Вперёд ногами
Вперёд ногами выносят покойников. Но бывает, что живые норовят попасть в покойники вперёд ногами.
А иногда слишком живые просят, чтобы их вытащили вперёд ногами. О том расскажем по порядку.
В сборнике «Пещеры», вып. 16, с. 76 (см., напр., в https://books.google.com.ua/books?id=fsTSCQAAQBAJ) есть статья «Пещера Спасская» , авт. Дёмин, Бородин, Попова. Средний - это я.
За сухим изложением скрыто много чего, в т.ч. нижеследующее.
Да, нас было 19 человек; но – лишь четверо парней: Лёня Дёмин, Миша Тиунов, Горшков Саша и я.
А зачем 15 девиц угробили «8-е Марта» с прилегающими днями?
Ну, Таня Тиунова с мужем пошла; видавший виды спелеолог Галя Попова – это ясно; опытный турист Лара Гусева – тоже понятно.
А вот дюжина остальных, да простят меня, не в поисках ли мужского внимания? Особенно Тоня (имя изменено): красива, как Софи Лорен в 20 лет, бюст не меньше №5, фигурка – помрачение ума, несмотря на лыжные брюки и куртку.
Спросите, зачем мы девиц так много взяли? Для «числа охваченных»: комитет комсомола нам финансы выделял пропорционально массовости.
Ну, праздник «Международный женский день» мы им устроили искренне, от души, с тортом и прочим.
А рано утром уже были на строго закрытой территории складов крайвзрывпрома, в заснеженной карстовой воронке. Дёмин спускал в дырку девиц, Тиунов их принимал в пещере.
- Поднимать труднее, - сказал мне Лёха. – На каждую по две-три минуты – вот тебе и час возни. Первые обледенеют: ведь во влажной одежде вылезут.
Вон там под снегом есть восточный вход; пробей его, и мы через оба одновременно поднимать будем. Вдвое быстрей выйдет.
Пока я раскидал сугроб да выгреб снег из входа на полметра, Дёмин спустил всех, даже Тоню, сняв с неё куртку: иначе бюст не проходил.
- Пробьёшь – догоняй! – кивнул он мне и ловко скользнул в колодец.
Меня, дурака, осенило: с короткого разбега я «солдатиком» впрыгнул в восточный вход. Сразу пробил на полметра.
Повторил приём, и ещё на фут пробил. «Получу дырку – туда весь снег протолкну и…» - подумал я.
Прыг – и застрял, как затычка в воронке. Подтаявший мартовский снег налип на стенки хода, уплотнился до льда и образовал сужение, в котором застряли мои ноги. Опоры им нет, а руками не выцарапаться. Ломая ногти, я скрёб наледь, белую и прочную, как фаянс. Локти не разведёшь…
Выдох – и я провалился на дюйм. Вдох уже с болью. Выдох – провал ещё на сантиметр, под ногами – воздух.
Стенки сдавили грудь, будто сел на неё мужик в сто кило: закон клина… Воздух уже всасываю; выдох, задыхаюсь!..
В глазах алая пелена, багровеет… Всё, воля отказала… «Отмучился…, - мелькнуло в башке. – Конец…». И потерял сознание.
Дёмин спас мне жизнь, послав Тиунова:
- Где там Бородин копается? Проверь!
И Мишка тоже подарил мне жизнь:
- Что, застрял?
А у меня глаза выпучены, закатились и остекленели; изо рта струйка крови – язык прикусил.
Как Тиунов меня выдернул, как оживил – не представляю. Ведь прыгнул я в смерть вперёд ногами.
Мог ли я предвидеть, что вечером того же дня буду умолять Лёху, чтобы он вытащил меня из Спасской именно вперёд ногами?! О том дальше.
Оклемался я – и за работу: на малой резиновой лодке обследовал в пещере озеро Прозрачное, снял на карту его и окрестности.
Потом – обед в главном зале и отдых. Дальше – пробег по лабиринту ходов; намеряли мы 1700 метров.
Короче, часов десять под землёй при влажности близко к 100%. А температура чуть выше нуля, и это – холодно.
Поздно вечером Тиунов и Горшков вылезли со снарягой и ушли на базу. Ясно, лишь через один ход вытаскивал Дёмин девиц.
Меня он определил подсаживать их снизу. За время работы они «потолстели»: не от еды, а от холода опухли, да отсыревшая одежда чуть раздулась. Каждой второй пришлось снимать куртку или свитер.
Я устал до полусмерти, вспотел, когда осталась последняя, самая проблемная. Догадались? Тоня, конечно.
Куртку она сняла сразу; но это не помогло. Делать нечего, сняла и свитер, осталась в шёлковой блузке. Не лезет бюст – распух.
- Снимай бюстгальтер! – кричит сверху опытный Лёха. – Захочешь жить – ещё не то снимешь. Клаустрофобия не шутки.
Я отвернулся, конечно; но что-то у меня шевельнулось. Через минуту гляжу – всё выступает сквозь тонкий шёлк, особо – сосочки, как ягода малина.
- Давай! – скомандовал Дёмин, ухватив даму за обе руки. И мне:
- Да проталкивай ей груди в ход. Сильней!
Мама мия! Прижимаю я ей груди через шёлк, толкаю их в проём шкуродёра; а они надуваются, как мячики. Сосочки торчком, а вокруг них будто картонные кружочки.
Всё же пропихнул. А вот бёдра застряли, но Лёха тащит вверх.
И тут я вижу: лыжные брюки сползают и тянут за собой китайские голубые трусы «Дружба».
Боюсь их прихватить – ещё подумает, что это я их снимаю. Да и не хочется…
Завертела Тоня попкой, пытаясь трусы удержать, да только хуже стало – соскользнули они до колен. В глазах у меня помутилось: в промежности волосики редкие, а вдоль щелочки – погуще… В этот миг барышня так закричала, что Лёха смайнал её вниз и отпустил.
Плюхнувшись, поддёрнула она «Дружбу» шустро, но мне хватило: палец мой двадцать первый встал колом до пупка.
Я отвернулся и стал расстёгивать свой ремень на брюках. Слышу сзади:
- Не надо!! Пожалуйста!..
- Дура ты! – повернувшись, сказал я в сердцах, потому что понял: сам я дурак последний.
– Возьми вот ремень, затяни трусы пониже резинки. Разувайся и брюки долой.
Она безропотно повиновалась, вся дрожа. От холода? Дёмин выдернул её наверх; я тут же подкинул вслед её шмутки.
А сам… боюсь лезть: торчит палец в штанах, как зенитка. Ну, воткнётся он в стенку шкуродёра и… представить страшно.
Ждать, когда упадёт? Это не скоро: ведь слишком живой я! И в сознании видение не гаснет: пушок между ножек Софи Лорен.
И тут я сообразил:
- Лёха! – кричу я Дёмину. – Очень прошу: вытащи меня отсюда вперёд ногами.
Свидетельство о публикации №218052301238