Однажды в Америке...

                С Ваней - коллегой по Академии Наук, мы, наконец, добрались до Нью-Йорка. Путешествие началось дождливым  полднем от центрального вокзала Торонто и заняло не более двенадцати часов.

                Запомнился только Ниагарский водопад, за минуту промелькнувший в сером окошке поезда и нудные американские пограничники, скрупулезно проверявшие документы, прямо в вагоне.

                Июль в Канаде 1990-го выдался прохладным и заставил  не вылезать из свитера все десять дней Всемирного научного Конгресса.

                Съёжившись под мелко моросящий противным дождиком, на улицах зябли продавцы черешни. Она была крупной, сладкой и весело переливалась изумрудами прозрачных капель, ярко сверкавших на солнце, изредка выглядывавшем из сплошной облачности.

                Казалось, что  только эту ягоду и радует своими украшениями сырая прохладная изморось.

                На вокзале Нью-Йорка , напротив , несмотря на полуночное время, висела липкая душная июльская жара.

                Встречал нас Сэм , он же, Сеня, Сенечка, Семён Абрамович - бывший администратор одного из немногочисленных кишиневских театров.

                Весело помахав рукой, он, безуспешно, сразу же, попытался вырвать один из наших увесистых чемоданов.

                - Нам , Сеня, сейчас, по тридцать пять, а тебе, дорогой, уже седьмой десяток. Пора бы и поберечь себя,- попытались, было, урезонить гиперактивность встречавшего земляка

                - Всего час езды, и мы - на месте. Очень порядочная семья. Всего пара дней, как из Одессы. Приехали навсегда,- восторженно частил Сэм

                - Устрою так, что пальчики оближете, совершенно бесплатно, - напрягла, слишком уж,  бравурная интонация

                - Поверь, Сеня. Денег у нас предостаточно. Можно и в хорошую гостиницу,- тщетно старались  уговорить  бывшего кишиневца, возбужденного встречей

                - Скажите, а откуда у советского учёного деньги?,- удивился Сэм. Этого, просто-напросто, не может быть,- заявил он настолько безапелляционно, что заставил, на всякий случай, ещё раз потрогать увесистую пачку стодолларовых купюр, разместившуюся в правом кармане брюк

                Каким бы странным, это казалось Сэму, но внедрение собственных изобретений, затеянное мною в Молдавии, Украине и тепличных комбинатах всего Союза, от Камчатки до Прибалтики, стало приносить довольно ощутимые результаты.

                - О ночевке в отеле не может быть и речи. Вы обидите хороших людей. Да и мы, вот-вот , уже, почти-что, совсем

                В начале второго ночи, Сэм , быстро поднял по тревоге из постелей семью, состоявшую из шести человек - дедушки с бабушкой, мужа с женой и двоих детей.

                Сумбурно представив нас обалдевшим от сна людям, он мгновенно испарился, сославшись на грядущий утренний аврал в банке. Там, со слов самого Сени, он служил вице-президентом. Ни больше, ни меньше.

                Позволив себе не слишком поверить в его высокое положение, мы  обнаружили себя стоящими посреди,- "шикарной",- подвальной квартиры без единого окна.

                Главное убранство  единственной большой комнаты состояло из кровати и четырех  низких раскладушек.

                - Мы приготовили для Вас отличную постель,- громким голосом, хорошо поставленным, думаю, в одесских трамвайных скандалах, заявила бабушка, почему-то, показывая рукой на стену

                Я невольно загляделся на сверкающие толстые перстни, количество которых намного превышало число пальцев.

                - Меня зовут Эмма, - довольная произведённым эффектом, представилась молодящаяся, избыточно раскрашенная рыжеволосая толстушка

                - Только благодаря МИНЕ, удалось вывезти все золото, шо было нажито непосильным трудом,- гордо заявила она

                - Пока этот лох и бездельник, она гневно сверкнула глазами на своего вздрогнувшего зятя, прохлаждался на радиозаводе в кресле главного инженера, я , все взвешивала, взвешивала и , ещё раз, взвешивала, целые центнеры народа. И шо Вы на это думаете? Там, на пляже Ланжерон, я  таки ж сделала себе пару копеек

                - Они, эти шлимазл, она кивнула на молодых, ещё собираются  учить язык, потом платить за какие-то курсы

                - А я ? Уже завтра, с утра, я выхожу  торговать колбасой в Бруклине, -громовым голосом вещала Эмма, презрительно оглядывая мужа, дочь и зятя, выстроившихся во фрунт

                По-наполеоновски уверенно, она взобралась на кровать и приоткрыла в стене дверцу, напоминавшую печную. Затем скупо, сквозь зубы, похвалила своего  испуганного мужа , третируемого, очевидно, многие-многие годы подряд.

                - Вот! Аркаша, внутри все хорошо подготовил. Раз десять туда лазил. Конечно, под моим руководством. Аж голова у МИНЕ закружилась. Так ШО , раздевайтесь, гости дорогие, та залазьте, залазьте, побыстрее, прямо туда

                - Не думайте. Там мягко и уютно, как у Вашей беременной мамы в животике

                - Да! Туалет, здесь, за занавесочкой. Но, постарайтесь, если шо приспичит, то только завтра, у Сени в банке. Банк у него многоэтажный. Туалеты, просто, заглядение. Та счётчик воды не крутит. Сиди себе, сливай бачок , хоть десять раз.

                - Все - все. Тушу свет

                - Нет, чтобы уйти сразу, немедленно,- Гнилая интеллигентская сущность заставила смириться с грубым напором бесконечной одесской энергии, тихо раздеться и быстренько забраться в темную, тесную и невыносимо душную нишу

                После того, как за нами захлопнули дверцу и щелкнули засовчиком снаружи, мне стало совсем  не по себе.

                Безуспешно попытавшись сесть, - ниша была устроена капсулой  очень малой высоты, - я постарался расслабиться.

                Но, все-таки, молодость и усталость многочасового путешествия сделали своё дело. Кое-как, удалось забыться.

                Незнамо, через какое время, разбудило сильное желание добраться до туалета, то бишь, сходить по маленькому.

                - Может, там уже утро?,- слабо обнадежив, мелькнула шальная мысль

                Разглядеть циферблат часов в кромешной тьме было нереально. Однако богатырский храп главной хозяйки, доносившийся из-за дверцы, оставлял все меньше и меньше надежд дождаться, дотерпеться, дожить, не потревожив экзотическую семейку.

                Придвинув ноги поближе к дверце, я, поначалу,  тихо, а затем , все громче и истеричнее, стал долбить ногами по глухой и тяжелой металлической дверце.

                Однако храп-храпище, совсем не прекращался, а, наоборот, становился, казалось, намного сильнее.

                Пришлось и Ваню растолкать. Собравшись силами, мы пошли на последний, как мне показалось, решительный бой. Отступать было некуда. Внутри  меня плескалось целое море, грозившее большими неприятностями.

                Нечеловеческим усилием, мы сорвали засовчик и вывалились на кровать.

                Все, кто там находился, вдруг, заорали благим матом. Заверещали, как резаные.  Да и  засовчик, по всей видимости, был нелегким. Отскочив, он, видимо, успел хорошенько приложить кого-то из обитателей кровати.

                Эмма кричала нечеловеческим голосом.

                - А  смотрелись, поначалу, как приличные люди!,- орала она. Пусти козлов в огород

                - Этот, твой знакомый, великий банкир, привёл невесть кого , - неистово наезжала она на Аркашу, испуганно забившегося в угол комнаты

                Лихорадочно сунув ноги в брюки и туфли, мы прихватив носки и чемоданы, вылетели во двор. Было четыре утра.

                После гигантского облегчения, наступившего после извержения бесконечных журчащих потоков жидкости, свежего утреннего воздуха, после ужасной моргообразной душегубки, весь мир казался прекрасным.

                Груженные четырьмя тяжеленными чемоданами, мы с трудом добрались до ближайшей станции подземки. В семь утра, за три часа до назначенной встречи с Сэмом, мы уже торчали у дверей банка, на пятой авеню. Предстояло ещё слоняться и слоняться.

                После бессонной ночи в подвальной нише и утреннего марафона с чемоданами, спать хотелось зверски. Понурив головы, мы стали наворачивать бесконечные круги у высотного офиса.

                Пара учёных, одетых  в невыносимо строгие советские галстуки и пиджаки, обливаясь потом, тащили неподъемные чемоданы, набитые тушенкой и рыбными консервами.

                "Знающие" люди, ещё в Кишиневе, посоветовали запастись всем этим. Так, на всякий случай.

                На втором кругу нас начали останавливать полицейские. Получив исчерпывающие сведения из емкой и гордой  фразы,- Ай эм э совиет саентист ( я советский учёный, англ) , они безропотно отставали.
   
                Красноречивыми жестами они, поначалу,  пытались оградить себя от слишком плотного сближения и громких объяснений. Но, безуспешно.

                Нам искренне казалось, что, чем громче и ближе к ушам жертвы мы объясняем, тем наш английский становится для них понятнее.

                Жара и духота нарастали неумолимо.  Июльское солнце и высокая влажность, смешанные с тоннами выхлопных газов, увеличивали раздражительность и усталость.

                До встречи с Сэмом оставалось ещё очень долго. Обессиленные,  мы присели посреди тротуара на неподъемные чемоданы, тяжелевшие с каждой минутой.

                Поедая мороженое, стали зорко следить за нашим скарбом и проходившей мимо толпой. Вскоре, привлекли нездоровое внимание агрессивной стаи молодых нег..., извините, афроамериканцев.

                С благоговейным придыханием  и трепетом, этому слову «афро...цы», нас пытались научить, сразу. Многоопытным  эммигрантам оно , как я понимал, внушало уже священный ужас.

                Бывшие африканцы стали кривляться, пытаться ухватить чемоданы и, вообще, вели себя все агрессивнее.

                - Как цыгане, - подумал я, и  медленно, чтобы преждевременно не распугать, снял пиджак и галстук. Передал все это Ване и резко рванул за самым злобным и обнаглевшим

                Ребята оказались на редкость проворными.  Но главного умника, правда, со второй попытки, я , все же, достал.  Настиг таки. Добрым старым студенческим ударом по копчику. Видавший виды дипломат угодил  в самую точку.

                Афроамериканец взвыл неожиданно громким и обиженным криком. Вся стая  растворилась в толпе удивительно быстро.

                Полицейские, наблюдавшие за этим безобразием, на удивление, как-то, очень оживились и стали,  радостно жестикулируя, показывать на меня, что-то азартно объясняя  друг другу.

                - Они могли тебя свободно зарезать,- возбужденно комментировали мой рассказ опытные эмигранты

                Однако, до сих пор, я  абсолютно уверен, что против простого советского учёного того времени, вооруженного старым допотопным дипломатом, ни на пятой, ни на десятой авеню, выстоять было невозможно.

                Не прошло и часа, как Сэм, уютно устроив нас за чашкой чая в своём собственном отдельном офисе, начал своё занимательное повествование.

                - На работу, в банк, я попал на второй день, после приезда из Союза,- бодро сообщил он, угощая нас замечательным печеньем из металлической банки. Оказавшись в мягких креслах его прохладного кабинета, мы с удовольствием внимали рассказчику.

                Бывшего администратора кишиневского театра, возрастом за шестьдесят, не знающего английского, смогли устроить в банк временно и только на должность курьера. Постарались его новые приятели по синагоге.

                Лифтом  пользоваться администрация запретила, и Сэм, задыхаясь, с большим трудом перетаскивал с этажа на этаж кипы банковских документов. Отдыхать научился, присаживаясь на ступеньки лестниц между этажами, куда никто, до поры до времени, не заглядывал.

                Однако, всего через неделю, его застукал непосредственный начальник - молодой вредный парнишка лет двадцати. В синагогу он не ходил и был представителем жесткого племени латиноамериканцев. При этом, он подленько поинтересовался, чем это занимается запыхавшийся Сэм, отдыхая в рабочее время в мокрой от пота рубашке. На лестничных пролетах кондиционеры, тогда, не работали.

                - Да вот, размышляю,-  не моргнув глазом, ответил сообразительный Сеня,- ты сказал вчера, что я перетаскиваю все время ежедневную отчетность. Так?

                - Да, так, - раздраженно подтвердил мелкий клерк, у которого появился, судя по всему, слишком умный подчиненный

                - А почему бы, Вашему банку, не перейти на еженедельную , или, скажем ,  на ежемесячную отчетность?,- заговаривая зубы начальнику, выпалил Сэм, опасаясь, что за провинность его могут выставить с работы тот час, немедленно

                - Мне бы пришлось таскать в разы меньше бумаг, - не совсем удачно добавил Сэм

                - Ладно - Ладно ,- начальник закончил так и не начавшуюся выволочку , - ещё раз увижу сидящим, будешь уволен на месте

                Примерно через неделю, когда Сэм, было, совсем успокоился, решив, что об инциденте давно забыли, начальничек  огорошил его, прямо с утра,

                - Тебя вызывает Гарри. Иди  сейчас же, немедленно

                - Тяжело работается? Устаёшь ?, - Рыжеволосый и краснолицый Вице-Президент Гарри Шор , налившись кровью, сразу взял быка за рога
 
                - Я уволен?,- упавшим голосом проблеял Сэм

                - Теперь, легко не отделаешься,- криво улыбнувшись, съязвил Гарри. Через два дня, у тебя презентация на Совете Директоров нашего банка, причём на английском языке

                - У нас, с самого основания, такой порядок, если подчиненный задаёт вопрос, а начальник не знает ответа, то он обязан сообщить своему руководителю. И так далее,

                Твой дурацкий вопрос всех, снизу-доверху, поставил на уши. Никто - никто, в этом проклятом банке не может на него ответить.

                Поэтому, ты и выступаешь в четверг.- Он внимательно посмотрел в глаза растерянного подчиненного и добавил,

                - Черт с тобой!, - Дам тебе переводчика. Впервые за всю историю посыльный выступает на Совете Директоров. Добьёт нас эта чёртова демократия.

                Вердикт Совета Директоров огорошил всех. Сам Сеня ничего нового там не сказал. А вот вице-президент по финансам, скучным голосом сообщил, что центральный регулятор требует только обязательной ежемесячной отчетности.

                Ежедневная отчетность была введена целых сто лет назад, когда банк состоял только из одного отделения. Экономия бумаги в тысячах отделений банка составит  совершенно астрономическую цифру, не говоря уже о гигантской экономии трудозатрат.

                Сэма поздравляли все. Слов он не понимал, но объятия известных миллионеров растрогали его до глубины души.

                - Ну ты и остолоп! Таких лохов надо всем по телевизору показывать!,- кричала в их крохотной квартирке раскалённая Бася. - Пусть перевернётся в гробу Мойше, который нас тогда познакомил. Всю жизнь терпела твоих бл*дей-артисток, а теперь нищей меня хочешь сделать? Почему сразу не попросил повышения ?

                Эта выволочка заставила Сеню, сцепив зубы, решительно направиться к кабинету Гарри , прямо с утра. Басина установка была непримиримой, очень опасной и нависла над ним как Дамоклов меч.

                Необходимо было жестко и бескомпромиссно потребовать, как минимум, гарантированного трудоустройства сроком на один год и, если повезёт, прибавки к зарплате. Повышения с девяти до целых десяти долларов в час. Так Басе посоветовал опытный Шлема из Боропарка, который, с ее слов, умел, таки позаботиться о своей семье. За взятку он устроился вывозить контейнеры с мусором из соседнего русско-еврейского магазина

                Однако Гарри не дал сказать Сэму ни слова. Переводчица Катя, говорившая с посыльным до этого  только сквозь зубы, была сама лояльность и привлекательность. Она торжественно озвучила предложение владельцев банка. Либо о единовременном получении полутора миллионов , либо о пожизненном присвоении Сэму почетного звания вице-президента банка с ежегодным окладом в полмиллиона долларов.

                - В качестве офиса, на верхнем почетном этаже банка, Вам будет выделено отдельное помещение и секретарь, в моем лице. Если Вы согласны, конечно,- соблазнительно облизнув губы, она с трепетом уставилась на своего будущего начальника

                Вот, теперь, да, именно теперь, Сеню признала не только Бася. Вся шайка-лейка,  говорившая тогда в Америке с ярко выраженным русским акцентом и без оного, заговорила об нем, как о герое.

                Несмотря на интересный рассказ, наши глаза начали по-тихоньку слипаться.

                Занудно уговаривая отобедать, Семён ,самолично, доставил нас в неплохую гостиницу Бора Парка, где мы, впервые отведав массу кошерных разносолов, блаженно отключились.

                Первые сутки в Нью-Йорке завершились...