У меня одна жизнь - отдыхать хочу!

   Случился в жизни Галины Ивановны, Шурочкиной подруги, тяжелый период: умерла старенькая мама. Горя ее Шурочка не разделяла, считала, что старушка достаточно пожила, и давно было пора огорчить всех своим уходом.
    - Хватит страдать! Похоронили и ладно! Сама уже скоро бабушкой станете, а все мама нужна! О себе лучше подумайте!
    Но Галина Ивановна страдать не прекратила и догоревалась до того, что стала бояться ночевать дома. Сидела в парадной на лестнице.
    Все происходящее Шурочка расценивала как чудачество или способ привлечь к себе внимание.
    - Шли бы Вы домой, Галина Ивановна, хватит придуривать! Боится она! Сейчас покойница из-за угла выскочит! Чего их бояться-то? Живых бойтесь - вон сколько их ходит! Хватит чудить - идите к себе!
    Несколько раз Галина Ивановна засиживалась у нас до глубокой ночи, но, так и не дождавшись приглашения переночевать, шла к себе в парадную, коротать время до рассвета на ступеньках.
    На мои попытки вмешаться, Шурочка реагировала просто: высовывала из-за спины кулак.
    Но в тот вечер,по непонятным причинам, Александра Ивановна смилостивилась:
    - Ну, что, страшно домой идти? Покойнички все еще мерещатся? - Спросила она игриво - Ладно, оставайтесь до утра в кресле. Только тихо сидите, мне не мешайте!
    Постелить ей Шурочке и в голову не приходило. А на мой вопрос, следовал ответ:
    - А нечего приучать! Пусть так сидит! Вот еще - стелить! Раз постелишь - потом не отучишь! Знаю я таких!
    Утром, проведя всю ночь сидя в кресле, Галина Ивановна вышла из комнаты с усталым видом и засобиралась домой, приговаривая:
    - Ой, так неудобно получилось! Так неудобно!Думала здесь отдохну, успокоюсь, а только новых страхов натерпелась. Лучше бы у себя на ступеньках ночь провела, там спокойнее.
    Заметив мой удивленный взгляд, попробовала объясниться:
    - Я прямо в замешательстве, не знаю с чего начать. Мысли в голове до сих пор путаются...Сижу я в креслице, так уютненько. Пледиком укрылась, так тепленько... Дремлю... Глаза то прикрою, то открою. И, вот, открываю я их в очередной раз, а в окне, на фоне луны, силуэт... Одна нога на подоконнике, другая в квартире на табуретке... И не понятно, то ли кто-то вылезает, то ли сейчас внутрь прыгнет, да еще руки поднял. Страшно - жуть! Я как заору! А силуэт руки опустил, ко мне повернулся и как закричит:
    - Что, совсем рехнулась? Дожили, форточку нельзя открыть - орет сразу! Очень мне это надо! И без Вас тошно! А здесь, на тебе, удовольствие - чужие вопли по ночам слушать!
   Галина Ивановна сокрушенно вздохнула:
    - Да не хотела я мешать, Александре Ивановне, просто перепугалась сильно, подумала в окно лезет кто-то.
    Из комнаты появилась сияющая Александра Ивановна. Было заметно, что она давно проснулась и с удовольствием слушала рассказ Галины Ивановны.
    - Ну, и кто же этот кто-то? Опять за свое? Теперь уже здесь покойнички мерещатся? Спать у себя дома надо, а не по людям ходить! На ступеньках, небось, не орете? А здесь тихо, спокойно, заняться нечем... Что бы придумать? - Дай поору, людей попугаю! Силуэт она увидела... Морока одна с Вами! Давно пора было восвояси отправить, а не ночлежку устраивать! У меня жизнь одна - отдыхать хочу! Теперь жди пока опять сон возьмет!