Музыка души. Кусочки лирики 4

Говорят, что душу человек обретает еще задолго до рождения.
А с рождением, к нему приходит, наверное, музыка. Музыка его жизни, музыка его души.

Моя музыка изначально тихая, лиричная, со звоном серебряных колокольчиков, которые рассыпались по сочной траве и, звякнув, умолкли.

А ты, как монотонное ровное гудение. Словно буддийский гонг, в который ударили мягким молотком,  и  звучит он так долго, что  кажется нарушает законы физики.
Я шутливо перекидываю тебе лучики добра, вот они летят и отскакивают от тебя в ритме стаккато. Твой добробушный гул поглощает меня, и вот уже я в теплых объятиях низких мажорных интервалов. Не тренькаю и не брыкаюсь, обнимай, пожалуйста, бесконечно.

Я загрущу. Льется томительно из груди минорный аккорд, неразрешенная грусть моя разрывает голову, корежит сердце. Ты умолкаешь и слушаешь, внимательно, не перебивая. Наблюдаешь, как разворачиваются гармонии, как я раскаиваюсь вместе с ними, как, капают, словно слезы по клавишам, мои горькие слова в рассказах. И когда я перегибаю, когда  доминантсептаккорд кричит болью на четвертой ступени, ты подходишь и разрешаешь меня в тонику. К себе на колени, рука в руке и три ступени уверенности, три важнейших слова, которые позволяют мне выдохнуть:
— Я тебя люблю.

Тоника моей жизни. Спокойствие души моей.

Все рушится, если ты ты молчишь. Все гармонии кренятся, когда я не слышу привычной басовой уверенности. И робко пытаюсь прощупать почву, притрагиваясь пальцами к струнам твоей души. А они натянуты до предела. Они подкашивают меня мощными, но редкими аккордами. И вот уже весь ты кричишь, выплескивая из себя боль. Брови взлетают вверх, морщится лоб и гранж оглушительно бьет по ушам.
— Это ты хотела услышать?

Вот уже и ударные бьют мне прямо в сердце, ты заглушаешь все мои попытки тебя приглушить. Остается только нервно кидаться раздраженными секундами в перерывах между аккордами. Рев гитары, а за ним твоя раздражительность, мой испуганный всплеск и вплетение истеричного соло: вот что значит твоя боль. Вот как ты умеешь разрушать и злиться.

Оставлю тебя. Доигрывай партию, доводи дело до конца, я посижу в углу, зажав уши руками и пытаясь выпутаться из твоих мелодий. Подойду когда успокоишься, и, если позволишь, укутаю тебя в диминуэндо. Тише, тише, мой хороший, я рядом, я твоя лирика, твоя музыка и всегда буду рядом.

Несколько мгновений тишины. Мы оба молчим. Я робко поцелую тебя, прикасаясь гармониями к губам, щекам, гладя твои щеки. Еще и еще, до тех пор, пока ты не ответишь мне короткими, но уверенными терциями.

Вот уже я звучу томно, взбираясь по гармоническим ладам все выше по октавам. Одергиваешь меня и просишь не торопиться. Кварта за квартой фиксируешь меня в своих объятиях, я сдерживаю дыхание и темп. Но все равно срываюсь с адажио на аллегро.

Из тебя рыком доносятся требовательные баррэ, я отвечаю ровным громким звучанием. Ритмично извлекаешь из меня отзывчивые крики,а внутренний метроном отсчитывает нам ритм.

И мы сплетаемся, как полифония: такие невозможно разные по звучанию, но однозначно обреченные на то, чтобы быть вместе. Прямо здесь и сейчас, в этой мелодии, в каждом твоем аккорде часть меня, в каждой моей гармонии твоя основа. Мы звучим только нам слышной мелодией, все выше взбираясь по нотам наслаждения, до тех пор пока мой крик не пронзит музыкальную фразу, пока ты не поставишь финальную точку в нашей только что созданной композиции.

И в наступившей тишине мы будем лежать, тяжело дыша и вслушиваясь в отголоски аккордов, которые медленно и спокойно затухают.

И я снова услышу в тебе басовую уверенность.
И ты снова будешь смеяться над моими мелодичными всплесками.
Так будет до тех пор, пока между нами будет жить музыка.