это я не ощущал. Я уже забыл о потере флаера. На деньги за поимку Коптенера я могу купить десять таких «Хамелеонов», но только сейчас до меня дошло, насколько все это было опасно. Помятые бока о вражеский флаер до сих пор болели, и я понимал, что сделал,  то, что должен был сделать, но все-таки впредь так безалаберно относится к своей жизни, я считаю уделом камикадзе. Может прислушаться к словам Прокурора? Мне вроде денег итак хватает, может отказаться от предложения Адмирала? Может покончить считать риск смыслом жизни? Может покончить совершать опрометчивые поступки?
            Но как бы я не пытался прислушиваться к словам окружающих, как не внимал разъяснительным беседам своего отца, о том, что выше своей жизни надо ставить только жизни других, а не славу. И медали, заманчивое и таинственное предложения о доставке неизвестного, но важного для Брогса груза заставляло вопреки всему лететь на космодром.
          Церемония награждения состоялась только позавчера, и меня транслировали по всему галактическому телевиденью. Но люди и гуманоиды в транспортном общественном флаере даже не глядели меня. Я с ними был полностью согласен и был только рад этому взаимному игнорированию. Я хоть был человеком не отличавшейся излишней скромностью, но и терпеть не мог, когда на меня таращатся как на животное в зоопарке. Только сейчас я начал осознавать, как тяжело приходиться знаменитостям и политикам. Живут в клетке своей популярности и шага ступить не могут без толп наблюдателей или даже шпионов или даже убийц. Я летел не то чтобы недовольный – на душе просто было скверно. Будто предчувствия чего-то такого страшного просило повернуть назад, но я не стал предаваться этим ощущениям. Такой легкий трепет всегда ощущается перед решительным и ответственным шагом.
            В ответ на слабую дрожь в коленках (и как у меня колени не дрожали, когда я гнался, нагнал и победил Коптенера? Или меня опять укачало?) я мужественно перехватил поудобнее дорожную сумку с логотипом «Sport industries» и поглядел вдаль на приближающуюся точку остановки. А вслед за ней виднелся большой, похожий на стадион космодром «Вяхирево». Через несколько секунд вместительный конусный  транспортный громила класса «Автобус», задание и вправду оправдывает внешний вид флаера, сел у станции, напоминающий крытую стоянку двадцать первого века, заплатил деньги за проезд веселому улыбающемуся усатому бардовому шестирукому гуманоиду-автобуснику и вышел. Хоть у кого-то сегодня настроение хорошее. Едва я вышел, в флаер зашло еще несколько отрешенных людей и гуманоидов. Некоторые гуманоиды и люди были ярко одеты и приветливо улыбались. Судя по всему, туристы с космодрома и те, кто вернулись с отдыха на других, богатых жизнью планетах. Затем нагруженный до отказа «Автобус» лениво поднялся в воздух и удивительно быстро, и даже я бы сказал юрко, для его массы и степени загруженности прильнул к остальному потоку разноцветных жестянок флаеров и скрылся за дальними небоскребами.
            Проводив взглядом общественно-транспортный флаер, я повернулся в сторону космодрома с дорожной спортивной сумкой наперевес через плечо и побрел широкими шагами к недалеким маякам станций космодрома «Вяхирево». Я, задумавшись, шел в смешанной толпе людей и гуманоидов. В бесконечном круговороте разноцветных лиц и поистине звериных морд. Некоторые меня узнавали из вчерашних сводок новостей и уважительно провожали взглядом, а остальные, уткнувшись взглядом в асфальт, шли, погруженные в мысли. Какие люди стали занятые! Какие они, интересно, стали равнодушные?! Такими темпами развитий технологий, люди и инопланетяне не просто будут как машины, они станут ими. Дурной пример роботизации населения от планеты Прада, где местные жители уже наполовину вровень с роботами внешне и внутренне переходит и на нашу планету Земля.
              Вскоре я тоже перестал предаваться мыслям о Глобальной Роботизации и погрузился в свои размышления. Меня сейчас интересовало только одно: «Кого Адмирал выбрал и взял в нашу команду героического земного звездолета класса «Черный Кречет?». Почему-то мне казалось, что среди состава команды увижу знакомых лиц, ну или хотя бы несколько знакомых имен и субъектов, если там хотя бы будут люди.
              Через минуту-две я достиг точки назначения. На терминале меня проверил и зарегистрировал гигантский серебристый, похожий на сказочного тролля пятиметровый киборг. Он вежливо и добродушно для своих внушительных и угрожающих размеров. Спросил мои инициалы и цель визита. Затем я вкратце рассказал серому гиганту о цели визита, контракте и что дело от Адмирала. Мощное детище инженеров не стал вдаваться в расспросы, а лишь застыл на месте на своих колонноподобных ногах, чувствуется, пробивал базу данных об экипаже «Черного Кречета». Затем также вежливо повернул ко мне свою массивную уродливую голову, сверкнул глазами-камерами и сказал, что звездолетов «Черный Кречет» на космодроме три, но с доставкой секретных грузов лишь один: «Кречет – 150». Робот машинально высказал в меру разрешения программы недовольство этих бесконечных заявок о доставках со стороны КФСГБ и неуклюже попятился стороны, открывая мне проход. Я вышел из будки проверки, недовольный этими тугодумами роботами-охранниками. Они, наверное, также с потенциальным террористом будут мирно и долго разговаривать. Но вспомнив блестящую прочную броню и внушительные размеры этого робота, его массивные железные ноги, длинные широкие манипуляторы и бластеры на плече, то сразу понял, что если что-то пойдет не так – этот миролюбивый великан, либо расплавит, либо разорвет, либо просто сделает лепешку из преступника. Но эти роботу не скелетообразные бесчувственные охранники базы, а вполне мирные, но устрашающие громилы. Робот даже излишне не стал расспрашивать меня, когда увидел в сумке бластер, лишь спросил с голосовым детектором лжи, есть ли у меня разрешения и не было ли в жизни судимостей. Очевидно, все эти роботы охранники в действительности даже не предназначены для убийств, а служат лишь для внешнего запугивания потенциальных преступников. Наверняка, этот железный великан не людоед из детских книжек, так что не давить, не рвать огромными руками-манипуляторами он не будет. Да и ионные пушки на плечах, скорее всего травматические оружия.            
              Я вышел из терминала. Космодром. Огромное асфальтированное поле с целой железной армадой пестрых гигантов, несколько диспетчерских башен. Осталось только найти «Кречет». Нужный, естественно. Походив немного по космодрому, я посмотрел на разные огромные корабли. Здесь их было тысячи. И все практически из разных звездных систем. В основном присутствовали, конечно, наши земные квадратные «Купцы», было несколько легких частных звездолетов. Обилие похожих на бумажных японских журавликов оригами кингунских звездолетов. Были здесь корабли с огромными двигателями планеты Прада – планеты, которая совсем недавно появилась в союзе из-за того что ее жители совсем недавно освоили открытый Космос и сумели запустить в него, в его недалекие глубины свои первые звездолеты. Хотя и мы, земляне, совсем недавно, несколько столетий назад только вышли в открытый космос, и там уже их нашел и принял добродушный Авобос, и земляне тогда, обрадовавшись свалившимся на них новым космическим миром, где тысячи разных планет и гуманоидов, миром безграничного Космоса, слепо вступили на пару столетий в Систему Авобоса. В систему гуманоидов-амфибий, специализирующих свое развитие на помощи другим еще недоразвитым планетам и системам, наша планета долгие несколько веков развивалась под крылом Авобоса, чтобы со временем вспорхнуть самой, одной из самых развитых планет и вступить в ОНГ, в то время как с Кингу велась ожесточенная война. Авобос, в свою очередь, сменяя правителей, находился в ОНГ, в тайне развивая свою военную мощь, дабы однажды присвоить себе несколько звездных Систем и провозгласить свою независимость. В противном случае Авобос угрожает войной, а провозглашение независимости этого государства чревато развалом ОНГ, так как Авобос самостоятельно способен развить свою военную мощь, подмять под себя молодые планеты, со временем разрушить могучую Империю ОНГ и поработить остальные маленькие независимые Союзы. Во всяком случае, отец мне так вкратце рассказал сложившуюся на сегодня ситуацию в ОНГ. Но мне кажется, что отец, ушедший из военного дела в большую политику, несколько преувеличивает. Я сомневаюсь, что маленький, но высокоразвитый Авобос, навряд ли сумеет оказать хоть какую-то угрозу могущественной Империи ОНГ.
            Мне составило немного времени, чтобы найти белый блестящий звездолет, существенно выделяющимися размерами на фоне других инопланетных кораблей. Это был «Черный Кречет – 150», гигантская стальная птица с изогнутыми титановыми крыльями, на которых было вмонтировано несколько ионных пушек, плазменных бластеров и пару ракетных установок. Вместительная задняя часть выдавала в машине высокую грузоподъемность, а острая изогнутая передняя часть кабины все больше заставляла звездолет быть похожим на хищную птицу. Под широченными тройными двигательными реакторами располагался длинный открытый люк. Он был заполнен квадратными роботами-грузчиками, которые клали в звездолет странный стальной ящик, крепко-накрепко закрытый стальными застежками и покрытый легким слоем защитного поля. Очевидно, груз действительно повышенной важности. Рядом с звездолетом курил один хмурый худощавый зеленый чешуйчатый кингунец, покрытая шипами бледно-желтая самка брогсянина и дворе землян – стройная белокурая девушка и черноволосый мускулистый парень. Что-то мне казалось в этих двух субъектах знакомым. Очевидно, кто-то из нашего батальона Земного Космофлота. Сейчас подойду поближе, отсюда лиц не рассмотреть.
        И я подошел к своей новой команде поближе. Какого же было мое удивления, когда я увидел среди этих двух людей свою бывшую девушку Катрин и моего лучшего когда-то друга Алана Купера. Вот это встреча! Вот это подбор экипажа!
         
               – Вы уже выслали два звездолета с ложным грузом? – спросил Президент Земли у Адмирала через видеофон в кабинете Адмирала Герберта Смита на Кингу.
              – Так точно, Андре Борисович! – ответил Адмирал, смазывая порядком устаревший биомеханический протез руки. – Конвоированный звездолет выслан с Кингу, и еще один с ложным грузом выслан с Прада.
              – Вы отдаете себе отчет, что посылаете экипаж двух ложных звездолетов на, можно сказать верную гибель?! – на удивление спокойно спросил Президент. 
               – Да, отдаю, – скорбно заключил Адмирал. – Но поймите, Андре Борисович – это война. Пусть еще не начавшаяся, но война. К тому же мы везем на Брогс атомный излучатель –это оружие способно дать поистине Вселенское Господство.
                – Я согласен, что цель оправдывает средства, Адмирал Смит, но если что-то пойдет не так и с третьим экипажем, доставляющим на этот раз настоящий груз – то вы ответите по всей строгости закона не только за третий экипаж, но и за предыдущие два.
             Адмирал на столь дерзкую реплику надулся как индюк, но выдавать возмущения не стал. Как-никак Президент Земли. Как-никак старший по званию.
               – Не беспокойтесь, товарищ Президент,– сухо выдавил Адмирал. – Экипаж, как мы и договорились с Правителем Кингу, состоит из проверенных ребят, знать не знающих что везут. К тому же, как я вам уже доложил, разведка Авобоса не успела доложить точные данные, к тому же мы успели в последний момент сменить тактику. Но как это не прискорбно пушечным мясом станет теперь не один экипаж, а два.
               – Значит,  теперь вам надо будет постараться, чтобы ваш третий экипаж не присоединился к первым двум, Адмирал! – строго заключил Президент и, больше не сказав не слова, исчез с экрана монитора и с голографической фигурки видеофона.

        В это время в Космосе летел конвоированный несколькими кингунскими истребителями грузовой звездолет. Это был первый подставной звездолет с ложным грузом. Он летел на Брогс, а пилоты истребителей готовились к нападению со стороны Авобоса.
        Экипаж внутри транспортника ничего не подозревал. Адмирал оповестил о нападении, как и предполагалось только пилотов конвоя. Но пять легких истребителей, скорее всего не справятся с надвигающейся угрозой.
         За каменными глыбами метеоритов, в которых маневрировал конвоированный транспорт, выжидали краденые боевые звездолеты Федерации Контрабандистов. Эта Федерация уже давно втайне находится в сговоре с Авобосом, который многие десятилетия финансирует эту шайку нескольких свободных планет, промышляющий пиратством по всей Вселенной. Можно сказать, что благодаря поддержке Авобоса  шайка космических бандитов сумела приобрести размеры Федерации. Члены ОНГ давно уже догадывались о причастности возникающего Союза Авобоса к этим преступлениям и конфликтам, но доказать ничего не могли. Тем не менее, некогда угнетенная часть ОНГ Авобос собирается восстать как сильная держава и свергнуть власть Организации Независимых Государств. И с атомным излучателем у нее это получится.
    Тем временем звездолеты пиратов  аккуратно вылетели из-за метеоритов и на безопасном расстоянии, медленно держась своих каменных прикрытий, последовали за конвоированной целью.
        – Киллер – 1 на связи! – доложил чернокожий командир шайки в помятом бардовом звездолете базе. – Следую за целью!
         – Лагерь – 4 на связи! – отозвался хриплый голос в динамиках. – Начинайте атаку!
         – Вас понял! Конец связи! – главарь шайки перевел связь на другой канал и весело крикнул своим двенадцати верным подельникам:  – Повеселимся, ребята!
     В динамиках раздался хор из улюлюканья хохота и посвистывания. Тринадцать бардовых изуродованных и помятых во многих битвах звездолетов вразнобой, без всякой организованности понеслись к транспортнику.
     Началась перестрелка. Пять легких истребителей, даже лучше вооруженных, даже лучше организованных, нежели эта группа недоразвитых головорезов, не смогли сдержать удар. И здесь было не причем количество. Юркие корабли пиратов шастали туда-сюда. То шли напролом, то скрывались за метеоритами. А боевые звездолеты Кингу не могли подставлять под удар транспортник и не отлетали на большое расстояние. По этому, не смотря на два сбитых пиратских корабля, бой окончился быстро и плачевно.
     А беззащитный квадратный транспортный звездолет зацепили магнитными острыми гарпунами. Затем посланные через гарпуны электроимпульсы блокировали его бортовой компьютер.
          – Птичка в клетке! – снова доложил чернокожий главарь базе.
          –  Везите его к нам! – ответил все тот же хриплый голос амфибии авобосянина.
          –  Вас понял, конец связи!
         Первая наживка проглочена! Хотя, Авобос этого ожидал, но лучше было бы перестраховаться. Лучше пускай ОНГ думает, что обманул их. Пусть потерпят неудачу. Возможно, если атомный излучатель снова попадет в лапы амфибий Авобоса – это будет последней неудачей ОНГ.
 
           В другом конце Галактики аналогичный захват совершили на второй подставной транспортник. Единственным отличием от первого было то, что второй транспорт оказался без конвоя, и захват оказался проще. Не найдя на борту нужного оружия войска Авобоса допросили экипаж, а затем убили, выбросив тела в открытый космос, а на транспорт установили бомбу и взорвали. Второй захват тоже успехов не дал.
            Но скоро состоится третий захват. Последний. На котором уж точно найдется атомный излучатель.

                – А я думал, ты не согласишься на это задание! – изумился Алан вместо приветствия, улыбаясь, протягивая мне руку. Я пожал ее и радостно похлопал по плечу. Давно я не видел своего старого друга Алана! Без малого два года. Первое что мне бросилось в глаза при встрече – это появившееся тонкие шрамы на лице моего друга. Очевидно, когда я был в отставке, Алану тяжко приходилось без меня. Так всегда бывает, когда долго не видишь друга, с которым долгие годы служил вместе, а потом, встретившись, думаешь, а какого ему там было без меня.
             Я уже хотел поприветствовать Катрин, с которой я давно расстался, но путь мне преградил высокий суровый кингунец. Судя по высокомерному, наглому,  такому опытному выражению зеленого чешуйчатого лица, капитан.
              –  Аин деннс эваинс штойлванс? – спросил на кингунском капитан. Это означало:  «Как я понял, вы штурман?». Капитан явно уважал себя. Он спросил меня не на общевселенском языке, не на земном, а на своем кингунском, даже не спросив меня, каковы у меня отношения с его родным словом. Но я кингунский язык знал, только в долгу не остался. Не хотелось чувствовать себя в чем-то ущемленным. Ответил на своем, русском.
             – Да, я ваш штурман, капитан, а вселенский язык вы, наверное, в школе не учили?
             – Нет, у меня плохое произношение, – с иронией, даже ничуть не обидевшись, ответил капитан на мою насмешку моим же земным языком. Причем не общепринятым английским, а на русском. Ну и полиглоты же эти кингунцы? Или просто в мозг загрузил данные земных языков? Последнее, скорее всего, правильное. – Я бы попросил вас, Владимир, подписать несколько бумаг.
            – Контрактов? – зачем то уточнил я.
           Кингунец покачал головой. Но в их понимание это был наш земной кивок согласия. Капитан протянул мне несколько блестящих экранных листов с нестираемым текстом и президентской печатью. Я подписал, где нужно сенсорной ручкой.
           Терпеливо дождавшись пока я, предусмотрительно ознакомившись с документами и поставив подписи, капитан взял у меня документы, вставил их в прямоугольное отверстие в своем видеофоне и отослал куда-то.
           – Меня зовут Авоскосо, – сухо представился кингунец, но уже на общевселенском. – Я вижу, что с некоторыми членами экипажа вы знакомы, с остальными познакомитесь на борту, – капитан посмотрел во второй маленький наручный видеофон, напоминающий старинные наручные часы эпохи конца двадцатого века. – Вылетаем через пять минут. Пока можете занести вещи в свою каюту.
           Авоскосо сверкнув черным комбинезоном, последовал в открытый люк в звездолет.
            – Странный он какой-то, – вырвалось у меня. Почти всегда тех, кто ведет себя немного иначе, мы считаем странными, а тех, кого элементарно не можем понять просто сумасшедшими. Назвать человека сумасшедшим гораздо проще, чем считать себя неправым. Люди не могут посмотреть на себя со стороны и понять свои очевидные ошибки. Людям гораздо проще следить за пороками других людей. Может это у нас еще с первобытных времен? Люди видят друг в друге недостаток и, тем самым подчеркивая его, помогают друг другу. Но сейчас все наоборот. Элементарное замечание навряд ли кому-то понравится. Люди в ответ могут послать куда подальше или ворчливо буркнуть под нос: «На себя посмотри! Сам не лучше!» Но, с одной стороны так даже и лучше. Если бы все люди знали  то насколько они внутри гнилые и поганые – то жизнь бы резко перестала существовать, потеряла бы смысл от одного осознания:  «А зачем жить, будучи таким разрушителем?» Правда, все и так это знают, но изменять ничего не изменяют. А зря!
            – Привыкай! – фыркнула Катрин. – И не ной! Каких-то несколько часов в одном звездолете!
         Судя по недовольным возгласам, красавица Катрин до сих пор была на меня в обиде. Но я не огорчился, испытал в сердце лишь легкий укол досады, что примирения не получится. Но раз уж она так решила дуться на меня возражать не буду, как и молчать рядом с ней.
           Я лишь закурил. Прохладный воздух космодрома вдруг стал от этого намного теплее и искоса поглядел на Катрин. Она, гордо закинув милый подбородок, демонстрировала всем своим поведением, что и видеть меня не хочет. А жаль!
             – Ну как у вас там дела на службе? – я решил обратиться к Алану, задумчиво глядящего куда-то за пределы космодрома на далекие искорки флаеров, словно гигантские ленты обвивающие контуры стеклянных громад. На меня он тоже не глядел, видно думал о том же, о чем и я. О нашем неизвестном грузе, конечно.
               – Да нормально, – Алан резко прервал задумчивость и уставился на меня. – Только Джорджи погиб на рейде. Помнишь, наш веселый товарищ?
                – Помню, – пытаясь сымитировать скорбь, ответил я. Джорджа я особо не знал. Со мной он почти не общался, только с Аланом, да и веселым его назвать особо нельзя. Изредка расскажет в день два-три пошлых анекдота, а потом весь день ходит замкнутый и молчаливый.
                – И еще мне недавно истребителю новый двигатель поставили, – продолжил Алан череду военных воспоминаний, когда я был в отставке и пытался извлечь адреналин и в меру скучной (не считая того нападения на «Купец» космическими пиратами) работы из агентства по космическим грузоперевозкам «Полет Шмеля». Серьезностью названия таких агентств особо не отличались. Алан тем временем совсем увлекся разговором: – Представляешь, я лечу на учениях в Космосе, а рев двигателей, когда уже на планете, какой-то... как сказать... порывистый. Затем сзади чего-то застучало, и дым повалил.
                – Реакторный клапан сгорел? – уточнил я.
                – Да нет! – тряхнул головой Алан. – Прикинь, я, значит, на базу его привожу, двигатели разбираю, а там, в реакторе метеорит застрял. Небольшой такой, с мой кулак размером.
                Кулаки у Алана были, конечно, увесистые.
                – А дым то чего повалил?
                – Он, метеорит, там пару охлаждателей снес и всю турбину перебил.
                – Да, – протянул я. – Это серьезно. А у меня вот флаер взорвали...
                – Видел я тебя в новостях, – Алан лукаво улыбнулся. – Не уж то самого Файреса Коптенера поймал?
                Я кивнул. А ведь тогда, когда я останавливал флаер Файреса Коптенера, этот фантастический прыжок с флаера на флаер на высоте верхушек небоскребов ведь спас мне жизнь. Кто знает, не взорвался бы мой верный «Хамелеон» быстрее, чем я бы плюнул в сторону Коптенера и отчаянно бы пытался, посадит флаер на плоскую крышу какого-нибудь здания?
                – Когда на карте твоя жизнь и жизнь других людей и гуманоидов – забываешь о риске, – философски заметил я и укаткой посмотрел на Катрин. Та упорно хотела глядеть в мою сторону. Ей было все равно, хоть я остановлю лагдарского бандита Галактических масштабов, хоть спасу Вселенную и все ее миры.
              А ведь я и вправду ее когда-то любил, и жизнь был готов за нее отдать, но одна ссора разрушила все отношения между нами. Хотя, ладно, не люблю прошлое вспоминать. На душе только становится скверно.
                – Ладно, Володька, хватит из себя героя-философа строить! – усмехнулся Алан. – Ты к нам возвращаться собираешься или до сих пор обижаешься из-за тогдашнего непризнания тебя героем?
                – Ну, раз уж я здесь, делай выводы, – загадкой ответил я Алану. Я всегда так делал, когда не мог дать полноценный ответ.
                –  Пять минут прошло! – вдруг внезапно ожила молчаливая брогсянка. – На борт!
                – И кто этой жабе дал полномочия командовать? – фыркнул Алан, но все же пошел на борт. За ним легко и непринужденно последовала Катрин. А я досадно раздавил начатую сигарету и с досадой поплелся на корабль.
                Внутри «Кречет» представлял собой просторный «дом на крыльях». Первое что я оценил в нем – это бесспорно вместительный грузовой отсек, посреди которого стоял громоздкий квадратный стальной  ящик, стенки которого были покрыты легким слоем защитного поля. К полу ящик был поставлен на магнитной подушке, чтобы того не носило по всему отсеку во время полета. У ящика дежурили маленькие приземистые роботы с длинными лазерными пушками земного класса «Мушкет». Такие оружия, несмотря на размер, отличались огромной поражаемостью объекта, но низкой дальностью. Хотя, в случае чего, на такой узкой арене как грузовой отсек снайперская лазерная винтовка не нужна.
                – Интересно, что в ящике? – задал куда-то в пустоту Алан.
                – Наверное, оружие какое-нибудь – попытался дать примерный ответ я.
              Смущает меня как то эта таинственность и эти двое: какой-то строгий молчаливый капитан и такая же брогсянка. Еще не понятно быстрое заполнение контракта и подбор экипажа, бешеные деньги за доставку, в общем то частых заказов от КФСГБ, неизвестный груз. Я не был пессимистом, но и оптимизма поездка не внушала. Надеюсь, что Адмирал не обманет. Как-никак мой отец Маршал, еще помнится спас Адмирала во время какого-то боя.  С тех пор он, что ли обещал беречь меня, когда я еще совсем юнцом поступил в космоавиационное училище, что в последствие отыгралось на том, что мой подвиг в Системе Рака так и не признали. Думал, охотиться за мной будут. Сказал, будут, дескать, мстить за столь дерзкое тотальное уничтожение лагдарских армий. Хорошо хоть награду за поимку Коптенера получил – и эта мысль меня согрела и настроила на позитивный лад.
              «Не обманет, Адмирал, – думал я. – Если приказа, конечно, такого не будет свыше. Но зачем это им?»   
              Затем мы побрели за бледно-желтой брогсянкой в коридор. В него вела открытая дверь, из которой в темное помещение грузового отсека длинным лучом лился свет. Покрытая шипами мускулистая особа с Брогса строго как Авоскосо и гордо как Катрин шла впереди, и будто пользуясь тем, что капитан  в кабине раздавала указания, проходя мимо свободных помещений кают:
              – Маратов, каюта третья. Купер, каюта пятая. Ларион, каюта четвертая, – и блестя короткими прочными шипами, последовала в кабину к Авоскосо. Я, заметив, что уже прошел свою каюту, вернулся назад к раздвижной двери с тремя синими палочками на ней. Римская альтернатива цифрам?
            Вздохнув, я нажал на черную кнопку рядом с дверью. Дверь послушно отодвинулась в сторону и, первое что я сделал, когда зашел в не слишком-то большую комнату – это бросил на заранее уже идеально ровно и бережно постеленную койку дорожную сумку и достал из нее бутерброд. Не смотря на то, что утром позавтракал, есть все ровно очень хотелось. Бутерброд с жареной котлетой в соусе и булочке с укропом оказался на удивление вкусным. Умели все-таки у нас в забегаловке пред домом готовить.
              Поев, я достал фляжку с холодной водой и отпил почти половину. С соусом в котлете все-таки переборщили.
              Затем я уже было собрался достать свой собственный фиолетовый помятый комбинезон – обычная форма для космических путешествий, но обнаружил на койке опять же бережно сложенный блестящий серебристый комбинезон, перетянутый поясом с новеньким дорогим бластером в кобуре. И зачем я старый отцовский излучатель сюда тащил? Закрыв кабину, я переоделся. Комбинезон на удивление хорошо подходил мне по размерам, имел обтекаемую форму, и при этом в нем не было тесно. Опоясался я черным кожаным поясом с бластером, маленькой аптечкой и небольшой рацией. Я вытащил бластер из кобуры и осмотрел повнимательнее. Мощное ионное оружие похожее на пистолет. В обойме было несколько имеющих вид патронов активных батарей и один аккумулятор под дулом. К тому же в кармашке пояса я нашел еще несколько конусных батареек. На оружия для этого рейда явно не скупились, но вряд ли они нам могут понадобиться. Как-никак не на войну летим. Бластер я положил обратно в кобуру, а отцовский старый электроизлучатель засунул куда-то в свободный чехол на поясе. Не хотелось почему-то оставлять без дела памятное отцу оружие. Пускай в чехле полежит. Весит немного, мешать не будет.
                – Всем по местам в кабину! – раздался приказ угрюмым голосом капитана Авоскосо в динамиках.
                – Хоть переодеться успел, – выдохнул я и побрел, шаркая кирзовыми сапогами к кабине.
           В кабине, где везде мигали разные приборы, а кнопок и рычагов было бесчисленное множество все члены экипажа уже сидели на своих местах и подготовляли звездолет к полету.
          Я машинально поглядел, кто какую специализацию исполняет на борту.   
         Судя по голограмме, имевшей вид карты нашей Галактики над Аланом – тот был навигатором. Странно, он всегда считал эту профессию скучной. Брогсянка с неизвестным пока именем, не без интереса разглядывала чемодан с набором инструментов. Механик, значит. Катрин все также гордо и невозмутимо сидела в кресле, красиво закинув ногу за ногу. А у нее специализация какая? Врач?
            Я подошел к свободному креслу у штурвала рядом с Авоскосо. Я получается второй пилот. И еще по совместительству штурман.
            Сев в мягкое кресло я живо взялся за свой штурвал.
            Авоскосо одобрительно кивнул, сверкнув лягушачьими глазами, и нажал на несколько кнопок, а затем я, будто продолжив его движение, надавил на рычаг тяги.
              Звездолет с ревом поднялся и, судя по тому, как отдалялся космодром в лобовых стеклах иллюминаторов, мы вертикально взлетели где-то на двадцать метров. Затем Авоскосо нажал на рычаг вертикальной тяги и «Кречет» послушно двинулся горизонтально.
                В иллюминаторах вокруг мелькали облака, сквозь которых мы пролетали. Птицы в ужасе разлетались в стороны. Очертания небоскребов города, далекие искорки флаеров постепенно исчезали за пеленою облаков. Затем исчезли и облака, и нам открылся темный бесконечный простор Космоса, которого освещали далекие мерцания звезд. Постепенно мы отдалились от Земли.
             Я посмотрел в боковой иллюминатор. Голубой шар Земли, освещаемый солнцем, постепенно отдалялся от нас. Мы пролетали мимо серого шара Луны, на котором светились различные базы и рядом с кратерами отчетливо проглядывались очертания карьеров и огромных строительных машин. На удивление быстро мы пролетели Марс, мельком бросив взгляды на синее яблоко этой когда-то безжизненной, когда-то красной планеты. Пролетев мимо горячей Венеры, Авоскосо дал приказ остановиться у Юпитера.
                – Купер, выбрал нужный маршрут? – поинтересовался Авоскосо у Алана, даже не глядя в его сторону.
                – Да, – ответил Алан. – Передаю карту вам. Над штурвалом Авоскосо появилась голографическая карта Вселенной, сквозь которую тянулась желтая полоска пути.
                – Отличный маршрут, навигатор! – без тени восторга похвалил капитан. – Как раз безопасный, быстрее доберемся и сэкономим топливо. – Авоскосо нажал на несколько кнопок широкого пульта управления. На экране, располагавшемся под голографическим проектором, высветилась надпись на Вселенском языке: «Идет передача данных!». Капитан отправил карту в космическую диспетчерскую и запросил распоряжение о разрешение на вылете в гиперскоростном режиме. Вежливый компьютерный голос заявил, что заявок на вылет слишком много. Придется подождать десять рипилов, а на Земле это примерно два дня.
                – Маратов, ставь корабль на автопилот! – повелел Авоскосо.
             Я быстро надавил на черный с красной ручкой рычаг автопилота. Звездолет тронулся с места, но летел уже колоссально медленно. Ждать, значит, придется двое световых суток. Но мне не привыкать. Бывает, что маршруты сравнивают, перепроверяют, смотрят, нет ли по траектории маршрута метеоритов и звезд и планет, не столкнутся ли в гиперсветовом прыжке друг с другом звездолеты пару недель. А таких запросов о разрешение на выход в гиперскоростном режиме миллионы, если не миллиарды. Так что придется подождать.
                – Все свободны! – объявил Авоскосо.
             Мы быстро расстегнули ремни безопасности, и пошли по своим каютам. Алан нагнал меня в коридоре у своей каюты и предложил поговорить. Я согласился. Мне тоже хотелось поделиться своими мыслями и соображениями относительно этого груза.
              Первое на что я обратил внимания, зайдя в каюту – это то, как неряшливо были разбросаны вещи у Алана. Он даже не удосужился положить вещи в шкаф. Те были просто разбросаны по каюте. Но что поделаешь? Алан никогда не отличался аккуратностью, но зато в авиационном деле ошибок и погрешностей не допускал никогда. Он всегда летал лучше меня, и даже спас меня во время конфликта в Созвездие Рака. Единственное что ему не хватает для полного превосходства надо мной в этом ремесле – это решимости... или безумия.
               Алан закрыл каюту и сказал:
               – Ну, рассказывай как ты там, без нас? Вижу, не скучаешь?
               Я сбросил разбросанные вещи Алана в шкаф и сел на уже освободившуюся койку:
               – Да, если честно. Решил вернуться обратно.
               – Это надо отметить! – радостно воскликнул Алан и, немного порывшись в сумке, достал оттуда бутылку детской шипучки. А что он еще должен был достать? Спиртное на корабль брать не разрешалось. А устав есть устав. Мы выпили. Точнее, попили. Выпивкой детский напиток назвать было бы несерьезно.
                – Как там, в зоне конфликта с Авобосом? – поинтересовался я. – Еще не горячая точка?
                – Да нет, – Алан быстро начал уплетать бутерброд. – С Авобосом у нас сейчас холодная война, так что кроме почти что добитой Федерации Контрабандистов, Вселенная чиста от воин. Но ОНГ на всякий случай готовится к войне. Меры предосторожности.
                – Как много ты знаешь! – изумился я. – Часом, у нас в грузовом отсеке не эта мера предосторожности?
                – Не знаю, – пожал плечами Алан. – КФСГБ часто дает указания о доставке в некоторые точки Вселенной спецгрузов. Ну, раз уж за этот взялся сам Адмирал Герберт Смит, значит
 что-то серьезное.
               – Все у них серьезно! – фыркнул я. – Небось, какой-нибудь унитаз для Фараона Брогса везем.
              Мы дружно засмеялись над моей шуткой.
               – Да, ты прав, – согласился Алан, отсмеявшись. – Груз ценный, награда за его доставку солидная, да и может это быть чем-то серьезным? Оружием это уж точно быть не может.
               –  Я согласен. Доставка оружия, затем погоня за нами из-за него по всей Вселенной – больше похоже на сюжет дешевого боевика, чем на истину.
               – Философ, – глубокомысленно заметил Алан.
               – Философствует только тот, кому делать нечего, – вспомнил я одну старую поговорку. – Ну, так чего там у вас, на фронте?
                – Одни учения, – отмахнулся Алан. – Ты мне вот чего расскажи, как ты на медленном «Купце» несколько пиратских истребителей сбил, и этого с рыжей мордой поймал?
                Я вкратце рассказал ему об этих событиях.
              – Что ж, неплохо живешь, – заключил Алан. – А с Катрин чего поссорился? Что же ты такую девчонку упустил?
               – Да чего уж греха таить! Не сошлись во взглядах.
               – А конкретно?
               – Она сказала, что я просто струсил, когда ушел из космофлота. Я заявил, что не намерен терпеть такие насмешки.
              – И чего? Все так плохо?
              – Ты же знаешь ее, что не по ней сразу взрывается.
              – Не понимаю я этих женщин, – вздохнул Алан. – Все им чего-то не нравиться, вечно чего-то не хватает...         
              – Да не бери в голову, Алан!
            Мы еще выпили по стаканчику шипучки. Потравили анекдоты, вспоминали прошлые годы. Алан жаловался на снижение зарплаты пилотам, в связи с падением земной валюты перед общевселенской и то, что пилотам. Я согласился с тем, что и пилотам сейчас тоже мало платят даже в хороших фирмах. Посетовал на то, что мой флаер взорвался, я себе вывихнул все суставы от удара во время прыжка и в итоге провел нудный разговор с Главным Прокурором и получил выговор от Али Маткова. Алана дальше понесло рассказывать о том, сколько в жизни несправедливости, сколько в разных структурах и отраслях бюрократов, взяточников, и как от этого страдает народ.
              – Интересно, а когда Земля была одна, жить было легче? – задумался я.
              – Еще бы! – ответил я. – Не было связи с другими планетами. Они не навязывали нам, как жить и никто бы не пытался присвоить нас к себе, как делают хитрые Союзы, имея дело с неопытными еще плохо технически развитыми планетами.
                – А войны между странами?
                – Да это все ерунда! Люди же не погибали целыми континентами.
              Я пожал плечами:
                – Чем больше демократия – тем меньше закона. Свобода стала слишком часто переходить за грань закона.
                – Наверное, поэтому Авобос и нарывается. Ну, хватит в эти политические дебри лесть. Пусть сами разбираются. А нам хватает хлеба с маслом и крышей над головой.
                – Ну, естественно. Большего нам не надо.
                – А раз так – чего ты от нас ушел? Чего ты выиграл? Ордена ему подавайте! Ты свое призвание потерял и девушку! И еще чего-то требуешь! – возмутился Алан.
              – Не твое дело! – имитируя спокойствие, ответил я. Я ненавидел нравоучения, даже от собственного друга, вдобавок еще и такие.
               – Ладно, извини, – торопливо решил избежать неприятностей Алан. – Ты еще драться тут собрался?
              – Нет, – сквозь зубы отрезал я. – Только не учи меня жить, Алан!
              – Как угодно. Всегда на своем настаиваешь, слова тебе сказать нельзя! Ты только не обижайся, но я тебе вот что скажу: не ищи в ссоре выгоду, все равно наживешь только неприятности.
               – Это ты правильно, – уже без всякой злобы согласился я и дальше уже без всякой задней мысли начинали обмениваться опытами в бою, какие трюки нужно выполнять на звездолете, чтобы сбить с толку противника и нанести удар в уязвимую точку. Мы общались на удивление свободно и спокойно, будто минуту назад не хотели подраться. – Слушай, а ты дело говоришь, – напоследок сказал я. – Ничего я не выиграл, когда ушел. Пойду с Катрин помирюсь. Кто знает, когда еще раз увидимся.
             – Давай, Ромео! Не пуха! – с теплой иронией пожелал удачи Алан.
             – К черту! – улыбнулся я и пошел в каюту номер четыре.
            
          Летящие в Космосе корпуса межгалактической тюрьмы. Корпус, в который привезли на казнь Файреса Коптенера.
            Внутри небольшой отряд амфибий с Авобоса пытается освободить Опаснейшего Преступника во Вселенной. В Космосе происходит неравная схватка большой армии разных краденых звездолетов Федерации Контрабандистов против слабо вооруженных кораблей Космической Полиции и Патруля.
          Отряд элитного подразделения спецназа Авобоса убивал всех на своем пути из лазерных штурмовых винтовок. Этим трехметровым бесчувственным, в плазменноупорной броне разрушителям, дышащими водой и воздухом, нужна была одна-единственная цель: Файрес Коптенер.
          Солдаты бежали. На пути у спецназа вставали охранники тюрьмы, но через мгновение любой из этих отчаянных смельчаков либо становился горсткой пепла под неистовым пламенем плазменных излучений, либо падал со сломанными шеями от ударов крепких прикладов лазерных штурмовиков и мощных ног и кулаков захватчиков.
           Наконец отряд из шести спецназовцев-авобосянинов нашел-таки с помощью рентгеновского излучения в очках шлемов камеру с нужным заключенным, безжалостно расправились с охранниками камеры, оторвав им головы своими длинными мускулистыми ручищами-плавниками. Затем бластерами расплавили дверь, и их удовлетворенному целью взору предстал обезумевший оранжевый убийца и вор Файрес Коптенер с Лагдара. С планеты, на которой преступность и кровная месть не является статьей в законе. Планета, живущая по идеологии свода правил – когда совершать преступления можно, а когда нет, а не по закону. Лагдар – планета, с которой и начала зарождаться Федерация Контрабандистов – бесчинствующая армия космических пиратов.
                – Файрес Коптенер, идите за мной, если хотите на свободу! – громко и властно предложил капитан этой опасной шестерки элитных солдат. Точнее не предложил – приказал. Предлагать было не в его компетенции.
                Безумный испуганный взгляд заядлого невменяемого убийцы пробежал по форме его высоченных громоздких освободителей, затем вор и убийца лукаво улыбнулся уголком рта и вышел из камеры, продолжая глупо улыбаться великанам-солдатам.
              Коптенер стоял около минуты, разглядывая бесчувственных спасителей, а затем главнокомандующий отряда спецназа взял в охапку бандита и вместе со своими боевыми товарищами понесся с ним к эвакуационному отсеку. К эвакуационным капсулам и запасным оборонительным кораблям.
                Но Файрес был не единственным освобожденным в те световые сутки. Почти всех заключенных Федерация Контрабандистов и часть войск Авобоса сумели освободить и теперь везли на базу, где им выдадут оружия  и подготовят пополнение в свой строй солдат.

              – Ну чего? Помирился? – спросил Алан, едва я вернулся.
              – Молчит, – ответил я.
              – Уже что-то. Значит, все не так уж плохо. Телик хочешь посмотреть?
         Что-то я не видел на звездолете голографический телевизор. 
              – Давай посмотрим, – невзначай согласился я. Мне было тошно на душе. Катрин максимально вежливо объяснила мне, почему не хочет меня видеть, а когда я начал объясняться, молча, указала на дверь. Но и это хорошо! Выслушала ведь. – Давай новости посмотрим. Чего-то не хочется сейчас бегать по каналам.
              – Как хочешь, – пожал плечами Алан и достал из кармана видеофон. Не такой как у меня, конечно – экран больше, корпус стальной, а не из алюминия, имеется голографический 3D ускоритель. Все что нужно для развлечения, путешествий и... шпионажа. В общем, многофункциональное переносное устройство.
      Алан нажал на пару кнопок, и на стене появилось реалистичная трехмерная картинка. Я сел на койку рядом с Аланом и нехотя поглядел в сторону появившегося изображения. Картинки быстро сменяли друг друга. Алан переключал каналы, а их было около у нас около миллиона. Благо у Алана радиус приема телеволн был ничтожно мал, всего несколько миллионов километров, так что мы на удивление быстро нашли канал, на котором вещали новости. Посмотрим, что за кутерьма у нас в Галактике творится.
              На полу появилась полупрозрачная фигура молодой стройной женщины-дикторши в синей, как у стюардесс раньше форме. У нас, на Земле редко людей в профессиях заменяют роботы. Во-первых, они имеют свойства ломаться, а во-вторых, не имеют творческого, человеческого, живого подхода к делу, как бы их не программировали. К тому, же это глупо везде заменять людей роботами. Люди же так без дела деградируют и совершенно перестанут двигаться и выполнять элементарные действия. Да и кто будет ремонтировать сломанных роботов? Роботы-механики? А их тогда кто чинить будет?
             – Передаем экстренные новости, – говорила дикторша. – Вчера так называемой сейчас Федерацией Контрабандистов совершилось нападение на торговые караваны Кингу. Конвоированный караван был найден в другой части Галактики близ Лагдара. Следы от пиратских «гарпунов» свидетельствуют об акте агрессии со стороны наемников Лагдара.   
             – Вот уроды! – Алан со злости стукнул кулаком по стальной стене. – На мясо их разорвал бы и отдал собакам!
             – Собак пожалей, отравятся, – мрачно бросил я. – Я вот на месте ОНГ вообще бы с ними не цацкался. Переговоры какие-то! Не проще ли ввести на Лагдар и на Авобос военное положение?
              – Вот именно, тогда бы их «акты агрессии» давно прекратились!
          Тем временем дикторша продолжала:
              – Кроме того вчера произошло нападение на межгалактические тюрьмы. Миллионы заключенных на свободе. Все транспортные рейды в радиусе конфликта отменены. Остальным пилотам настоятельно требуем быть осторожными.
             Алан гневно дал по кнопке выключения видеофона.
              – Это уже перебор, – заключил он. – Куда катится этот Космос?! Война – и точка!
              – Тебе легко говорить, Алан, – вздохнул я. – Война – это в первую очередь гибель гуманоидов: и своих, и чужих. Ты просто никогда не понимал, что значит «быть на волосок от смерти».
              – Зато у тебя это норма.
              – Может быть. Только я мог потерять в тот день не только флаер. Ведь там, на Земле, под облаками, мне бы никто не помог, никто бы не подстраховал, даже полицейские – рассуждал я, хоть и думал по-другому. 
              – А раз ты такой рассудительный, чего ты сюда соваться решился?
              – По той же причине что и ты. Люблю таинственные задания и к тому же хотелось хоть чем- то показать, что я не врал, когда рассказал как спас заложников во время того боя.
              – А что тебе Адмирал сказал?
              – Что обещал моему отцу беречь меня. Что пираты будут охотиться на меня, поэтому я награду не получил.
              – Вполне возможно, – рассудительно заметил Алан. – Ну и чего тогда ты переживаешь? Для нас же ты герой. Если он обещал твоему отцу беречь тебя – то ты не дрейфь! Никто тебя и пальцем не тронет!   
              – Хоть это радует, – согласился я. – Пойду к себе в каюту. Подумаю. Чего-то много совпадений! 
              – Думай быстрее! Скоро отбой!
              – Я знаю, – ответил я, закрывая дверь каюту Алана.

          С чем ассоциируется у нас понятие война?
          Кому то представляются огромные военные баталии и кровопролитные войны, кому то разрушенные дома, плач детей и стоны раненых. Кто-то видит в войне дипломатические распри или красочные «гонки вооружений», но те кто не испытал этот ужас на своей шкуре не может понять, что война – это не приключение, что это гибель на каждом шагу, а вовсе не поиск острых ощущений.
         Но осознание этого происходит не там, где ты прорываешься через толщи противников и  выходишь победителем из многочисленных смертельных схваток и даже не когда находишься на волосок от смерти. Осознание происходит, когда видишь как рядом, один за другим, погибают боевые товарищи, а все обстоятельства говорят: «Ты следующий!» И вся смелость тут же уносится куда-то в глубины подсознания, и начинает работать уже древний животный инстинкт. Инстинкт самосохранения. Тогда уже лазерная пушка в руках кажется обузой, уже все равно, что рядом гибнут другие солдаты. Хочется забиться куда-то в угол и ждать пока все это кончится. И ведь приходится ждать и молится. Молится, чтобы снаряды отгремели, молится, чтобы патроны у всех закончились, кроме нас, молится, чтобы у всех не осталось сил на войну. Молится, лишь бы выжить.
           Мне, пилоту-асу звездолета никогда не приходилось ощущать себя загнанным  в угол зверем. У меня всегда все удавалось и любая осечка и риск смерти лишь подбадривали меня на продолжение войны. Знал ли я тогда, летя в «Черном Кречете», что оказался пешкой в этой войне, что все мы, кто летел в «Кречете» фактически смертники. И это все, мягко говоря, будет пожестче, чем опасная гонка с пиратами на транспортнике «Купец», но пока я лежал у себя в каюте и размышлял.
         Уже Авоскосо строго и официально объявил начало отбоя, а я не мог заснуть, ворочаясь на узкой койке.
          Все эти совпадения, встреча с лучшим другом и бывшей любимой девушкой интересовали меня больше, чем неизвестность груза. Хорошо, все-таки, что я согласился на сделку с Адмиралом! Это был мой лучший опрометчивый поступок! Хорошо, что Адмирал выбрал меня на роль штурмана. Теперь есть шанс начать новую жизнь. Я обязательно помирюсь с Катрин, вернусь в свой батальон, если мне позволят, и все станет на свои места. И это важнее всех тайн, которыми покрыт таинственный  груз.
             Только все-таки обидно, что мы так и не узнаем содержимого этого ящика, верно охраняемого стальными рыцарями.
             Тем временем могучий военно-транспортный звездолет «Черный Кречет», совершенно не оправдывающий прилагательного в своем названии, тихо летел мимо раскаленной планеты Юпитера, мимо его метеоритных колец. Я долго смотрел в иллюминатор на их бесконечное каменное движение и даже не заметил, как уснул. 

ГЛАВА – 3.

СКВОЗЬ ПРОСТРАНСТВО.

          – По какому делу вы вызвали меня, господин Воксо? – поинтересовался Адмирал, едва прилетел на овальную космическую базу Кингу.
            Правитель Кингу Воксо Смат, нервно поправляя роскошный красный плащ, обшитый золотыми нитями так, что красный контур едва был заметен на фоне этой золотистой паутины, ответил, показывая, аккуратно спрятанные осколки в маленький пакетик:
             – Моя охрана сегодня утром нашла здесь шпиона! Эти рыбы Авобоса нас обхитрили! Они теперь знают, на каком звездолете находится атомный излучатель!
              – Успокойтесь, Воксо, – Адмирал сглотнул комок в горле. Неужели узнали? – Но ведь они проглотили наживку. Два подставных звездолета уничтожены. «Черный Кречет» в полном порядке.
               – Идиот! – вскричал Воксо. – Они обвели нас вокруг пальца! Они сделали вид, что попались на нашу уловку! Этот второй робот-шпион! Он слышал о том, что мы изменили план действий!
               Зеленое лицо Воксо стало темнеть от гнева и от... испуга.   
                – Нужно срочно предупредить экипаж «Черного Кречета», – напряженно предложил Адмирал. – Там на корабле моя племянница и сын моего друга. Я не могу дать им погибнуть!
                – Одного предупреждения мало, нужен конвой, – часто дыша, выпалил Воксо. – Пожалуйста, Герберт, распорядитесь!
                – Да, ваша честь, – ответил Адмирал Герберт Смит. – Ну, излучатель мы все равно доставим. Цель оправдывает средства.
            
        Утро выдалось дождливым. Так у нас в Космосе говорят, когда мелкие метеориты стучат по корпусу звездолета. Тук! Тук! Ну, точно как дождь по крышам. Тихо и часто. 
         Я проснулся раньше подъема, из-за этого стука. В бронированное стекло иллюминатора противно бились мелкие камушки. Хорошо хоть крупные глыбы не летят дальше ограниченного притяжения, а мелким кусочкам планеты это слово, кажется, не знакомо. 
          Я, сонно зевнув, встал и, потянувшись, попытался сосредоточиться на некоторых предметах, которые никак не хотели попадать в слипающийся пока фокус. Наконец, после больного столкновения пальцев ног по койке, фокус все-таки вернулся и открыл взору все прелести цветного мира. Найдя в нем комбинезон, я на удивление быстро для своего сонного состояния оделся и поплелся к раздатчику еды в стене. Нажав на кнопку, услышал недовольный гул приготовляющей машинки. Никто сегодня не хотел просыпаться!
          Затем гул стих, дверца открылась, и на подносе раздатчика появился вполне земной суп – только бульон был не зеленый, а ярко голубой. После чего выпрыгнул и дымящийся кусок хлеба с сыром и чем-то похожим на мясо поверх расплавленного куска сыра. Еда, конечно, оставляет желать лучшего. Протестует аппарат, значит?! Затем появился стакан с какой-то шипящей черной жидкостью, похожей на колу.
            Я быстро съел безвкусный суп, выкинул в мусорный бак подгоревший бутерброд и полностью осушил стакан с неудивительно пресной для сегодняшнего утра колой. Съесть все это – означало не съесть ничего.
          Пришлось лезть в рюкзак за нормальным сухим пайком. Все еще зевая, я съел  остатки бутербродов, допил последние капли воды и с мыслью: «День не удался» стал торопливо надевать на пояс всякие медикаменты, рацию, бластер и опять же решил из патриотизма взять и засунуть в свободный для чего-то чехол старый отцовский электроизлучатель.
         Еще раз зевнув, я увидел, что метеоритная атака временно прекратилась, и решил добить остатки времени до подъема в койке, но хмурый голос Авоскосо в динамиках о подъеме разрушил всякие мечты о сне и покое.
        Зайдя в ванную и умывшись, я вытерся мягким теплым полотенцем и поплелся в кабину. Авоскосо звал именно туда. Очевидно, сейчас и полетим.
          Выйдя из кабины, я машинально пожал руку Алану, поприветствовал Катрин, с которой вчера пытался помириться и наконец-то ввалился в кабину.
            Внутри все было как вчера, только Авоскосо громко за что-то отчитывал молчаливую брогсянку, все время, обращаясь к ней «Лунос». Так, значит, ее и зовут. Все-таки Брогс – странная планета, добившаяся небывалых высот в ядерной физике и анатомии. Она научилась лечить все болезни и дефекты тела – только не могут излечить патологию своего организма. Не могут при рождении сделать человеку на всю жизнь конкретный пол. Все время приходится носить регуляторы температуры тел, чтобы случайно не сменить ориентацию и пол. Интересно, а как у них на Брогсе заключаются браки? Малейшее изменение температуры – и семья разрушена. Но это их проблемы.
           Я аккуратно, чтобы не получить тумаков от злого вечнозеленого капитана, сел в свое кресло. Тоже самое сделали и остальные члены экипажа.
           Увидев, что все в сборе Авоскосо удовлетворенно закончил отчитывать Лунос и переключил внимание на нас.
              Не нравится мне этот капитан. Все время чем-то озадачен, за целый день ни разу не изменился в лице, придерживается исключительно устава и главное, почти не разговаривает, как и эта странная колючая брогсянка-механик. А самое интересное, что у них все время такие лица, будто боятся чего-то. В общем, они, наверное, врожденные пессимисты. А может, этот рейд действительно не так-то прост как казалось на первый взгляд? Может, груз действительно опасный? 
             И эта мысль меня радовала. Вы же знаете, что я любитель острых ощущений? Только не тех, где ты проиграешь в любом случае.
              Но что-то мне показалось не так. Авоскосо и Лунос говорили на незнакомом языке, и все время искоса поглядывали на нас. Может никак не решатся чего-то сказать?
              И я оказался прав. Авоскосо нерешительно вздохнул и обратился к нам:
               – Земляне, смею вас заранее оповестить о том, что этот приказ Адмирала просто убийственный.
               Эта фраза повергла меня в недоумение. Весь день вчера капитан молчал об этом, а сегодня сказал, что это неожиданное заманчивое предложение, в котором я вчера хотел найти повод начать богатую счастливую жизнь, служить в пилотном отделение космического десанта, и, в конце концов, вернуть любимую девушку, оказалось приказом?!
                – Приказ?! – будто прочитав мои мысли, возмутился Алан. – Этот одноглазый Смит обещал нам неслыханную награду! Вы намекаете на то, что мы здесь сдохнем как мухи ради этого ящика?!
                – А надо было думать, прежде чем соглашаться! – вмешалась брогсянка. Ее три зеленых глаза готовы были выйти из орбит. – Сегодня Адмирал смел, сообщить нам, чтобы мы были осторожнее! На базе они обнаружили очередного робота-шпиона! Второго! Он слышал о нашем задании! Теперь Авобос все знает!
                – По порядку, пожалуйста! – нервно попросил я. Ничего не понимаю, что за бред несет это ежище обоеполое! Какой шпион! Какая база! Чего он знает этот шпион?! Это уже начинает пугать.
                – На нас вот-вот может напасть армия Авобоса? Теперь ясно? – нервно объяснил Авоскосо. 
                – Ну, спасибо! – буркнул я. Армия Авобоса, значит? Это уже не приключение, это даже не поимка Коптенера – это самоубийство. Думать надо было, на что идти. Знал же, что слишком заманчивое предложение – это как с бесплатным сыром в мышеловке. Чем больше предложат, тем больнее получишь. Вот ведь влипли как! Я машинально глянул в сторону Катрин. Та молчаливо пыталась не показать даже виду, что волнение переполняют ее. Сильная девушка! За это она мне и нравилась. – А повернуть назад?
                – Только вперед. Приказы не обсуждаются! – сквозь острые маленькие зубки процедил Авоскосо. Здорово, получилось. Для Авоскосо, Лунос и, наверное, Катрин, это было приказом, а для нас так, предложением. Вынужденный обман? А робот-шпион? Не заметили?
          Ну и дела у нас в Правительстве ОНГ! Засекли разведчика, когда уже поздно, а назад ничего  повернуть нельзя. А ведь отец предупреждал, что это дурная затея, что из нее ничего не выйдет. И куда делся мой энтузиазм, когда я соглашался на эту затею? Осознание того, что из-за какого-то ящика нас раздавят как клопов, вышибало из головы всякую жажду приключений. Ну, раз уж на нас прет целая армада из войск Авобоса, тогда хотя бы из-за чего мы погибаем?
             – Что мы везем? – зло спросил я.
             – Не знаю! – рыкнул Авоскосо. – Нам никогда об этом не сообщают! Мы никогда не знаем, что везем!
            Как быстро изменилась обстановка на корабле за день? Вчера пили с Аланом за встречу, глядели в светлое будущее, пытался помириться с Катрин, а теперь нас просто сметет на своем пути армия Авобоса. Что ж, жизнь удалась! Только сейчас я понял, что «Черный Кречет» действительно оправдывает свою темную скорую судьбу.
               – Нам сейчас пришлют вооруженный конвой, – стараясь более менее разрядить напряженную обстановку сообщила Лунос. – А дальше мы доставим этот вонючий ящик на Брогс!
               – Конвой?! – вскричал Алан. – Да что он может сделать перед сотнями тысяч вражеских звездолетов?!
               – Даст время улететь, – тихо ответил Авоскосо. Видя сейчас его нерешительность и испуг, капитан резко потерял в моих глазах образ абсолютного лидера, каким я увидел его впервые. Хотя у любого потеряется невозмутимость перед осознанием того, что сейчас придется бок обок с жалкой горсткой земного конвоя биться вместе с ордой Авобоса. Одно радует – успеем улететь. Если успеем.
             Я, задыхаясь от возмущения и волнения, уставился в иллюминатор.  Подумать только! Согласился на простой рейд, а вышла из этого целая шпионская миссия. Только на удачный финал этой миссии рассчитывать будет нецелесообразно.
             Вдруг, неподалеку от Юпитера появилась вспышка. Кто-то выходил из гиперскоростного режима.  Нетрудно было догадаться кто это. Только единиц боевой техники оказалось меньше, чем я догадывался, но это ничуть не упрощало задачу. Около двадцати, похожих на креветок с крыльями, штурмовиков Авобоса. Ну, где же долгожданное подкрепление? Где конвой? Где этот драный конвой, который должен нас спасти?! Ждать бессмысленно! Если я выживу в этой передряге, то обязательно размажу башку этой лысой твари Адмиралу! Он обманул нас! Теперь мы сдохнем ради этого ящика, даже не зная, что в нем! 
               Два десятка вражеских звездолетов летели на нас. Сотни ионных пушек и ракет. Ну и у нас оружия есть. Хотя бы погибнем сражаясь. Хотя бы парочку уродов Авобоса убьем. Вот и соглашайся на заманчивые предложения! Вот и верь чиновникам, вроде Адмирала!
                Я гневно вцепился руками в штурвал и переключился на управление оружиями. Авоскосо даже не возмутился этому, лишь одобрительно кивнул в ответ на мои действия. Я быстро включил щиты защитного поля. Сбоку на корабле тут же появились прозрачные прямоугольники. Затем я активировал защитную систему автоматических бластеров на крыльях и зафиксировал цели: корабли Авобоса. А сам в свою очередь взял управление на главную  ионную пушку у хвостового отсека. Конвой не успеет, но мы уже предупреждены и вооружены. Лучшая защита – нападение. Используем и это преимущество.
             Украдкой я поглядел на Катрин. Она смотрела, затем, как я активирую оружейную систему. Она смотрела на меня с гордостью, а не с призрением и это давало стимул на предстоящую битву.
              Конвой все не приближался. Обстановка стояла напряженная. Все молчали, ожидая приказа Авоскосо.
               – Огонь! – скомандовал он.
            На экране монитора появилась картинка приближающихся войск Авобоса. Затем появился прицел, и под рукой возник джойстик с красной кнопкой открытия огня. Я пошевелил туда-сюда джойстиком. Синий крестик в круге послушно пошевелился, куда я направлял. Прицел работал хорошо, и я открыл огонь.
             Впервые я открыл огонь первым. Я никогда раньше не нападал первым. Но сейчас я отказался от старых принципов, просто потому что так было надо. Потому что я хотел жить. Потому что я не хотел, чтобы погибла Катрин, я не хотел потерять лучшего друга Алана. Я не хотел погибнуть вот так просто, беспомощно расплавиться под тысячами лазерными лучами, ожидая подкрепления.
              Все было как в тумане. Шквал моей ионной пушки. Быстрая гибель противников, не ожидающих нападения от нас. Мне казалось, что я уничтожил многих, но штурмовиков, казалось бы, и не убавилось.
                Это были асы. Они быстро меняли дислокации и перегруппировались для контратак. Наши щиты гнулись под тяжестью вражеского шквала. Бластеры с автоматическим наведением не успевали угнаться за столь быстро маневрирующим обилием целей. Я стрелял. Девятую батарею сменяла десятая. Дуло плавилось, а я подстрелил всего лишь еще двух.
                Вдруг ракета, миновав автоматические бластеры, миновав защитные системы, миновав щиты силового поля, врезалась в «Черный Кречет» прямо под крылом. Раздался мощный толчок. Звездолет едва не перевернулся, приборный щит заискрился.
                – Проклятье! – крикнул Алан. – Система навигации сгорела!
              Я мельком глянул на то, как горела и опасно искрилась навигационная торпеда у Алана. А затем у нас на экране исчез созданный Аланом маршрут, и надпись с нашим местонахождением тоже исчезла с экрана, оставив красную надпись: «Внимание! На корабле пробоина!» Стали нервно испускать свет красные мигалки. Громкий действующий на нервы звук предупреждения: «Внимание! Опасность!» заполонил всю кабину, застрял во всех динамиках.
                Нас подбили. Да так профессионально, что не попали в баки и в грузовой отсек. Очевидно, им очень нужен этот ящик. И это тоже преимущество. Они не захотят нас убить, значит, можно идти напролом.
               Авоскосо вывернул штурвал, разворачиваясь полубоком к штурмовикам Авобоса. Он тоже понял, чего хотят эти твари-амфибии, поэтому и развернулся к ним грузовым отсеком. Я перевел управления с ионной пушки в хвостовом отделение на два длинных подкрыльных передних бластера. Ну, держитесь!
               Наша с Авоскосо тактика показала себя с лучшей стороны. Мы не только оказали серьезные потери асам, но еще и прорвались вперед, разворачиваясь для нового захода опять же полубоком. Только мы немного недооценили противника. Два юрких истребителя пролетели вблизи «Кречета» и один из них выстрелил прямо в левый подкрыльный бластер. По кораблю прошел жуткий гул, все в кабине разом завибрировало, а затем один огромный осколок лазерной пушки слетел с обгоревшего крыла и пробил боковой иллюминатор. Горящий осколок, метра в два длиной разнес стекло иллюминатора и словно поистине исполинское копье вонзился в стену рядом с Катрин. А дальше все стало еще хуже. Весь кислород, незакрепленные предметы, битое стекло, этот осколок, впившийся как игла в стену, и нас стало затягивать в разбитый иллюминатор, в открытый Космос.
             Вот теперь это конец. Нас унесет в Космос или мы просто задохнемся. Какой несправедливый конец. Обидно! От чего я точно сейчас ожидал погибнуть так это от огня вражеской боевой космической техники, а не от случайно пробитого иллюминатора. Вот так великие герои и погибают. Простая случайность.
         Нас уносило в Космос, кресла с трудом удерживали нас. Незакрепленные навигационные предметы и установленные на липучках карманные миникомпьютеры разбивали видеофоны и вылетали в Космос. Быстро и стремительно исчезал кислород.
          Я задыхался, тщетно пытаясь схватить губами остатки уходящего кислорода. Я беспомощно тянулся из кресла стараясь нащупать ртом хоть частичку воздуха. Я неестественно извивался всем телом, махал руками и ногами. Из горла раздавался беспомощный хрип отчаяния и так, наверное, было и у остальных. Я уже ничего не видел вокруг себя, в висках стучало: и вертелась одна-единственная мысль: «Вдохнуть!» Точнее не мысль, безумный вопль разума. Уже не было не страха, не желания, ни каких-либо других эмоций и уже не чувствовалась боль в легких. Я просто умирал.
           И вдруг, словно услышав этот последний стон тела, постоянно требующего кислорода, до ушей, до умирающего без воздуха мозга дошли обрывки фраз вежливого голоса: «Активирована система безопасности!» Наверное, это были последние галлюцинации мозга, который придумал это дабы обмануть смерть, лишь бы, хоть на миг, удержать в моем теле угасающую искорку жизни. Но это все оказалось не галлюцинацией. Я услышал металлический звук и хлопок. Что-то задвинулось. Затем, откуда не возьмись в кабине стал появляться... О чудо! Кислород! Я, как в бреду стал жадно глотать его и ход мыслей постепенно становился яснее и правильней.
            Едва разум полностью вернулся, первое, что я сделал – это посмотрел в пробитый левый боковой иллюминатор. Как же я мог забыть! Под иллюминаторами есть специальные датчики, которые фиксируют состояние иллюминаторов. Если стеклянный иллюминатор пробит – то он туже сменяется на более энергозатрачиваемую, но эффективную прозрачную стену из защитного поля. И вправду, на месте иллюминатора красовался тусклый прозрачный щит из силового поля.
               Но основательно вернул меня к реальности пролетевший мимо лазерный луч. Бой еще никто не отменял, а значит, после пробитого иллюминатора надо выбирать уже другую тактику. Если успеем, конечно.
               Авоскосо, как ни в чем, ни бывало, совершил резкий пируэт звездолетом и развернулся на новый заход. Только вот я не знал, что именно хочет сделать Авоскосо. Но почему-то я был уверен, что он все сделает правильно. На себя я взял управление правым передним бластером. Экран левого погас. На экране управления бластера красовалась глубокая трещина. Миникомпьютер, наверное, разбил.
                Я стрелял, заставляя корабли Авобоса, в ужасе уклонятся от испепеляющих плазменных очередей. Мне казалось, что вражеские истребители внезапно потеряли свою маневренность. Я сбил еще парочку, а они все также еле-еле маневрировали и отстреливались. И тут я понял тактику Авобоса. У нас в космофлоте это называли: «Мечущийся  вол», когда корабль непрерывно маневрирует из стороны в сторону и стреляет исключительно плазменным шквалом. Ракеты в этом вихре не успевают навестись на цель. Только эта тактика может применяться на истребителях и штурмовиках, но на неуклюжих бомбардировщиках и транспортниках прежде это казалось невозможно. До сегодняшнего дня.
              Я застыл от восхищения, когда Авоскосо бросал звездолет то влево, то вниз, то вправо, то вверх, или вообще делал невообразимые кувырки и сальто. Я успел подстрелить еще несколько истребителей, но «Черный Кречет» все-таки оставался транспортником. Тяжелым неповоротливым транспортником, каким и должен был быть.
               На очередном маневре небольшая группа противников обошла нас под громоздким фюзеляжем, и «приклеились» сзади. Автоматические бластеры и ракетницы все же подбили одного, только это не дало ни преимущества, ни времени. Пущенная вдруг ракета увязалась за «Кречетом» и, нагнав стального земного гиганта, врезалась около реактора. Корабль снова затрясло, завертело, а затем все приборные щиты, пульты и торпеды погасли, а через несколько секунд мы резко потеряли скорость и остановились. Двигатели выключены, энергоснабжение повреждено. Вот теперь все кончено. Как странно. Элементарная поломка в Космосе может стоить жизни всему экипажу. Как хотелось верить, что сейчас прибудет подкрепление в виде земных звездолетов, как хотелось верить, что сейчас сработает очередная система безопасности, но мы не в сказке и надеяться на случай нет места. Только вот лицо непобедимого капитана Авоскосо выражало полную уверенность в себе. Видно, что-то придумал. Но что?
            Следом за выстрелом ракеты (специально стреляли рядом с реактором, как раз туда, где находились энергетические двигательные резервуары) последовала череда глухих ударов, эхом, прозвучавшим по кораблю. Гарпуны. Сейчас зацепят и повезут в ближайшее логово. Вот бы найти сейчас где-нибудь в темноте какую-нибудь лазерную пушку. Отстрелялись хотя бы, а то с этими жалкими бластерами да электроизлучателем, и отразить элементарное нападение небольшого отряда спецназа не получится. Только вот мы не совсем в темноте, горящая навигационная панель Алана вполне сгодилась бы как фонарь, а лазерные пушки только у железных рыцарей в грузовом отсеке. Надеюсь, они сумеют оказать нам поддержку при штурме корабля, если такой и будет.   
              – Лунос, переключись на дополнительно резервное питание, это черная кнопка справа твоего пульта! – вдруг невозмутимо приказал Авоскосо. Какое дополнительно резервное питание? Во время такого удара ракетой близ реактора ломаются все основные системы и системы резервного  обеспечения. Какой такой дополнительный резерв? Сколько модернизаций претерпел этот военно-транспортный звездолет «Черный Кречет»? Да, КФСГБ действительно думает о безопасности рейса и экипажа, но чтоб настолько. Да. Видно роботы-охранники в грузовом отсеке скоро останутся без работы.
          Лунос, едва услышав слова капитана, стала лихорадочно искать кнопку, и со счастливой мордой, найдя заветную спасительную кнопку, быстро нажала на нее. И вдруг все системные панели, и приборы, кроме поврежденной при первом ударе ракетой панели Алана, включились и заработали. В углу экранов светилась одна и та же надпись: «Активизирован дополнительный энергетический резерв». Не все так плохо. Нас не так-то просто взять живыми, но не мертвыми. При другом приказе для асов Авобоса мы бы уже здесь не летали. Но, все равно, что уж тут говорить... Прорвемся!
           Я тут же взял управление корабельными орудиями и что было ярости и сил, открыл огонь. Амфибии не ожидали такого поворота событий, да и мы до реплики Авоскосо тоже. Я не щадил никого. Стрелял, разрывая пылающие обломки, пускал очереди ракет и завершал их чередой непрерывного плазменного шквала. Вначале смело группку сзади, пустивших в нас гарпун, затем я перевел огонь на остальных обидчиков. Асы в ужасе метались, стараясь угнаться от неожиданного смешанного града плазмы и взрывчатке. Им не помог их «асовский» профессионализм. Фактор внезапности сыграл свое дело. Вся группа нападающих на нас врагов была уничтожена.
            Я устало выдохнул и вытер пот с лица. Ну и заварушка! Сколько себя помню, такой еще не было.
           В Космосе по-прежнему летали обгоревшие обломки врагов. Вот, что бывает, когда связываешься с опытными пилотами, при этом недооценивая их возможностей. Я вяло улыбнулся самому себе. Вот это битва! Мы чуть не погибли, но все же остались в живых и одержали победу! Чуть не погибли! Чуть не погибли? Чуть не погибли?! Радость от победы в бою резко улетучилась куда-то в Космос за разбитый иллюминатор. Сволочь, Адмирал! Нас же чуть не поджарили в этом «Кречете»! Будь проклят тот день, когда я согласился на эту затею!
             А кто вообще меня порекомендовал на это дело? Кто предложил мою кандидатуру на роль штурмана этому старому психу Смиту, помешанного на войнушке? Может, Алан? Очень хотел вернуть старого друга? Может, Катрин? Не уж то не забыла? Только бесит все это! Никуда не деться с этого корабля и нужно выполнять этот драный приказ?! И чтобы Адмирал еще вдобавок за весь этот массовый риск расплатился надо еще выжить! Надеюсь, это была последняя космическая битва на это задание. Надеюсь, что сейчас мы совершим прыжок на гиперскорости и доставим этот столь драгоценный ящик этим своенравным вельможам, а потом мне будет, что сказать Адмиралу и всем остальным Владыкам. Вот теперь ясно, что те, кто доставлял оружия и провизию во времена войны с Кингу и погибли за это дело были не совсем отчаянными смельчаками и героями. Они просто не знали, что везут и за что гибнут. Но, главное, что мы еще живы. Точнее, пока живы. 
             – Явились, не запылились! – зло фыркнул Алан, сквозь зубы, смотря в правый целый боковой иллюминатор. Со стороны далекого голубого шара Земли к нам летели несколько боевых звездолетов. Новых ударных истребителей-бомбардировщиков, по форме носовой части напоминающих цаплю. Только звездолеты такого класса назывались на самом деле «В – 145».Их еще называли «космические волки». Если бы они успели раньше, мы бы сейчас работали не на дополнительном резерве, и у нас была бы целая система навигации и центр связи.
            «Волки» плавно и медленно окружили нас, сверкая массивными блестящими черно-серыми крыльями. Поздно защищать. Не от кого больше. 
           Вот я думаю, как бы мы в свое время выиграли войну с Кингу при таких-то военачальниках? Приперлись на своих махинах только когда уже все закончилось. Только когда нас чуть не расплавили.
            – Маратов, отключай автоматическую систему безопасности, а то вдруг из-за таких повреждений не отличит «волков» от этих рыбных «фэтов», – устало бросил Авоскосо.
            – Хотелось бы! – буркнул я и отключил автоматические бластеры и ракетные установки.
            – Значит так, ребята, – вдруг начал Авоскосо. – Сейчас наш подбитый корабль заменят на новый, груз переложат туда и волей-неволей нам придется-таки доставить его на Кингу. Иначе, за отказ мы все пойдем под трибунал. Отказ от выполнения этого приказа будет считаться как измена родины.
              – А как же контракты?! – удивился Алан.
              – Ты ничего не докажешь Правительству! – нервно бросила Лунос. Острые шипы у нее нас спине вдруг раздулись до размеров ножей. – Они скажут, что вам поступил приказ, и вы осознанно согласились на эту затею!
               – А откуда вы оба это знаете? – так же нервно спросил я. Трибунал – уже не шутки. Сколько людей, интересно, сидит в межгалактических тюрьмах по таким вот ложных обвинениям? Вначале, нас чуть не убили, теперь могут засадить из-за того что мы спасаем свои задницы. Твою мать! За что же нам это все?! – Особенно ты? – без тени уважения обратился я к Авоскосо. – Что мы везем?! Ты ведь знал, что так и будет, жаба зеленая!
               – Без выражений, мелочь земная! – крикнул Авоскосо на кингунском. – Мы все здесь в дерьме! И все что я знаю от Адмирала об этом приказе, что груз – оружие массового поражения! Но заверил, что мы в полной безопасности, а вы должны думать, что это выгодное предложения от КФСГБ!
               – Значит, все мы игрушки в руках правительства?!
               – Точнее пушечное мясо, – пояснила Катрин. Катрин? Вот кому надо было вопросы задавать. Гордой племяннице Адмирала, с которой в свое время у меня разыгрался бурный роман. Вот, кто точно все знает. Адмирал Смит, навряд ли утаил что-нибудь от дочки своего покойного брата. – Дядя сказал мне больше, чем инженеру и капитану. Что мы везем, я не знаю...
                – Катя, а вот про это он тебя предупреждал? – настойчиво спросил я. Я всегда любил обращаться к Катрин русским именем «Катя».
                – Я клянусь, он сказал мне только то, что груз опасный и если что будь умницей, – стала оправдываться Катрин.               
                – Короче, ничего не сказал, – заключил я. – Только, Катрин, ты сейчас можешь сойти с нашего рейса, Адмирал не засадит в тюрягу любимую племянницу.
                – Ты что, мне не веришь?! – вскричала Катрин. На глазах у нее проступили слезы. – Я не знаю ничего! И дядя все равно засадит всех,  в том числе и меня! Он же помешен на войне! У него честь выше чувств! Он меня тоже засадит, слышишь?! Пусть я и выйду раньше, но все равно отсижу какой-то срок!
                – Ладно, успокойся, –  испуганно начал я. Чего мне точно сейчас не хотелось – так это обидеть Катрин. Но в такой ситуации некогда обижаться, да и извиняться тоже.
                – Да уж, побыстрее успокаивай, Маратов! – сквозь зубы процедил Авоскосо. – Птички еще не закончились!
              Недоуменно посмотрев в Космос, куда указывал Адмирал, я обомлел. Еще одна группа штурмовиков выходила из гиперскоростного режима со стороны коричневого шара Урана. Видать, подкрепление успели вызвать. Ну, не страшно. С нами ведь конвой.
            Я живо включил систему безопасности, переключил автоматические бластеры на новее цели на новые корабли Авобоса, а сам взял управление на хвостовую плазменную пушку.
              – Не стрелять! – вдруг приказал Авоскосо.
              – Чего? – не понял я капитана.
              – Они будут до бесконечности посылать подкрепления и, в конце концов, нас поймают. Переключаемся на гиперскоростной режим!
               – Но ведь система навигации сломана! – недоуменно возразил Алан.
               – Полетим наугад, – сообщил Авоскосо. – Лучше уж в звезду врежемся, чем будем захвачены.
           Смелый капитан нам достался. Но лететь на гиперскорости, наугад – это полное безумие. Хотя, другого выхода нет. Была, ни была!
           Мы быстро с Авоскосо подготовили звездолет к прыжку на гиперскорости, и последний раз бросив взгляд на сражение гигантов «Волков» со штурмовиками Авобоса, порадовавшись их почти победой, я надавил на серый с красной ручкой рычаг. Рычаг активации гиперскорости.
             Вначале, сразу после активации корабль слегка задрожал. Запищали разные приборы, запротестовала система оповещения безопасности. Пробоин было много.
              А затем «Черный Кречет – 150» слегка дернулся вперед, и сразу же нас вдавило в сиденья, и все вокруг молниеносно проплыло перед глазами. Звезды проносились мимо, словно размытые лучи, космос вокруг обрел вид колеблющейся черной массы. Мы летели, не зная куда, не зная, что с нами будет. Я не знал, сколько прошло время. На гиперскорости оно не ощущается.
               Вдруг Авоскосо резко надавил на серый рычаг с черной ручкой. На рычаг торможения. Звездолет перестал дрожать, вроде как остановился, но мелькающие лучи звезд все еще двигались, а затем будто бы дернулся вперед и Космос вокруг стал нормальным. Звезды светились ярко и стояли на месте, материя Космоса не колыхалась, газы, и туманности не пролетали волнами. Мы прибыли. Мы пролетели сквозь космическое пространство в никуда. Вокруг незнакомая местность, рядом светились незнакомые созвездия и больше ничего.
                – На повторный гиперпрыжок! – приказал Авоскосо кораблю.
                – Координаты? – вежливо попросил бортовой компьютер.
                – Координат нет. Я сказал, на повторный гиперпрыжок!
                – Вы уверены в этом? Есть риск пролететь через твердое космическое тело...
              Авоскосо зло стукнул кулаком по пульту, и компьютер мгновенно замолчал, а затем на побитых, потрескавшихся мониторах появилась надпись: «Подготовка к повторному прыжку». На что Авоскосо надеяться? Найти планету с жизнью, на которой можно остановиться? Надеюсь, если это так, то замысел Авоскосо верный. Если, конечно, мы удачно найдем планету, нормальную планету. Если, конечно, топлива хватит, чтобы таковую найти.
               Корабль снова задрожал и дернулся вперед, нас больно вдавило в кресла. Ремни безопасности стали сжимать словно змеи, словно удавы. Привычная картинка снова пронеслась мимо. Мне было страшно. Вот-вот мы можем врезаться в звезду. Нас мгновенно расплавит на атомы, мы даже не успеем понять, что погибли. Авоскосо, чтобы не испытывать судьбу надавил на рычаг торможения едва ли сразу после выхода в прыжок и остановился. Картинка Космоса в иллюминаторах снова нормализовалась. И впереди нас, прямо в нескольких сотнях тысяч километрах от «Кречета» была планета. Странная планета. Зеленое и синие в ней пропорционально сочеталось. Атмосфера была полна газов и кислорода. По размерам планета была чуть больше нашей Земли. Вокруг не было никаких космических станции и звездолетов. Технически планета недоразвита, если там вообще есть разумное население. Но, как видно планета богата растительностью и жизнью, а значит, можно запастись провизией и немного подремонтировать корабль. Ремонтные роботы, благо, в техническо-ремонтном отсеке еще целы. И я уверен, что Лунос тоже неплохой механик, значит, корабль починим. Только куда мы направимся после этого? Центр связи сломан, система навигации окончательно убита и топливо кончается. Вон, стрелка уже почти на нуле. И что теперь делать? Наугад лететь бессмысленно, еще застрянем где-нибудь в безжизненном Космосе и тогда вообще кранты. К тому же нас никто не эвакуирует. Никто нас не найдет. Никто не знает, где мы.
               Что ж, единственный выход, лететь на планету и там дальше предпринимать какие-то меры, если получится. Неужто мы оказались в столь безвыходной ситуации, в Богом забытой Системе?
               Примерно через десять минут мы в молчанье долетели до атмосферы и плавно вошли в нее. Пролетев через облака неизвестных газов и кислорода, нам открылся вид на природу этой неизвестной планеты. Мы видели густые леса с деревьями-гигантами, упирающимися в небо. В тени лесов виднелись высокие кустарники. Мимо нас летели огромные яркие птицы. Мы долго летели вдоль планеты, видели русла широких рек и, в конце концов, остановились у широко озера близ гор. Мы вертикально посадили «Кречет» на берег, сняли надоедливые, въевшиеся в кожу ремни и пошли на выход. Пройдя через грузовой отсек, мимо железных рыцарей-роботов, охраняющих злосчастный ящик, мы остановились у люка.
            Достав из аптечек на поясах таблетки, модифицирующие легкие под заданную воздушную атмосферу планеты мы разом выпили их. В легких похолодело, таблетки входили в реакцию с организмом. Затем, немного отдышавшись, чтобы препараты быстрее усвоились, мы, молча, вышли из звездолета.
            Едва мы вышли, солнечные лучи этой планеты стали ярко святить в глаза. Щурясь, мы стали оглядывать пространство вокруг корабля. Лучи солнца заставляли его корпус блестеть, а дикая нетронутая техническим прогрессом природа вокруг нас заставляла делать наш звездолет неуместным здесь сплавом высокоразвитого металла. Я постоял на песчаном берегу, смотря на все эти достопримечательности и задумчиво глядя на чересчур прозрачную, чересчур чистую гладь необъятного озера, конец которого виднелся у полоски, на которых возвышались зеленые пирамидки гор с заснеженными шапками. Я вдруг подумал, что будет, если мы останемся здесь. Мы станем какими-нибудь дикарями, будем счастливо жить здесь, забыв о настоящем, словно древние люди, радостно купаться в этом озере и упиваться своей свободой. Только всего этого не будет. Модификаторы легких быстро выдыхаются, а когда запас таблеток закончиться – не нравилось. Так, наверное, и будет, если нас не загрызут местные животные.
            Какие здесь неестественно высокие деревья! Какие густые тенистые кустарники! А в этой лесной мгле наверняка таится что-то огромное, страшное и голодными глазами созерцающее нашу беспомощность! Странно, все-таки, как всемогущая ОНГ сумела проглядеть столь чудесную планету, которую не изуродовал всемогущий убивающий разум? С одной стороны это хорошо – во Вселенной еще есть нетронутая планета, а с другой – на ней совершенно отсутствует цивилизация. Глупо все-таки получилось. Удирали от погони, стали первооткрывателями поистине Нового Света и поделиться этим не с кем. Правда, эта мысль придет ко мне когда-нибудь потом. Сейчас меня куда больше волнует, что делать дальше. Какое интересное задание получилось! Нас чуть десять раз подряд не убили в космическом бою, а теперь новое испытание, продержаться на необитаемой планете.
            – Мы здесь надолго не задержимся, – сразу объявил Авоскосо. Он смотрел только на нас. Причудливый рельеф неизвестной планеты его, похоже, ничуть не волновал. – Баки с горючим еще есть. Систему навигации сломало намертво, но центр связи, похоже, починить удастся.
             – А указания, какие, капитан? – Катрин резко перестала ковырять сапогом влажный ярко-желтый песок с причудливыми завитками раковин моллюсков. Все-таки странная планета. Чем-то похожа на нашу Землю, а чем-то напротив отличается, да так что всякое сравнение неуместно.
              – Все просто. Разведаем местность, здесь разобьем лагерь и займемся ремонтом.
             Ремонт точно нужен был. Гигантские пробоины тут и там красовались на «Кречете». Титановый каркас покрылся «шрамами» и «ожогами». На крыльях было множество вмятин и несколько гарпунов торчали из верхней части корпуса. Да. Нас изрядно потрепали, но мы еще живы, только совершенно сбились с курса.
               Вдруг подул легкий свежий ветерок. Он нес с собой ароматы здешних цветущих растений, настолько манящих, что все плавно плыло перед глазами. Становилось уютно, на душе, откуда не возьмись, появлялась дикая радость. Разом забылись все обиды и Адмиральский обман, и рискованная погоня, и что жить нам на препаратах модифицирующие легкие осталось здесь полгода. Все забывалось. Хотелось улететь с этими ароматами куда-то вдаль, в глубины подсознания, в сердце блаженства и умиротворения. Голова кружилась от этих сказочных ароматов, все пространство вокруг плавно и нежно качалось, словно все это было огромными качелями. Я давился в экстазе от этих запахов. В экстазе? От какого-то аромата? Но все вокруг плыло, и организм заглушил неожиданный приступ логики и меланхолии. Я, улыбаясь, смотрел вокруг. Все такое красивое, дружелюбное, родное. Со мной были согласны и остальные. Они мило улыбались слегка, словно старые пьяные ослики после тяжелой пьяники. Как странно! Все дружно качается, и давиться счастьем, а Авоскосо не радуется. Идет, бьет всех. Вот Лунос треснул в подбородок и кинул  в озеро, вот Алану дал по голове, так что тот упал лицом в мягкий песок. Куда-то повалил Катрин. Но это он играет. Он меня не будет бить, а если и ударит – то не больно. Все же хорошо и я ничего плохого не сделал. Вот Авоскосо так смешно, переваливаясь, идет на меня. Удар! Удар кулаком в челюсть, вернувший мне жизнь. Я отлетел метров на пять и сов сей дури врезался мордой в песок. Удовольствие от ароматов сразу растворилось. В разбитый нос дышала лишь влажная прохлада песка, отдающая вонь от перегнивших в ней растений и моллюсков.
            – Придурки! – слышал я гневный голос Авоскосо. – Идиоты! Вы что, не видели, как на нас розовый дым пер?! – Какой розовый дым? Я чувствовал какой-то экстаз от странного, чрезмерно приятного аромата. – Нос было закрыть сложно, дебилы?! Кого только понабирали, а?! Это же очевидно! Пыльца, содержащая наркотики! – Наркотики? Так вот чего так запах так порадовал? – Да она бы вам сейчас все мозги пропитала, и вы бы сдохли здесь, дилетанты!
            Авоскосо еще долго бранился то на Вселенском языке, то на родном кингунском жаргоне пока мы поднимались. Вот уже первая опасность на новой планете – убийственная наркотическая пыльца. Спасибо, Авоскосо. Как ни крути, опытный капитан знает свое дело. Умеет вовремя по роже заехать. Я приподнялся, вытер кровь с носа (об песок разодрал), а затем вправил вывихнутую челюсть. Все-таки капитан дурь выбил, только маленько переборщил.
             Когда высокая зеленая фигура в черном комбинезоне, в очередной раз проходила мимо меня, матерясь на всех известных языках, я дал ему что было сил в нос. Челюсть он мне зря вывихнул. Больно же.
             Авоскосо легко сбило с ног. Он прокатился по песку и остановился рядом с поднимавшимся Аланом.
              – Спасибо, капитан! – крикнул я ему. – Но все равно, сволочь ты!               
            Кингунцу живо помог встать Алан. Как быстро из него дурь выбилась!
               – Ты что на капитана наехал, урод! – вправив помятый нос, рыкнул мне Алан. – Он нам всем жизнь спас, сволочь ты!
               – А не чего ему было челюсть ломать, придурок! – рыча, словно медведь, ответил я. – Пощечину дал бы и все!
               – Какие мы нежные, блин! – фыркнул Алан и, словно разъяренный бык понесся на меня. Он сбил меня с ног и повалил спиной на песок, но я быстро откатился назад и, встав, дал Алану хорошенько в живот с колена. Друг, не друг, а мне в армии так в башку и не вбили, что старший по званию, как Авоскосо, имеет право, как хочешь назвать и как хочешь расквасить тебе физиономию. Я уже однажды старшину избил, а мне, удивительно, ничего за это не было. 
             Алан согнулся, а я, схватив его за плечи, забросил в озерце. Пусть охладиться, задумается, верзила дружелюбный, как на меня наезжать.
              Но того внезапное охлаждение лишь взбесило. Мокрое чудище с водорослью на ухе снова понеслось на меня. Сейчас уж точно будет как в юности. Рожи друг другу набьем, и будем потом извиняться. Если я своего лучшего бесценного друга нечаянно не убью.
               Алан на этот раз оказался хитрее. Этот здоровый американский бугай как дал мне пяткой под дых с ноги в прыжке, что меня покатило по полянке. В солнечном сплетении жутко болело. Нечем было дышать, но я благо оказался натренированным на такие удары и быстро оправившись, встал своеобразной пружиной, чуть было, не налетев на пудовые кулачища Алана, и врезал ему апперкотом в подбородок. Алан тоже оказался неслабым, шея не сломалась, зато с каким грохотом он бухнулся на песок.
             Удар оказался сильнее, чем мне показалось. Алан ерзал по песку, держась за челюсть.
              – Ладно, друг, извини, – уже без всякой злобы сказал я, вправил вывихнутое плечо и помог Алану встать. Мы часто с ним дрались и бывало, что увечье были посерьезнее. Однажды он мне два зуба выбил, а ему два ребра сломал. Ничего, друзьями же остались.
              – Гад! – фырчал Алан через боль. И когда я уже помог ему встать, он напоследок дал мне в висок. Я не стал ни уклоняться, ни отражать удар. Он и так дал слабо. Еще бы! Если учитывать то, с какого апперкота я его чуть не нокаутировал. Я даже его не пихнул слегка в плечо, чтобы последний удар был за мной, за победителем, иначе быстро ни помиримся, что у нас в принципе было обычным делом. – С апперкота вмазал! Ну и крыса же ты, Володька!
             – Не парься, и похуже было, – заверил его я, не понимаю уже, что несу. – А чего ты за эту жабу зеленую заступился? Да если бы не она, с этим ежом и Адмиралом мы бы здесь не торчали!
           Алан не ответил. Лишь тихо матерился под нос.
           Я посадил раненого в драке Алана на камень и подошел к Авоскосо. Сволочь он, конечно. Только с одной стороны приказ исполнял, когда нас на смерть посылали, а с другой  нас многократно спас. Ну, ничего. Пару тумаков от наглости всякому полезно, только не особо увесистых, конечно.
            Авоскосо встал передо мной и испытующе смотрел на меня своими лягушачьими глазами и вытирал темно-зеленую кровь с носа. Я знал, что он не начнет драку. Думаю, он выше этого. Не то, что мы с Аланом. Но Лунос и Катрин в мужских отношениях, пожалуй, ничего не смыслили.  Поэтому и встали рядом, тревожно ожидая пока кто-то из нас не начнет избивать другого.
          – Делаешь колоссальные успехи, Маратов, – сквозь острые пираньи зубки процедил Авоскосо. – С такими темпами мы здесь не сгинем, а просто перестреляем друг друга.
           Больше Авоскосо не сказал ни слова, а лишь напоследок еще раз утер кровь с носа и пошел к лесу, через поляну из пятиметровых колючих растений.
             – Все за мной! – как ни в чем не бывало, приказал Авоскосо. – А Купер, раз уж считает, что мне нужен защитник, будет охранять корабль!
           Алан что-то фыркнул, но послушно встал на вахту. А мы пошли дальше, к лесу. Мы шли, молча, Авоскосо изредка вытирал проступавшую из носа кровь. Он ничего не говорил, не пытался укорять меня за драку. Он не хуже меня знал, в каком мы положении. Он не хуже меня знал, что все мы на нервах.
           И чем больше я шел по бескрайней поляны с колющей высокой травой – тем больше мне становилось стыдно за избиение Алана и капитана. И от этого становилось только хуже, от этого становилось еще страшнее. Я держал руку у кобуры с  бластером, а другую у лазерного ножа за поясом и так шел, оглядываясь по сторонам, словно загнанный в угол зверь. И я был такой не один. Остальная команда делала тоже самое, особенно Авоскосо он вообще держал в руках наготове сразу два бластера. Всегда у капитана на одно оружие больше или мощнее. Что делать? Привилегия такая.
          Я напоследок глянул в сторону «Кречета». Далекий силуэт Алана, досадно поправляющего челюсть, скрывался вдали, затем он, пиная ракушки и мелкие озерные камушки, зашел в открытый люк и скрылся внутри звездолета. А затем и корабль скрылся из глаз за пеленой высоченной колючей травы. Мы шли долго. Как я мог сперва подумать, что между озером и лесом поляна? Это же настоящее поле, если не степь. Впрочем, сверху все кажется несколько маленьким.
        Два раза нам на пути попадались какие-то стаи бардовых мух величиной с кулак. Один раз мимо пролетел розовый дым, только в большей концентрации. Пришлось зажать руками рот и нос около минуты, пока пыльца не пронеслась мимо. Жуткая вещь эта пыльца. Животное, если вдохнет – копыта откинет и не заметит. Перед лесом мимо нас пронеслось какое-то полосатое хрюкающее животное величиной с грузовик. Быстро пронеслось, разглядеть не успел. Животное от кого-то убегало, поэтому мы на всякий случай остановились за красным цветущим кустом, напоминающий разросшийся кипарис, чтобы случайно не налететь на хищника. А из куста, из его бледно-розовых бутонов столбом валила эта дрянь. Как жаль, что мы не взяли с собой противогазы. Сейчас бы не пришлось вспоминать годы в армии, когда учились задерживать дыхание под водой на длительное время. Хотя, за всю службу мне ни разу не пришлось нырять под воду для ведения реальных боевых действий.
             Зажав руками естественные подступы кислорода в организм, я даже не заметил, как мимо пронеслось что-то непонятное, рычащее, полосатое, в холке размером с горизонтально стоящий истребитель. Наверное, какой-то местный тигр. Вселенная одна, природы и фауны вполне могут быть схожие. Я опять задыхался. Можем мы хоть час прожить без приключений? Снова могу задохнуться. Только на этот раз сам, из-за нежелания быть отравленным внеземным наркотиком. Когда запас натренированности легких уже закончился, я уже было сделал совершенно глупый поступок – потянулся за бластером. Хотелось поджарить этот опиумный куст, но Авоскосо сразу осадил меня, схватил за руку. Зачем? Ведь так мы сможем свободно пройти дальше, не давясь этой падалью. А тем временем бутоны закрылись. Как это Авоскосо предугадал? Сволочь я все-таки. Чуть не убил такого умного гуманоида.
            Тем временем Авоскосо отпустил мою руку и убрал ладонь с зеленого, чешуйчатого как у змеи лица.
            – Думать надо! – наставительно фыркнул капитан. – Все поле бы поджарил, и мы бы тут спеклись. – А ведь он прав! Сейчас бы тут такое пламя было, что бытовые земные торфяные и лесные пожары отдыхают. – Бежим! Сейчас опять раскроются!
          И мы, тупо полагаясь на капитана, понеслись к пелене темноты и мглы у леса. Из мрачных сине-зеленых высоких, непроходимых джунглей валило разными, уже безвредными лесными запахами и нестерпимый жар, и зной поля сменялся таинственной прохладой неизвестности.
            Я настороженно поглядел назад, на мирный с виду куст-отравитель. Действительно, правильно сказал Авоскосо, через какое-то время бутоны снова раскрылись и выдохнули еще одну порцию убивающего розового ненастоящего счастья. Цветение видать.
            Подлец Авоскосо, не подлец, а мудрый все-таки инопланетянин. Заметить сразу успел, что куст извергает свою розовую наркотическую заразу через определенный интервал времени. Розовая дрянь злобно пронеслась мимо нас, не запуская свои яркие приятные плети убивающего блаженства в прохладную мглу леса и, с досадой от поражения, унеслась куда-то вглубь поля. Почему-то мне казалось, что в джунглях есть чего поопасней розового дыма и степных хищников.
           Мне было страшно идти в эту неизвестность. Я сверлил глазами темные высоченные заросли и видел лишь смутные очертания темно-зеленых и синих растений. Я сумел заметить, как что-то шевелиться над ними, на них, под ними, но не мог точно описать для себя в мозгу, что это именно было. От этого становилось страшнее, я не мог дать себе примерный отчет, что происходит в этой влажной зеленой стене с бесконечными выступами деревьев.
           Всезнайка Авоскосо молчал. Как странно! Полчаса назад чуть не убил его, можно сказать за то, что он меня спас, а теперь умолять его готов лишь бы тот сказал хоть одно наводящее слово.
             – Возвращаемся, – неожиданно объявил ученый капитан. – Без специального оборудования в этих дебрях заросших нам делать нечего. Можно сказать, разведка прошла успешно. Идем, обратно!
            Что делать? Пошли. Снова прошли мимо, неожиданно прекратившего свою бурную деятельность куста, снова мимо пролетела стая огромных, громко жужжавших, бардовых мух. Их темно-красноватые брюшка были все вымазаны в розовой пыли. Видать, налетели на психотропный дымок. Только мухи они, всего-лишь. Наркотики их не пробирают. Еда, не более того. Затем на нас чуть не напал какой-то суслик, величиной с волка и с такой же скалящийся волчьей мордой, но дружный удар из бластеров слегка поджарил его наивную тушку. Лунос предложила потащить тварь с собой на корабль. Вдруг съедобная? Мы согласились, есть то скоро будет больше нечего, и мы с радостью взвалили на себя, в общем-то, нетяжелую ношу убитого трофейного зверя и потащили к «Кречету».
             Уже через десять минут мы пришли к звездолету. Весь он был в пыли, в розовой гадости. Еще какие-то желтоватые лишайники приклеились к гусеничным  шасси. Завидев нас в боковой иллюминатор, всех во враждебной пыльце, в каких-то серых «репейниках» и с тушей странного животного на руках, Алан сжалился и открыл люк. Мы прошли вовнутрь, кинули тушу, где-то в пятьдесят килограмм весом у железных «рыцарей», свято и невозмутимо охраняющих бесполезный теперь ящик с неизвестно чем, и пошли по каютам, все уставшие и обессилившие. Хотелось спать. Еще бы. Неожиданное потрясение в связи с обманом Адмирала, продолжительный бой в Космосе, безумный прыжок сквозь вселенское пространство, попадание на необитаемую планету, наркотическая пыльца, бесполезная драка, из-за чрезмерного действия этой яркой плотной дымовой отравы и затяжной процесс ношения дикого животного через все поле на корабль. Это куда похлеще боя с Файресом Коптенером под облаками.
            Я так устал. Хотелось лечь, забыться, не думать не о чем, быть словно под эффектом убивающего наслаждением куста. Я ударом кулака нажал на кнопку входа в каюту, не раздеваясь, опрокинулся на кровать и задремал. Я выбился из сил. Надо немного отдохнуть поспать, зарядиться энергией для продолжения этой сумасшедшей борьбы за выживание.
            
             Адмирал стоял вытянувшись во весь рост в аккуратненьком кабинете земного Президента. Президент Земли – рослый черноволосый мужчина стоял, опершись кулаками о стол, и задумчиво глядел куда-то мимо Адмирала. Только Адмиралу так не казалось, ему не нравилось мнимое ощущение, что кто-то «сверлит» его глазами. Но Герберт Смит все равно невозмутимо смотрел на Президента, не отрывая взгляда.
             – Говорите, вот так взяли и улетели? – хмуро поинтересовался Президент. – Смотались, когда уже прибыло подкрепление?
             –  Наверное, испугались, товарищ Президент, – сухо ответил Адмирал. – Я заметил, что звездолет изрядно побит, а связь с ним наладить не получилось, к тому же подкрепление у Авобоса было куда больше моих «Волков».
             – Вы с Воксо продумали это?
             – Никак нет, товарищ Президент. Наш запасной план Авобос тоже предугадал.
          Президент напряженно вздохнул и опустился в гладкое кожаное кресло с деревянными подлокотниками, отделанные узорами Эпохи Возрождения.
           – Надеюсь, что мы их сумеем найти раньше Авобоса. Атомный излучатель должен быть либо у нас, либо уничтожен. Думаю, экипаж «ЧК – 150» скоро выйдет с нами на связь, иначе столь ценная техническая разработка окажется утеряна навсегда, или того хуже – наш Союз сметут им. Не забывайте, Адмирал, что если в ближайшее время атомный излучатель не найдется – вы отправитесь под трибунал. Вы меня поняли?
            – Да, товарищ Президент, – раздраженно ответил Адмирал, выходя из кабинета. Адмирал был крайне рассержен.
             До конца дня единственной его мысль – было выкинуть Президента Земли в окно. «Где-то там, в Космосе моя племянница, возможно уже мертва, а эта тварь мне здесь трибуналом угрожает!» – гневно думал Адмирал. – Я убью их всех с этой затеей, если она погибнет! Мрази!» 

ГЛАВА – 4.

ДИКАРИ.

        Меня разбудил Алан. Он больно, но без умышленной злобы толкнул меня в бок. Я приподнялся, зевнул и, спрыгнув с койки, заговорил с  Аланом:
             – Извини за сегодняшнее. Челюсть не болит?
            Алан с секунду испытующе смотрел на меня, а затем поправил челюсть.
             – Болит, – фыркнул он. – Смотрел я в каюту на эту дикость, на этот розовый дым там и все такое...
               – Ну, и что?
               – Это ты меня извини, Володька, зря я за этого зеленого заступился. Если бы не он, мы бы не сидели в этих джунглях как аборигены и не тащили бы на борт вонючую падаль.
                –  Да ладно, это я зря его ударил. Он ведь приказ исполнял вместе с этой брогсянкой и нас много раз спас – хотелось самому себе внушить, что Авоскосо все-таки не такая тварь. Если не внушить – верить ему не захочется, а соответственно, и выжить здесь не получится. Ведь капитан у нас единственный, кто способен логически мыслить в этой ситуации.   
                –  Ха! Спас! – горько усмехнулся Алан. – Да он это делает, чтобы свою вину не чувствовать. Религию их помнишь? Виновный станет в их лягушачьем раю рабом, а невиновный королем. А насчет приказа темнит он все. Сейчас ему Адмирал не сказал! Свою любимую племянницу, может, не хотел пугать, а этой рептилии обязательно все выдал.
           «Религию их помнишь?» Да, на религии у кингунцев строятся целые законы и общая идеология. Их религия проповедует защиту невиновных любой ценой, есть закон кровной мести, и боготворится правда. Ложь у них считается искажением правды Высшего и большим грехом. Тяжело кингунца убедить врать, если тот не убежденный атеист. Правда, атеизм там тоже большой грех – за него казнь. Но ведь у брогсянинов религии уже давно отменены. Там это считается зомбированием нации. Бесполезная вера в высшие силы считается причиной деградации населения, причиной психических заболеваний, и возникновений сект. А у нас общая религия христианство. Только католическая. С недавнего времени, невзирая на протесты мировой православной церкви общую избрали католическую. Православную посчитали обратным шагом в древность. Паршивое правительство у нас! Правильные красивые храмы с древними внутри залами, с буквально живыми иконами заменили на серые здания с мрачными сводами. Во всяком случае, мне так кажется. Православный я ведь. Но чего я так переживаю по поводу религиозных мотивов? Бога же все равно одного проповедуем Иисуса Христа. Вот вам еще один пример влияния мнения инопланетных систем на мнения нашей планеты. Прав Алан. Чем-то это объединение привело к медленному подавлению нашей воли и принципов.    
                – А Лунос? – предложил я.
                – Тоже, наверное, все знает от капитана.
                Я вздохнул. Как Алан может думать об этом бесполезном ящике и об его содержимом, когда мы здесь вот-вот сдохнем как мухи? Но его тоже можно понять. Надо же чтобы кто-то был виновен во всем этом. Только здравый смысл подсказывает, что нечего тут подлецов искать, а думать надо, как свалить отсюда поскорее.
                – А какого хрена ты меня будишь?! – напрямую спросил я.
                – Корабль сейчас чинить будем, – сухо ответил Алан. – Только пару ремонтников плохо работают.
                – Ну и что! – ответил я, вставая с койки. – Если что, мы задействуем наших рыцарей.
             Алан не понял. 
                – Смеешься? Ты к ним подойти сначала попробуй. Видел, какие у них винтовки? Да это целый противотанковый расчет! Да ты их переплавишь только когда у них батарейки сдохнут?
                – Ничего, время у них на это будет, – и я пошел на выход. Проходя через грузовой отсек, окинул взглядом рыцарей. Железный единый расчет роботов-охранников, словно статуи, стояли у ящика с лазерными винтовками наготове, как будто кто-то нападать собирается. Один из роботов посмотрел на меня своими красными каплями глаз, проанализировал и опять уставился в одну точку. Я вышел.
               Меня встретил поток свежего воздуха с озера. Я посмотрел на озеро – по нему плыло какое-то короткошерстное существо, напоминающее выдру. Мимо пролетел розовый дым, но отрава, как видно, уже поняла, что с нами тягаться бесполезно и унеслась прочь, вдоль жидкого стекла озера.
              Я на всякий случай решил надеть противогаз, но кусты с поля издали последнюю порцию розового дымка и перестали. Тогда я сунул противогаз обратно за пояс и пошел к реактору. У гигантской пробоины уже орудовали желтые ремонтные роботы с обилием длинных манипуляторов. На железных летящих дисках парили Катрин, Лунос и Авоскосо, заделывая пробоину жидким быстро застывающим металлом. Под хвостом корабля лежали два летящих диска. Рядом с каждым диском лежало по ящику ремонтного оборудования.
          Алан быстро прыгнул на один диск, ловко взял ящик, нажал ногой на выступ и диск быстро поднялся вверх.  Затем я прыгнул на диск, так же поднялся нажатием сапога на выступ, отпустил ногу, и диск завис в паре метрах над звездолетом. Управление диском было упрощено до предела. Я слегка подался вперед, и магнитный диск полетел слегка вперед вслед за моим движением. Я остановился рядом с молчаливой и хмурой Катрин. Я знал, что в душе она холерик и оптимист. Эта грустная и суровая маска для окружающих помогала ей не наживать излишних поклонников среди мужской половины в казарме. Мне с трудом удалось познакомиться с ней тогда, во времена ожесточенных боевых действиях с Федерации Контрабандистов.
            Катрин заливала пробоину жидким металлом. Диск висел рядом. Катрин аккуратно стирала излишки металла мастерком. Я спрыгнул с диска на корпус корабля и немедленно начал помогать ей, не боясь взбесить ее этим. Она не глядела в мою сторону, не разговаривала со мной. Естественно! Я капитану морду набил, и Алана чуть не убил со злости. Какой же я герой тут? Висельник скорее. Но сидеть вот так сложа руки и давать ей время еще больше убедиться, что я сволочь, не собираюсь.
             Прошла минута. Мы уже почти заделали эту пробоину.
              – Чего ты хочешь? – спросила Катрин и посмотрела на меня. Только уже без всякой злобы. Уже лучше!
             – Помогаю, – тупо и наивно ответил я, не вникая в суть вопроса.
             Катрин улыбнулась. Я тоже. 
              – Как ты можешь думать о перемирии со мной в такой-то обстановке? – кокетливо спросила она. Как она меня понимает?
           Неужели она перестала злиться на меня? Даже за драку? Хотя, драки у нас в казарме были каждый день и куда покруче этой, да и за что на меня злиться? Не такой уж я и плохой.
             – Так мы вроде и не враждовали, – пытаясь улыбаться, ответил я. Как наивно! Мы пытаемся вернуть наши былые отношения посреди опасной дикой и неизвестной природы неизвестной планеты. Если бы все было не так паршиво, получилось бы неплохое романтическое произведение. Только эта история любви может закончиться в любой момент. Кто знает, какие еще опасности таятся на этой планете? Я с былой любовью посмотрел на Катрин. На ее милое лицо, на голубые глаза, на светлые волосы, рассыпавшиеся по стройным плечам, облаченным в облегающий серебристый комбинезон. Какая же она красивая! Образец красоты и совершенства. Я не позволю ей погибнуть на этой планете! Кому угодно, только не ей. Я буду защищать ее на этом рискованном пути и дальше него. И я решил, что мы обязаны выжить. Хотя бы друг ради друга. И все вокруг вдруг перестало быть враждебным. Какой же все-таки красивый закат на горизонте! Как красиво садится солнце за чудесными горами! Все как в сказке! – Красиво, не правда ли? – Катрин посмотрела на закат. Рыжие лучи заката так и играли на ее комбинезоне, на ее таллии, на ее длинных стройных ногах.
          Алан, Авоскосо и Лунос полетели ремонтировать пробоину у крыла. А мы с Катрин остались одни у уже почти заделанной пробоины, у проткнувших корпус гарпунов, так и не хотевших вылезать из «Кречета», но это нас уже не волновало, как и весь этот злополучный корабль, как и все остальное вокруг нас... Мы слились в поцелуе...

            Один из гарпунов, намертво вонзившийся в звездолет «Черный Кречет», чуть тихо запищал. Занятые другим делом Владимир и Катрин не замечали этого.
            Издававший сигнал гарпун был необычный. В его составе, помимо приборов подачи электроимпульсов находился еще и датчик место нахождения. Датчик тихо подавал сигнал о местонахождении цели за несколько сот световых лет отсюда, прямиком на центр связи Правительства Авобоса.
              И уже там, за несколько сот световых лет отсюда, с летящей в Космосе на орбите Авобоса, похожей на гигантского серебристого ската, базы, вылетала большая группа темно-синих звездолетов-перехватчиков. Охота начинается!

            Опускалась ночь. Мы продолжали усердно ремонтировать звездолет, только уже внутри. Мы чинили реактор, меняли клапана на новые, скрепляли местами поврежденные турбины, заливали пробоины и легкие внешние повреждения жидким, быстро застывающим металлом.
            – Что вы так медленно пробоину заделывали? – поинтересовался Алан, ставя новый клапан. Умеет Алан задавать вопросы на щекотливые темы, подчас и по личному характеру.
            – А тебе чего? Справились же ведь, – возмутился я, показывая жестами сломанному ремонтному роботу, где и в каких местах целесообразней скреплять перебитые лопасти. И как еще при таких повреждениях мы не взорвались? Может вовремя охлаждающая система сработала или реакторы выключились быстрее этого маленького взрыва.   
            – Да забей! – Алан вытер рукавом пот с лица. – Двигатели мы уже почти починили, а дальше куда?
            Я задумался. Действительно риторический вопрос. На Землю – нас обвинят в государственной измене, на Брогсе может быть засада из кораблей Авобоса и тогда уже поздно будет думать о дальнейшей совместной жизни с Катрин.
           – Навигационную систему более-менее отремонтируем – там посмотрим.
           – Сейчас мы можем максимум – это только сделать центр связи, – вмешалась Лунос, скрепляя жидким металлом лопасти. – При попадании вся система сгорела. У нас просто нет таких деталей для замены.
           – Умеешь обрадовать, – горько усмехнулся я и полез за гаечным ключом. Я мельком глянул на Катрин. Она умело изображала, что на крыше «Кречета» между нами ничего не было. Ну и то чем-то хорошо. Любознательный Алан меньше будет вопросов задавать. Как мне сейчас хотелось перемотать время назад и снова оказаться с ней там, на крыше корабля. На избитой, израненной лазерными лучами и жалами гарпунов крыше, на закате солнца этой дикой планеты, и мы в эти мгновения тоже стали немного дикими...
           Что-то я разнылся чересчур! Не время сейчас, не время. Я зло стукнул ключом по гайке и с легким напряжением затянул массивный восьмигранный обруч. Сзади сломанный ремонтный робот случайно больно стукнул меня по спине. Я в гневе пнул его. Тот что-то заверещал в ответ и продолжил скреплять турбинные лопасти.
            Мы еще час потели над реактором, изредка обмениваясь пару словами и те в духе: «Подай новый клапан» «Дай ключ на двадцать» и тому подобное. Прошел второй час, и мы наконец-то закончили работу. Я кинул гаечный ключ в ящик и вытер об комбинезон вспотевшие, испачканные в масле мозолистые, стертые в кровь руки.
         Реактор теперь был как новенький, пробоины были искусно заделаны, турбины идеально ровно скреплены. Поработали на славу. Центр связи завтра починим. А сейчас очень хотелось есть, но аппетит резко пропал, когда я вспомнил, что на ужин большой зубастый суслик. Надеюсь, он будет вкусный.
          Я немедленно подошел к Катрин. Грустная она какая-то, не могу стоять в стороне. Я обнял ее за плечи и аккуратно вытер с лица полоску масла. Катрин безразлично посмотрела на меня и отвернулась. Как жаль, что случай нас свел на краю от смерти, как жаль, что мы ходим по лезвию ножа.
          Алан, Лунос и Авоскосо пошли к холодильной камере, где лежал «лакомый суслик», а мы с Катрин остались в коридоре. С минуты мы просто стояли на месте, затем Катрин уткнулась мне в плечо и расплакалась. Я молчал и гладил ее по голове, пусть и измазанными в масле руками. Я понимающе смотрел на нее. У любого нервы не выдержат, а для нее, это было большее потрясение, чем для каждого из нас. Ведь ее единственный родственник, Адмирал, дядя, с детства заменивший отца обманул ее, отправил, можно сказать, на верную гибель и после всего этого, она может угодить за решетку. А за что?
           Катрин, чуть тихо всхлипывала в мой испачканный комбинезон, прижимаясь головой к моему крепкому мускулистому плечу. Я единственный здесь был для нее родным человеком, мужчиной. Единственный кто мог здесь ее утешить.
            – Успокойся, я рядом, – зачем-то прошептал я, не получив ответа. И вдруг я понял, что мы здесь абсолютно одни, что те жирные вельможи, которые нас отправили на смерть сейчас сидят и пируют в своих дворцах. Мне вдруг стало так обидно. Хотелось сорвать злость на чем-то. Хотелось все разбить, разорвать на части, лишь бы успокоить этот внезапный приступ ярости. Но рядом со мной Катрин и нельзя давать волю гневу, насколько бы это не было тяжело. – Пойдем, – тихо предложил я Катрин. – Сейчас нам нельзя убиваться.
          Катрин напоследок всхлипнула, и я повел ее в каюту. Предлагать ей ужинать тушей вонючего хищного суслика, мне кажется, сошло бы за оскорбление. Я помог обессилевшей Катрин лечь на койку, и та немедленно уснула. Как хорошо спать в нашей ситуации! Как хорошо ощутить блаженные часы забвения во сне! Как хорошо на время забыть этот ужас, в какой мы попали! Наконец-то я помирился с Катрин, только жаль, что в такой напряженной обстановке. 
            Едва Катрин уснула, я бережно надел на нее одеяло и пошел к холодильной установке. Все-таки чего-то поесть надо, иначе тут от одной мысли о таком повороте событий сдохнуть можно.
           – Что там с Катрин? – волнуясь, спросил Алан, с наслаждением уплетающий разогретый кусок суслика. С Катрин он тоже дружил в наши юношеские годы, если не проявлял к ней больших чувств. Так что волновался о ней не меньше, чем я. 
           – Спит. Она очень устала, – ответил я, отламывая теплый кусок от суслика. Я попробовал. В принципе ничего! Похоже на несвежего кролика, но есть можно. Мы поели и разошлись по каютам.
            Я напоследок глянул в каюту Катрин. Спит как дитя, только я навряд ли усну. Столько потрясений! Вначале узнал о предательстве Адмирала, затем нас чуть заживо не расплавили отряды истребителей Авобоса, а потом совершили безумный прыжок сквозь пространство и попали на эту планету джунглей, где на каждом шагу таится гибель, подрался с Аланом и капитаном, но зато помирился с Катрин, даже более чем помирился. Я лег на койку и думал, даже не надеясь уснуть. Я уже спал сегодня.
           Тогда я сел на койку и уставился в запыленный иллюминатор. Я видел, как с леса летят маленькие стада ночных птиц, видел тени каких-то загадочных огромных хищников, похожих на медведей и со злости стукнул кулаком по иллюминатору. Из-за гнева я даже не почувствовал боль. Единственное что сейчас я чувствовал – это гнев и отчаяние. Как же сейчас там мой отец? Он явно нервничает и переживает. Адмирал не сможет все время говорить, что я в порядке, и мы ждем разрешения на выход в гиперпрыжок.
            Надо поскорее сделать центр связи и связаться с этими тварями, чтобы они нас эвакуировали, а если нет, полетим сами. Как-никак в памяти корабля должен был сохраниться последний маршрут. Если топлива хватит, то по обратному маршруту вернемся домой. Если хватит топлива... Если сохранился маршрут... 
        Я долго сидел и думал, рассуждал, что нам делать дальше. Впервые я попал в такую переделку. Впервые я попал в экстремальную ситуацию с тяжелыми условиями выживания. Это не стрелять пиратов в метеоритных поясах. 
        Я не заметил, как уснул.
             
         – Где мой сын?! – кричал по видеофону Адмирала отец Владимира Маратова.
       Адмирал не знал, что сказать ему. Отец Владимира был его лучшим другом, к тому же и Катрин пропала. А где она? Что с ней? Что стало с ними всеми из-за политических авантюр ради какого-то оружия массового поражения? Будь оно проклято, и все эти царьки кингунские тоже!
        Он решил не объясняться и не оправдываться. Сказал все как есть:
         – Они пропали. Кинулись как последние дураки со сломанной навигационной системой в гиперпрыжок. Сейчас считывается информация с вселенских датчиков гиперскоростных вибраций. Разбираемся, куда они попали.
         –  Ну и сволочь ты, морда резаная, Герберт! – рыкнул Георгий Маратов. Динамики видеофона сотрясались – Тебе на все плевать, тварь, кроме своих принципов?! Что ты сделал с моим сыном?! Не такой я идиот, чтобы поверить всей твоей чуши! Говори сразу, я пойму! Он погиб, да?! Что они везли, мразь ты мелочная?! Кто с ним был на корабле, машина продажная?!
         – Катрин, – промолвил Адмирал. И этим было все сказано. Адмирал молчал и выслушивал ругательства Георгия. Герберт Смит не смотрел в глаза Георгию. Все что случится с экипажем, будет на его совести. А если погибнет Катрин, он себе этого не простит.
           – Я убью тебя, Смит, если мой сын погибнет! – сказал напоследок Георгий, устав отчитывать Адмирала. – Убью, слышишь?! – и видеофон замолчал.
          С минуту Адмирал постоял в раздумьях, а затем связался с основными разведывательными подразделениями:
           – Денис, задействуй своих орлов! – сказал он смуглому мужчине лет сорока. Генералу Денису Рябому. – Проверьте все последние показания счетчиков гиперскоростных вибраций и отследите курсы. Нам нужно найти звездолет класса «Черный Кречет». Номерной знак «150. 5GV8893Y7D9QFE5J»
       Генерал быстро записал номерной знак:
           – Вас понял, товарищ Адмирал. Все проверим.
         И видеофон погас, а Адмирал снова погрузился в раздумья, нервно постукивая стальным кулаком по столу.

        Утро было холодным. Вчерашнее голубое небо затянуло пеленой серых облаков, так и грозящихся превратится в черные свинцовые тучи. Сильный ветер колыхал воду таинственного озера и траву на поле. Солнце еле-еле проглядывало через облака, то выглядывая из-за них и даря нам теплый луч, то скрываясь, оставляя нас на «съедение» холодному ветру. Ветер нес листья, так и, норовя завалить ими «Кречет», но зато убивающего удовольствием (наркотическим опьянением) розового дыма из куста «конопли» – так я назвал его.
       Мы ремонтировал центр связи, жуя пресное мясо убитого суслика. Мы ели, работая над избитым центром связи, быстро заворачивая гайки, и припаивая к микросхемам провода. Сваривая корпуса системных обеспечителей, каждый из нас старался двигаться быстрее, чтобы хоть как-то согреться. 
          Очевидно, мне только по вчерашнему дню показалось, что эта планета с исключительно жарким тропическим климатом, а сегодня я понял, что здесь все несколько иначе, чем на нашей Земле. Эти с виду теплолюбивые растения, наверное, как наши ели, обладают недюжинной холодоустойчивостью, а зимы тут, наверное, долгие и суровые, поэтому кусты и извергают свой розовый дым в таком огромном количестве, пока это еще возможно, пока их не завалит снегом. От этих умозаключений мне становилось не по себе. Зимой все суслики разбегутся по своим норам, а озеро, очевидно, затянет льдом, и рыбы мы тоже не наловим. Так что надо ускорять сроки ремонта.
         И мы трудились, не покладая рук. Как жаль, что у меня не было опыта работы в сервисах по ремонту звездолетов! Этот опыт сейчас бы нам помог в этот нелегкий час. Хорошо хоть Лунос и Авоскосо разбирались, иначе мы бы здесь, в этом столь сложном механизме центра связи на больших звездолетах, где обилие микросхем и проводов не поддавались счету, в жизни бы не разобрались.
         Замена и припаивание проводов было поистине ювелирной работой – малейшая ошибка и все сначала. Я случайно припаял не там провод, получил бесплатные матюга от команды, и мы, дуясь, перепаяли микросхему удлиненными паяльниками. С роботами было бы намного проще, но и без того сломанным работникам доверять это дело было бы самоубийством. Два часа мы ковырялись в этой цветной системе микросхем, простирающийся в длину на пять метров, и, в конце концов, наши усилия были вознаграждены. Мы запустили Алана вовнутрь корабля, и тот, вернувшись, радостно сообщил нам, что система связи ловит-таки слабые сигналы. Учитывая то, что нам осталось заменить еще кучу перегоревших микросхем и проводов, это было неслыханным прогрессом. Это все, конечно, хорошо, только такой сигнал берет не дальше пяти - десяти километров. То есть, совсем не берет.
         – Так, – снова начал распоряжаться Авоскосо. – Сейчас отдохнем и быстро наловим рыбы,  затем, если дождя не будет, продолжим.
      И мы накрыли системный обеспечатель центра связи железной крышкой из легкого кевлара, и, разминая по пути, затекшие от постоянного движения мышцы, шли к озеру. Как мы собираемся ловить рыбу. Удочки и наживку мы же не взяли.
       Я смотрел на темную глубокую гладь озера и думал, сколько же там рыбы! Улов получится знатный, ведь здесь никто никогда не рыбачил, а значит и рыбы много и непуганой, вдобавок ко всему е еще есть на чем зажарить (на крышках резервных запасных реакторов). Только со снастями проблема. Удочка нужна.
        Наживка то у нас есть – еще осталось мясо суслика, только как бы на него не клюнула какая-нибудь акула. Кто знает здешних озерных обитателей?
        Положение спас я, надо же было закрыть вину за роковой провод, из-за которого пришлось перепаивать проводку целой микросхемы. Я предложил использовать один из удлиненных паяльников в качестве удочки. Вначале все отрицали, мол, паяльников мало, еще центр связи отремонтировать надо, но через какое-то время все согласились. Есть-то нечего, и запас пая на корабле иссяк. Можно и пожертвовать паяльником, длинным тонким железным шестом, как раз, годящимся для ловли рыбы.
        Мы прицепили к паяльнику один из оголенных снятых прочных проводов, вместо лески, вместо крючка задействовали не менее прочные, почти каменные, специфической формы ракушки, и, заточив ракушку камнем, прицепили к ней мягкий маленький кусочек суслятины.
       Затем мы закинули крючок в воду и стали ждать.
       Когда-то мне приходилось рыбачить с дедом в деревне. Пять часов просидели, чтобы поймать жалкую рыбешку, и с тех пор я посчитал это занятие скучной, пустой тратой времени и жизни, которая дается нам один раз. А теперь вопреки всему сидим мы здесь и ждем улова, как древние люди, едва научившиеся рыбачить.
      Мы сидели на холодном берегу и ожидали улова. Я крепко держал паяльник, ожидая пока какая-нибудь глупая рыбина не захочет суслячего мяса. Как назло еще пошел дождь. Крупные холодные  тяжелые капли падали нам на головы, на плечи, стекались по комбинезонам вниз.   Озеро все покрывалась брызгами от обстрела из «небесной артиллерии». Через минуту Катрин не выдержала и, загладив назад мокрые светлые волосы, сорвала огромный, похожий на ванну лист, растущий у берега. Мы все накрылись им, продолжая рыбачить.
           Капли забарабанили по листу, так и, норовя порвать наше укрытие от дождя, но лист оказался прочным, так что промокнуть нам теперь не страшно. Становилось еще холодней. Песок под ногами потемнел от влаги. Вдали были слышны раскаты грома, и прямо над нами изогнутым копьем сверкнула молния. Я продолжал крепко сжимать мокрыми руками паяльник, по которому ручьем стекалась вода. Тропический дождь не шутки. Не дай бог, чтобы начался сезон. Зарядит на несколько недель, если не на месяц.
          Через час мучительного ожидания мы ушли не с чем. В дождь улова не дождешься. Мы кинули удочку у засыпанных песком правых задних гусеничных шасси «Черного Кречета», полностью оправдавшего своего названия по вчерашнему дню и вошли в теплый звездолет. Отогрелись, по-очереди сходили в душевую.
        Я был последний в очереди, так что задержался подольше под теплыми струями и паром из маленьких пор, из которых шел теплый воздух. Вымылся, вытерся, просушил комбинезон. После душа стало легче и с тела исчезли всякие воспоминания о минувшей рыбалке под дождем, только настроение ничуть не улучшилось и в животе как назло урчало. Хотелось есть, а нечего, кроме остатков туши пресного, но слегка поджаристого суслика у нас не было. Не поймали.
        Мы поели и это. Что есть, то есть. Необитаемая планета не будет к нам благосклонна, я это уже понял.
         – Когда же этот проклятый дождь закончится?! – ворчливо пробормотал Алан.
         – Надеюсь, что к вечеру, – ответил я, жуя волчьего суслика.
         – К вечеру, – хмыкнула Катрин. – А нам что делать? Как последним шавкам обгладывать кости этой твари.
       Я промолчал. В такой ситуации лучше промолчать. Начнешь что-нибудь говорить – станешь виновником землетрясений, катастроф, падений метеоритов и валюты, и прочих глобальных катаклизмов. Лучше молчать и держаться вместе, в таких-то суровых условиях выживания как у нас. И почему нас именно принесло к этой планете? Почему не куда-нибудь на более жизнеспособный уголок Вселенной, но надо гордиться, что на этой планете хотя бы есть чем питаться и дышать. Кстати, на счет «дышать» это я сказал необдуманно. Запас таблеток-модификаторов легких скоро, примерно через неделю иссякнет. Тогда придется переходить на скафандры, только их баллонов с кислородом тоже хватят дня на три, не больше. Трижды проклинаю тот день, когда я согласился на этот рейд! Приключений захотелось, супермен безмозглый! Знал же ведь, что все это заманчивое предложение может подразумевать под собой не просто огромный риск, а возможное самоубийство! Крутым себя посчитал, теперь сижу здесь, вот-вот подохну. Но я рад, что хотя бы могу провести остаток дней с любимой девушкой и лучшими друзьями.
         – Земляне, – снова начал распоряжаться Авоскосо. Я внимательно его слушал. Ведь от решений каждого из нас сейчас зависят наши жизни и здоровья. – Сегодня мы отсидимся на корабле, а когда дождь закончится, отправимся разведать местность. Если ничего не выйдет, начнем ремонт с удвоенной силой и свалим отсюда на все четыре стороны. Если дождь будет лить серьезно, ждем три дня и рискнем вернуться по сохраненным координатам.
          – А если и это не выйдет? – меланхолично поинтересовалась Катрин.
          – Будем надеяться на лучшее. В крайнем случае, ляжем в морозильную камеру и отправимся в открытый Космос, пока нас там не найдут. На сегодня все.
 Авоскосо ушел в свою каюту, следом за ним молчаливый механик-брогсянка Лунос, а мы остались сидеть одни на холодном железном полу у морозильной камерой с автоматической разморозкой и разогревателем. Нормальный исход – в морозильную камеру. Да нас веками будут искать и найдут, когда уже люди станут какими-нибудь большеголовыми представителями Высших Рас Вселенной, а мы пятеро будем там, как обезьяны бегать вдоль умнейших существ и пытаться хоть что-то понять от них. Это еще если найдут, это если еще энергетических ресурсов у звездолета хватит на поддержания заморозки целого экипажа.      
        – Ну, на тебе, а?! – возмутился Алан, когда Авоскосо и Лунос ушли. – Заморозка?! Он с ума сошел!
       Алан поднялся и стал в депрессии мотаться из угла в угол.
        – Да нет, – философски ответил я. – Он как раз прав, Алан. Если у нас ничего не выйдет – заморозка будет лучшим средством не умереть от голода, и от нехватки кислорода. Только вот навряд ли нас найдут, Вселенная ведь необъятна, к тому же и планета неизвестная. А вот идея насчет отправки по памяти обратного маршрута в бортовом компьютере мне кажется весьма актуальной. Топлива в принципе хватит, а там,  у Солнечной Системы нас быстро найдут.
        – А может, лучше, отремонтируем центр связи, попросим помощи с Земли, и нас эвакуируют? – осторожно спросила Катрин, будто боялась, что ее съедят за это предложение.
         – Тоже правильно, – согласился я. – Мы как раз этим и занимаемся. Только учитывая нынешние природные условия ждать нельзя. Сейчас сидеть и надеяться на некого спасителя все равно, что сидеть в яме, из которой можно выбраться самому...
         – Только вот, Володька, ты не капитан, – вмешался Алан. – А приказы отдает пока что он. Я, вот, боюсь, еще вот чего... Не найдет ли Авобос нас раньше?
       А вот этот ответ заставил нас на время замолчать от удивления и призадуматься. Войска Авобоса напали на нас в нужный момент там, в Солнечной Системе. Если бы нас не предупредили, «тритоны» бы застали нас врасплох. И главное, так удачно напали, будто все просчитали с точностью до секунды. Кто знает? Вдруг они уже летят за нами. Но подсознательно я знал, что все это бред. Бред, который несет воображение, когда человек находится в отчаяние или в критической ситуации, только все равно было страшно. Представлялись рвущиеся к этой планете джунглей войска Авобоса и мы, такие все беззащитные, пытающиеся спастись с бесполезными против мощных ионных установок пистолетами-бластерами. Нас расплавляют этими ионами, а затем какой-нибудь царек Авобоса, пиная наши расплавленные останки, идет в грузовой отсек, так же расправляется с роботами-охранниками и забирает ЧТО-ТО в ящике. Но что? Так хотелось посмотреть, что там лежит, узнать, ЧТО ЭТО такое, ради чего за нами одними гоняется по всей Вселенной орда из Федерации Контрабандистов и армии Авобоса. Одна мысль бросала в дрожь.    
         – Да брось ты, Алан! – заверил я друга, скорее чтобы немного успокоить себя. – И без того тошно – ты еще масло в огонь подливаешь.
         Алан замолчал. Ему самому стало не по себе от своих мыслей и доводов и мне тоже. Хотелось унести эти мысли о возможной атаки со стороны Авобоса куда-то в глубины подсознания. Все-таки чего воображать – мы сами не знаем, где мы, а они тем более. Так что лучше думать о хорошем, иначе паника добьет нас здесь окончательно.
        Я встал и достал сигаретку «SpaseCamel». Затянулся, посмотрел в иллюминатор. Ливень постепенно превратился в мелкий дождик. Из-за пелены черных туч виновато выглядывало солнце, и над озером вставала радуга. Все не так уж плохо.
         – Пойдем, что ли? – скорее спросил, чем предложил Алан. – Авоскосо вроде хотел на разведку пойти.
         – Ну, так пошли за ним, – согласился я.
       Но Авоскосо уже сам пришел:
         – Дождь кончается, – зачем-то объявил он. Мы и без торжественного объявления капитана знаем. – Пойдем.
      Что делать? Пошли.
       Лунос открыла люк. Мы вышли. Большие тучи отступили куда-то к горам. Растения блестели в свете основательно выглянувшего солнца. Пару тучек остались и противно лили мелкий дождик. Из многочисленных нор осторожно выглядывали, похожие на котят, зверьки. Мимо пробежал волк-суслик. Я было, счастливый, схватился за бластер, но зверь нырнул в траву и исчез из виду. Помнят судьбу полностью съеденного волка-товарища.
      Авоскосо закрыл люк и, как всегда, невозмутимо, вышел впереди всего отряда.
      –  Катрин Ларион остается здесь, – говорит. – Охранять корабль будет. А вы идите и смотрите во все глаза, если вам есть надо. Все ясно?
        Мы нехотя кивнули. Авоскосо к нам обращается как к свиньям каким-то, как к уголовникам. Видно забыл, как ему нос чуть с черепом не сравнял.
        Катрин обиженно повернулась на каблуках и пошла на борт. Очень ей хотелось с нами пойти, в лес. Но мне будет спокойно, если она останется на корабле, в безопасности.
       Тем временем Авоскосо вышел вперед в высокую траву, и нам с Аланом и Лунос пришлось бегом догонять высокого длинноного, широко шагающего, капитана. Догнав капитана, дальше мы пошли уже спокойней.
       Мы шли по привычному со вчерашнего дня маршруту, по влажным растениям, промокшей земле, с которой медленно испарялась вода. Вскоре, по ходьбе вдоль мокрой земли наши сапоги покрылись грязью и черной жижей. По пути нам не попадалось почти никакой живности, кроме длинных как змеи червей, выползающих из земли и огромной пестрой как воробей, только с четырьмя крыльями, птицы, по размерам сравнимой с прилавком. Она схватила червя и улетела. Мы, ошарашенные зрелищем, даже забыли, что у нас нет еды, и горько пожалели, что не схватились за бластеры. Прошли мимо молчащего куста с розовым дымком. Хорошо, что молчит, зараза, а то бы как в армии, в противогазах бегали.
       Вскоре мы достигли леса. Как и вчера, он был темный и таинственный. В прохладной тиши, как и прежде что-то шевелилось. Только теперь мы взяли с собой фонарики.
      Свет из небольших устройств виденья заставил лесу открыть свои тайны. Мы увидели в фиолетовом свечении толстые стволы деревьев, упирающихся кронами в небо, увитых белыми цветками и мхом. Кроны из плотной зелени наверху практически не давали солнечному свету пробраться к корням деревьев. Все кустарники были в основном паразитами. Они присасывались своими корнями к корням деревьев. Странное шевеление оказалось обилием жуков и лиан. Жуки были размером с наши стопы. От этого нам вдруг показалось, что все мы здесь такие маленькие и беспомощные.
       Кое-где шевелились яркие змеи и ящерицы. Только один вид змеи, висящей прямо над нами, на толстых, как колонны, ветках, заставил, мягко говоря, насторожиться. Оранжевые мощные длинные тела с шиповатой чешуей, маленький конечности по бокам, огромные головы с капюшоном. Длинные метровые зубы пугающе блестели в темноте. Шесть огоньков фасеточных глаз с интересом смотрели на нас.
       Один из змей бесшумно шевелился, слезая с веток к нам. Остальные рептилии почему-то спешно уползли прочь. Слезший дракон полз мимо кустов и, продолжая гореть глазами, двигался к нам, заставляя трескаться под своим весом обилия пестрых жуков. Только сейчас я разглядел размеры этого чудовища. В обхвате его тело достигало размеров хорошего баобаба, а длина где-то свыше ста метров. Хвоста не видно было за остальными деревьями, через которых пролегал путь его массивной туши.
      Оранжевая голова с «ресницами» из шипов зависла над нами. Мы обомлели. Шесть фасеточных глаз гипнотизировали нас, а гигантский дракон тем временем высунул язык – толстое розовое копье, а затем широко раскрыл пасть, в которую мог бы поместиться целый автомобиль. Змей плавно двигал головой из стороны в сторону, будто прицеливаясь, а я бы привычно схватился за оружие, да только все мы будто в землю вросли. Гипнотизирует, гад!
       А чешуйчатое футбольное поле тем временем испытывало нас. Шипело, надувало капюшон, сравнимый по площади с детской площадкой. Сердце бешено билось в груди, рука зависла над бластером, но взять не могу. Все кроме змея замерло. Сожрет, гад, не подавиться! В его голодной пасти мы будем не больше чем леденцы, но леденцы тоже сладки. Может, он не сожрет? Мы же не с этой планеты, ведь. А если он слишком голоден? Здоровая тварь, как-никак. Жрет много, наверное.
       Вот  уже монстр поднялся на хвост, упираясь могучей головой в кроны деревьев. Собирался с высоту нырнуть пастью вниз и схватить весь наш отряд своими ядовитыми клыками. Как вдруг...
       Из кустов выбежало что-то вроде смеси хомяка и леопарда. Пятнистый мускулистый зверек с коротким хвостом и двумя желтыми зубами, выпирающих из пасти. Зверек, размером с голову этой гигантской змеи, прыгнул на шею этой оранжевой твари. Вцепился когтистыми лапами ей в горло, отдирая с могучей шеи кусочки шипов и чешуи. Красная холодная кровь капала перед нами, заливая землю. Змея шаталась из стороны в стороны на хвосте, сбивая толстые ветки с деревьев. Затем зверек вгрызся зубами в шею покрепче, и рванул зацепленной в пасть вражескую плоть, и голова змея повисла на лоскутке кожи, и тела с грохотом повалились на землю.
        Мы не успели ничего понять. Гигантский зверек, едва повалил гада на землю, поволок поезд из чешуйчатой мышечной массы куда-то в кусты. Просто сумасшедшая цепь питания! Хомяки едят змей! Едва зверек со змеей убежал  мы, наконец, отошли от гипноза пресмыкающегося монстра, тяжело дыша после пережитого. «Невероятно! – думал я. Мысли судорожно бегали в мозгу. – Неудивительно, что на этой планете нет разумного населения. Тут мы чуть всякий разум не потеряли. И как тут вообще возможно выжить, используя мозг в полном объеме? Только на инстинктах и то проблематично».
         С минуту мы стояли, тяжело дыша, смотря туда, где только, что столкнулись две  противоположности в гиперболе. Тишина леса, колючие кусты, жуки размером с наши ступни бегали и пожирали останки своих товарищей по виду, раздавленные под мощными телами хищника и жертвы. Жуков становилось больше, откуда-то спускались трехметровые смеси скорпионов и пауков. Ужасно! И так близко!
        – М-может п-пойдем отсюда? – заикаясь, предложил Алан, увидев как насекомые, с треском крепких панцирей, пожирают друг друга.
        Я хотел, уже было согласиться с ним, но передумал:
       – А еда?
        Зря я это сказал, страх запрещал мозгу думать аналитически.
       – Ты идиот! – заорала Лунос, как я и ожидал. Перенервничала, видать, да и я тоже. – Мы чуть сами не стали едой!
       И Лунос начинала что-то кричать, ругаться, чтобы гневом подменить страх и отчаяние.
       – Предлагаю, пока не отходить дальше поля, – беспокойно распорядился Авоскосо, дождавшись пока Лунос закончит отчитывать меня на своем языке. Капитан старался дышать ровнее и выглядеть спокойней, но у него плохо получалось. Даже опытный капитан, изрядно потрепанный в бою потеряет рассудок при виде такой схватки двух гигантов. – Пойдем, ребята, делать тут нечего.
       И мы спешно покинули зловещий, дышащий фантастическими чудовищами лес и так обрадовались, выйдя в поле.
      Только новый вид поля поразил нас. Очевидно, под гипнозом, мы потеряли счет времени. Поле заполнилась какими-то ящерами-гигантами с редкими волосиками на коже. Ящеры были раз в сто крупнее тех змеенышей в лесу. Их длинные шеи были настолько высоки, что могли доставать до верхушек этих высоченных растений и срывать с них листву. Эта планета просто мечта фантаста, у которого есть тяга к гигантомании. 
        А значит, наш обратный путь резко усложняется. Обилие длинношеих громад, упирающихся головами в небо, заполнило все пространство поля вплоть до озера. Ящеры, очевидно, пришли откуда-то с запада леса, куда поле, или можно уже сказать, степь тянулась к горизонту, за которым виднелась еще одна полоса далекого зеленого леса. Я с детства мечтал увидеть настоящих динозавров, но не в таких условиях выживания и не таких больших особей.
        Сейчас, главное, прорваться к единственному здесь безопасному месту, к Катрин, на вахту. Как хотелось сейчас очутиться рядом с ней, обнять ее и, чувствуя себя в безопасности смотреть на всех этих порождениях чье-то воображения, из иллюминатора. Только эта попытка возвратиться, может плохо кончится. Эти громилы раздавят нас, не заметят. Только есть один плюс. Их колонноподобные ножища еле двигаются, так, что в принципе можно пройти под этими ходячими небоскребами, если нелепая случайность не раздавит нас, или не погребет под зловонной кучей динозавра, решившего справить естественные потребности. И так дальше, одна мысль хуже другой. Оптимист и холерик во мне медленно умирал, сменяясь пессимистом и меланхоликом.
       Может у Авоскосо есть очередной план? Я посмотрел в его зеленое лицо. Оно не выражало никаких эмоции, кроме разочарования и досады. Видно, воображение Авоскосо на сегодня замерло. Как не вовремя!
        И захотелось Авоскосо, зачем-то пойти в разведку, шпион хренов! Завел нас сюда и в итоге не еды, не прочного металла звездолета под ногами. Стоим здесь, как последние дураки. Впереди, ходячие дома волосатых ящеров, сзади лесные драконы и хомяки-спасатели, в одночасье способные обернуться в наших потенциальных убийц.
         И куда нам идти? Спустя того момента, когда нам сообщили, о том что солидный контракт – ловушка, и мы жалкая группка подставных лиц – живем теперь непрерывно под дулом бластера. Лишь внезапно воскресшая любовь Катрин помогает двигаться дальше и выживать под этими бесконечными ударами смерти и судьбы, от которых мы машинально, как супергерои из боевиков, уклоняемся. Неужели так будет всегда? Мы будем не жить, а выживать? Не сможем же мы всегда так жить в страхе и постоянном напряжении? От какого последнего удара судьбы мы не сможем уклониться? Наверное, только от предательства. Только подлое предательство со стороны кого-то из членов нашего экипажа приведет к гибели всей команды. Но я знал, что никто из нас не предаст. За последние два дня мы невероятно сплотились, мы стали единым целым, слаженным механизмом, одной семьей товарищей по войне, которой еще не началось. А ради чего мы стали таким механизмом?
     Все очень просто. Что у черствых Правителей необъятных Вселенной может быть дороже жизни ее граждан? Что мы везем, на чем вся Вселенная сошлась? Если это какой-нибудь аппарат, мгновенно исцеляющий все болезни, раны и травмы, полностью восстанавливающая здоровье, регенерирующее запущенные процессы повреждения тела аппаратура, воскрешающая машина. Или машина, делающая людей и гуманоидов чище и добрее, то за это стоит отдать жизнь, а если это какое-нибудь оружие, какой-нибудь образец нового защитного поля или чертежи новых видов боевых техник, то это бессмысленное убийство самих себя и других людей. Впервые я пересмотрел свой взгляд на мир, на эту Вселенную, на этот вечный единый организм ФНМ, который боится любой угрозы, даже жалкое смелое мелкое государство Авобос, и то это не государство – это кучка жалких богачей, дорвавшихся до власти и боящихся потерять ее в любой момент. Может, все-таки Федерация Контрабандистов, Авобос, Лагдар, тут и там вспыхивающие ряды мятежников – это, оказывается, всего-лишь, гуманоиды, не довольные этой идеологией, этой навязанной демократией ФНМ, недовольные ряду правил и принуждений, зачастую с применением силы, маленькие народы, более-менее становящиеся на крыло только из-за поддержки Авобоса, как когда-то и наша Земля? Все это навязанное кем-то народу мнение, относительно того, что Авобос только жаждет власти, поэтом выражает проявления агрессии, всего-лишь ложь, чтобы народ был убежден в отрицательных чертах Авобоса. Чтобы когда люди слышали одно название этой планеты, хватались за оружия? А зачем ФНМ у все это нужно? Да чтобы граждане не видели истинного положения в этом едином Государстве ФНАМ, что все они как дети, с которыми нянчатся.
      А из-за чего Авобос запинали, затолкали, унизили и выбросили за двор? Да всего-лишь из-за того, что он больше не хотел находиться у щедрого вымени ФНМа, а просто стать самостоятельной державой, независимой не от чьих принципов. А им этого не дали. И что делать брошенному государству, чтобы прокормить свой народ?  Только примкнуть к рядам мятежа и ставить свои принципы бесполезной убийственной войной, лишь чтобы доказать одно: «Я прав! А значит должен доказать ее силой!». Вот так иногда и вспыхивают войны. Вроде подчас все правы, а потом чего-то не поделят и начинают друг другу глотки грызть. А кто страдает от этого? Страдаем мы, простой народ, а не те вельможи ФНМ и Авобоса, любящие поиграть в войнушку и усложняющие задачи Правительству, которое хочет сделать ФНМ мирной империей,
      В общем, в том, что мы здесь торчим и рискуем умереть каждую секунду, получается, виноваты не только Авобос и ФНМ, но и мы сами.  Если простой человек решит втянуться в политическую игру, надеясь сорвать там большой куш и прибыль – то он обречен стать пешкой, которую скормят в нужный момент как наживку. А как свои принципы отстоять? Да никак. Против единой системы, созданной в ФНМ многими планетами, не попрешь. Да и не надо, если тебе хорошо живется. Хочешь революции? Сначала убедись, что если ты хочешь пойти против власти, в ее прочности, а если оно прочное – брось оружие. При такой власти возможно все: и войны и революция и мир.
      А если все нормально, не ищи простых авантюр, не испытывай судьбу, она сильней и не суй нос куда не надо как мы. Сунешь – и вынуть не сможешь. Это только в детских книжках и фантастических боевиках, приключениях, возможны победы маленькой группки независимых планет против единого строя, Империи, а в действительности и понять не успеешь, как над каждым из мятежников возникнет у виска по ряду бластеров.
     Итак, мы стояли перед резиновой стеной четвероногих великанов, не зная идти нам или остаться переждать у леса, пока это стадо не напасется всласть.
      – Прорываться что ли? – предложил я, сам не зная, что ляпнул.
      – Спасибо, мыслишку подкинул, – поблагодарил Алан, и по-ковбойски покрутив бластером, открыл огонь вверх. Сначала мы не поняли, в чем его замысел, а затем, увидев как кожистые волосатые горы динозавров, изумленно мыча, шарахались в стороны и убегали, стало все ясно. Как правило, чем больше противник перед тобой – тем проще его запугать. Иногда бывает, что человек, заваливший голыми руками волка, шарахается от осы, но не все конечно, волкодавы ос боятся, только не эти. Искры лучей и глухой свист, улетевший и пропавшей в небе, удивил их и заставил насторожиться, а значит и опасаться. Испуганные громоздкие живые утесы отступали по разные стороны от нас. Молодец, все-таки Алан! Умеет принимать нестандартные решения, когда это действительно важно.
       Мы же, воспользовавшись временным смятением основной группы наших пленителей, побежали на север, к озеру, к «Кречету».
       Мы неслись сломя голову мимо невероятных могучих тел смелых ящеров, которых не смутило лазерное запугивание Алана, пробегали под их ногами, а толщиной они были с толщину приличного небоскреба. Я на ходу восхищался этому поистине уникальному зрелищу, как гигантский волосатый ящер, в сравнение с которым мы – хлебные крошки, идет-бредет и с изумлением смотрит на испуганных товарищей, топчущие землю от ужаса. Я успел заметить, как динозавр что-то оглушительно промычал с высоты нашего земного птичьего полета, словно огромный бык и топнул ногой совсем рядом с нами. Это было подобно землетрясению. Вначале послышался сильный грохот, будто сверху упало сотни тысяч многотонных булыжников. Затем почва под ногами покрылась легкими трещинами и задрожала. И мы, еле успев выбежать из под брюха громадного смелого титана, разом повалились в колючую высокую  траву.  Я, упав, больно стукнулся бедром о крепкие каменные уступы между травянистыми растениями, но боль как-то медленно дошла до мозга. Длинношеяя гора медленно прямо вблизи меня, переваливаясь, прошла рядом с нами. От шагов титана нас невольно подбрасывало чуть вверх. Тем временем, гигант ушел, размахивая зеленым хлыстообразным хвостом вслед за испуганным строем, оставив после себя колоссальные разрушение степи. Казалось, меня ничто уже не удивит после вчерашнего, но восхищения этим шествием сотни монстров я скрыть не мог. Я хотел было рассмотреть глубокие, метров пять, котлованы следов, оглядеть повнимательнее выдранную траву, посмотреть, не раздавило ли случайно, никакого суслика, в конце концов, но рядом со мной, за рваным розовым кустом послышался стон. Я, почесав ушибленное место, пошел к месту происшествия. Алан и Лунос помогали вставать Авоскосо, истекающего зеленой кровью. Его левая рука... О Боже! Была неестественно выкручена. Переломанная кость торчала из порванного комбинезона. Травм нам еще только не хватало, да таких тяжелых как эта!
        Мысль об ушедших за горизонт зеленых великанах, от топота которых дрожала земля, чудовищных лесных драконов и выручай-хомячков резко улетучилась. На ее место пришел страх за жизнь и здоровье Авоскосо. Как странно! Вчера его убить хотел. Утром считал убежденным занудой, а сейчас я боялся за него, как за родного человека. Я машинально погрузил раненого командира на спину и с нелепой сейчас фразой: «Держись, братан! До свадьбы заживет!», побежал в меру веса Авоскосо к звездолету. Недоуменные Лунос и Алан шли за нами. А я, через пот и усталость, боль в затекших руках и спине, через наливающиеся свинцом ноги, через требующего отдыха тело, тяжело дыша, шел к пункту назначения, к спасительному звездолету. С каждым мгновением Авоскосо становился все тяжелее и тяжелее. Ноги подкашивались, меня клонило вниз, но я шел, потому что так надо. Потому что нельзя бросать его здесь, когда он нам сейчас так нужен, как заканчивающийся с каждой секундой воздух. Я шел, давя жуков, каким-то образом умудряясь пинать камни и идти дальше, уже сбивая дыхание от усталости.
       Авоскосо у меня на спине застонал. Еще бы! Открытый перелом, и конечность перекручена. А тем временем, легкий на вид кингунец, все тяжелел и тяжелел.
       – Брось меня! – тяжело дыша, стонал Авоскосо. – Брось, сволочь, и пристрели, чтоб не мучился... Адмирал груз в срок просил доставить, иначе трибунал... Отец гордился мной, когда я поступил в армию и тобой тоже будет, сынок... Я – командир звездного кингунского эшелона! Подчиняйся приказам, новобранец... – Авоскосо бредил. Его мозг судорожно перебирал воспоминания, надеясь, что это «заглушит» жуткую боль.
       – Заткнись, зелень! Заткнись! – рычал я сквозь зубы. Бред Авоскосо, его речи, в которые я должен был невольно вслушиваться, отбирали последние силы. – Сам понес нас в эту глушь, теперь молчи, тварь! Молчи, слышишь?!
      –  Эта лазерная установка «Д-99»... Идеальная в ближнем бою, отлично плавит тяжелые корабли, однако быстро подыхает батарейка, Ветсо... Папа тебя научит, как этим пользоваться... Не беспокойся, Ветсо, мама не узнает, что я из тебя солдата хочу вырастить... – пошли семейные воспоминания. У Авоскосо дети, оказывается, есть. – Адмирал?.. – продолжался бред капитана. – Вы серьезно хотите их обмануть?.. Вы серьезно хотите доверить приказ посторонним лицам?.. – зеленая кровь капала на мой комбинезон, залив левую половину моего тела. Капли крови застывали на траве, капали мне под ноги, залили половину лица. Авоскосо умирал. От болевого шока, от потери крови. Я должен его донести. Он очень нам нужен! Нужен!!! – Делаешь колоссальные успехи, Маратов... Я люблю тебя, Летикса... Ну, приказ есть приказ, товарищ Адмирал... – да он же явно с ума сойдет, даже если выживет. Столько воспоминаний в разных комбинациях проносятся в его одуревшем от боли и от всего того, что с нами происходит, разуме. – Хорошо, товарищ Адмирал, мое дело доставить груз, а не задавать вопросы... – все-таки не прав Алан, ничего Авоскосо не знает об этом ящике и что в нем лежит. А может это какой-то другой рейд? А может даже и сон вспоминает? Может мысли? Может вообще иллюзия какая-то у подсознания? От такой боли у кого хочешь, воображение разыграется. – Мы справимся, ребя... – и Авоскосо замолчал. Может, он потерял сознание? Может, уже умер? Но останавливаться нельзя, иначе дальше не хватит сил – и я шел на одном дыхание, через острую боль во всех мышцах и суставах. 
       И наконец, когда я сам чуть не умер под тяжестью веса Авоскосо, впереди, блеснул фюзеляж «Черного Кречета». На исходе сил я насколько смог аккуратно при моей усталости положил тело Авоскосо на траву и беспомощно рухнул на берег, тяжело дыша, радуясь внезапному отдыху после изнурительного километрового бега с весом на себе. О! Это облегчение было намного приятней розового дыма. Надо было встать и пронести тело Авоскосо дальше, но я не смог. Усталость сковала меня, не давая идти дальше. Тело твердило: «Лежи, идиот! Сам чуть не сдох, еще этому помогаешь». И я согласился. Сил не было сопротивляться.
      Я не заметил, как люк открылся, не заметил, как Авоскосо дружно и бережно понесли в медицинский отсек Лунос и Алан. В глазах все плыло. Я не успел отреагировать на Катрин,, выбежавшую из люка, взявшую меня под руки, и с трудом помогшую подняться моему тяжелому телу. Пора завязывать с рукопашным боем! Никто меня скоро не поднимет. Я, кое-как отдохнув, пока лежал, чмокнул зачем-то в губы Катрин и пошел сам в медицинский отсек. «Авоскосо, – крутилась мысль. – Продержись, братан. Ты нам нужен, друг! Нужен, слышишь?!»
          
        Земля. Квартира Адмирала. Пришел ответ из КФСГБ с сообщением об информации с датчиков гиперскоростных вибраций:
        – Мы нашли весьма странный курс, товарищ Адмирал, – сообщил Генерал Денис Рябой. – Вибрация сильная. Очевидно транспортник. Пробили в основной базе данных управления полетами курс звездолета...
          – И что? – старательно скрывая волнение, спросил Адмирал.
          –  Разрешение на такой курс не давали.
          –  Куда?! Куда он ведет?!
          Генерал замолчал, а потом, собравшись с духом, вздохнул и ответил:
           – В какую-то другую Галактику. Но, судя по их скорости и по подсчетам запаса топлива, они не улетели на дистанцию, где не доступен сигнал. Мы сможем с ними связаться...
            – Нет, – скорбно заключил Герберт Смит, уронив голову на плечи. – Их центр связи поврежден, – на глазах у Адмирала проступили слезы, но так и не упала вниз, не скатилась по щеке. Выдержанный был слишком человек. – Не теряйте надежду, ребята, ищите! – временная скорбь и печаль исчезли с лица Адмирала. – Мы должны их найти, и мы их найдем, чего бы нам это не стоило, ребята!

       Я стоял и смотрел, как Авоскосо под наркозом заменяют сломанный сустав на металлический. Я видел, как в сломанный участок заливают биохимическую жидкостью, восстанавливающую  некоторые ткани.
       Авоскосо был в тяжелом состояние и потерял много крови. Хорошо, что я вовремя успел донести его, иначе выживание здесь было бы невозможно. Пускай Авоскосо полежит еще денек другой, восстановится, а мы уже условились между собой не ходить в лес, и не приближаться к степи, когда на ней пасутся ящеры. Я уже потихоньку начинал привыкать к жизни здесь, точнее к этому постоянного выживания. Я уже не вскакивал, по ночам, если услышу шорох или крик какого-нибудь местного обитателя. Для нас появились новые, но эффективные здесь порядки: Проявлять друг другу терпимость. Не вступать в конфликт, не при каких обстоятельствах. Не ходить в неизведанную местность и всегда держаться у звездолета, у бронированной крыши над головой, которая защитит нас от чего угодно, кроме извержения вулкана.
      Пока Авоскосо восстанавливался в медицинском отсеке, мы сидели допоздна в звездолете, а наутро решили заняться рыбалкой и снова попытались кидать в озеро удочку, вернее, паяльник.
       Мы привязали к крючку кусок оставшегося мяса волчьего суслика и закинули в озеро. Подождав немного, удочку стало затягивать вниз, и мы изголодавшие, израненные, усталые и обессилевшие от бесконечного волнения, словно сумасшедшие, завопили от счастья и дернули на себя. Из озера, забрызгав нас холодной водой, на крючке, вылетела довольно большая, тяжелая, блестящая усатая рыбина, похожая на сома. Длинной рыба была где-то метр-полтора, весила килограмм сорок. Только когда рыба забилась на песке, я почувствовал, что потянул мышцу на руке, но это того стоило. Лунос тут же бережно сдерживая барахтающуюся рыбину, отнесла ее в звездолет, боясь, что ее на берегу стащит какое-нибудь голодное животное. Такое же голодное, такое же животное, как и мы.
        С каждым днем в нас постепенно умирало все человеческое, все разумное, мы все меньше и меньше разговаривали, а скорее все больше переходили на крик. Пока Авоскосо был во сне, под излучением гамма-воздействий, которые ускорят его регенерацию и восстанавливают зеленые кровяные тельца в организме.
     Без Авоскосо было тяжело. Он не мог подбросить нам полезный совет в столь трудный час, особенно когда наживка закончилась, и мы наловили большое количество рыбы. Хотелось  спросить, что делать дальше, когда рыба закончится, но мысли сменил животный инстинкт, и мы, как звери накинулись на жаренную только что в холодильной и одновременно разогревающей установке. Мы рвали рыбину на части, выплевывая кости, давясь вкусным свежим мясом. Голод исчезал, живот от голода болел меньше, здравый смысл возвращался, но я, как бешеный продолжал грызть, что-то счастливо рыча под себя. Посмотреть бы на себя стороны! Как же мы изменились за три дня? Что с нами сделалось на необитаемой планете из-за тактических принципов Высших Чинов Власти? Три дня вдали от цивилизации, в планете, на которой мы не предусмотрены с эволюционной точки зрения сделали свое дело. Мы становимся дикарями, лишь бы спасти свою жизнь, лишь бы продлить ее хоть на день, но оставшийся разум подсказывал, что наша жизнь сейчас больше зависит не от умения выживать в опасной местности, а от техники, которой сейчас требуется срочный ремонт.
        Наевшись рыбы, более-менее прейдя в себя, и отойдя от стресса, мы решили вновь заняться ремонтом. Снова мы поднялись наверх, снова сняли крышку центра связи и снова перепаивали микросхемы. Пока мы тщательно присоединяли контакты к микросхемам, пока в очередной раз ошиблись проводом при ремонте, рядом остро почувствовалась нехватка Авоскосо. Все вокруг будто замолчало, не слышались советы, умолкли ругательства, никто больше не поддерживал наш боевой дух. И как Авоскосо угораздило сломать руку? Почему такие нелепые случайности происходят именно сейчас? Неужели все вокруг против нас? Неужели мы оказались один на один с самими собой? И почему какая-то железяка в ящике, перевесила на Чаше Весов Судьбы наши жизни?
        А может чем-то и хорошо, чем-то и правильно, что мы здесь застряли? Может, мы действительно везем что-то ужасное? Может Вселенная сама избавляется от того, что может нанести вред ей и ее обитателей. Ведь как-то все странно получается. Неизвестная планета, далеко от Земли и от цивилизации вообще. На нее мы попали совершенно случайно. Неужели здесь действительно замешаны высшие силы? Или это у меня воображение разыгралось? Или я не могу объяснить здравым смыслом, что здесь происходит?
        За день непрерывного труда мы все-таки починили злосчастный центр связи, и Лунос проверила дальность приема сигнала. Сигнал еле-еле достал до Земли, но этого «еле-еле» нам хватит, только пока Авоскосо не выздоровеет, мы никуда не полетим. Боимся что-то сделать не так, чтобы потом не было поздно. Неужели за три дня Авоскосо стал для нас чем-то вроде отца? Неужели он стал единственным лучиком надежды в этой «игре на выживание»?
       Мы настроились на частоту кабинета Адмирала, но сигнал так и остался не услышанным, тогда мы решили перейти на частоту Президента, но тот просто оборвался на полпути.
        Постигнутая неудача подорвала наш боевой дух, и мы понурые пытались настроиться на еще парочку Правительственных сигналов, но и те не были услышаны. Тогда мы решились на последний шаг, послали сигнал «SOS» всем земным инстанциям. Надеюсь, нас найдут, иначе придется лететь самим, наугад.

ГЛАВА – 5.

МЫ НЕ ОДНИ.

    Утро выдалось теплым, солнечным, несмотря на новые войска туч, медленно ползущих со стороны горного хребта на севере. Скудный завтрак начался с рыбы жесткой невкусной. Мне от голода, наверное, она показалась восхитительной. Так хотелось вернуться домой! Поесть действительно нормальной вкусной еды, а не давится всякой мерзкой всячиной.
       – Чего делать будем, Вован? – скорбно вздохнув, спросил Алан, почесывая подбородок, который уже затянулся черной щетиной. Я тоже себя давно в зеркале не видел, тоже, небось, оброс. – Связь не ловит.
        Всегда когда Алана что-то тревожит или есть вопрос, на который он не может дать себе ответ, спрашивал меня. И я всегда отвечал, пусть и как-нибудь примитивно, пусть и шуткой, но отвечал и поэтому я был для Алана лучшим собеседником и другом.
        – Алан, ты что тупой?! – я не стал отвечать. Не тот случай, и Алан, как назло опять начал наш настрой подрывать своими отнюдь не светлыми размышлениями. Нам в армии вбивали в голову, что если паникует один, паникует вся команда, а паника на поле боя сродни гибели, но Алану как видно, в башку так ничего и не вбили. Хотя, кто ему вобьет? В армии он любого наглого конкурента, за малейшие унижения, чуть не до полусмерти избивал. Однажды чуть под трибунал не попал, но его отмазали. Но если сейчас внезапно открывшийся в Алане паникер и нытик не заткнется, а ему сам вобью в его невместительный череп упущенный материал. – Связь ловит, и не каркай, иначе мы тут тебя заживо съедим, и наплевать, что ты друг! О древних каннибалах слышал? С тобой тоже самое будет, коль пасть не закроешь?! Понял?!
        Алан замолчал, значит, понял. И неужто, поверил моей актуальной сейчас страшилке о съедение человека заживо? Ну, да ладно. Молчит, уже хорошо. Боевой дух не подрывает, а это огромный рывок вперед.
         Выплюнув кость на песок, я пошел к озеру напиться, но Катрин остановила меня, схватив за руку.
       – Пойдем со мной, – предложила она. – Вдвоем спокойней будет.
     Ого! Да Катрин печется обо мне не больше чем я о ней.
        – Ну, хорошо, – согласился я. – Пойдем.
      Рыба соленая, пить хотелось жутко, а в зарослях есть хороший родничок с чистейшей пресной водой. Поскорее бы туда.
        – Я тоже с вами, – вмешалась Лунос, выйдя вперед. Авоскосо подменяет, значит. 
        – И я, – присоединился Алан.
      Не дают нам с Катрин одним побыть, но и ладно. Вспомнился тот романтический поцелуй на закате. Сейчас он казался неуместным, и было даже немного стыдно. Все вокруг превратилось в единое огромное царство голодных чудовищ, а мы тут не поймешь, чем занимаемся.
        Спасительный родник с чистой водой, к счастью находился где-то в ста метрах от «Черного Кречета». Мы нашли его, когда запасы воды на звездолете закончились, а дневной зной добивал жаждой. Тогда Алан, после долгой работой над центром связи пошел в кусты и нашел тот самый родник.
        Мы регулярно набирали воду там, в свободные емкости, из бьющего мощной струей сквозь череду стесанных камней, под холмом, ключа.
        Дойдя до родника, я сначала разогнал оттуда всякую причудливую мелкую живность и дал Катрин напиться, затем предложил Лунос, но наши законы джентльменства ей были чужды. Так что, напившись вдоволь ледяной воды, умывшись, почувствовав себя вновь бодро и свежо, мы довольные шли обратно, к запылившемуся, покрывшемуся толстым слоем лишайников, ставшему местом для загара сотни мелких ящерок, кораблю. Надеюсь, лишайники не забили реакторы. Еще одной технической проблемы нам не хватало. Кстати, о технике! Сейчас нужно еще раз попытаться связаться с нашими инстанциями, а то сигнал «SOS» дойдет, когда мы уже здесь состаримся.
         Я поделился своими соображениями с остальными. Остальные согласились, сказали, что на SOS надежды мало, и нужно выкарабкиваться отсюда самим.
          Очередная попытка связаться с кабинетом Адмирала опять не увенчалась успехом. Как жаль, что Вселенная еще не познана совсем! Быстрые звездолеты у нас, только чуть-чуть побольше выносливости, побольше емкости бака, и эту планету, вместе с нами, уже бы давно все знали. И мы бы уже сегодня были дома, а не торчали тут под палящим солнцем, под натиском негостеприимной природы этой планеты, наедине со своим страхом, на надежду только на себя и на своих товарищей. Только этот новоявленный, едино слаженный механизм резко стал давать сбой, когда был тяжело травмирован Авоскосо. Без него нам лететь некуда, ведь Авоскосо один из тех командиров, чьи приказы слушать не просто обязательно, а жизненно необходимо.
        Мы спустились вниз,  в прохладный медицинский отсек, чтобы проверить как он. Индикатор здоровья на экране был почти полон, рука уже зажила, кость срослась, порванная кожа затянулась, кровяные тельца только еще не совсем восстановились, а так все в порядке. Скоро мы станем снова полноценным строем.
      Но ждать, пока Авоскосо восстановится совсем, было идеей не из лучших, так что мы его выпустили из-под наркоза раньше.
      Поначалу мы боялись, что Авоскосо начнет причитать нас, дескать, подождать надо было, совсем терпение не развито у коллектива. Но Авоскосо лишь вздохнув, спросил, сколько пролежал в восстанавливающем сне, поинтересовался нашим положением и сразу накинулся на предложенную ему еду. Он жадно рвал рыбу своими обессилившими исхудавшими руками, глотая куски, давясь и плюя на холодный пол кости. Могучий гордый капитан, прирожденный лидер, сейчас казался таким жалким и немощным, что мы невольно пожалели, о том, что выпустили его раньше. Вот только Авоскосо ничем не выдавал своей слабости, держался молодцом. Ну, точно, прирожденный лидер!
         – Вы какие инстанции вызывали? – фразы Авоскосо еле угадывались сквозь чавканье.
     Мы рассказали о своих неудачных попытках, о сплошных помехах в связи, о молчание связи в кабинете Адмирала и об остальных провалах:
         – Что вы на это думайте? – мнения капитана было для нас важнее мнения всех нас вместе взятых.
        – Дилетанты вы, – ответил на это Авоскосо. – Вы что думайте, что позвоните Адмиралу, он прилетит, накормит вас, напоит и домой отправит? Да вы просто, наверное, розового дыма здесь надышались, Адмирал узнает, где вы и будет ждать, когда вы издохните здесь, а потом заберет эту штуку в ящике и улетит куда, подальше, а если вы Воксо позовете, он прилетит и сам вас добьет. «SOS» посылали?
          – Да, – говорим.
          – Тоже дилетанты. Он из такой глухомани долго дойдет, а связаться с Вселенскими Спасательными Службами пробовали? – Мы молчим, как то не думали об этом. Все рассчитывали на тех, кто нас заслал сюда, а на старых добрых спасателей надеяться не решились. – Тоже правильно, как мы им скажем, что находимся на засекреченном объекте.
           – Чего?! – вот тебе и раз. Планета с невозможностью выживания оказалась засекреченным объектом? Только откуда Авоскосо это знает? А если и знает, почему сразу не сказал?
          – Вы всерьез думали, что планета неизвестна? – Авоскосо устало засмеялся. – Я думал вы гораздо умнее. Все факты налицо: огромные чудовища, нежизнеспособные условия, розовый куст, одинаково влияющий на всех. А чудища – гибриды ваших и наших животных, для охраны поставили. А охраняли здесь некогда научно-исследовательскую базу, как я знаю из старых хроник, которая взорвалась по вине какой-то ошибки. Только там, наверное, осталось какое-нибудь поселение, где ученые и их семьи, помощники, охранники и прочий сброд жил. Вот я и решил в лес пойти с вами, проверить так ли это.
           – А что же вы раньше-то не сказали? – удивился я.
           – И сам не знал, – как-то фальшиво, но умело, профессионально, что ли, ответил Авоскосо. – Вспомнил ту фотографию ящеров, чешую которых бластер не прошибет, и на танк наступят – лепешку оставят, вот и ясно все стало. А как понял, растерялся и слово вымолвить не мог.
           Мудрит чего-то, но ладно подыграем, вдруг не врет:
             – Получается все здесь искусственно-выведено?
             –  Да, над строением этой базы сто лет назад изрядно потрудились, и над этими мутантами тоже.
           А вот здесь фальши я не услышал. А если это так... Вот это да! Подумать только! Вроде как под носом  у своих спецслужб припланетелись, а вроде, как и на заброшенную военную зону попали.
            – А что здесь раньше было? – изумился Алан.
            – Какая-то заштатная скудная планета, с мелкими лесами и ящерицами, потом решили построить здесь испытательный полигон научно-исследовательской базы, – спокойно отвечал Авоскосо. – А потом на всякий случай решили, помимо основной охраны, мутантов поставить. Поставили. Эксперимент какой-то не удался. Все взлетело на воздух, проект закрылся, мутантов оставили, дескать, пускай живут, дороже будет все это уничтожить и все упоминания засекретили. Узнал только когда Адмирал начал рассказывать мне, что примерно везти будем и откуда это пошло, чтобы я знал что делать. Сказал, мол, что то, что мы везем – оружие массового поражения и когда испытывали его усиленный вариант, взрыв был огромный, атомный, а прототип потом Авобос выкрал, его мы и везем. А что это за прототип, что это именно за штука, Адмирал молчит.
           – Значит, на родное место вернулся, – философски заметил Алан. – Теперь хотя бы знаем, что это из себя представляет. Все-таки вы по-свински сделали, что молчали...
           – Знаю, – согласился Авоскосо. – Работа у нас такая, ребята и против правил не попрешь. А я ребят, сейчас хочу, пойти с вами в то, возможно оставшееся, поселение и заручиться их технической поддержкой, взамен на то, что их эвакуируют с этой планеты. Связи у нас есть – всего добьемся.
            «Работа такая». Да знал все Авоскосо наперед, куда попали, почему. Все он сразу понял, помидор зеленый, иначе как он нас от розового дыма спас. Все он воду нам мутит, насчет того, что, мол, ящеров увидел, сразу мозги на место встали. Вот и врет и не краснеет. Хотя, при его цвете кожи это весьма затруднительно. 
          А почему сразу врал? Да ведь это просто объяснить. Собачья преданность у него к Адмиралу. Даже попав на объект, созданный для невозможности вторжения, а значит и выживание, сохранил эту преданность. Пес зеленый! Только когда чуть не сгнил, забыл про всю эту секретность, всю эту игру в шпионов.
           – Умно, но наивно, капитан, – заметила Лунос. – Мы же даже точно не знаем, где поселение...
           – Сто процентов, за лесом, – все равно настаивал Авоскосо. – Озеро богато рыбой, а значит, является источником провизии. В хрониках сказано, что поселение где-то рядом с Западным горным хребтом, а он у нас под носом, прямо за озером.
            – И не знаем, есть ли оно вообще, – невозмутимо закончила Лунос.
           Правильно Лунос говорит. Снова встретиться с этими безобразными чудовищами и попытаться пройти сквозь них... Но есть один компромисс на этот случай.
            – Стоит посмотреть, – согласился я с капитаном. – Где-нибудь наверняка есть безопасный маршрут, где монстры менее активны, иначе путь к озеру был бы невозможен, а двигатели флаеров, на которых могли продвигаться местные, забило бы пылью.
           – Логично, – заметил Авоскосо. – А путь может пролегать, там, где леса меньше, а это, в трех километрах от густого леса. Я обратил на это внимание, когда понял, где мы находимся.
             – Значит, сейчас и идем?
             – Все-таки, пока что лучше попытаться наладить связь, – Авоскосо кинул обглоданный рыбный скелет на подоконник под иллюминатором.
            Я был с Авоскосо полностью согласен, лучше начать с простого, а именно оповестить тех, кто, возможно, сумеет нас эвакуировать и доставить домой, а затем попытаться заручится поддержкой местных. Как-никак толку от них будет больше, к тому же провизия и техническая поддержка нам тоже не помешает. Насчет безопасного маршрута? Очевидно, он вправду проходит где-то в узко - заросшей лесной зоне. Просто чудо света! Создать целую планету, продумать здесь каждый метр, даже удобрения специальными прополоть тот или иной участок в лесу. Скорее всего, Брогс, планета первая в развитие генной инженерии и нано - технологий. Ей вполне хватит сил и средств на создание такой своеобразной планетой. А ради чего? Всего-то ради построения очередной базы, только уже научно-исследовательской. Базы, базы, базы – вся Вселенная превратилась в сплошной военный полигон. А все опять же из-за жирных вельмож-правителей, боящихся потерять насиженное теплое местечко под солнцем. Точнее, под солнцами, под россыпями звезд, за которыми нежатся торговые ряды, с которых как из рога изобилия льется прибыль, а эти самые вельможи боятся это все потерять. Поэтому и ограждают себя тысячью стенами, таяться за оравой охранников и для формальности все деньги нашего «ОНГа» выделяют на армию, которая и не нужна в таком количестве, потому что воевать не с кем. Высшие Расы Вселенной «пропивают» свои бесценные мозги за защитным полем. Маленькую державу Авобос, Лагдар и еще несколько систем повстанцев как комар против танка. Два десятка ядерных бомб сметут их планеты, но надо же сделать тоже самое, только прикрывшись конституцией, и под ее знаменем взрывать целые системы. И зачем все это? Пусть лучше конституция конституцией, а война войной. Как хорошо, наверное, было раньше, когда Земля делилась на страны: Россия, Америка, Африка, Австралия, Япония, а дальше не помню. Маленькие государства, маленькие проблемы, двигателем политики были мирные соглашения, а не военные запугивания, а сейчас что?  У кого пушки больше и взрыв масштабней тот и прав. А перед кем красоваться? Вся же Вселенная стала единым Союзом.
        Но я живо отбросил философские размышления, когда Лунос живо, без  разрешения Авоскосо кинулась к пульту управления и прильнула к микрофону. Ей страстно хотелось жить. Эта молчаливая нервозная брогсянская особь была по сути как Катрин. Переживала все внутри, не старалась разбить чей-то нос в поисках успокоения, а держала страх внутри, чтобы он там сидел и пожирал ее сознание, но никто его не видел снаружи. Это тоже качество лидера! Все-таки у Адмирала есть военный вкус. Всегда умудряется работать только с проверенными людьми и гуманоидами, такими как мы.
      Катрин же спряталась где-то в углу в темноте. Я успел заметить, как ее сверкающий взгляд скользнул вначале по нам, а затем с ненавистью пронесся туда, где находился грузовой отсек. Как видно, во всех бедах она винила этот ящик с оружием, а не своего тщеславного дядюшку, не хладнокровных Вождей, а всего-лишь убогое творение тысячи рук, щупалец, клешней, ласт и мохнатых лап, способное только уничтожать и ничего больше. Катрин редко интересовалась боевой наукой, никогда не участвовала в боевых действиях, но и шутки с ней были плохи. Однажды так проучила не в меру наглого к ней солдата, что того в госпиталь отправили, но и проявлений излишней жестокости я от нее тоже не замечал. По натуре она была сплошным противоречием себе, сплошным противопоставлением двух личностей (как мне казалось) внутри нее. Катрин умудрялась быть открытой и непреступной, гордой и нежной. Но именно это мне нравилось мне, именно ее кошачья независимость привлекала меня.
      Тем временем Лунос уже поймала слабый сигнал связи. В динамиках зашипели и затрещали, как тысячи гремучих змей разом, помехи. На треснутом экране появилось расплывчатое, искаженное изображение. Над голограммой вверху возникли более четкие, но все равно смазанные очертания предметов. Я знал, что так и должно быть, что случайность, которая занесла нас на этот объект, лишит нас связи, но я знал, что этот объект ОНГ, а значит наш, наша территория, а значит и не бывает таких совпадений. Особенно, таких как это. Случайно с бухты-барахты свалиться на обитаемую планету, вдобавок еще и на объект ОНГа? Все-таки таких совпадений не бывает, а если и бывают, то нас бы здесь не было. Случайность! Все блефует, этот огурец пупырчатый капитанский. Спокойный он пока ситуацию под контролем держит, а когда мы летели наугад сквозь пространства, он ведь тоже знал, куда лететь, знал маршрут нашей точки отправления, помнил его наизусть. Куда повернуть, где остановится и все, что ему там Адмирал рассказал, тоже блефует. Кингунцы живут лет двести, а катастрофа на этой планете, как он сказал, случилась сто лет назад, значит, летал сюда, значит, знает все, тварь, только молчит. А вот чего ждет неясно? Доверие к Авоскосо таяло как лед на ладони. И почему именно сюда полетел тоже неясно? Спрошу я сам его.
           И уже было, ехидно и довольно ухмыльнувшись уголком рта, уже собираясь прижать эту ящерицу в угол, Лунос вдруг заорала на весь отсек управления:
              – Получилось!!!
           Я машинально оглянулся к видеофонам, а затем не найдя на них ответа, глянул выше, к голограммам и увидел озадаченное взволнованное и счастливое, изрезанное шрамами, лицо Адмирала.
           Все в едином порыве радости, что все это закончиться, что эти долгие четыре дня ожидания прерваны, хотели что-то воскликнуть, но подхватившее эту радость и обезумевшие от нее фразы сорвались вниз. У всех, кроме меня и вечно угрюмого Авоскосо. Я ни на секунду не задумался, что хочу сказать ему за все, что он с нами сделал, но с моими фразами тоже что-то случилось. Видать сорвавшийся с губ возглас всей команды передал эстафету моим. Вместо ругательств и гневных реплик я спросил:
           – С отцом все в порядке?
        Отец был моим единственным родственником, единственным образцом для подражания. Мать умерла еще при родах. Я не помнил ее, а все кто у меня были родными это отец, Алан и... Катрин.
            – Да, конечно, – возбужденно и обеспокоенно ответил Адмирал. – Где вы?
            – Система Эльфа, планета Дебри, – монотонно, наизусть, словно робот, ответил Авоскосо.
          Адмирала это заткнуло сразу. Он, было, открыл изуродованный рот с порванной губой, но замолчал. Ему и в голову не могло прийти, что мы здесь, на планете, которая вполне заслужила названия Дебри, которую он и сам знал, как непригодную для существования разумной жизни. А еще хочется послушать от Авоскосо...
              – Почему именно сюда? – я задал вопрос ребром.
           Авоскосо ничуть не смутился, ответил как есть:
             – Авобосу здесь сложнее будет нас достать. Разве не ясно? Рыбки все продумали, даже и то, что мы сможем сбежать из их тисков, из капкана их асов, а здесь им будет несколько сложнее. Авобос совершенно не знает, что это за объект, и какие еще сюрпризы здесь есть помимо каменных титанов, искрящихся змеюк и леопардовых грызунов.
             – А чего ты нам лапшу на уши вешал, козел главный?! – взбесился Алан. Я заметил, как о Лунос с Катрин застыли от изумления и покраснели от негодования и гнева. Алан был особенно зол, сжимал уже свои богатырские кулаки. Сейчас мне казалось, что мы поменяемся с ним местами. Теперь он будет разбивать лицо Авоскосо, а я защищать капитана. Ведь Авоскосо, по сути, был прав. С самого начала он отчасти сделал правильный выбор, что врал, иначе мы бы его тут все вчетвером убили и сожрали его зеленое соленое мясо за такую медвежью услугу. Но это капитан, получается, себя спасал, а если бы сказал сразу, как есть, мы бы эти четыре дня не седели от страха и не зверели от голода, но сейчас уже поздно обижаться, поэтому я быстро остановил наступающего на Авоскосо Алана.
            – А еще здесь рядом планета есть, помнишь, Герберт, Свалку? Там разный мусор переплавляли, а потом все это дело закрыли, когда мы базу строить стали, – невозмутимо продолжал Авоскосо. Неужто, опять бредит после сна? Свалки какие-то, или опять тут что-то мудреное, политическое рядом? С ума сойти можно, если всю их секретность капнуть глубже!
            – Помню, помню! – стал отмахиваться Адмирал и устремил свой голографический, полупрозрачный взор на Катрин. – Ты как, дочка?
              – Нормально, дядя Герберт, – сквозь зубы процедила Катрин, не глядя в сторону Адмирала Смита.
              – Знала, на что идешь! – сурово ответил Адмирал Смит и тут же сменил интонацию на какую-то своеобразную деловую, обращаясь к нам: – Я пришлю за вами несколько частей нашей армии. Держитесь ребята! До связи! – и голограмма исчезла. Вот и все. Прав, все-таки был Авоскосо, черствый и бездушный этот человек Адмирал. Дочь его на краю пропасти, а он ей нравоучения вместо поддержки. Я и раньше думал, что он зверюга, только считал справедливой зверюгой, а теперь понял, что он стоит на самом деле. Надеюсь, эта долгожданный отряд освободителей все же прилетит раньше. А Авоскосо тоже хорош! Авобоса испугался! Да мы себя с трудом нашли, а эти селедки в маринаде и подавно!
            Как это было наивно! Я и предположить не мог, что вросший в корпус вражеский крюк также снабжен навигатором и теперь амфибиям, полурыбам этим с Авобоса и труда не составит никакого, чтобы прийти за нами в любой момент.
            Но это, я напомню, лишь потом узнаю и трижды ужаснусь, как уже успел привыкнуть за последнее время, а сейчас мы обдумывали хорошенько и обещания Адмирала, и правду о планете от Авоскосо и идти ли нам вообще в это поселение живших когда-то у базы гуманоидов и, возможно даже, людей? И стоит ли соваться в этот, в общем-то, сомнительный по существованию город? Но я был уверен, что Авоскосо знает и это. Как то живо он о нем стал отзываться, предусмотрительный наш. Но, видать, он, как всегда, прав. Сейчас мы и это узнаем, обсудим вместе все хорошенько, и пойдем, в конце концов, «штурмовать» этот город оставшихся. Оставшихся. Мне представилась вдруг картинка всех этих людей и гуманоидов, которые видели своеобразный атомный взрыв, а потом поняли, что их никто не ищет и не спасет. А почему? Да потому что этот объект забросили после взрыва, а на поселения закрыли глаза, подумав, что и тех смело, а проверять не стали. Небезопасно теперь. Жестокое все-таки у нас Правительство!
          А пока мы молчали. Пищи для размышления было слишком много.
          – Может не надо идти в это поселение? – предложил Алан. – Откуда мы знаем, что оно существует, к тому же у нас есть связь с Адмиралом.
           – Да, я также думаю, – согласился Авоскосо. – Связь есть, значит, в этих крайних мерах нет никакого смысла. Напрасно мы решили туда идти. Если даже там что-то и есть, то вряд ли мы получим от них теплый прием. Тогда предлагаю следующую тактику: ждать.
          Занятная мысль! Вовек бы не додумался!
          И мы ждали. Мы ждали спасительных войск Адмирала. А скоро ли они прибудут? В гиперскоростном прыжке день пролетает как одна секунда. Скоро ли они будут? День? Неделя? Но душу грело то, что они прилетят обязательно. Ведь у нас есть кое-что без чего Адмирал не может жить. Катрин.
     Как тяжело все-таки ждать в этом игрушечном мире, созданием сумасшедшего ученого, который и не думал, что когда-то его планета станет сплошной полосой препятствия. Но с одной стороны нам просто невероятно повезло! Нас не съело не одно чудище, мы не погибли под шагами гигантских ящеров (лишь Авоскосо руку сломал, но он уже здоров), нас не заставил остановиться на месте наркотический аромат розового куста и из воды не появились никакие водяные, в общем, мы держались все это время удивительно стойко. Вот это действительно настоящее боевое испытание. Не всякий это выдержит, не всякий выживет в этом лабиринте с кишащими в нем минотаврами. А теперь скоро все станет хорошо. Мы забудем все это жуткое испытание.  Мы вернемся домой целыми и невредимыми. Я буду жить вместе с Катрин, снова буду дружить с Аланом, вернусь на скучную работу в агентство грузоперевозок «Полет Шмеля» к плохому, но доброму начальнику Али Маткову. Мы вместе больше не будем делать опрометчивых поступков. Брогсянка Лунос и кингунец Авоскосо вернутся на службу, только я не вернусь. Уже попробовал и где я теперь?
        А мы все сидели и смотрели в иллюминаторы. Созданный не природой мир все-таки был красив и заманчив. Горный хребет, как несколько каменных великанов, стоял за жидким стеклянным полом озера, упираясь снежными головами в облака, которые стремительно густели и темнели.
         – Это... Какой же... надо быть тварью? – Катрин сидела в углу и плакала, заикаясь, хлюпая. Я, было, пытался ее утешить, но Авоскосо остановил меня. Пусть, мол, успокоится, одна побудет со своими мыслями. Сейчас ты ей только хуже этим сделаешь. Я согласился. Капитан, как всегда, прав. – Мы здесь... как тараканы... А он... он... даже не поинтересовался как мы... – как она еще не привыкла к своему дяде? К его черствому принципиальному характеру. Я не мог смотреть на ее слезы. Ведь я ее так люблю и не могу уберечь здесь от всех ударов судьбы вместе взятых. Тогда я плюнул на слова Авоскосо, сел рядом с ней, обнял за плечи и стал говорить все про все. Говорить, чтобы она отвлеклась, чтобы ее психика выдержала и этот удар. Я нес чепуху, что ее дяденька, мол, добрый, это у него просто от войны осталось. В действительности он хочет помочь нам, но я сам себе не верил. Никто Адмиралу не доверял здесь, кроме Авоскосо и Лунос. Они, хоть и рисуют нам его страшным зубастым великаном, а сами, не смотря не на что, не лучше. Да и я не идеальный. Тоже легкомысленный, гордый какой-то, супергерой местный. А сам я кто? Когда остался наедине с собственным страхом начал морды своим бить, а потом еще просил, чтобы они, дескать, были со мной. Кто я после этого. Гнилье я накачанное и подлец с львиным сердцем. Говоря что-то Катрин, чувствуя ее тепло рядом, я переосмысливал жизнь. Я думал, что я сделал в этой жизни? По звездам летал и пиратские системы бомбил? Тоже мне герой! Взорвать всех и своих и чужих в Космосе, это не дом построить, не искусство какое-нибудь для людей подарить. Файреса Коптенера поймал? А что толку? Все равно сбежал, гнида! А еще чего я раньше делал до армии? Хулиганом был, не раз, рэкетиром уличным чуть не стал, меня чуть не арестовывали, только отец меня выручал, известный военный. Порол меня, конечно, за это и когда со своей шайкой на улице бегал и патрульных роботов бутылками забросал, и когда студентов поколотили, которые за другую футбольную команду болели. В школе как учился, спросите? Двоечник убежденный, поэтому и в армию попал. Отец хотел из меня, вначале экономистом сделать, потом понял, что я не поддаюсь учению и решил, чтобы я по его стопам пошел. В армию попал, радовался. Опять драться полюбил, с кем попало. Опять меня выгораживали, опять продолжал. С другом Аланом познакомился. Он получше меня был, конечно, по асфальту физиономией никого не возил из спортивного интереса, как я, но зато злости сколько! Ты его обозвать попробуй, мама родная не узнает. Затем я с Катрин познакомился, точнее меня отец с ней познакомил, с племянницей своего друга. Вначале, она меня терпеть не могла, а потом влюбились без памяти на боевом фронте в горячей точке с Лагдаром. Нравились ее «плохие парни», как я. Только сейчас я немного другим стал. Повзрослел что ли? Ответственности что ли больше стало? Хотя, какая ответственность? Я с роду не знал, что назначить за свои слова отвечать. Может, это сказывалось отсутствием матери с рождения? Или я по натуре такой блудный?
         Катрин потихоньку успокаивалась. Ее легко успокоить. Она хоть и эмоциональная, но не неженка.
         Я не знал, как мне сейчас себя вести? Авоскосо в очередной раз нам лапшу на уши вешает, Адмирал, скот, вначале лгал и не краснел, а теперь нам условия ставит, и Катрин с каждым днем все слабее, все подавленнее. В поисках поддержки я посмотрел на остальных. Алан сидел, надув щеки и грубо озираясь на нас с Катрин что-то побормотал. Авоскосо, весь такой умный, серьезный стоял, достав бластер и разглядывая серебристую блестящую конструкцию. Застрелиться хочет, что ли? Лунос ходила из угла в угол. Охала и вздыхала. Смотрел, я на это все, сравнивал Алана, Лунос и Авоскосо, и думал про себя. Вот все они такие же, как и люди, только внешне и генетически отличаются.
        Катрин напоследок всхлипнула, Алан стукнул кулаком по стене, Авоскосо закурил, а одна Лунос заговорила. Заговорила, скорее, чтобы дух перевести или прервать эти охи, ахи:         
         – Запасемся, может, рыбой? – предложила она. Я понял ее замысел. Что угодно сказать, лишь бы другие заговорили. Разговор лучший способ отвлечься от всего и сбросить какой-то тяжелый груз с души. – Сейчас опять дождь пойдет, а кто знает, сколько нам ждать помощи?
         – А ловить, на что собираешься? – задал я ответный вопрос. Тоже хотелось поговорить. Пусть и с этим желтым отвратительным созданием с Брогса. Не любил я Брогс. Уродливые молчаливые умники, все в шипах как дикобразы и смотрят всегда свысока на нас своими тремя глазами. Наверное, эти мнения скрытого отвращения к этим двум, ни разу не враждующим расам взаимны и одинаковы.
         Лунос промолчала на мою реплику и уткнулась взглядом в пол. Не получился разговор и тем лучше. Мы сейчас все как звери, еще глотки друг другу перегрызем, а это нам не надо. Сейчас все решает совокупность наших мнений и взглядов.
         – Может, в поле сходим? Грызунов постреляем? – неуверенно вмешался Алан. Грызунов пострелять? Ха! Из боевиков никак не вырастет, ковбой космический. С этим гигантским хомяком вообще соваться в бой не стоит. С волчьим сусликом шутки все-таки плохи (не забуду эту пеструю зубастую вытянутую морду, этот рык и кинувшейся на нас озлобленный звереныш, которого мы как последние хищники съели). А котят, выглядывающих из норы еще можно пострелять и использовать как наживку, только эти тушканчики юркие и наверняка ядовитые. На этой планете, наверное, продумали каждого зверька, каждую его способность, чтобы любой мелкий грызун, любой кустик мог противостоять вторжению шпионов. Но ведь мы же не шпионы! Мы не разведчики! Мы обычные люди, которые как мотыльки шли на свет, зная при этом, на что идем! Дураки! Ох, дураки!
        Но Лунос все-таки верно говорила и Алан тоже, к тому же прогулка на природе никому не помешает. Только главное далеко не заходить.

         – Они на Дет-297! – крикнул Адмирал в видеофон, обращаясь к Денису Рябому. – Слышишь, мать твою! Они на этой взорванной базе в другой Галактике! Там кишат уроды! Там в заброшенных городах мутанты-жители бродят после этой катастрофы! Тащи туда своих солдат! Слышишь, тащи солдат! И побольше!
        – Есть товарищ Адмирал! – отдал честь генерал и обратился к своим истребителям: – Курс на Дет-297! Повторяю, курс на Дет-297!
        – Вас понял, – ответили на другом конце канала связи. – Меняем курс!
      И истребители, разом включив двигатели в Космосе, перешли на световую скорость, и связь потерялась. Не только связь, но и время может потеряться, когда вся необъятная казалось бы, Вселенная помелькает мимо. И тогда Вселенная кажется такой маленькой, кажется, что легко ее перелететь
      «Только бы успели», – молился Адмирал. – «Только бы ничего с Катрин и с Володей не случилось. Только бы Авобос не знал, где они».
        Все-таки Адмирал с виду казался суровым, жестоким, бессердечным, но внутри он все же переживал за потерянный экипаж больше всех, хотя бы потому что он был за него в ответе, только вот молитвы Герберта Смита были тщетны. Авобос успевал, куда раньше армии Адмирала.
     Атомный излучатель им нужен был любой ценой.
     Вот так, еще раз скажу, из-за простого сплава металла, заряженного нейронами и атомными излучениями, может возникнуть целая кровопролитная война, но это уже не прихоть Вселенских Царей, стоящих у престола ОНГ, в окружении своих вельмож-советчиков, как предположил Владимир. Это все возникает из-за стремления чувствовать превосходство над другими, или чтобы, в конце концов, чувствовать себя спокойно, быть спокойным за себя и за свое государство, но не бывать тому, пока в этой сложной цепи нет согласования с какой-либо из сторон. Не согласишься с одной стороной, потеряется звено, и эта политическая цепочка рассыпается в пух и прах, и чем сложнее эта цепочка, чем больше в ней звеньев, тем больше будет ее разрушение, тем больше будет страдать народов.
       Но, как говорится, всем не угодишь, и в этой цепочке, как бы, то, ни было, звенья разные, соответственно и таковая цепь обречена, быть разрушенной и этого не избежать. Не один Союз не может существовать вечно, найдется кто-то, кто захочет поставить свои порядки. И в итоге звенья разойдутся, механизм приостановиться, начнется война, война закончиться, механизм заработает снова, появятся новые союзы и новые порядки, снова найдется кто-то недовольный, и пойдет все сначала. Пойдет этот военный круговорот, в котором вода в почве – согласие, солнце играет роль просветления народа на некоторые факты, испарения – уходят сторонники заданного порядка, тучи – угрозы, революция, дождь или буря – война,  и снова выглядывает солнце из-за туч, просветление, что мир лучше без войны. И так будет всегда: дипломатия, идеологии, психологии – это ничем не поможет, это не остановит никого. Войны были и раньше – войны происходят и сейчас, и это, как не странно, естественно, как этот вышеописанный круговорот воды в природе. Но ведь это тоже порядок и в порядке, в этом замысловатом своде правил, имеют место и исключения, ведь вместо дождя может выпасть и снег. А он может быть холодной войной, после которой все могут благополучно пожать друг другу руки и разойтись или, кто-то не выдержит первым и начнет воевать. Что-то я философией больно увлекся! Не стоит лучше такие темы затрагивать! Все равно думать будешь день, неделю, месяц, год, годы, жизнь, а все равно полностью этого не поймешь. Это одному Богу известно, а нам людям остается только жить и радоваться жизнью, и лучше слишком много не философствовать. А то вдруг? Весь механизм жизненного пути поймешь, разберешь по винтику этот процесс, по шестереночке, и жить станет неинтересно. Знаешь, ведь, все, в конце концов.
         
       Катрин мы опять с трудом убедили остаться на вахте. Нам только сейчас ее жизнью рисковать не стоит, ведь сейчас, как считал Алан, она наш путь домой. Мне так хотелось за это хорошенько залепить Алану в нос, но сдержался. Все-таки нельзя с Катрин как с товаром. Нельзя.
       Мы шли по степи, в высокой колючей траве. Да, да! Колючей. Она царапала руки и лицо, но это видно не входило в план создателей планеты. А все-таки кто ее создал? Как же заселяли все это дело сто лет назад? Сколько денег на это ушло и главное, как это вообще возможно было создать? Мысль о генной инженерии я отверг сразу, создавать этих гигантов в тысячах и тысячах лабораториях, а затем высылать их на предварительно высаженный сад из исполинских растений – невозможный с любой научной точки зрения нашей нынешней Вселенной, а вот мысль о клонирование была самой, что не наесть альтернативной и актуальной. Как-никак создатель Брогс, а именно он сумел организовать клонирование огромных групп существ и прочих тварей, животных травоядных и плотоядных хищников. Немного облучения, немного скрещивания ген и хромосом, немного клонирование детских особей всей этой живности, плюс строгий порядок заселения – и вот искусственная эволюция есть. Вот, например, Землю чуть не уничтожил технический прогресс, а Брогс сумел вернуть не только нам, но и миллионам планетам, природу, помог изобрести экологически-чистое топливо, но все равно мы здесь из-за войны. Почему кому то неймется? Почему один притесняет другого, когда Вселенная достигла апогея идеала? Почему так происходит? Почему? Но иногда так часто бывает, что ответов не отсутствует, а их тысячи, миллионы, миллиарды, бесконечности, а все равно за нужный уцепиться не получается, да и не хочется искать его. Я с нетерпением ждал, когда за нами прилетят, когда мы вернемся к себе на родину и будем, смеясь вспоминать этот пережитый ужас. Вспоминать, как мы метались здесь из угла в угол, как дикие звери, ели что попало, будто брошенные всеми дикари, чуть друг друга не убивали, но осознание того, что мы все еще здесь, на этом поле боя громадных титанов-монстров и растений-убийц заставляло приуныть и мечтать еще больше и больше. И заставляло все  больше и больше ненавидеть тех, кто растягивал это ожидание. Например, капитан Авоскосо. Тот, что заставил нас чуть не умереть от одного осознание, что мы находимся на неизвестной планете, в Космосе, ради неизвестно чего. Но хорошо, что мы узнали, что гибнем из-за очередной лазерной установки и предусмотрительный кингунец Авоскосо отправил нас в «безопасное» место, где гигантских лесных драконов грызут хомяки с уклоном на леопардов.
      Итак, мы ходили, искали норы каких-либо грызунов вблизи звездолета. Я делал вид, что искал. На самом деле я думал, философствовал, о чем угодно, лишь бы убить время. Лишь бы побыстрее, хоть как то перемотать это окружающее нас пространство. Два раза из кустов выпрыгивал суслик, как завоет на нас, пасть раскроет и снова в траву. Не знаю, чего он хочет, но напасть не нападет. Нас ведь много и мы вооружены. Только, правда, волчий суслик вряд ли разбирается в современных видах оружий и бластерах.
       Один раз я увидел кошачьего тушканчика, но он едва завидев меня, тут, же прыгнул в норку, махнув длинным тонким хвостом. И зачем мы согласились тащиться сюда? Все равно ведь нечего не поймаем. Та удача с волчьим сусликом была всего-лишь случайностью, да и старый он, небось, был или больной. Но окончательно вернутся после двухчасового гуляния по парку природы, в пропавший за зарослями травы и кустарников кораблю нас вынудил сильный холодный ветер и потемневшее от туч небо. На обратном пути нас все-таки застал дождь и окатил стрелами холодных капель с ног до головы. Мы бежали к кораблю по мокрой каше из грязи, с подливой из каких-то ручейков, которые уносили куда-то упавшие листья, дохлых жуков и мошек. По пути я наступил в лужу и зачерпнул в сапоги воды. Ноги пронзило холодом. Да. Слои атмосферы у них выше, и, наверное, поэтому вода мерзнет больше.
         Через минуту мы грязные, мокрые вернулись обратно, и прямо у «Кречета» резко зарядил ливень. Капли падали с такой скоростью, будто кто-то их выпускал из своеобразного водяного пулемета, смывая с фюзеляжа разные мхи и лишайники, делая корпус корабля снова блестящим и гладким. Сквозь сплошное пелену дождя было с трудом разобрать что либо, но я все-таки заметил. И это потрясло меня куда больше, чем связь с Адмиралом, планета-база, и страх снова окутал меня. Я привык за эти четыре дня ничему удивляться и опасаться я тоже постепенно прекращал, но теперь меня окутал самый сильный страх. Не за себя...
         Люк звездолета был вскрыт, наполовину расплавлен. Под крылом валялся чей-то труп в черном плаще, рядом лежал бластер Катрин, и дорога от люка вела куда-то глубокими следами с впадинами, будто кого-то тащили. Вот они обитатели городка при базе! Они утащили Катрин, сволочи! Я живо кинулся к мертвому телу, лежащему на животе, и пинком перевернул его на спину. Вот урод! Это был землянин, но с явными дефектами тела. Он был слишком широк в плечах, были слишком короткие ноги, толстая, плоская, сплюснутая голова, будто звездолет шасси переехал. Руки толстые тоже сплюснутые и с четырьмя уродливыми кривыми пальцами. Морда жуткая с кривым ртом, с тонкими красными, будто нарисованными губами, маленькими узенькими щелочками глаз и с большими, словно лопухи ушами. Мутант что ли?
         В руках похититель сжимал ржавый плавитель – старинное плазменное оружие, пускающее сплошной плазменный луч. Батарейка держится на удивление долго, но само оружие медленное,  слабо скорострельное. После того как выпущен сплошной луч, и курок опущен, еще должно пройти какое-то время, прежде чем плавитель снова заработает. Дефектный человек лежал с прожженным животом. Молодчина, Катрин, дала им жару! Теперь я их добью, и головы на деревьях развешу, вместо украшений, хоть пальцем они тебя тронут!
         – Быстро! Пока следы не смыло! – крикнул Авоскосо, и я, рванувшись с места, с яростью и опасением за жизнь Катрин вместе взятых, кинулся по следу, прихватив лежавший рядом бластер. Похитителей было много. Катрин не могла их всех победить. Я бежал, утопая лодыжку в грязи и застревая в почвенных липких ловушках. Я, держа, два бластера в руках, не ощущая не усталости, не тяжести. После, того как я Авоскосо тащил через все поле, это казалось легкой утренней пробежкой. Я вырвался вперед всех и смотрел лишь вниз на следы. Я забыл все кроме Катрин и этого уродливого землянина со свинячьей раздавленной рожей. В голове вертелась одна мысль, которая влилась в единый коктейль со звериной яростью и гневом. Я хотел убить всех этих ничтожеств, негодяев, расплавить их заживо с двух бластеров. Я хотел, чтобы следы привели нас прямо в это поселение, о котором говорил Авоскосо. Там этих гадов будет много и мясорубка будет что надо. Я не заметил, как следы провели меня к мелколесью. Прав было Авоскосо. Там поселение, и его, когда я прибегу, уже больше не будет. Я убью всех их, потому что они задели самое главное у меня в душе. Катрин... Катрин... Катрин... Она заполнила все мои мысли, слилась с убийственным коктейлем ярости грозного медведя и заставляла забыть про все на свете и хотеть лишь одного. Убивать. По кочкам я пробежал мелколесье, заросшее обычными пальмами, размером с сосны, но это уже не небоскребы с зелеными кронами, застрелив по пути какого-то случайного, похожего на енота, ростом с лошадь и быстро достиг какого-то полуразрушенного враждебного и старого города. Вот он! Совсем рядом!  Каких-то несколько километров от цивилизации. Теперь враждебной цивилизации, а скоро и бывшей. Я остановился перед железными ржавыми и массивными, мощными воротами, едва держащимися на избитых петлях. Сбоку был, на удивление целая панель управления. Наверное, на ней еще работали, функционировали и даже, возможно, действовали на практике ключи доступа. Вот это поселение с мутантами. Вот еще один пример тяжелого и печального исхода технического прогресса. Теперь я понял, почему никто не пришел за жителями городка. Не из-за того, что по теории вероятностей все погибли, а потому, что под воздействием выброса радиации во время взрыва базы мутировали и жители. А с того момента прошло сто лет. Эти свинячьи рожи, поколение тех работников при базе, которые знать не знают, что есть где-то обычные гуманоиды и люди. А если они не обычные, значит, не как мы. Значит, я не усомнюсь когда-нибудь, что поступил правильно, что убью их всех, спасая Катрин. Едва услышав шаги приближающихся Алана, Лунос и Авоскосо, я стал лихорадочно плавить ворота, переключив бластеры на сплошной луч. С гнусным треском обрушивались расплавленные ржавые куски, стекались на зараженную здесь желтую почву серым жидким сплавом с едким запахом. Когда от ворот остались лишь крепления, я, сменив в бластерах аккумуляторы, бросился вперед, на открывшееся мне поселение. Оно представляло собой цепь разрушенных пятиэтажных домов, стоящих в ряд потрескавшейся дороги. Дома заросли где-то метровым слоем мха и мелкими кустарниками, из-за чего появлялось ощущение, что весь этот город создан природой. Я бежал, размахивая бластерами, треская случайно очередной череп какого-то мутанта. Мутантов было много. Тут и там испуганно шарахаясь от меня, сновали двухголовые кингунцы, сплюснутые люди, четырехрукие скрюченные в дугу брогсяне. Они впервые после Катрин увидели полноценного человека, да еще и размахивающего бластерами. Я бежал по избитым вонючим улочкам, сворачивая то туда, то сюда, наводя паники на улицы мутантов. Один сплюснутый человек с какой-то нелепой конечностью на шее, хрюкая и переваливаясь грузным деформированным телом, было направил на меня, плавитель, но я отбросил его к заросшей стене двумя, одновременно выпущенными плазменными алыми лучами. Едва убитый мутант коснулся стены, та живо поглотила его. Дома-убийцы! Чего только не сделает радиация! Я ничуть его не пожалел. Я умею убивать, не испытывая угрызения совести. Тоже научился.
          А я все бежал, бежал, став кошмаром в глазах сотни, а то и тысячи живущих здесь мутантов. А Авоскосо еще совал бредовую мысль, что здесь просто забытое поселение с нормальными гражданами. Нет. Здесь убийцы радиоактивные, подло похитившие Катрин. Представляю, что за излучатель мы везем, раз его взрыв, я, пробежав мимо площади, увидел в метрах ста от себя огромную воронку, образованную взрывной волной, которая замерла перед поселением, облучив его, сделал уродами всех жителей. Ярость потихоньку утихала, уже становилось немного жалко избивать прохожих ничтожеств, сменялась страхом. Катрин нигде не было. Дождь полил все сильнее, всякие следы смыло. Тогда я в безумии и отчаяние сделал странный поступок, поймал за воротник серого плаща рыжего мутанта человека, и, угрожая бластером, крикнул на общевселенском: «Где девушка?! Ты видел, куда они ее повели! Такие же уроды, как ты, а с ними девушка! Ты видел, тварь облученная?!»
           И на мутант, совсем как свинья, хрюкнув, на удивление мне, дрожа от страха, ответил на ломанном земном, фыркая и посвистывая:
            – Я... фффыр... Не видел никого... Хрр! Это охотники... Фрр! Они веччччно тащат... Хрык!.. Что попало...
           – Где они, мразь свинячья?! Где они?! – я кинул недочеловека на мокрый асфальт, и, держа одной рукой за горло, а другой, вдавливая дуло бластера в нос продолжал орать:  – Куда они ее повели, рыло дерьмовое?! Я твои мозги светящиеся сейчас по асфальту размажу, свинья драная! Где они?! – вокруг столпилась целая толпа мутантов, но никто не решался подойти ближе. Боялись, твари и правильно делали. А недочеловек молчал и, будто ища поддержку, устремил свой сплюснутый взгляд в толпу. Тогда я выстрелил в нее два раза, успел заметить, как пару мутантов упало замертво, и толпа разбежалась кто куда. Теперь этот ублюдок точно все расскажет: – Чего замер?! Говори, отброс!
          Свин, испуганно, зашевелил губами, готовясь вот-вот заплакать. Он всхлипнул и вымолвил:  – Охотники... фырррк... в Царском доме. Их много... Только я тебе... фыппиррр... Этого... ррроххх... не говорил...
          – Говорил, мразь! Еще как говорил! – рычал  я ему, а затем поднял, и по-прежнему держа за горло, и угрожая бластером, приказал: – Показывай свой Царский дом, рыло свинячье!
        – Нет... пфрррр... Не надо... фффрррр... Меня... хфффффф... убьют за это, – ныл свин.
        – Убьют его! – грозно передразнил я. – Если отведешь меня, тебя уже никто не убьет! Некому! Понял?!
       Свин вдруг попытался высвободиться, и я со злостью швырнул его жирное сплюснутое тело на асфальт. Раздался треск, и площадь забрызгало неестественно темной красной кровью, и мутант больше не встал.
       Переборщил я, убийца паршивый, а площадь, тем временем уже стала тихой. Никого кроме дождя и трупа мутанта больше не было, и Катрин тоже. Как несправедливо! Каких-то два часа нас не было у звездолета, а Катрин бесследно пропала.
       Я в бессилии упал на колени и, рыча, как медведь, бил кулаками, разбивая их в кровь об асфальт. Я не заметил, как сзади подбежали остальные друзья, лужи под их ногами противно хлюпали. Теперь все они друзья, чего греха таить? Сплотились.
        – Успокойся, мы ее найдем! – Алан подбежал ко мне и тупо стал пытаться посмотреть мне в глаза: – Мы найдем ее! Клянусь, Вован!
        Я встал, слегка оттолкнул Алана вбок и пошел куда-то, подобрав с асфальта два мокрых холодных бластера. Царский дом? Что это может быть? Какой-то замок? Может, самый целый дом? Может какой-то дом в центре этого города? Я не знал, куда идти, как и не знал, как мне быть. Попавшиеся на глаза убитые мутанты заставили понять, что с каждой секундой во мне все меньше и меньше человеческого. Мораль во мне исчезает, сменяясь грубым убийцей. Кем я вернусь домой, если вообще вернусь? Что с нами всеми стало?
        Затем я побежал, по мокрому асфальту, по глубоким лужам, мимо зеленых мохнатых голодных домов, пихая мутантов, которые еще не успели привыкнуть ко мне как местному террористу. С каждой секундой я замедлял бег, затем перешел на шаг и остановился. Не нашел я Катрин, не нашел, но почему? Куда их охотники утащили ее? Где этот паршивый царский дом? Я схватил какого-то краснокожего мутанта и задал ему этот вопрос, но тот ловко, словно ящер, изогнулся, вылез из захвата и убежал. Тоже самое сделала и остальная толпа, скрылась в своих пушистых домишках, и еще на одной улице стало больше кислорода. Тогда я побежал дальше, и, найдя на пути двухэтажный, настолько мохнатый, что едва в этом пушистом зеленом шаре угадывались очертания обычного прямоугольного дома, ресторанчик. А что это еще было? Только рестораны и закусочные уже на протяжении ста лет были двухэтажными. К тому же сквозь сырую свежесть дождя, от двухэтажного бара тянуло каким-то пряным запашком, вперемешку с сигаретным дымом. Там тесно и тепло. Народу много, убежать никто не сможет быстро, а значит, удастся-таки у кого-то спросить как да что.
      Дождавшись, пока капитан, механик и навигатор подоспеют за мной, я покрутил бластерами, и, дойдя до мохнатой шипевшей двери, расплавил на ней пожирающий мох, и, спрятав бластеры (один в кобуру, другой за пояс), вошел в ресторан, и, дождавшись пока остальные товарищи зайдут тихонько прикрыл дверь. В ресторане было бы тепло и уютно без мутантов. Неудивительно, что он был забит до отвала всякой местной нежитью. Нежить сидела за столами, ела какую-то вонючую дрянь, приправляла красной солью и пила коктейли из жуков. Мерзость, тошнотворная дрянь, которую потребляли такие же ужасные и противные посетители. Были среди них и свиные земляне, и кингунцы двухголовые, и брогсяне скрюченные и еще какие-то гуманоиды, которых радиация изуродовала до неузнаваемости. Надеюсь, в этом районе радиация выветрилась. Заразиться нам еще не хватало. Уроды, вначале с изумлением поглядели нас, синхронно хлебнули по глотку коктейля из жуков и тупо уставились друг на друга. Видно, все настолько пьяные, что приняли нас за очередных мутантов, только своеобразно покореженных. Ну и это неплохое мнение. Хотя бы паники не будет. Хотя... Бармен, стоящий за облезлой стойкой трезво и с волнением смотрел на нас. Бармен был тоже мутантом, лагдарцем. Его оранжевую морду изуродовали только какие-то желтые пузырьки на левой щеке. Главное, чтобы он сейчас не заорал, а то стрелять придется, и так и не узнаем, где, так называемый, царский дом. Царский дом? Ха! Так у них еще и власть есть!
        Я подошел к бармену и сел рядом на вполне целый стул. Здравый смысл подсказывал, что сейчас драку и перестрелки устраивать не надо. Лучше разговорить бармена, а то бластером у носа хотел расспросить одного, только что, и убил в порыве ярости. Хорошо, что сейчас более-менее успокоился, толку больше будет. Каждая упущенная зря секунда может стоить Катрин жизни, так, что нужно действовать быстрее.
       – Что-нибудь будете? – спросил бармен на ломанном вселенском, поправляя воротник грязной, испачканной рубахи.
         – А что есть? – подключил я воображение. И откуда во мне пробудился талант шпиона? Да во мне сейчас что угодно пробудится лишь бы освободить Катрин из плена.
         – Глинтвейн с омиксом, коктейль из футры-тупры, суп из фирифаниса, – стал перечислять бармен. Мне и в голову не могло прийти, что все это означает. Тем временем, Лунос, Алан и Авоскосо заняли свободные столики.
          – Футры-тупры, пожалуйста, – попросил я, лишь потому, что название было самым легким и нелепым по звучанию в данном меню. Футры-тупры – это я, наверное, когда был ребенком, говорил, обозначая какую-то ерунду.
           Бармен поставил передо мной грязный, ни разу нечищеный, наверное, пластмассовый бокал столетней давности и налил в него из ржавей канистры какую-то белую густую смесь, в которой плавили молочно-белые червяки и тараканы. И от всего этого дела воняло как из сортира. Почему меня еще не стошнило?
           – Чем расплачиваться будете? – поинтересовался бармен.
           Ё мое! А о том, что за все платить надо даже в городке мутантов я как-то не подумал. Чем расплачиваться будете? У них здесь живут за счет обмена что ли? Я порылся за поясом и достал оттуда пару лишних небольших аккумуляторов для бластеров. Их уже сто лет как не меняли и к тому же они вполне многофункциональны. Я положил два аккумулятора на стол. Бармен взял одну и сунул в карман коричневых, тоже грязных, брюк.
          – Коктейль стоит одну светелку, – строго сказал он. – Почитайте меню хотя бы рядом с вами. Я взяток и чаевых не беру.
         Честный, какой попался!
         – Ладно, извини, пожалуйста, патриот, – я взял и положил обратно за пояс один из аккумуляторов. Надо же так! Отдать просто так незнакомому мутанту столь ценный сейчас аккумулятор, взамен на то, к чему я в жизни не притронусь. Имею в виду этот Футры-тупры. Хотя, чего мелочится? Ради Катрин это даже не жертва. – Дождь сейчас по страшному зарядил.
          –  Да нет, нормально еще. В сезон дождей так зарядит, что проглота со стен сбивать будет, – вот и задается разговор.
         – А у меня проглот знакомого сожрал, – я вспомнил, как двойной выстрел из бластеров снес недочеловека прямо в этот мох и сожрал его. Проглот. Ха! Ну и шутники они здесь!
         – Ну, бывает. Недавно, вот проглот чью-то дочку у моего дома поглотил. Поиграть ей захотелось, а сейчас стены от нее такие прочные...
         – Да, молодежи надо в голову вбивать, где играть надо, а то все скоро стройматериалами станут.
         – А кто им в голову вбивать будет? Все, то охотники, то богатые обменщики. Вот меня один обменщик нанял, теперь десять лет этот сброд кормлю за три паякса раз в сезон. А вы кем работаете?
          Охотники и обменщики – вот две их основные касты. Обменщики, наверное, кому всегда есть что обменять. Богачи, то есть. Охотники – герои, войны, прислуживающие обменщикам. Ну и царь сверху этого всего должен стоять для приличия, иначе какое это государство?
          – Охотником, – нашелся я. – Опасная работенка, сразу скажу. Недавно в густой лес зашел, а там такая змеюка здоровая, чуть не сожрала. Смотрит на меня, а я как застыну...
           – Врете, – говорит. – Нельзя после встречи с лесным ползуном выжить.
           – А мне звереныш помог, пятнистый такой. Как кинется из кустов, так и загрызет этого змееныша.
            – И рвана видели? Вы либо мне байки травите, либо герой. А что вам в Царском Доме сказали, когда вы там это говорили, если из лесу еще что-то принесли?
            Ну, наконец-то о Царском Доме заговорил.
            – Я туда еще рыбы ему принес. Много наловил.
            – А царь что сказал? – значит, все-таки есть в их племени вождь.
            – Сказал, что так мало? А как я до Царского дома все дотащу?
            – А в два захода пробовали? – бармен уже перестал глядеть меня, как на белую ворону. Видно подумал, что и такие «уродцы», как мы, бываем.
            – А толку никакого, – говорю. – Возвращаюсь, а там уже сожрали все и заново ловить приходится, а сейчас еще, как назло, дожди зарядили.
           И откуда у меня столько воображения?
           – Не один вы в сезон дождей переживаете. Я, вот, запастись толком не успел, раньше сезон начался, сейчас работаю в три смены. У вас-то, охотников, проще, – уважения в интонации лагдарца прибавилось, когда я сказал, что из охотников. Боятся, их, наверное, значит, уважают.
            – Проще?! Я тебя сейчас в лес отправлю, где жучары, в твою лавочку не влезут и зверюги, парочка весь город заполонит! Я посмотрю, как ты там запоешь! – бармен сразу оторопел. Правильно я понял. Боятся охотников, сильные они, наверное, и оружия имеют право носить. – Ладно, расслабься, – сменил я тон. – А если честно, проще было до взрыва?
             – До чего? – не понял лагдарец. Его оранжевая морда выражала любопытство и неподдельный интерес.
             – До взрыва, – отвечаю. – Дед рассказывал, когда уже загибался, что так и так, чего-то взорвалось там, база какая-то и все мы стали разные. Ну, уродами, короче. Хотя, не помню я толком эту байку, давно это было.
              – Уродами?! А вот мне отец рассказывал такую легенду, которую дед ему поведал, что половина мира в Начале Истории умерло во время какой-то вспышки, которую нам дали свыше, а все остальные из уродливых обитателей с другого мира стали истинными существами.
           Легенды? Истинные существа? Знаки свыше? Да они только вначале технического прогресса по уму. И по технологиям тоже находились бы вначале, если бы всего уже заранее не было. Ну, пора заканчивать. Я как-то незаметно достал бластер и, прикрыв его руками, так чтобы ствол был виден только бармену, сказал полушепотом: – Это вы уроды, а мы истинные люди. И не божественная эта вспышка была, а атомный взрыв, из-за причины которого мы здесь и торчим. А вы, ублюдки, потомки здешних ученых и никакой я не охотник. Я вообще не местный в вашем мире. Кстати, рожа пузыристая, он тоже, мир ваш искусственный. Слышь, а я у тебя вот, что хочу спросить, лагдарец, по роду ты вообще не с этой планеты, где Царский дом, урод? Ну, чего заткнулся? Говори, или это будет последнее, что ты узнал. Мозги расплавлю, никто и не заметит. Я-то для вас охотник, а у нас прав много. Да, умник? Ну, говори, говори, не стесняйся, я все выслушаю, выродок!   
           Лагдарец встревожено бегал взглядом то по моим друзьям, то по посетителям, то по моему серьезному выражению лица, то по бластеру, незаметному для окружающих.
         – Центральная площадь. Самый высокий дом с десятью этажами, – взволнованно говорил он, глядя на бластер. – На нем меньше всего проглота, больше желтого грибка. Он буквально в двух шагах отсюда, справа от четырехэтажного здания обмена.
          – Вот и хорошо! – коварно улыбнувшись уголком рта, сказал я, пряча бластер обратно в кобуру. – Если узнаю, что соврал – приду, убью.
          И мы все вчетвером вышли из бара.

          Катрин, тем временем лежала связанная в разорванном комбинезоне, в вонючем темном подвале, кишащим желтыми крысами с заостренными хвостами. Над ее головой располагался железный помятый люк, за которым неясно слышались чьи-то голоса.
          Катрин попыталась встать, но не получилось. Тяжелые оковы не позволяли даже толком шевелиться. Тогда девушка, тяжело двигаясь в оковах, ползла всем, телом, дорывая комбинезон к источнику света, к какой-то щели, сверху. Через тяжесть, усилие и боль в онемевших руках и ногах, Катрин доползла до источника света и, пытаясь заглянуть туда, ей удалось-таки сесть холодный мокрый пол и заглянуть в щель, из которой помимо света, еще лился ручей ледяной воды. Дождь. По лужам ходили убогими ногами жители. Они ругались на искаженных языках, разговаривали о чем-то, но слов было не разобрать за стуком капель. Катрин закричала, позвала о помощи, но ее никто не слышал. Кому она нужна? Этим мутантам?
            Катрин кричала во все горло, звала то Владимира, то Авоскосо, то Лунос, то Алана, но никто не отвечал. Откуда им знать, где она? Ведь ей самой это неизвестно.
             Сверху послышался скрип, люк открывался. Катрин еще раз попыталась встать, но снова упала на залитый водой пол. А уровень воды с каждым разом становился все выше и выше. Как бы ни утонуть здесь. Тем временем из люка появилась чья-то волосатая рука и кинула рядом с Катрин какой-то заплесневелый пирожок, и люк со скрипом закрылся.
        « Как с животным обращаются », – фыркнула пленница и в меру скованных возможностей пнула подачку куда-то в темноту. В темноте раздался довольный писк. Местным крысам понравилось угощение.
      Тем временем Катрин, изворачиваясь всем телом, доползла до наименьше залитого дождем участка подвала и улеглась там. Она, немного отдохнув, пыталась освободиться от оков, но это не помогло. Железные цепи, как приговор, впились в кожу, и их нельзя было не скинуть, не ослабить. Тогда Катрин стала ждать. Ждать, пока за ней придут, пока освободят из плена этих животных, напавших на нее одну, и насилу поволокших сюда. Она ждала, когда придет помощь в виде четырех отважных лиц: Авоскосо, Лунос, Алан и Владимир.

         Город, переживший атомный взрыв. Это даже звучит как-то героически для убогого кривого зеркала разумной жизни в целом. Идут трусливые убогие мутанты, еле шагая на коротких ногах. А сколько их тут много! Атомный взрыв здесь, будто создал новую эволюцию, с новыми видами, обиженных природой существ, у которых на первом месте инстинкт самосохранения, и какая-то собачья преданность начальству. Ну, точно! Кривое зеркало нашего ОНГ, точнее его неудачное порождение. Если это не поражение, а просто повод открыть глаза нашим воителям? Мы везем такую штуку, которая половину Вселенной превратит в ничто, а половину сделает мутантами. А смысл? Жажда Вселенной побыстрее избавится от ее главного паразита, находящегося на вершине всех пищевых и технологических цепей? То есть, от нас. Вот, возьмем, допустим, Высшие Расы Вселенной. Когда мышление в их громадных черепных коробках достигло своего апогея, они поняли, что дальше разрушать Вселенную нет смысла, и изолировали себя. Пройдет время, и мы тоже, либо изолируем себя от Вселенной, либо просто перебьем друг друга. Учитывая то, что лежит у нас в грузовом отсеке, второй вариант наиболее актуален.
           Но Всемогущий Космос так не считает, поэтому мы здесь. Из общей безопасности. Может взорвать весь этот звездолет на фиг, чтобы Вселенной уже ничего не угрожало, а затем свалить все на мутантов. Дескать, в своих тупых головах, вообразили, что это грозная стальная птица и пальнули в реактор. Но нам, конечно, выгодней, чтобы все было цело, а дальше нас обратно привезут, а что там за война будет уже не наше дела. Натерпелись мы уже по горло, и Катрин еще украли, но это временно...
         Перед нами стоял Царский дом. Хотя, с названием переборщили. Это желтое невысокое противное здание было просто самым целым из всего этого мусора на сгнивших фундаментах, а не каких, так называемых, «Царских», с большой буквой вдобавок, черт здесь просто быть не могло. До взрыва это вообще был какой-то отель, где гнездились работники при базе, а сейчас это просто святое место. Вокруг рынок, суетились облученные жители, а Царский дом, весь такой украшенный, с разными ветками, прибитыми под окнами, вывесками какими-то, а там Катрин где-то в нем. Я глянул на мутантов, стоявших в черных плащах в непосредственной близости от дома. Охотники. Их было штук двадцать и в доме столько же, если не больше. Плавитель, оружие хоть и слабое, но пять бластеров против, скажем сотни плавителей, это оптимизма не прибавляет. Напротив. Я, сначала, было затрепетал, но вспомнив про, то, что где-то там загибается Катрин, и, вспомнив, как легко трескаются позвоночники мутантов, я понял, что бояться нечего и смело шагнул вперед.
          Как быстро страх меняет людей. Мне уже не верилось, что я когда-то переживал по взорванному флаеру «Хамелеону», а теперь все сосредоточилось на Катрин, и я шел вперед, не сомневаясь, что сделаю правильно, убив всех. В конце концов, мы здесь не по своей воле. Не по своей? Как же! По своей воле, Володька. Еще как по своей. И на твоей совести все будет, и убийцей станешь по своей воле. Никто тебя не заставлял на этот рейд заступать, не то, что Авоскосо и Лунос. Хотя, и они сухими из воды не вылезут. Все мы повязаны, все мы заодно и знали, на что идем. Вот что я вам скажу, друзья мои, не суйтесь ради поиска приключений в такие переделки. Ничем хорошим это не кончится, напротив, будете из последних сил цепляться за жизнь, и кончится это плохо, если не хуже.

         Через час люк снова открылся. Катрин, кое-как развернувшись, устремила свой взгляд на люк. Из него выпрыгнул сморщенный кингунец, с перевязанным и отекшим лицом. Он схватил Катрин и поволок наверх. Та, конечно, сопротивлялась, кричала, пыталась высвободиться, но тщетно. В цепях весьма затруднительно сопротивляться. Мутант поволок ее наверх и понес к Царю. Он бережно тащил Катрин к тронному залу, который когда-то являлся простым холлом.
          Дойдя до места, он положил Катрин у трона, и хромая, двинулся к свите Царя. К вооруженным плавителями, одетых в черные плащи монстрами. Катрин развернулась, лежа на сыром полу к царю. Царем назвать этого бледного, перевязанного бинтами, нелепо болтающийся на ручке стула рукой, язык никак не поворачивался. Даже определить с какой планеты была эта живая мумия, трудно было догадаться. В свете битых заросших лишайником окон, царь казался, наиболее жалок и уязвим. Его иссохшая голова еле двигалась на тонкой шее. Единственный слезящийся глаз устремился на Катрин, и дрожащие тонкие зеленые губы слабо зашевелились.
            – Давно я не видел целых людей, – с трудом выдавливая из себя каждое слово, вымолвил царь.
            – Кого? – удивилась Катрин, с жалостью разглядывая высохшее тело, из которого по капельке утекала жизнь.
            – Целых, – закашлявшись, повторил царь. – До взрыва атомного излучателя я был простым техником при базе, а случился взрыв...
           Перед ней стоял один из тех, кто служил на базе до взрыва атомного излучателя. Он сумел выжить, прожить до этого дня, став живым идолом для мутантов. Целые и мутанты – на два типа делились обитатели этого городка. Только целых пока никто не встретил. Сплошные мутанты.
           – И все мутировали, – взволнованно закончил Катрин. – Мы везем атомный излучатель. Неужели он несет столько гибели?
            – Везете? Вы станете как я... Я слышал разговор ученых... Излучатель сам по себе не просто расщепляет на атомы... Он несет прямое атомное излучение вокруг себя... Вы обречены... – царь замолчал, тяжело дыша, а затем, немного отдохнув, продолжил: – Прошло сто лет... А вы ничему не научились... Взрыв произошел при испытание прототипа... Он смел все на протяжении двадцати километров вокруг... А остальных... Сделал мутантами... Тупыми трусливыми созданиями... А представь, девочка, что будет, если взорвать предварительный оригинал, который успели передать в руки Правительству... Это послание свыше... Для меня, как бога этой планеты... Это знак, – царь уже бредил. Радиация и старость свела его с ума. Его разум издал последний вздох, дальше он понесся в иллюзии. – Ты – избранная... Ты должна спасти эту Вселенную... Уничтожь излучатель, и все спасены...
            Катрин, как не странно, поверила в это. Ее надорванная стрессом психика приняла это как должное. Она согласилась. Поклялась, что уничтожит излучатель любой ценой. Но когда царь попросил ее занять пост правителя поселение мутантов, разум отчасти к ней вернулся. Вспомнив, как охотники застигли ее врасплох. Как она убила одного, а затем ее тащили через все поле к этому поселению, как бросили в темный подвал, она вскрикнула от гнева и отвращения. Тогда царь повелел казнить ее и отвести к столбу на Центральной площади.

         – Привет, двуглавый, – я подошел к мутанту-землянину в черном плаще. К охотнику. Тот удивленно отшатнувшись в сторону, стал разглядывать меня сверху вниз всеми четырьмя глазами. – А у тебя, какая голова телом управляет, или обе не варят, да?
          – Ты кто такой? – охотник схватился за плавитель, как видно, не разделяя моей иронии. Остальные охотники рядом тоже зашевелились, схватились за свои ржавые пушечки. Ну, не буду мешкать. Я выбил кулаком плавитель у мутанта, затем развернул двуглава к себе, как живой щит, навстречу медлительным лучам и стал стрелять из-за временного живого прикрытия. Авоскосо, Лунос и Алан тоже не заставили себя ждать. Разобрались в боевую позицию и подавили вражеское сопротивление. Оставшиеся в живых после неожиданного поворота событий, мутанты, минуя тела погибших товарищей, метнулись в Царский дом, закрыв на засов и на ключ доступа стальную дверь. Думают, поможет? Конечно! У нас еще окна есть.
          Я, разбив камнем заросшее окно, ловко прыгнул в дом, опять взял в живой щит первого попавшегося охотника и стал стрелять в обилие черных целей, сновавших мимо трона, за которым сидела какая-то иссохшая мумия. И это их царь?
       Затем треснула железная дверь, и мои соратники ворвались в холл. В опять же заросший, потрескавшийся от взрыва, со сводами, отделанными по всем традициям эпохи Барокко, холл.
        Мы нещадно стреляли по охотникам, скованно пытающихся обороняться. И все бы удалось, если сплошной луч плавителя не угодил в Лунос, как раз менявшую позицию.
         Ранение в плечо было несерьезное, касательное, но температура ее тела резко подскочила вверх, так что пояс – стабилизатор температуры не помог. Я вспомнил, что у брогсян пол изменяется вследствие изменения температуры, а при резком скачке и изменение пола брогсяне впадают в бешенство. Тоже самое постигло и Лунос. Она, выронив бластер, схватилась за плечо, и яростно зарычав от боли и от ярости стала меняться. Шипы у нее на спине резко увеличились в размере, из них потекла жидкость с едким запахом керосина, кожа из желтой окрасилась в ярко-красный оттенок, с бешеной скоростью клетки начали делиться, и Лунос, начала, вернее уже начал, стремительно расти. Мутанты в ужасе попятились назад, а затем, вымахав до метров пяти в высоту, и метров три в плечах с пола встал страшный красный трехглазый, заросший мускулами бешеный великан, упирающийся головой в потолок, в котором уже не осталось черт некогда смелой, молчаливой, расчетливой тихони Лунос. Теперь перед нами стоял монстр вселенских масштабов. Нет. Дело было не в размере. А в том кто это был.
        Лунос окончательно взбесился, заставив нас спрятаться за скамейками. Он крушил все подряд, превращая дом в развалины, хватал мутантов, кидал их на пол, разрывал напополам, раздавил в лепешку забинтованного царя, сорвал со стены огромный бетонный кусок и стал размахивать им. Как его остановить? Как пробраться дальше?
      Положение снова спас Авоскосо. Точнее не спас. Из-за скамейки я увидел, как он, немного поколебавшись, достал бластер.
         Чего он хочет? Неужели?..
         Авоскосо вздохнув, выбрался из-за перевернутой деревянной скамейки и выстрелил Лунос в голову. Луч пробил могучую голову, и некогда командующая нами, помогавшая выжить здесь и ремонтировать корабль женщина с Брогса, а теперь уже и мужчина, с грохотом упал сначала на колени, а затем и весь развалился на пыльном полу, не успев даже издать последний вздох.
         Я и раньше думал, что мы, рано или поздно, перебьем друг друга, но я не воспринимал эту мысль буквально. Настолько буквально...
         Я даже не успел привыкнуть к Лунос. К молчаливой и угрюмой, как Авоскосо брогсянке. Теперь она лежит на полу, истекая красной, как у людей кровью, мертвая, погибшая от руки собственного капитана. Я никогда не поддержу Авоскосо в том, что он сделал, но и никогда не усомнюсь в том, что он опять сделал правильно.
        После того как красный великан пал, и выжившие мутанты стремительно покинули развалины дома, вперед вырвался Авоскосо. Как ни в чем не бывало. Все такой же расчетливый, все такой же невозмутимый. Неужели он воспринимает убийство товарища как должное? Неужели и к этому он тоже привык? К убийству не только врагов, но и опасных товарищей.
         Лунос погибла...
         Наверное, это жертва. Жертва ради Катрин. Если мы спасем ее, то это будет оправданная жертва. Но куда теперь идти? Пять этажей плюс подвал. Где она?! Куда вы ее спрятали, порождения взрыва?!

         Мутанты без церемоний кинули Катрин перед столбом. Вокруг собрались толпы зевак. Казнь у них было любимое зрелище, к тому же убивать собирались человека целого, не искаженного мутацией, каких эти, мягко говоря «местные жители», отродясь не видели. Место казни у столба окружили мутанты.
          Катрин с ужасом созерцала зрелище предстоящей казни. Своей казни.
          « Где все? Где все?», – стучало у нее в мозгу, но кроме равнодушных к ней безобразных лиц вокруг никого не было. Катрин отчаянно пыталась освободиться от цепей, хоть как-то выбраться из плена, но это было бесполезно и рядом никого. Вспомнилась реплика угасающего царя: «Казнить!». А за что? Ее сюда притащили, сказали про какое-то предназначение, а затем приказали казнить. Предназначение? Катрин верила не царю, а этому слову. Не зря же это все! Не зря все эти совпадение. Особенно это! Излучатель вернулся на свою родную планету, им приходится воочию созерцать последствия его атомной мощи. Все эти обескураженные лица вызывают жалость, и это не закончится, пока самое мощное во Вселенной оружие не будет уничтожено. А если она погибнет, кто уничтожит оружие? Авоскосо – приказ для него есть приказ, доставить, Лунос – тоже самое, что и Авоскосо, доставить, Алан – он не станет это делать. Зачем ему лишний раз свою задницу подставлять. Владимир? А вот он может с ней согласиться. Он всегда ее понимает, а значит, и поможет. Значит, сделает все как надо? Или нет? Катрин решила надеяться только на себя. Лучше такое дело как спасение Вселенной не поручать никому.
        Тем временем один из мутантов наставил над головой Катрин плавитель.

         Я бежал по коридорам дома, осматривая каждое помещение, каждый угол. Катрин нигде не было. Два раза навстречу выбегали мутанты, но пять карающих лучей заставили их навсегда распластаться на полу. Я успел заметить, что выбежавшие мутанты не вооружены. Один из них, фиолетовый четырехглазый  гуманоид был вообще с ребенком на руках, таким же фиолетовым и четырехглазым. Да. Нехорошо вышло. Осмотрев помещения, заросшие тонким слоем мха (наверное, исполняет роль цемента), и заваленные всяким барахлом, я быстро, съезжая по перилам лестницы (лифты здесь стали мусоропроводами) спустился вниз, еще раз ужаснулся громадному трупу Лунос и встретился с Аланом.
          – Ее нигде нет, – будто прочитав на моем лице вопрос, тяжело дыша после бега по подвалам, заверил Алан. – Может, они вообще не приводили ее в царский дом? Может, в свои дома понесли?
          Только не это!
          – Заткнись! – рыкнул я ему. – Здесь все охотники, здесь. Тут их семьи живут, барахла до хрена.
       Я выбежал из дома и успел заметить, что толпы перед Царским домом поубавилось, а у какого-то столба, с прибитыми на нем головами, ее завались. Столба? Они решили казнить Катрин? Я убью их! Убью? Я сегодня из крови не вылезаю и еще хочу убивать, но по их вине погибла Лунос и может погибнуть и Катрин. Значит, еще в кровь окунемся. Нам не привыкать. Только вот немного жаль беззащитных убивать, но цель оправдывает средства.
       Я подбежал к толпе, растолкал ее и вырвался к столбу. У столба лежала связанная, в разорванной в клочья одежде, Катрин. Над ее головой со спутанными светлыми волосами, зависла гнойная рука с плавителем.
       От радости и волнения я потерял осторожность, и вместо того, чтобы сначала избавиться от охотников я кинулся вызволять Катрин. И это должно было стоить мне жизни...
         Мутант, собиравшийся казнить Катрин, быстро среагировал на мое появление выстрелом. Все было как в замедленной съемке. Луч медленно, со свистом вылетел из плавителя, ударил раскаленной плазмой мне в живот и прошел через спину.
        Боль дошла не сразу. Адреналин не позволил. Вначале мозг удивился, затем мелькнула мысль: «Дурак ты, Вован! Под луч сунулся!», а затем острая жгуча боль в прожженном кишечнике пронзило сознание, и заставила позабыть обо всем. Я схватился за живот, катаясь по жесткому асфальту от боли, корчась и крича. В животе все горело, изо рта почему-то полился желудочный сок с кровью. До меня дошел испуганный вопль Катрин, но он сразу утонул в боли, затянувшей словно занавесом, пространство вокруг. И уже исчезла и Катрин и толпа изуродованных цивилизацией гуманоидов, и столб, у которого стояли вкруг, как по какому-то ритуалу, охотники. Затем на мгновение, будто чтобы утешить мозг мелькнули образы Алана и Авоскосо, убивающих было схватившихся за плавители охотников, а затем я потерял сознание, а может, и умер, пал от руки неизвестного воина...

ГЛАВА – 6.

ПРАВДА О ГРУЗЕ.

         Я проснулся от сигнала тревоги.
         Проснулся? Значит, жив. Значит, не убили гады в городе мутантов, значит, Катрин с нами. Значит, мы еще продолжим эту игру. «Одни против всех» называется. Одни против орд чудовищ, мутантов-охотников, войск Авобоса и своих страхов.
         Вспомнил, откуда мы улетели, вспомнил, как проверили при тяжелых обстоятельствах действительность существования города «оставшихся в живых после атомного взрыва» на деле, с горечью вспомнил, как погибла Лунос в холле Царского дома и как меня ранили при спасение Катрин.
       Ранили? Серебристый верх комбинезона с меня был снят, а на животе был своеобразный пояс из бинтов. Вылечили, друзья. Спасибо!
        Я осмотрел «ландшафт» вокруг себя. Так. Ландшафт знакомый. Моя каюта. Привычный шкафчик, стенки, дверка в ванную комнату, на стуле перед койкой лежит вверх комбинезона, прожженный с двух сторон. Прожжен не хило. Как я вообще выжил? Если бы ранение было не от плавителя, а от бластера не было бы меня здесь сейчас. Остался бы там, у столба.
         Сигнал тревоги действовал на нервы. Нас подбили что ль?
         Подбили? Значит, мы в Космосе. Значит, мы покинули эту паршивую планету, где житие одним мутантам да поистине мифическим чудовищам и созданиям. Значит, все позади?
         Все ли?
         Я с трудом, превозмогая тупую боль в животе и усталость сел на койку, и кое-как, оттолкнувшись руками, попытался встать. Не вышло. Слаб еще! Но и сидя хорошо видно.
         Я с любопытством и опаской поглядел в иллюминатор. Так. Космос. Рядом снуют... Корабли Авобоса! Звездное небо то и дело озаряли вспышки лазерных лучей.
          Да у нас будет передышка, в конце концов?! От одной заразы избавились, другая пристала! Когда это все закончиться?! Когда нас убьют, да?!
        Опираясь руками в железные стены, я, тяжело дыша, побрел к отсеку управления. Я там нужен! Какой же это длинный и тяжелый путь от каюты до кабины пилота, когда ты ранен! Через боль и пот я кое-как добрел до отсека управления, ударил кулаком по кнопке входа и рухнул на пол перед незанятым сиденьем Лунос. Я действительно серьезно ранен! Серьезно, очень серьезно. Простой поход от каюты к кабине выбил меня из сил. Ненавижу болеть и быть раненым! Вообще не люблю быть слабым, а сейчас все противоречия утопали перед истощением организма от ранения. Мне, должно быть вкололи регенерационный транквилизатор, и я выжил, уснув на какое-то время. Луч плавителя, ударивший прямо в пупок, наверняка расплавил кишечник, а еще, и воевать после такого увечья собирался. Зря! Ох, зря!
         Едва я зашел в кабину трое друзей сразу обрушили на меня удивленные взгляды. Конечно! Тяжело ранен, при смерти был, наверное, а теперь встал, и воевать вздумал, герой недоделанный!
        Ко мне быстро подбежала Катрин. Она была в одном нижнем белье. Комбинезон ее, как-никак был разорван в клочья, как я вспомнил. Меня несколько смутили внезапно открывшиеся ее прелести, но приступ боли в животе, как пощечина заставил уставиться в другую сторону.
          – Ну что ты? Ты же лежать должен. У тебя режим сейчас постельный, – умиленно, совсем как ребенку говорила Катрин, помогая мне встать и сесть в кресло Лунос. Режим постельный! Еще по головке пускай погладит и медвежонка плюшевого даст.
         Мое место, перед управлением основными орудиями корабля занял Алан, а сижу здесь и от боли корчусь! Дерьмо!
            – Что здесь было? – задал я кому-то вопрос, немного оправившись от боли.
            – Пока ты спал? – откликнулся Алан, стреляя в молниеносно уклоняющихся от шквала лазерных лучей истребителей Авобоса. – Ну, после перестрелки мы отнесли тебя в корабль, вкололи транквилизатор, а дальше ты баиньки...
            – Дальше! – потребовал я. Боль снова согнула пополам. Да. Теперь я вам не защитник. Обуза. Балласт.
            – Мы улетели, в Космосе связались с Адмиралом. Сказал, чтобы подождали немного и тут на нас эти напали... Получай, ублюдок! – Алан подстрелил еще один истребитель, как я увидел на голографическом изображение поля боя.
           – А сейчас какое положение? – по слогам выдавил я. Катрин по-прежнему стояла рядом, и, положив руку на плечо, что-то ободряюще шептала на ухо.
           – Чего-то ждут, – ответил Алан. – Их здесь тысячи, а они один раз нас слегка зацепили лазерным лучом, а сейчас чего-то мимо кружат, ну точно ждут чего-то!
           – А вырваться пробовали?
           – Мы в капкане...
           – Чего?! – не понял я.
           – Ловушки магнитные везде расставили, – пояснил Авоскосо. – Сунемся дальше – все блоки питания снесет. Продумали все, рыбины! И ждут еще чего-то. Не нападают пока, тунцы.
          Ждут чего-то? Может, кого-то? Но кого? Прессы? Хотят красиво показать нашу поимку и показать всей Вселенной начало новой эры с неким оружием, что лежит у нас в грузовом отсеке?
           Так прошел час космической осады. Мимо нас пролетали вражеские истребители, угрожающе пуская куда-то мимо нас, в Космос лазерные лучи, два раза меня хватал приступ боли в животе, Катрин не отходила от меня, успокаивала, чем могла, как разбушевавшегося карапуза.
      Препарат, видно не усвоился. То срабатывает в организме обезболивающая реакция, то вновь удар раскаленной плазмой дает о себе знать.
       Вдруг, когда очередной приступ, уйдя, дал время отдышаться, раздался стук и треск, и скрежет чего-то по металлу.   
          Затем скрежет прекратился, сменяясь цоканьем, а затем и звуками приближающихся шагов. Я посмотрел в сторону коридора. Из него, к нам шел Файрес Коптенер – все тот же оранжевый брогсянский бандит с лазерными пистолетами-пулеметами наготове, в окружение сообщников-пиратов, рослых, изрезанных шрамами лагдарцев, и в сопровождении пятерых солдат-авобосянинов. Это были высокие мощные амфибии с рыбьими лицами и лягушачьими глазами, равнодушно смотревших на нас под стеклами шлемов. Мы замерли от удивления...

        Тем временем к Дет-297 спешили армии Земли, Кингу и Брогса в гиперскоростном режиме. Они хотели успеть раньше войск Авобоса, но у них этого не вышло. Многомиллионная армия трех планет ворвалась прямо в эпицентр сражения, прямо на войска Авобоса, окруживших сплошной летящей железной стеной «Черный Кречет».
          – Лотус – 3! Перехожу в боевую позицию! – оповестил капитан взвода Земли.
          – Сплошной – 8! Вас понял! Начинаю маневр с уклонением! – отозвался капитан взвода Кингу.
          – На связи! Бал – 17! – подключился капитан взвода Брогса. – Начинаю обеспечение прикрытия Лотусу – 3! Как поняли?
           – Вас понял! – ответил Лотус – 3. – Начинаю маневр атаки! И многомиллионная армада, сплошная железная боевая машина ОНГ влилась в маленький, по сравнению с их, строй Авобоса, но откуда не возьмись, из гиперпространства тут и там стали появляться новые боевые корабли Авобоса: штурмовики, асы, истребители, бомбардировщики, разведчики, киберасы, и на орбите маленькой, искусственно-выращенной планеты разгорелся бой поистине космических масштабов. Темный Космос разом осветили миллиарды вспышек лазерных лучей: синие, красные, голубые, алые, желтые, золотистые, зеленые, бардовые, белые, розовые, оранжевые, серебристые. Залпы бесчисленного множества ракет превратили всю Систему в сплошной взрыв. Бесконечность искорок реакторов, мелькание серебристых блестящих фюзеляжей превратили битву в феерическое шоу, в танец, в игру. В смертельную, но завораживающую игру красок и цветов.

      «Вот и закончилась игра», – подумал я, увидев Коптенера. Сейчас эту сумасшедшую машину для убийств понесет мстить, а я, с пробитым животом, не смогу ему толком в челюсть дать. Обидно будет вот так умереть, не в силах защищаться.
          Тем временем Коптенер, оскалив свою оранжевую морду, приказал по-лагдарски своим сообщникам замолчать, а сам подошел ко мне. Лагдарцы весьма мстительный эмоциональный народ. Они любят мстить, и это закон их планеты, просто так из спортивного интереса. Они, подобно самураям обожают жить по законам чести и убивают всех, кто приступил черту этого закона, кто нарушил честь и подверг унижениям того или иного лагдарца. Коптенер меня убьет. Убьет, не задумываясь. Я помог его арестовать, меня наградили за этой при всей Вселенной, я подверг его тюрьме, а значит, и оскорбил его честь. И он убьет, мы все убиваем. Нравы сейчас такие в ОНГ. И чем больше народа в этом Союзе – тем жестче нравы, тем больше убийств, тем не безопасней.
        Я попытался схватиться за бластер, но Коптенер выбил его ногой, и, схватив меня за шею кинул со всей дури на пол. При ударе я в кровь разбил лицо, и это лишь усугубило мое положение. Снова живот пронзила боль, снова я не мог защищаться, но Коптенер невозмутимо смотрел на это, стоял и ждал, пока я встану. Лагдарцы честный, хоть и злобный народ. Они не будут бить лежачих и раненых. Они предпочтут поединок, красивый поединок с достойным противником, какие у них каждый день. Поэтому лагдарцев, наверное, так мало. Закон позволяет грызть друг другу глотки и забывать мораль, забывать всякое упоминание в головах о разуме. «Лишь только огнем и мечом можно добиться своего», – сказал Правитель Лагдара в официальной речи. Может, он отчасти прав? Может, только силой, возможно, добиваться своего в полном объеме, а не дипломатией? Только, даже если это так, цель не оправдывает средства. Не оправдывает морей крови, не оправдывает гор трупов, не оправдывает плач детей по погибшим. Ничего ты силой не добьешься, а если и добьешься, никто не будет этому рад. Ты будешь стоять посреди трупов своих воинов, верных братьев, погибших за тебя. За спиной будут сожженные захваченные города – и больше ничего, не радости от победы, не удовлетворения от смерти врагов. Только вопрос: «А зачем это все?»
        Для чего людям война? Ответов может быть сотни, тысячи, миллионы и причин столько же. Есть только одно оправдание: «Иначе нельзя». Невозможно убедить кого-либо отчего-то отказаться, поэтому холодные войны не увенчиваются успехом, поскольку они основаны на убеждении, а возможно заставить. Вопрос в одном: «Какая должна быть цель, чтобы осознанно бросить на верную гибель своих соотечественников?». Как правило, цель более чем банальная и прикрытая какими-то предрассудками или религией. Возьмем, например, крестоносцев. Они, прикрывшись, ликом Иисуса Христа шли завоевывать другие земли, а в действительности, чего они хотели? Хотели просто с помощью религии подмять под себя целые государства. А зачем? Людям всегда всего мало, им дашь вначале ложку, затем потребуют бидон. Но речь, в данном случае не о людях, а об инопланетных нравах.
        Им для чего война? Война им, как таковая, не нужна. Просто кому-то дают больший кусок, кому-то меньший, как Авобосу. И тем, кому дали меньший кусок, хотят сами отвечать за справедливость. Хотят сами раздавать куски, чтобы всем хватило. А в действительности и справедливость тоже не нужна, и давать поровну они тоже никому не будут. Просто хочется самим урвать больший кусок, и убедить всех, что ты прав, что, дескать, так справедливо.
         А есть ли вообще справедливость? Когда человек отомстил за смерть близкого, но пеняет все на справедливость, а думал ли он о ней, когда в переходе не подал бездомному. Нет. Отомстив за смерть близкого, он удовлетворил зверя мести, охладил убийственный огонь в себе, а справедливость это так, прикрытие, положительная маска для восстановления своего и только своего человеческого достоинства. Нет справедливости как таковой в нашем мире, и не будет, пока нами движет жадность и эгоизм.
         Я попытался встать. Катрин кинулась ко мне, но Коптенер оттолкнул ее. Слегка. Катрин даже не упала. Честный, хоть и бандит. Не бьет женщин, даже земных.
         – Чего ты ждешь, морда песья?! – зарычал я, когда встать не получилось.
        Файрес молчал. Он ждал, пока я встану. Сколько он будет ждать? Я не смогу встать без посторонней помощи, а он ждет, что я с ним драться буду. Лежа на холодном полу, в лужице собственной крови, я пощупал чехлы на поясе. Нащупал аптечку, достал таблетку обезболивающего и отправил в рот. Запивать было нечем, проглотил. Прошло несколько секунд, и боль в животе и в разбитом лице постепенно улетучивалась.
        Я встал, силы вновь возвращались ко мне. Не в полном объеме, но в дугу скрутить эту собачью морду запросто смогу.
        Тем временем Коптенер положил свои бластеры «пистолеты-пулеметы» в кобуры и пристально, со злостью и безумием посмотрел мне в глаза. Обряд такой, перед поединком. В глаза посмотреть. Коптенер стоял, даже не приняв боевую стойку. Я не привык бить первым, а сейчас просто боялся. Кулак – плохое оружие на фоне лазерных автоматов у охраны из элитных солдат Авобоса.
          – Жгофирет митифар лавернайстам, – повелел Коптенер что-то по-лагдарски своему рослому, одноглазому сообщнику. Тот что-то буркнул в ответ и побежал в грузовой отсек. Я замер. Катрин прижалась к сиденью. Алан застыл над пультом управления. Авоскосо невозмутимо, как оловянный солдатик, стоял, словно тигр, готовый к прыжку.
       В грузовом отсеке раздался свист и звук, какой бывает при падение чего-то тяжелого. Звук падения простучал раз пять. «Рыцари» (роботы-охранники) повержены. Вскоре сообщник, поправляя повязку на глазу, принес Коптенеру странного вида бластер с каким-то громоздким блоком энергии над стволом. Вот что мы везем! Бластер! Но какой же он мощности, если за ним такая охота? Какая же сила в этом блоке над стволом?
       Файрес взял бластер и наставил его на меня. Не прав я был! Нет никакой чести у лагдарцев! В безоружного стрелять будет. Его палец скользнул на курок, и спусковой механизм стал сгибаться.
        Я не заметил, как рядом вдруг возник Авоскосо, как он прыгнул под вылетевший луч, закрывая меня собой. Синяя вспышка ударила его в грудь, и смелый, невозмутимый капитан, рухнул передо мной. Мертвый... Теперь и он погиб... Погиб, защищая чужого человека... Погиб, как герой, спасая нас до последнего...
        Труп Авоскосо дымился, пробитый лазерным лучом в грудной клетке. Увидев это, я потерял рассудок от гнева. И это мощное оружие? Обычный бластер, ради которого погибли два героя Вселенной. Теперь их только посмертно наградят!
         Я машинально схватил из-за пояса отцовский электроизлучатель (и как я о нем забыл?!) и пустил искрящиеся змеи молний в Файреса. Убил – отвечай!
         Волна электрошока в тысячи вольт подняли кричащего и бьющегося в конвульсиях Коптенера на метр вверх, и поджарила его. Запах тухлого мяса стал заполнять помещение. А дальше все было как в тумане.
          Катрин и Алан разом схватились за пушки, и все незваные гости попадали под свист вылетающей плазмы.
         Вот так и кончился пятый день этого рейда. Рейда с апокалипсисом. Ха! С апокалипсисом! С простым бластером на борту. Весь день был сплошной перестрелкой, в которой мы потеряли двух товарищей, которых недавно считали занудами и предателями. Да, они обманули нас, сказав, что это простой рейд, никакого излишнего риска, но они искупили свою вину в полном объеме. Если не перестарались. Были герои – и нет героев. Остались только мы втроем, обычные обманутые люди. Обманутые? Знали, на что идут. А Катрин? Ей вообще сказали, что все в порядке, что это обычный рейд. Так оно и есть. Мы – приманка, ловушка. В действительности настоящее оружие везут в каком-нибудь старом звездолете, если уже не привезли.
          И мы стояли. Стояли в окружение трупов. Передо мной лежал убитый капитан, рядом спекшийся горящий Коптенер, в руках которого был бластер, из-за которого погибли двое наших верных товарищей. Механик Лунос и бесстрашный капитан Авоскосо. Если мы выберемся из этого дерьма, я буду глотки рвать, чтобы их сделали посмертно героями Вселенной.
          Мы стояли и молчали. В руках у нас дымились бластеры. И мы бы так навечно застыли, глядя то на громоздких солдат Авобоса, то на Файреса Коптенера и его приспешников, то на Авоскосо, пока Алан не объявил:
           – Адмирал прилетел. Здесь бой...
       Я склонился над трупом Авоскосо и закрыл ему глаза, на которых навсегда застыл ужас и гнев.
      « Вечная тебе память солдат. Спасибо что спас нас в последний раз. Мы тебя не забудем. Ты навсегда останешься в наших сердцах».
       Затем, я, вздохнув, положил электроизлучатель в кобуру и сел на место Авоскосо, перед штурвалом. Катрин пристроилась рядом. Ей было боязно находится рядом с мертвыми, но все еще угрожающе выглядевшими телами поверженных врагов, в которых мгновение назад мы видели весь сгусток всего плохого и страшного, что только может быть.
       Я сжал руками штурвал, железный руль с резиновыми еще теплыми после Авоскосо ручками. Я посмотрел в иллюминатор.
        Миллионы миллионов звездолетов с разных планет слились в единый огненный вихрь битвы. Я видел как различные модификации звездолетов, сверкая в свете солнца искусственной планеты, плавят друг другу фюзеляжи, заполняют осколками корпусов пространство. Ракеты тут и там взрывались, становясь на мгновение новыми звездочками на темном небе. Это будет самая зрелищная и самая опасная космическая битва в моей жизни, но я не испытаю от нее никакого удовольствия, какое получал от предыдущих битв. Тогда все было игрой. Я сражался с пиратами, легко подбивал их корабли и совершал дерзкие рейды и маневры, но все это в прошлом. Я узнал, что такое, когда рядом гибнут товарищи. Я понял, что такое настоящая война. Я понял, что это слезы и горечь потерь, а не разрушения. Я понял, что это страх, а не ликование. Я понял, что здесь можно погибнуть из-за любого пустяка. Умереть ради безделушки, даже такой как бластер, выдающий себя за себя за оружие массового поражения, которое в действительности давно увезли. Тогда почему здесь такой легион наших звездолетов. Ради обычного бластера, или мы такие ценные? Или у Адмирала совесть проснулась? Только поздно. Авоскосо и Лунос больше нет...
            – А как ты думаешь, что чувствовал твой дядя, когда решил использовать нас наживкой? – задал я вопрос Катрин, бросив штурвал. Лететь бесполезно. Всюду расставлены сферы магнитных ловушек.
          Катрин тихонько обняла меня, и виновато улыбнувшись, нежно прошептала:
         – Ну что ты милый, это не так. Он если и решил послать нас насмерть – то только неосознанно. Ты разве не слышал, что Авоскосо сказал? Шпион на базе их разговор услышал. Если бы не он, мы бы спокойно прилетели на Брогс и сбыли этот атомный излучатель.
          – Чего?! – не понял я с Аланом. Атомный излучатель? Ах ты лиса облезлая, Катрин! Знала все, а плакала, что ей ничего не сказали. Вот кто точно предатель! Она! А я ей доверился! Помириться с ней хотел! Да правильно сделал, что бросил ее тогда при службе! И вот теперь на чей совести будет смерть Лунос и Авоскосо! Правильно упыри на Дебрях ее схватили – узнают своих.
            – Атомный излучатель, – все так же нежно пояснила Катрин. – Его замаскировали. Он составляет часть боевого арсенала «Черного Кречета».
            Катрин быстро нажала на несколько кнопок пульта управления, и над торпедой с рычагами возникло изображение бластера, который держал Файрес, и рядом также была характеристика:
         «Атомный излучатель – 1АИ. Высокоточное полумеханическое оружие для ближнего и дальнего боя. Обладает наивысшей поражаемостью цели по сравнению с остальными оружиями на сегодняшний день. Стреляет очередями, одиночными лучами и сплошным шквалом. Свойства: способен расщеплять на атомы любой заданный в данных прицеливания объект, включая планеты и метеориты. Настоятельно не рекомендуется открывать огонь, заранее не удостоверившись в правильном выборе цели, так стрельба из излучателя происходит не раскаленной лазерной плазмой, а радиоактивным излучением, разрушающим притяжение молекул, а затем и атомов у заданного объекта».
           Затем Катрин нажала еще на несколько кнопок. Прямо впереди нас, на носовой части звездолета возник тот самый бластер, который по-прежнему сжимал в сгоревшей руке Файрес Коптенер.
           – А... – изумленно начал я, было, указывая на бластер, который мы везли в грузовом отсеке.
           – Муляж, – пояснила Катрин. – На всякий случай создали еще одну систему защиты.
           Изумление сменилось раздражением. Волна обжигающего гнева снова застучала по вискам. Я с ненавистью оттолкнул Катрин и выкрикнул:
             – Тварь ты продажная! А я любил тебя! Ты нас всех чуть в могилу не загнала, заодно со своим дядюшкой! Я знал, что ты вся в него! Знал, что ты врешь как дышишь, но не думал, что настолько! Зря только Лунос из-за тебя погибла! Лучше бы ты там, у этих морд мутированных осталась!
             Катрин и не пыталась что-либо отрицать. Понимала, все-таки, что делает. Понимала, что заставила нас окунуться в темную комнату, где были разбросаны мины. Понимала, что обманывала и темнила похлеще Авоскосо. Но Авоскосо оставим в покое. Не будем трогать героя, не любившего чувство вины, который даже понять не успел, что стал чище в наших душах.
         Мне было тошно признать, что она – подлый предатель, за которого я жизнь готов был отдать, которого утешал чуть что, а все эти слезы, вся эта вернувшаяся любовь была ложью... Наглой ложью... Подлой ложью... Жестокой ложью... Хотя, и от правды легче бы не стало, только доверие бы было побольше, а сейчас что? Она в моих глазах стала хуже, чем Файрес Коптенер, убивший капитана Авоскосо. Потому что предательство подчас может быть хуже воровства или убийства. Ведь одно предательство способно убить миллионы. Но можно ли ее вообще назвать предательницей? Нет. Потому что она и не была за нас. Потому что она все это время была на стороне своего дяди Адмирала. Потому что она скрыла правду, но не сдала нас некому. Ее можно назвать лгунье. Чудовищной лгуньей...
            – Я и вправду любила тебя, – тихонько выдохнула она, выслушав мою гневную тираду. Любила... Ха! Легче от этого! Романтика нашла!
           И мы бы так и продолжали дальше выяснять отношения, если бы в динамиках не раздался строгий хриплый голос:
              – Экипаж звездолета «Черный Кречет»! Экипаж звездолета «Черный Кречет»! На связи «Команда Срочной Эвакуации»! Повторяю, на связи «Команда Срочной Эвакуации»! Как поняли?!
          Сквозь железную стену из вражеских и своих боевых звездолетов к нам приблизилось около девяти «Волков». Огромных, блестящих кораблей-штурмовиков.
             Я, фыркнув в сторону Катрин, раздраженно поднес микрофон к губам:
              – Вас понял!  Начинаю следование! Алан, – я обратился к своему лучшему другу, единственному кому я сейчас мог доверять. – Переключи управление на этот первый АИ, и надери рыбинам и псам их звериные задницы!
              – Так точно! – равнодушно, но с восклицательной интонацией, ответил Алан. Он всегда выражает равнодушие, когда потрясен и разочарован. Я снова сел за штурвал. Катрин села на свое место. Там пусть и сидит! Мешаться только будет!
           Мы плавно полетели вслед за грациозно парившими, словно за лебедями на пруду, летящими в Космосе «Волками».
          А Алан в это время разыгрался не на шутку. Новая мощная пушка в арсенале корабля воодушевила его на новые подвиги. Он тут и там палил белым призрачным лучом, который, пробивая защитное поле, попадал во вражеский корабль, и тот сразу исчезал, растворялся на атомы. Мощное оружие! С таким на звездолетах и в пехоте обеспечено полное вселенское господство. Интересно, Высшие Расы до нас придумывали что-нибудь подобное?
          А я летел, активировав щиты из защитного поля, переведя на их поддержание энергоблоки всех оружий звездолета, кроме атомного излучателя, маневрировал мимо своих и чужих звездолетов, стараясь не отстать от громадных, но быстрых и маневренных «Волков»...
           Это была не битва. Это было организованное отступление...
           При других обстоятельствах... В прошлой жизни, я бы кричал от восторга, попав на эту битву с таким оружием.
           Сейчас мы вылетим на открытое пространство и полетим на гиперскорости домой. Наконец-то! Все кончилось! Надеюсь, что все...

ГЛАВА – 7.

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ КРЕЧЕТА.

       – Ну и подлец же ты! – я дал Адмиралу кулаком в нос. Тот даже не стал уворачиваться, согласен со мной, наверное. – Мы потеряли Авоскосо и Лунос! Твоя племянница нам ни слова не сказала, когда мы подыхали на Дет-297, а ты стоишь здесь весь такой правильный и говоришь, чтобы мы продолжали тащить этот драный излучатель на Брогс?!
        Затем Адмирал дал мне в челюсть и, заломив руку, уткнул меня лицом в стол:
       – Попридержи язык, юноша. Мы все повязаны, ты этого еще не понял? И ты, и я – нас казнят, если мы не исполним приказ, понял ты, щенок?
           Щенок? Зажило бы у меня ранение, посмотрел бы я, кто щенок.
           Мы находились на космической базе, на орбите Земли, в штаб квартире Адмирала, в его уютненьком, заваленном электронными книгами, оружиями, военными фотографиями и картами, кабинете. Рядом стояли и смотрели за всем этим делом Катрин и Алан.
          Катрин уже выдали новый комбинезон. Не в одних же трусах ей по базе бегать?
          – Отпусти его! – потребовала Катрин.
          – Да, – сдавленно согласился я. Заломленный локтевой сустав кололо болью. – Мне еще звездолетом управлять, а ты мне руки заламываешь. Нехорошо, гражданин начальник. Ой, нехорошо.
           Адмирал отпустил меня, и я стал живо трясти затекший сустав. Больно заламывает, чуть не сломал, старый волчара.
           – А почему мы опять должны в это дерьмо окунаться? – возмущенно спросил Алан. – Мы и так натерпелись сполна! Других пилотов, что ли мало?
           – Приказ Президента такой. «Новых лиц не задействовать», – ответил Адмирал. – Жаль мне вас ребята. И Лунос тоже жаль, и Авоскосо, вечная память им, хорошие пилоты были. Все бортовые специализации знали. Все задания на «ура!» выполняли. Молодцы были, не то слово. Жаль их, мне правда жаль, ребята, но начатое закончить придется, иначе никак, понимаете, никак? Да и чего вы переживаете? Конвой вам теперь обеспечен, защита поставлена, Авоскосо, Звезды ему с любовью, не отправит вас опять на Дебри. Чего вы боитесь, в самом деле, ребята? Скинете там, на космодроме этот звездолет с излучатель, а обратно пассажирским рейсом.
          Прав он отчасти. Меры безопасности усилены, но вспомню этот пережитый ужас, погибших Лунос и Авоскосо, вспомню эти драки битвы и тяжелое ранение в живот – так плакать хочется, на коленях умолять Адмирала, чтобы не отправлял, пощадил, но все бесполезно. Не предатель он, а такой же лжец, как и Катрин,  и не зависит от него, в общем-то, ничего. Тоже «повязан», в том же дерьме плавает, что и мы. А сейчас, главное, сбросить этот звездолет брогсянским властям и валить из этого сумасшедшего дома. Ну, почему я согласился на это? Почему отца не послушал?
          «Скоро все позади, – говорил я себе. – Избавимся от звездолета – эти авантюрам конец. Только доставить бы его. Только бы в пути ничего не случилось».
      
         – Ну и перестраховщики! – фыркнул я, садясь за штурвал. – Они хотят, чтобы мы от страха полопались, пока еще раз будем этот излучатель тащить?
          – А то! – поддержал Алан, садясь в кресло второго пилота. – У них, у ОНГ, политика устрашения, не знал?
           – И на народ тоже действует, – вмешалась с Катрин. Она была какая-то грустная весь день. Я привык видеть на ее милом красивом лице грусть и угрюмость, а сегодня, прямо таки вот-вот заплакать готова. С Катрин я, кстати, снова помирился. Долго ей пришлось передо мной объясняться, что так и так, боялась, что дядю в тюрьму посадят. Но не стал я ее напрягать, человек я понятливый и понимающий. Понял, простил, принял, так сказать. Теперь мы снова единый, но потрепанный механизм. Снова мы дружная команда, пусть и не полноценная. Отсутствие механика и навигатора возместили два равнодушных робота с Прады. На Праде с развитием робототехники и роботами, скажем так, профицит, то есть избыток. А боевой дух мы сейчас поднимем разговором.
            – А чего ты такая грустная? – поинтересовался я. – Не переживай, все в порядке. Смотри, – я указал пальцем на «Волков», гордо сверкающих хромированными корпусами в закрытом железным потолком космодроме, чтобы звездолеты нечаянно в Космос не улетели.
           Катрин при моем замечание сразу изменилась в лице, стала серьезной и сосредоточенной, будто готовилась к чему-то.
            – Женщины – народ загадочный, – глубокомысленно заметил Алан, глядя на Катрин. – То вянут, то снова расцветают для нас, мужчин.
            – С каких это пор ты лирикой увлекся, Алан? Раньше от тебя не одного эпитета не услышишь.
            – Чего? – зря я умом блеснул.
            – Эпитета... – было, начал пояснять я, но Алан живо оборвал меня:
            – Это кто еще лирикой увлекся, поэт военный?
            – Ну, во-первых, эпитет, – улыбаясь, стал я имитировать энтузиазм. – Больше относится к литературе. Этот термин ближе всего прозе, но и поэзию он делает еще красивее...
             – Замолчи уже! – Алан шутя, погрозил мне кулаком, попутно активируя на всякий случай системы защиты. – А то я тебе так бока наломаю, что в медицинские термины полезешь...
            – Ладно, ладно, молчу, крутой ты наш... Слушай, а чего это мы о терминах разговорились, – почему-то описание атомного излучателя ассоциировалось у меня с термином. А такие мысли я сейчас гнал прочь. Веселиться начали, о плохом сейчас вспоминать не хотелось. За два дня как-то быстро мозг вытолкнул эти переживания за пять долгих дней. – Давай над роботами потешаться. Эй, железный! – я обратился к скелетообразному роботу-навигатору. Робот повернул ко мне свою блестящую гладкую титановую голову. – А ты как поэзии относишься?
             – В моей программе не заложены директивы на восхищения литературными жанрами, – стальным голосом ответил робот.
             – Все ясно с тобой, – я махнул рукой в сторону навигатора и обратился к механику. – А ты стихи любимой читал под окном?
               – Я не склонен к сантиментам, и чувством постоянной зависимости и привязанности, которое вы называете «любовь»,  – таким же стальным, равнодушным тоном, как и навигатор, ответил механик.
               – Скучный ты! – бросил ему я. – И в жизни ничего не понимаешь! Как вы, железные, без чувств живете?
                – В моей программе не заложен ответ на этот вопрос, – можно сказать, отмахнулся от меня робот.
                –  А я знаю ответ на этот вопрос! – радостно заявил Алан.
              – Какой же? – спросил робот. Любопытство, все-таки у него было заложено в программе.
              – Потому, что вы привыкли так жить, – ответил Алан. Тоже мне дал актуальный ответ на актуальный вопрос.
            Привычка – вот что дает нам адаптироваться к тем или иным аспектам или привязаться к ним.
             Робот молчал. Сказать ему было нечего.
             – Ладно, Алан, не удалась затея, – вмешался, снова взявшись за штурвал. Скоро снова в путь, в последний путь этого «Черного Кречета». – А тебя дома кто ждет?
             – Ну, жена, отец с матерью, – замялся Алан.
             – Жена?! – я и забыл спросить за все время, обзавелся ли он за два года семьей. Как видно времени зря не терял, не то, что я, по звездам на «Купцах» гонял.
             – А еще и сыну год, – смеясь, закончил Алан. – Так что мне стремней всего на Дебрях было, – мы уже говорили о пережитом как об интригующем приключении. Быстро люди ко всему привыкают. Очень быстро.
             – А у тебя жена не ревнивая? – нашелся я. Есть теперь, кого подкалывать.
             – Ну..., – снова замялся Алан. – А что?
             – Я заметил, что в городе мутантов женщины есть. Точно не ревнивая?
             – Да пошел ты! – отмахнулся Алан, а затем с хитрой и довольной физиономией поинтересовался: – А тебя отец дома пороть не будет, что неделю дома не было?
             – Это я тебя сейчас выпорю, папаша! Скажу отцу, что у тебя день рождения был. Перебрал маленько, и мордой на неделю в салат уткнулся, а ревнивице своей чего скажешь?
              Мы дружно заржали.
              – Тебя чего, контузило во время боя? Я не сказал, что она ревнивая. Ну, скажу, что Адмирал нас неделю по Музею Космического Естествознания водил, где собраны лучшие достопримечательности со всех планет. Помнишь?
             – Не, ну, а по правде что скажешь? Отец у меня все знает. Он друг Адмирала, знает, где меня носило...
             – Скажу, что долго ждали вылета, – ответил Алан. – И дома я давно не был. Все время на учениях, на Кингу. Сейчас прилечу, Алиса борща приготовит...
            Алан, Алиса – неплохо сочетается, не правда ли?
             – Экипаж звездолета «Черный Кречет»! – раздалось в динамиках. – Подготовьтесь к вылету!
             – Вас понял! – ответил я. – Активирую реакторы!
            Я нажал на пару кнопок. Над треснутыми после приключения на орбите Земли мониторами возникли голограммы состояния системы, состояния звездолета, анализ температуры и массы на корабле. Муляж атомного излучателя убрали, а впереди на носовой части по-прежнему красовался, весь в саже настоящий излучатель. Треснутые мониторы на панели управления показывали какую-то ерунду. За два дня, проведенных нами на базе, звездолету только отремонтировали систему навигации и очистили ото мхов и лишайников корпус с фюзеляжем. Часть мха составлял тонкий мох-проглот, который чуть не затянул небольшого робота-мойщика в свой прожорливый мягкий рот.
         Железный потолок отодвинулся в сторону, открывая, усеянное бесконечной россыпью жемчужин-звезд, небо Космоса. Вперед вылетели несколько «Волков». Они плавно выплыли из внутреннего космодрома базы и зависли на воне Венеры и Марса. Красивые все-таки космические пейзажи! Красный шар Марса, а за ним голубой с белыми масками облаков шар Земли, и все это дело на фоне яркого желтого солнца и прочих звезд.
           Затем вылетели мы, в окружение еще нескольких «Волков».
           Робот-навигатор задал координаты, и мы в гиперскоростном режиме растаяли вдали.
               
        Вскоре мы добрались до Брогса. «Волки» по-прежнему деловито меняя позиции вокруг нас, продолжали совместный полет. Все было нормально, ничего нам уже не угрожало. Сейчас сядем, сдадим этот паршивый излучатель и домой.
         – Шашлычка бы сейчас, – потянулся в кресле Алан.
         – Не боись, – говорю ему. – Сейчас скинем этот хлам и сразу на шашлычки. Денег нам много дадут, на всю жизнь хватит.
         – Если не на две, – добавила Катрин.
     – Если не на две, – согласился я. – Это ж как хорошо! Не надо вкалывать больше, живи в свое удовольствие!
      – Я согласен! – поддержал Алан. – Но вечно мы так не сможем, все равно потом на службу потянет.
       – Но сейчас мы хотя бы можем отдохнуть?! – настаивала Катрин.
       – Сейчас, конечно, – Алан посмотрел в иллюминатор на Брогс  и так и застыл там его усталый взгляд.
      Все хорошо! Все позади!
      Вдруг раздался взрыв! Мы быстро забегали глазами по иллюминаторам и увидели, как, словно мухи летают трехконечные стальные звезды. Они молниеносно носятся по небу, ударяют в «Волков» и взрываются вместе с боевыми кораблями, которых они коснулись. Корабли-смертники, летающие бомбы! Авобос если не перехватит нас, то теперь хочет взорвать! У ё! Почему это никак не кончается?!
    – Боевой режим! Быстро! – приказал я и ребятам, и роботам. Роботы сработали быстро и вот мы уже палим из пушек и бластеров по летающим бомбам. Я маневрировал, летел, меняя позиции и выходя из пике, пытаясь имитировать стиль полета капитана Авоскосо. «Волки» прикрывали нас, жертвуя собой, а мы не пытались улетать, а помогали конвою, все равно основная масса смертников приходилась на нас. Мы были их основной целью, и бежать некуда.
      Несколько раз смертники ударяли по нам, уничтожая щиты защитного поля. Не знаю, как мы успели отбить нападение, но едва мы взорвали последний смертник, которых было немного, я оглядел поле боя и увидел, что вокруг нет ни одного «Волка», лишь обломки летают по небу.
       – На Брогс, – как-то неуверенно повелел я. – На Брогс.
     Мы молча полетели вниз, к планете. Войдя в атмосферу, мы летели над пустыней, поставив корабль на автопилот.
       – Знаешь, – грустно начала Катрин, обратившись ко мне. Она только что оправилась от шока. Естественно! Такой неожиданное нападение и такая быстрая развязка. – Для чего мы должны тащить этот излучатель на космодром? Он и так причинил много зла, сколько людей и гуманоидов из-за него погибло, сколько превратилось в мутантов на Дет. Ты знаешь, сколько он зла еще причинит?!
        Я был с ней согласен. Такое мощное оружие может уничтожать целые планеты, целые миры, целые миллиарды жизней. Мы много от него натерпелись, когда оно просто было установлено на «Кречете», а сколько еще придется потерпеть Вселенной, когда оно будет в рабочем состоянии? Но идти против ОНГ?
      – И что ты предлагаешь? – спросил я. Катрин в ответ быстро схватила бластер и легкими грациозными движениями перестреляла роботов. Как видно железных свидетелей она не хотела.
     – Уничтожить излучатель вместе с кораблем, – ответила Катрин, по-прежнему сжимая бластер.
     – Вы одурели?! – вскочил с кресла Алан. – Нас пошлют под трибунал!
     – Никто не узнает, – заверила Катрин. – Свидетелей нет. А доказательства, что бой былв Космосе есть...
      – И мы скажем, что вынуждены были катапультироваться из сбитого звездолета, – продолжил ее мысль я.
      – Нет, у вас уже крыша поехала! – Алан рванулся, пытаясь обезоружить Катрин, но я ловким движением рук аккуратно вырубил друга и усадил его на кресло.
       – Молодец! – сказала Катрин, и мы поцеловались. Поцеловались, в лучах заката Брогса, поцеловались, ознаменовав этим конец всех этих мучений и начала любви.
       Катрин как-то незаметно нажала на аварийный рычаг, кабина плавно отсоединилась от корабля, а сам звездолет, на полной скорости упал на барханы и взорвался, озарив пламенем пустыню. Взорвался, вместе с излучателем.

                ЭПИЛОГ.


     Катрин Ларион, Алану Куперу и Владимиру Маратову удалось убедить правительство, в том, что они были вынуждены покинуть корабль по причине тяжелых повреждений. Герои получили медали за отвагу и небольшую сумму с этого.
      Война с Авобосом продолжалась еще несколько месяцев, прежде чем бунтующая Федерация сдалась, не получив своего излучателя.
        На испытания оружия массового поражения, такого как атомный излучатель, наложили временный запрет.
        Катрин Ларион и Владимир Маратов поженились и сами создали корпорацию грузоперевозок. Вселенная может спать спокойно. Ей больше не угрожает ни Авобос, ни гражданские войны, ни атомный излучатель.   


Повесть написана в лохматых нулевых годах в школьном возрасте, точную дату установить не удалось, не редактировалась и не будет.