Семейное счастье. Окончание. Рассказ

   Ночь прошла быстро. Спал крепко. Безмятежно. Проснулся рано, с чувством предстоящей радости.  Тётя посетовала; чего так рано? Отдыхал бы ещё. Но мне уже не терпелось увидеть её. Я, почему-то, был уверен, что мы опять встретимся там же. Надо только переждать день. Что, как оказалось, было не легко сделать. День превратился в какую-то муку. Я то и дело хватался за полотенце, намереваясь бежать. Но время показывало; рано, и я начинал искать себе занятие. Время ползло медленно. Так и не дождался тётю-маму с работы. Написал ей записку про речку, и в том же одеянии, с полотенцем через плечё, ринулся по тропинке, но не на речку, а прямым ходом на сеновал. Она уже была там, стояла на том же месте. Я сглотнул, подступивший ком  к горлу, слова не шли. Рванулся к ней и буквально, сгрёб её в охапку. Ткнулся в неё лицом, и хмелея от нежности и желания, понёс её в глубь сеновала. Там было много сена и мало щелей в стенах. Она обвила руками мою шею, одобряя мои действия. Выбирая место, вдруг увидел приготовленное из сена ложе, застеленное покрывалом. Да, ведь она меня ждала, а я занимался чёртичем! Опустился на колени, её положил на покрывало, перед собой. Выпрямился, стоя на коленях, у неё в ногах. Взял себя под контроль, ибо необузданная страсть  оставляет без внимания  малые прелести, предшествующие главному наслаждению близости. Я залюбовался ею. Копна тёмно-русых волос окаймляла  светлое, слегка тронутое загаром, лицо. Глаза, нежно распахнутые, бархатно-карие. Небольшой, прямой нос. Влажные, слегка приоткрытые, по-детски припухшие, алые губы. Нежная шея. Небольшая, но с претензией, грудь, с весело торчащим соском. Нежный животик с милым пупком  в центре, и тёмным бугорком внизу. Плавные изгибы её тела доставляли необъяснимое удовольствие.
Она не была той красавицей, фотографии которых украшают глянцевые журналы и рекламные проспекты,  но в ней  было то нечто,  что заставляет, нас мужиков, оглядываться  вслед. Обладая небольшим ростом и миниатюрной фигурой, она была ЖЕНЩИНОЙ.
-Какая же ты прелесть, - вдруг, сорвалось у меня, и тут же:
- Слушай, чудо моё, как тебя звать?
Она заулыбалась:
 - А ты меня совсем не помнишь?
Я даже опешил:
 - А что, должен?
Она продолжала улыбаться:
 - Я же твоя соседка. Когда тебя провожали служить, я пошла в первый класс,  Я уже тогда была в тебя влюблена.
-Постой, - сказал я – куколка с огромными бантами? Оленька?- Это ты?  -Я был ошарашен.
-Ну вот, ты меня всё-таки помнишь
-Погоди, а где твои банты? – вдруг, ляпнул я, и кажется, всерьёз.
Она рассмеялась и откинув другую полу халата, полностью обнажая своё тело:
 - Я их променяла!
Сдерживать себя я уже не мог. Навалился,  впился в её губы, почувствовал её объятия, и мы слились в одно огромное наслаждение. Желание было ненасытным. Даже когда  я произвёл энергетический выброс, желание не покинуло меня. Оно стало более нежным, и я продолжал ласкать свою прелестную женщину. Мне очень хотелось доставить ей,  своей близостью,  такое же взрывное наслаждение, какое испытывал сам .И это случилось. Её тело напряглось, пробежала волна мелкой дрожи,  затем вся выгнулась, опираясь  на локтях и запрокинула голову. Тихо застонала. Затем резко опустилась, обхватила руками  мой корпус и сильно обняла, удивив меня крепостью объятия. Опять тихо застонала и замерла  на какое-то время, вся мелко дрожа. В эти секунды девушка становилась женщиной. Я ощущал себя  и   сторонним наблюдателем, и участником этого таинства, испытывая, при этом, неописуемое блаженство.
Затем, будто кто-то невидимый, щёлкнул выключателем. Дрожь исчезла,  напряжение спало, руки ослабли и распались. Тело обмякло. Я приподнялся на руках, давая ей больше свободы, но не выпуская её, оставаясь в состоянии очарования. Всем своим телом я чувствовал  сильное биение её сердца. Грудь вздымалась и опускалась, в ритме с  частым дыханием. Глаза  прикрыты и под ними, и над верхней губой, выступили мелкие бисеринки пота. Лицо разрумянилось. Алые губы, по-детски чуть припухшие, приоткрыты и  между ними чуть блестят белые зубки. Ею нельзя было не любоваться.  Даже не мысль,  скорее ощущение, где-то в глубине сознания:
 - Вот оно, моё сокровище, в женском обличии. Её дыхание успокоилось. Глаза приоткрылись. Улыбнулась и медленно свалила меня рядом с собой. Обняла меня одной рукой, прижалась всем телом и ткнулась лицом мне в подмышку. Затихла. Мне тоже говорить не хотелось. Слова здесь были лишними.
Тем не менее; мысленно, я пытался разобраться в своих ощущениях. Что со мной творится? Ведь я – взрослый мужчина. У меня было достаточно женщин, чтобы считать себя таковым. Справедливости ради, надо сказать, что все мои женщины были  всегда старше меня возрастом. И я знал причину этой закономерности, стараясь даже себе не признаваться в ней.  Суть была в том, что я по характеру, не был ловеласом. То есть, не обладал даром завоевателя дамских сердец. Юным же красавицам,  были необходимы именно завоеватели. Я же,  будучи по –природе любознательным, и с детства начитанным, в общениях с женщинами за словом в карман не лез, и по этой причине, зачастую сам оказывался субъектом завоевания. Для такого деяния, женщине необходимо набраться опыта, а это приходит с возрастом. И я не был против. Даже наоборот, я чувствовал себя комфортно и уверенно. С одной стороны, можно сказать,  с меня автоматически снимались какие  бы то нибыли обязательства. С другой же стороны, каждая из моих спутниц передавала мне часть своего жизненного опыта. Так я и шагал по жизни: опытный, уверенный, спокойный, но одинокий. От чего, как мне казалось, совершенно не страдал. Не знаю, как долго могло длиться моё «шагание», но вот, встретил своё. Сам ещё  не понимал что. Мне было хорошо рядом  с ней, и не хотелось чтобы это  состояние прекращалось.
   Проснулся я  в своей постели. Вставать не хотелось. Сквозь дрёму слышал, как мама ушла на работу. Решил понежиться. Было приятно вспоминать вчерашнее свидание. Послышался шорох. Открываю глаза; она. В дверном проёме моей комнаты. Босая. Ситцевое платье и вязанная кофта, распахнутая на груди: - Не ругай меня! Я соскучилась! – и взгляд, такой встревоженный, будто я смогу её прогнать.
Я откинул одеяло и протянул руки. Она  влетела в мои объятия. Подмял её под себя и осыпал поцелуями:
 - Милая моя, как же я люблю тебя!- вдруг сорвалось у меня и удивился той лёгкости, с которой  я произнёс эту милую клятву. Целовал и всё повторял; Люблю! Люблю!
Ещё ни одной женщине я не говорил этих слов. Они просто не выходили из меня. Некоторые, из моих бывших, на какие только ухищрения не шли, чтобы добиться от меня этих слов. Нет. Не получалось. Мне казалось, что случится что-то ужасное, если произнесу эту клятву. Были моменты , когда я сам уже пытался выдавить из себя эти слова, так нет. Не получалось.  А тут; нате, легко и просто!  Без всякого усилия и сколько хочешь!
С тех пор сеновал мы уже не посещали. Свидания продолжались быть тайными, но это уже скорее, из  «тайн полишинеля». Наши встречи стали проходить на моей территории и очень скоро моя Оленька и ночевать стала приходить  в мою постель. Скрыть эти встречи от своих близких было невозможно, но ни моя тётя- мама, ни её родители, нам препятствий не чинили. И мы были им благодарны. Перед широкой же общественностью, мы своих отношений не афишировали. Даже, когда я предложил Оленьке поездку на Чёрное море, которое она никогда не видела, своё село мы покидали обособленно. Двухнедельные каникулы на черноморском побережье, в разгар лета , наполнили Олю непрерывным восторгом, и заслуживают отдельного  описания, но я это сделаю в другой раз.
Всякий отпуск , когда-нибудь, заканчивается. И моему скоро замаячила та же участь. От «кадровика» получил телеграмму с уведомлением о формировании моего экипажа. Засобирался с отъездом. Оленька была молодцом. Известие о моём отъезде приняла без трагедий. Только погрустнела немного. Голос притих. Последние три дня, буквально не отходила ни на шаг. То и дело  беззвучно прижималась ко мне, либо  прикасалась руками,  будто  убеждаясь в моей реальности.  Слёз не было. Уже в последние минуты перед расставанием, подняв на меня  распахнутые глаза, не сдержалась, прослезилась. По-детски, рукавом своей кофточки, смахнула их и  ткнулась лицом мне в грудь . На мгновение прижалась, затем подняла лицо с немым вопросом во взгляде. Я тоже обнял её, наклонился и многократно поцеловал в глаза , нос, рот, щёки  и шею. В самое ухо сказал:
- Я люблю тебя, милая!- Затем  мягко отстранил её, подхватил свой «дипломат», толкнул калитку и зашагал прочь. Было раннее утро. Я шёл к первому отходящему автобусу. Там, где улица делает поворот, остановился и посмотрел назад. Она смотрела мне вслед, подняла руку. В ответ махнул тоже и повернул за угол. Всё!  Расстались!

   Позднее, в море, когда жизнь вошла  в привычный ритм судового расписания, приходила мысль о своей сухости, проявившейся при расставании. Милая женщина, подарившая мне столько радостных дней и ночей, могла рассчитывать на более чувственное прощание с моей стороны. Наверное. Но я простился, как я мог прощаться с близкими. Это не было личной чертой моего характера. Наблюдая за более старшими моряками, можно отметить, что уходя в рейс на несколько месяцев, расстаются с близкими тепло, но без трагизма, будто завтра же увидятся снова. Очевидно, профессия моряка, неотъемлемым атрибутом которой являются частые расставания, накладывает свои оттенки человеческих взаимоотношений. А я уже не был зелёным юнцом в этой профессии.
   Время шло быстро. Это ещё одна особенность морского бытия. Морские сутки, разбитые расписанием на вахты, были похожи одни на другие,  и посему сливались  в череду одинаковых отрезков времени, которые быстро превращались в кусок человеческой жизни, под коротким названием – рейс.
Не скажу, что сильно скучал, но и нельзя отрицать и того, что засыпая, часто ощущал нежность её прикосновения. Она была где-то рядом, на полочке моего сознания. Даже не вспоминая о ней, я всегда чувствовал близость этой полочки. Такое ощущение длилось довольно долго. Но, шли недели, месяцы. Всё реже всплывала в памяти  моя Оленька. Хотя, правды ради, надо отметить, что де-юре она моей не была. Де-юре она была замужней женщиной. Может, по этой причине я ни раза не написал письмо на её адрес. Письма писал только маме. Не часто , но регулярно. Примерно, один раз в месяц. В виде отчёта за прошедший отрезок жизни. Обязательно передавал приветы знакомым и ей . Но, как говорится, без особых сантиментов. Письма слал из разных портов  Земного Шара. Сам же писем от  них не получал, поскольку сам же и запретил это делать. Только радиограммы. Оперативность почтовых пересылок была  на таком низком уровне, что проходило по многу месяцев, пока оно достигало своего адресата. Такова специфика нашей работы.

   Прошло два года. Наш теплоход следовал в базовый порт Владивосток. Ему предстоял заводской ремонт. Этим займётся подменный экипаж, а основному предстояло списание в отпуска сроком на три месяца. Настроение у всех было приподнятое. Предстояли встречи с друзьями и близкими. Даже я, не имевший  в городе слишком близких людей, испытывал  тревожное томление. Впрочем, обычное состояние в подобных случаях.
Позади приход, радость встречающих, суета передачи дел подменному экипажу. Я временно поселился в гостинице «Моряк», где заранее было забронировано место . Дальнейших планов на время отпуска я всё ещё не имел. Надо навестить маму, но там ведь Ольга рядом.  Как она со своим? С Армии он давно уже вернулся. А что, если у них полное согласие? И я – третий лишний? Я вдруг, обнаружил, что боюсь туда ехать.
Нечаянно встретились со старпомом, мы с ним в приятельских отношениях, я же был вторым  помощником капитана, и тот пригласил меня на семейное торжество. У дочери первый юбилей – десятилетие от рождения. Знаменательная дата! Будут только свои. Я согласился. Выйдя из такси, у подъезда его дома, мы наткнулись на пару средних лет; мужчину и женщину. Те отвели приятеля в сторону, и о чём-то несколько минут беседовали. Затем позвали меня. Приятель представил паре меня ;
 - Вот кто Вам нужен. И ко мне: - Коля, эти люди продают квартиру, двухкомнатную, кооперативную. Не дорого, поскольку деньги нужны срочно. Деньги у тебя, я знаю есть, а квартиры – нет. Ваши интересы взаимны! Вы нужны друг другу! Так что, действуйте!
Так, абсолютно неожиданно для себя, я стал обладателем собственной двухкомнатной кооперативной квартиры, вполне приличной и даже, с наличием некоторой мебели. В доме и подъезде моего приятеля, только этажом выше.  Вскоре я уже отметил новоселье, где мой приятель провозгласил тост за то, чтобы  квартира недолго оставалась без хозяйки. Я же, с этим удачным материальным приобретением, ощутил и моральный прибыток. Появилось чувство уверенности, прочности моего бытия. Чувство твёрдой почвы под ногами. Довольно приятно ощущать себя  состоявшимся человеком. Я решил – еду. Навещу маму. И дальнейшее определится.
   
   Такси я остановил на том месте, где моя улица делает поворот, пройдя который, можно видеть  нужные мне дома. К дому хотелось подойти. Ручной клади было немного. Я не был любителем больших дорожных баулов. Небольшая спортивная сумка на заплечном ремне вполне устраивала меня.
Миновав поворот, увидел сразу; ЕЁ дом, калитка, распахнутые ворота, три молодые женщины, стоявшие кружком, две детские коляски,  малыш у ног, стоявшей спиной ко мне женщины. Сердце замерло. До стоявших было метров тридцать. Одеты они были по-осеннему и я не узнавал свою, но что она среди стоявших – не сомневался. Расстояние сокращалось быстро. Не замечая того, шагал довольно стремительно. Стоявшая ко мне лицом, пристально посмотрела в мою сторону и что-то сказала. Другая повернула голову и тоже внимательно смотрела на меня. Малыш, копошившийся у ног стоявшей ко мне спиной, поднялся на ногах, постучал ручонкой  по маме, позвал её, глядя на меня  Та вдруг, присела, подхватила ребёнка на руки, поднимаясь, резко развернулась кругом. Широко распахнуты  родные глаза. Нас разделяли несколько шагов.
- Сыночка! Наш папа приехал! – Проговорила она негромко, но внятно. Сбросил с плеча сумку и бросился к ней. Вовремя. Опоздай я на мгновение, она рухнула бы к ногам своих подруг. Этого не случилось. Я успел.  Сгрёб её в охапку вместе с малышом и поднял. Влепил несколько поцелуев в её лицо и закопался своим между ними, вдыхая  неописуемый аромат родных человеков. Через распахнутые ворота вышел на середину двора. Навстречу, из будки в конце двора, рванулся было, Палкан, но осел, свернул голову набок и обалдело уставился на нас.  Из дома, на крыльцо вышел её отец и замер. Под навесом, у летней кухни, застыла её мама, видно занята приготовлением семейного обеда.
- Роман Петрович! Тамара Владимировна! – Неожиданно для себя, заговорил я. – Мы с Олей решили пожениться! Благословите нас!  - Сам не знаю откуда взялись эти слова, но получилось складно и я был доволен собой. Правда, оценка эта пришла гораздо позже, а в тот момент я и говорил и поступал спонтанно. Я ещё не знал, что сразу, после моего отъезда, Оля занялась разводным процессом со своим солдатом и достигла желаемого результата. Да, солдат и не противился. Очевидно и сам осознал, что с женитьбой поспешил. Родив моего сына, Оля записала его на мою фамилию назвала его в честь моего деда- Вениамином. И я этим был доволен. Неудовольствие высказал только по поводу отсутствия радостной телеграммы. На что Оля смущённо пожала плечами, быстро поднялась на цыпочки и чмокнула меня в подбородок. И я всё понял. Но это будет позже, а пока я поступал интуитивно, хотя выглядело на предварительную договорённость.
-Отец! Что же ты стоишь? – Засуетилась Тамара Владимировна  - У нас такой гость! Руби петушка, что ли! – Да опусти ты их на землю!  Тяжело, ведь!- Повернулась она к нам.
- Да какой петушок! – Взмахнул руками Роман Петрович. – Тут, такое дело, что кабанчика валить надо!
Малыш, зажатый между нами, покряхтывал, но неудовольствия не выказывал. Когда же я опустил Олю на ноги, он обхватил мою шею ручонками и отпускать совсем не собирался. Я встряхнул его, усаживая поудобнее на руке. Тот, в свою очередь, прижался ко мне и положил голову мне на плечё, и затих. Заметив  его движение,  бабушка и дедушка многозначительно переглянулись, а на меня нахлынула волна незнакомой нежности к  родному существу. А для него это положение ещё долго будет оставаться самым любимым.
В ворота въезжает  «Жигули». Это Олин старший брат с молодой женой привезли  её родителей  на семейный совет, плавно перешедший в застолье, в честь моего приезда и нашей с Олей помолвки.
    Со свадьбой решили не тянуть. Пару недель на подготовку. Этого было не достаточно, но невеста не возражала. К тому же, погода, радовавшая  осенним золотом, могла смениться слякотью  и это обстоятельство  тоже поторапливало. И погода не подвела, и мы не подкачали. Свадьба получилась на славу. По-деревенски многолюдной, снедеобильной, простолюдно весёлой. Местный кинооператор снимал на камеру значимые моменты, которые позже составили  фильм, который хранится в семейном архиве.
За тем были хлопоты с переездом во Владивосток, с обустройством на новом месте. Квартира не долго оставалась без хозяйки.
Моя Оля оказалась очень энергичной женщиной. Довольно скоро она обзавелась подругами среди моряцких жён, нашла себе работу, поступила на курсы повышения специальности, которые позволили ей занять должность в нашей, как мы называем, морской клинике.

Далее она закончила медицинский институт, аспирантуру, стала авторитетным специалистом. Одновременно с этим родила мне ещё одного сына и дочь. Сыновья выбрали мою дорогу. Старший занял капитанский мостик гражданского теплохода. А младший командует военным кораблём. Дочь ушла в журналистику. Изучает языки и практикуется в Испании. Я уже сошёл с капитанского мостика на берег. Стал пенсионером. Занимаюсь внуками. Моя же Оленька продолжает бурную деятельность, и  правит семейным кораблём. Я- счастливый человек. Иногда, глядя на свою жену, я задаюсь вопросом:
 - Как могла бы сложиться моя жизнь, не соверши  отчаянного шага, та миниатюрная девчонка, отдавшись мне на сеновале?
   Он перехватил мой взгляд на ручные часы:
- Ты куда-то спешишь?  Я всё о себе да о себе. А как ты? Расскажи!
На бухте уже зажигались огни. Город накрывал летний вечер. Моя деловая встреча, тоже накрылась… но сожаления я не мспытывал…
Нет, Коля, обо мне как-нибудь, при следующей встрече. Ибо это, уже другой рассказ.

Апрель 2008  г. Владивосток.  Юрий Чепелев .