Фотон

Участковый Агадын Марсуил-оглы потушил окурок о подошву налакированной туфли, бросил его за ящик и вошел в квартиру.

— Ну чо, успокоился?
— Эхх. — печальным стоном ответил ему немолодой, немного потрепанный жизнью мужчина далеко после самого расцвета сил. И не менее печальным движением убрал размоченный чайный пакетик от наливающегося фиолетовым глаза.
— Рассказывай.
— Что вам рассказывать?
— Рассказывай зачем старушку топором пугал, болезный. Или чем ты там ее голый напугать хотел. Давай, пока наряд приедет там все равно ждать еще.
— Ммм. Ну, хорошо. А Вы мне чаю, будьте добры.
— Чего тебе, чаю? — Агадын властно, как положено представителю при исполнении, недовольно вздохнул, покосился на грязный железный электрический чайник со свистком, протянул к нему руку, — Рассказывай, дурик.

— Вы знаете..., как Вас кстати?
— Агадын.
— Очень приятно, а меня Вячеслав Демидович. Так вот, знаете ли вы Агадын, как светит Солнце?
— Понятно все.
— Нет-нет, Вы не поняли. Я Вам рассказываю, мне интересно даже рассказать, хоть Вас, Агадын, и не существует.

Агадан, потянувшийся было ложечкой в сахарницу, передумал, отложил ложку, задумчиво поглядел в окно выглядывая неспешивший сюда "бобик".
— Угу, дальше что?
— Не обижайтесь, Агадан. Сейчас все объясню. Представьте Солнце или фонарик. Да что угодно, испускающее свет. Лучи света. Знаете из чего состоят эти самые лучи. — Варчеслав застыл выжидающе глядя на Агадана. Агадан поднял взгляд в ответ. С нарастающим раздражением оценил собеседника. "Нет, не издевается". Окончившему школу с красным дипломом Агадану всегда становилось слегка неудобно от таких расспросов. Тем более от поехавшего деда.
— Ну, да, да. Знаю конечно. Кванты-ху.. Чо там бабушка-то.
— Вы подождите, послушайте. Квант света, это божественное прямо таки создание. Его жизнь вечна и одномоментна. Родившись в атоме квант света моментально пересекает расстояние любой длины и тут же перерождается в энергию другом кванте. Время же для него не движется, однако за этот миг квант света может пересечь всю вселенную пока не встретит преграду, для нас, человеков, это будет безумно большое время, об этом еще Пуанкаре в своей теории говорил...
— Эйнштейн.
— Кто? Ну ладно, не важно. Но вот это вот все общеизвестно, но есть нюанс.
— Так, вы - физик? — неожиданно спросил Агадан. Заодно нюхая воздух на запах Туссина или серной кислоты.
— Нет, ИП. А, Вы в этом смысле. Геймдевелопер.
— Это кто?
— Игры. Вот на телефончике у вас.
— А-а. Ясн, тунеядец. Чо с нюансом?
— О чем там я. Нюанс, да. Существуя в своем безвременье луч моментально падает на другой атом где бы тот ни находился. Как сейчас солнечный на меня. Но по нашему времени - восемь часов как не бывало. Понимаете? Он заранее знает куда ему упасть. Даже не так. Появившись, в его жизни он сразу упал на меня, а не на то что было тут восемь часов назад. Он точно знает куда ему падать. Но такого не может просто быть в нашем времени. А есть. А почему?
— Почему? — Агадын подвинул к дивану табуретку, поставил чашку с чаем и сахарницу.
— Все рассчитано. Закон сохранения, мать его, простите. Для него есть место истечения, есть место слияния. Остальное рассчитывается в процессе так чтобы сохранился импульс, энергия, квант, позиции. Все пролетающие мимо планеты, воздействующие на луч и на атом принятия полями существуют только чтобы удовлетворить этому уравнению. Луч истек - луч упал. Вся пыль, газы, мы с вами, все наши движения - инверсная кинематика, флуктуации этого уравнения, нужные исключительно для правильного прохождения пути светом в его безвременьи. А где его нет - там тьма, беззаконие. Растворение. Потому вас нет. И меня нет. Просто. Понимаете.
— Ну..., так. Забавно. — Аргадын поднял ладошку поймал на нее солнечный зайчик. Зайчик был похож на что то круглое, теплое, вечное. — Так бабку-то зачем? — вспомнил Аргадын.
— Достолевский.
— Друг ваш?
— Тьфу на Вас, великий русский писатель. Вы в школе-то учились?
— Отлично у меня по лиг-ре. Давайте без вот этого вот.
— Ладно вам, не кипятитесь.
— Это же прям по нему. "Преступление-наказание" - Право ли я имею бороть законы вечности и людского общества, когда его, общества, нет. Когда оно просто расчеты. Возьмите вот, почитайте - чудо как хороша.
— И, значит не смог бороть? — полуутвердительно спросил Аргадын.
— Нет.
— Хорошо что не смог. Договоритесь с ней - хулиганка пойдет. Если без дурки.
— Ой, шуточки ваши солдафонские.
— Да какие шуточки. — вспылил неожиданно Аргадын, вырываясь из окутавших бредовых мыслей. — Какие шуточки, на людей кидаться...

Входная дверь приоткрылась, в проем вошло суровое лицо полицейского в кепке с автоматом.
— Сидите? — сказало лицо дыша паром с мороза и свежим табачным дымом.
— Чо вы долго так? У меня смена час как все.
— Да там.., получилось так.
— Поглядите Аргадын на его лицо. Явная эмуляция. Я такое в блендере за пять минут нарисую. Посмотрите. — радостно сказал Всеволод указывая на гостя.
— Уважаемый, еп. Давайте не давайте. — произнесло лицо шмыгнув носом — Этого?
— Этого. Сидеть тут ждать вас.
— Этого, — согласился Всеволод Денисович. — Этого. Поедемте господа.

Неделю спустя Азарын закрыл книгу. Странные, чуждые, не от мира сего мысли автора рвали мозг Азарына. И мистическим образом не отпускали его до самого конца, заставляя читать книгу урывками на работе вместо травли анекдотов с дежурным.
— Мудотень какая-то. — подумал Азарын. — Потому в школьной лигекатуре и нет его. Полоумный старикашка. Глинку читать надо, Мусоргского. На худой конец наше все желтолицего Шнитке. А не вот это вот. Так и поехать ваще не долго.

Оставшийся день Азарын провел в радостном настроении. Какой-то груз был сброшен с плеч. Время покорно растворялось. Растворялся где-то далеко в дурке Серволод со своим чертовым Достолевским. Череда лиц требовавших общения - общалась и пропадала в материи вселенной. Повеселевший Азарын под легкое настроение даже отпустил пойманную случайно проститутку Соню. Ограничившись пятихаткой и не вписав ее в обезьянник. Может потому что в фамили-имени Соня Мармеладова услышал что-то странно знакомое. А может потому что ровно через три недели луч испущенный далекой звездой должен был попасть в бокал Ваххида и резко изменивши на границе сред свою траекторию упасть на роскошное, довольное, обнаженное Софьино тело на пляже Ниццы. А вовсе не на ее обезображенный труп добытый сотрудниками из братской могилы в подмосковной области.