На весь посёлок нас опозоришь

«На весь посёлок нас опозоришь»
Взгляд бабы Поли был строг и непримирим.

Ну, всё, билет в кармане - и на сердце вдруг вроде бы даже полегчало. Она и не ожидала этого, сама удивилась. У железнодорожного вокзала села на троллейбус и отправилась домой, глядя в окно и не видя домов вдоль проспекта, словно далёкое село в восточносибирской тайге приблизилось прямо сейчас. Там жили бабушка и дедушка Саши, которых она не видела лет десять, наверное. Да, точно, именно столько. С той самой поры, как закончила школу и побывала с мамой у её родителей. Лето в лесу, а он стеной стоял, стоило только выйти за окраину, где вольно и бесстрашно прыгали по соснам и лиственницам белки и сколь-зили юркие бурундучки, она нередко вспоминала чуть не со слезами - так хотелось снова оказаться там, пойти с дедом за грибами, возиться с бабой Полей на огородике. Но не получалось раньше. Или не вытолкнули из города неприятные обстоятельства, как теперь.

Сначала училась в медицинском колледже (мама сказала, что профессия медика будет востребована всегда), а в каникулы старалась устроиться на работу в клинику на любое место, только бы быть среди врачей и медсестёр, жадно ловить каждое слово, видеть их усилия по спасению пациентов от тяжёлых и не очень болезней. Саша в будущем планировала стать доктором, но надо было набраться практики, и мама её поддерживала. Всерьёз думала о том, чтобы поменять жильё на меньшее, а разницу, то есть деньги, потратить на оплату за учёбу в медакадемии. Так было, пока Саша не связалась с Витькой Степановым. Хотя, в общем-то, что тут такого ужасного на первый взгляд? Другие девчонки из Сашиной группы давно дружили с парнями, а она всё одна и одна.

Витька уже отслужил в армии, работал водителем маршрутного автобуса и производил впечатление сильного и уверенного в себе человека. Саша, если честно, очень быстро голову потеряла, когда познакомилась с ним, забежав к подружке по колледжу. Степанов был бывшим одноклассником её старшего брата. Про «потерянную голову» позже сказала Саше мама, едва дочь безоговорочно объявила, что они с Витькой хотят жить вместе, а поженятся официально потом. Сейчас, мол, на свадьбу и прочие бессмысленные вещи просто нет денег, да и, согласись, формальность это - регистрация брака.

Мама не согласилась и, конечно, сильно расстроилась, к тому же жених как-то вот не внушал ей ни малейшего доверия. Но Саша обняла, уговорила. И Витька чуть не клятвенно пообещал: не волнуйтесь, Алла Николаевна, пройдёт немного времени - и обязательно распишемся, раз уж так положено, отпразднуем и всё такое. И мама уступила, раз уж любовь. И квартиру разменяла на две весьма пожилые «однушки», хоть и стиснув зубы. На медакадемию пусть Степанов (она и по имени его не хотела называть) зарабатывает, раз такой самостоятельный. Поставила лишь одно условие перед дочерью: в приватизационный документ его не включать. Тот пожал плечами: да беда-то, делайте, как вам угодно, мне пофигу. Мы всё равно в этой халупе надолго не задержимся.

Саша любила его прямо по-сумасшедшему, старалась везде успеть, чтобы и дома был порядок, и обед на столе, и в колледже никаких проблем. Витька прижимал её к себе, вернувшись с работы, гладил ласково по голове, шептал всякие нежные глупости. Ничем не обижал, хвалил и хвалился перед друзьями, которых иногда собирал у себя «отметить повод», а жениться не торопился. Саша закончила колледж с отличием, устроилась медсестрой в хорошую клинику и забеременела, хотя о ребёнке они и речи ещё не затевали. Конечно же, решила рожать, несмотря на то что Витька особой радости не испытал. Но ведь и не убежал, сверкая пятками, как это не так уж и редко делают молодые мужчины. Мама тоже хмурилась, пыталась поговорить с ним, что ребёночку хорошо бы появиться на свет у законного отца. Однако Степанов отшучивался, махал рукой и под благовидным предлогом сваливал куда-нибудь подальше от «воспитательных бесед».

Вот так и жили. Без скандалов, тихо-мирно. Митя рос, от папы, когда тот был дома, не отходил, а если тот ложился отдыхать после смены, мышкой устраивался рядом. Витька ходил с ним гулять, брал с собой к приятелю в гараж, где они возились со старой машинёшкой, и мальчишка был счастлив, рассказывая Саше, как помогал дяде Роме и папе.

А потом Саша как-то вдруг сдала, запечалилась - устала, может, что ли. Отпусков она не брала уже года три, стремясь заработать побольше. Но сколько же сил у женщины, пусть и молодой, чтобы бесконечно тянуть и тянуть воз? И она с внезапной тоской вспомнила о бабушке с дедушкой: почему бы не съездить к ним на месяцок, не свозить Митьку на настоящую - не дачную! - природу? Переписки Саша с ними не вела. Кто сейчас письма пишет, странно подумать даже. Передавала приветы через маму, которая частенько созванивалась с родителями. На мамином лице скользнула лёгкая тень, когда Саша поделилась с ней идеей поездки в тайгу. Саша уловила это, но ни о чём не спросила, решив, что она просто по привычке раньше времени беспокоится - дорога неблизкая, да ещё с пятилетним ребёнком. Вот смешная, не видит: дочь уже совсем взрослая…

У Саши невольно сердце сжалось, едва она ещё из окна подруливавшего к остановке автобуса увидела деда Колю и бабу Полю, такими постаревшими они ей показались. Но дед не растерял силу и сразу подхватил Митьку на руки. Тот неуверенно засмеялся, пока робея перед совсем незнакомыми ему родственниками. Саша крепко обняла бабушку, сразу почувствовав, что она как-то не слишком охотно подалась ей навстречу, но списала это на долгую разлуку. Сидели за столом, дед даже открыл винца, которое, впрочем, пить оказалось некому. А после обеда увёл Митьку во двор на экскурсию по хозяйству: старики ещё держали кур, уточек и поросёнка.

Саша мыла посуду, оживлённо рассказывая бабе Поле о своей работе, клинике, замечательном враче Аркадии Львовиче, о пациентах, которые бывают такими вреднючими, что... Но бабушка почему-то слушала без интереса, ни одного вопроса не задала, не улыбнулась. Было видно, что на уме у неё что-то совсем другое, и она пока не прерывает, ждёт подходящего момента. Саша замолчала и посмотрела ей в глаза: они были холодными и неприятными. Да что такое, господи?! И тут баба Поля отвела взгляд и сухо сказала, что Саша зря приехала - только опозорит их на весь посёлок. Ведь это же страшный грех - жить с мужчиной без регистрации брака, а Митька у неё, выходит, приблудыш. У Саши от обиды перехватило дыхание, но она промолчала, от растерянности не зная, что сказать в ответ. А кто бы не растерялся? Такого удара, да ещё от бабушки, не ждала... И зачем только мама ей рассказала?

Впрочем, баба Поля ни в каком ответе, судя по всему, и не нуждалась. С горечью она всё говорила и говорила, упрекая и внучку, и всю нынешнюю молодёжь в распущенности, а свою дочь, то есть Сашину маму, в слабости и потворстве. Люди вот любопытствуют, как там дети в городе поживают. Да со стыда сгореть можно. И врать неудобно, и язык не поворачивается сказать правду. Для чего приехала и мальчишку с собой притащила? Про мужа ведь спросят. А его у тебя нету. Так, рядом болтается какой-то тип... Сами они никому здесь про Митьку не рассказывали. Как теперь объяснить? У Саши затряслись губы, но она сдержалась, с особой тщательностью вытерла руки, повесила на гвоздик полотенчико и только потом неторопливо пересекла кухню и вышла из дома.

Из сараюшки слышался звонкий голосок Митьки, который восхищался поросёночком («А как его зовут, деда?»), дед Коля что-то басил в ответ. Им было хорошо. Саша прошла по узкой тропке мимо аккуратной поленницы за маленькую рубленую баньку, села на завалинку и заплакала.

Наверное, лучше было бы, наплетя чего-нибудь сыну, просто взять и попрощаться на следующее же утро, но к вечеру потянулись весьма любознательные соседки по улочке - посмотреть на городских гостей, потолковать о жизни. Саша приветливо и серьёзно отвечала им. А они, польщённые её простотой в общении («не строит фифу из себя»), хвалили бабе Поле такую умненькую и красивую внучку, ласково трепали по голове Митьку, который крутился рядом, угощали его заранее припасёнными конфетами («похож, похож сынок-то на мамку»). Значит, углядели из окон, что дед Николай вёл с остановки мальчонку. Баба Поля стояла, поджав губы, и молчала. А дедушка ни во что не вмешивался, суровую Полину Петровну свою, видимо, побаивался и лишь успокаивающе подмигивал Саше: всё перемелется, не спеши. В общем, срочный побег не состоялся. Исчезнуть так быстро - как раз и вызвать пересуды.

День шёл за днём. Старый и малый с утра уходили то в лес, то на речку, то к какому-то Семёну Игнатьичу, чтобы Митька покатался на лошадке. Саша лишь однажды выбралась в магазин за хлебом, где к ней сразу же прицепился весёлый полупьяный парень, начал хватать за руки, звать с собой невесть куда и тащился по улице рядом чуть не до самого дома, как ни старалась она отделаться от назойливого кавалера.

Бабу Полю она обнаружила на кровати с мокрой тряпкой на лбу. Кто-то уже позвонил ей и сообщил, что внучка любезничает с местным хулиганом и бабником Генкой. Баба Поля окатила её ледяным взглядом и заохала. У неё подскочило давление. Саша раньше приметила большую большую коробку с семейной аптечкой, по-хозяйски достала тонометр, умело наложила манжет, потом выбрала нужные таблетки, принесла воды. Уложила поудобнее на подушку, прикрыла легким одеялом. Бабушка стоически и без слов перенесла процедуру, а вот смотрела по-прежнему непримиримо. Саша присела на стул рядом, ожидая действия лекарства. И тут в комнату вбежал Митька. Увидев бабу Полю в постели среди бела дня и поняв, что она заболела, он жалобно искривил личико и, на цыпочках приблизившись, бережно погладил по сморщенной щеке. Она вдруг вяло подняла руку и провела ладонью по худенькому плечику Митьки. Услышав за спиной шаги, Саша оглянулась: в дверях стоял дед. Она кивнула ему: мол, не тревожься, всё будет нормально. И дед тоже кивнул. Он имел в виду не только здоровье бабушки...