6. Школа. Столярное дело

      - НЭ  ПИЛИТЭ! - КТО ПИЛИТ?!               
               
      Шота Константинович, учитель труда, медленно поднимает тяжелую от похмелья голову, окидывает нас мутным взглядом и снова роняет лицо на стол, на скрещенные грязные руки.               
      Собственно, пилить нам тут, в столярной мастерской, как раз полагалось. Лобзиком, когда мы выпиливали из фанеры фигурки зверей, или пилой-ножовкой, если делали заготовку - к примеру для будущей рукоятки молотка.               
      Сами молотки мы тоже научились делать, на уроках слесарного дела. Тут, в слесарных мастерских, в цокольном этаже главного здания, был идеальный порядок. Серые шершавые тиски стояли рядами, поблескивая гладкой поверхностью разведенных губ, инструменты лежали в шкафах в строгом порядке: напильники личные, драчевые, надфили... А готовые наши изделия - дверные ручки, молотки и задвижки - все они красовались на стендах, снабженные  табличками с нашими именами и фамилиями.         
      Столярная мастерская была так же не похожа на слесарную, как непохож был на Гогу, аккуратного, подтянутого мастера по слесарному делу неопрятный, небритый Шота Константинович.  Замусоренный опилками и стружками пол, грязные, поседевшие от пыли окна...               
      "Столярка" находилась на задворках, туда вел узкий проход вдоль кирпичной ограды больницы, той, что фасадом выходила на Набережную.  Место глухое, сюда не заглядывал ни завсегдатай РОНО и Райкома директор наш Карандаш, ни бегающий весь день по школе завуч-словесник Вовочка. И все же, на всякий случай, отправляясь снова к соседу-сапожнику пропустить еще один стаканчик, Шота Константинович предупреждал нас:               
      - Если меня вдруг станут спрашивать, скажите - ушел за материалом...      
      Материалом назывались занозистые, пахнущие смолой неоструганные доски и фанера, хранившиеся в подвале напротив.  Мы кивали и привычно начинали заниматься своими делами: играли в карты, крестики-нолики, списывали друг у друга домашние задания.               
      Но через год эта идиллия закончилась - Шота Константиновича все же прогнали.  На чем же прокололся наш нерадивый, но осторожный учитель труда?          
      Надо сказать, мы, шестиклассники, слыли народом тертым, и удивить нас нестандартным обращением было трудно. Но вот среди пятиклашек  попадались иногда настоящие маменькины сынки,  из тех,  кому и во дворе играть разрешали не часто.  Из-за такого именно желторотика и разразился однажды скандал.               
      Вернувшись из школы,  этот слюнтяй,  не привыкший к настоящему мужскому общению,  заявил за обедом обалдевшей от такого признания маме:               
      - А  Шота Константинович тебя сегодня долго ругал...               
      После придирчивых расспросов выяснилось, что ругал наш трудовик конечно не маму, а непонятливого ученика, но маму - маму его он при этом поминал неоднократно.               
      Взбешенная таким некорректным поведением учителя, родительница, супруга Первой Скрипки Оперного Оркестра, с утра сидела уже в кабинете директора. А через полчаса туда же был приглашен и несчастный наш Шота Константинович - не более бритый, не более трезвый, чем обычно...               
      Ему даже не стали искать замены. Столярную мастерскую просто закрыли. А что до нас - мы со следующего года стали проходить производственную практику на соседнем заводе.               
      Но это - уже другая история.