Заур Нагоев Слава певца

ЗАУР НАГОЕВ: СЛАВА ПЕВЦА

Интервью с исполнителем адыгских народных песен, музыкантом, заслуженным работником культуры Республики Адыгея (РА) Зауром Нагоевым

«Слава певца ценится так же высоко, как и воина, и является особенно высокой, если эти качества соединены в одном лице.  Пение высоко ценится, и исполняются, как правило, воинственные и любовные песни; при этом воспеваются то прекрасное прошлое, то настоящее. Певец часто выступает как импровизатор и поэтому может воспеть все, что ему предлагают. При исполнении известных песен внимание всего общества привлекается больше тем, что отдельные слова или стихи декламируются» /Карл Кох, 1836 – 1838/

- В старину, как указывают разные источники, народные певцы высоко ценились. Как по-Вашему, сегодня высоко ли ценится аутентичное исполнение? Престижно  ли это? Востребовано?

З.Н.: Отвечу коротко. Да! Недавно мы участвовали в концерте в Москве. Удивило то, что среди публики были в большей степени не адыги, а люди других национальностей. И они задавали такие интересные вопросы, что даже мы были удивлены. Задавали вопросы прямо и конкретно. Было видно, что зрители в предмете разбирались достаточно хорошо. Мы даже не знали, что им так интересно, как поется та или иная песня. Вывод, конечно, такой: надо приобщать людей к народным песням. И такой диалог с публикой мне очень понравился.
Честно говоря,  так просто не ответишь: престижно или непрестижно. Лично я исполняю старинные песни, потому что мне это нравится. Петь адыгские песни – это для меня не работа. Мне это нравится. Я люблю их, поэтому и исполняю.

- Адыгские певцы всегда были великими импровизаторами и умели «воспевать всё то, что им предлагают». Почему они это делали тогда? И делается ли это сегодня исполнителями аутентичного пения?
З.Н.: Да, всегда импровизировали. Например, абадзех Харцыз Але Джанчатов, который был одним из самых знаменитых наездников Черкессии, как раз являлся великолепным импровизатором. Но мы сегодня, исполняя старинные песни, стараемся ничего в них не менять. Поэтому  я сам и все те исполнители, которых я знаю, стремимся придерживаться старинных текстов и мелодии. Мы сегодня стараемся не импровизировать, а максимально точно передавать изначальный вариант песни.

- А можно ли сказать так, что в старину импровизировали, чтобы рассказать свое, то , что было пережито?

З.Н.: Так, разберемся, что означает «импровизация». Если это касается слов или напева,  то, конечно, и мы немного импровизируем. Иногда. Раньше, я исполнял слово в слово, нота в ноту. Но со временем я понял, что раз на раз не приходится. Трудно воспроизвести песню точь в точь. Да и не получится, как ни старайся. Это же живое исполнение. Поэтому иногда и мы немного меняем, дополняем или опускаем что-то из первоначального текста. На самом деле, главное то - что мы поем с душой. А чтобы импровизировать в том смысле, который вы имеете ввиду, необходимо большее погружение в материал. Современное общее состояние песенного фольклора не достигло той критической массы, которая бы могла выдать из своей среды импровизаторов. Хотя это не значит, что не могут появиться талантливые самородки. Чтобы задумываться об этом, надо глубоко знать культуру, слушать старых исполнителей, постоянно «быть в материале». Но сегодня таких мало.

- Походная песня… Джеймс Белл называл её «военной арией горцев». В чем особенности адыгской походной песни? Служила ли она для поднятия духа воинов или просто сопровождала их в походах?

З.Н.: Можно сказать, и то, и другое. Как описывают те же самые путешественники, были такие джегуако, которые во время боя, стоя в полный рост в седле, запевали песню, и смешавшаяся партия приходила в себя, обретала порядок и счастливо выходила из сложной ситуации. И это было проявление смелости и отваги. Между тем, у адыгов была еще одна интересная манера исполнения песни, так называемая «цапэ уэрэд». Знаете, что это? Это когда поют в пути, сидя в седле. Цапэ – означает кончик зуба. Это пение меньше чем вполголоса. Такая песня сопровождала людей в походе. При этом звук производился так, что не понятно было, произносились слова или нет. Зато позже, в хачеще, после такой тренировки, можно было смело и в полный голос спеть любую песню.
Интересный факт: некоторым наиболее известным исполнителям в хачещах, платили. И в этом не было ничего постыдного.

- У Вас есть в репертуаре песни, где Вы больше декламируете, чем поете, то есть исполняете речитативом? Много ли у Вас таких песен? И по душе ли Вам такая манера исполнения?

З.Н.: Да, мне нравится такая манера, мне по душе исполнять речитативом. Если спросите, с чего это началось, то отвечу так. Несколько лет назад, когда я стал более плотно изучать песни из Нартского эпоса, мне стали попадаться особые удивительные тексты, тогда я и столкнулся с манерой речитатива. Нет, конечно, среди них были и более распевные. Но реже. Оказалось, что песни из эпоса исполнялись чаще именно речитативом. Это, во-первых! Во-вторых, признаюсь честно, я не обладаю очень тонким слухом. Для исполнения более распевных вариантов, мне того что есть, хватает, но не более. Зато речитатив – это четкий и ритмичный способ исполнения, позволяющий вложить в текст много эмоций. И мне он очень нравится.

- В свое время европейскими путешественниками адыгская народная музыка считалась монотонной, а её настрой – меланхоличным. Вы как профессиональный народный певец согласны с этим?

З.Н.: Да, верно! Тогда главным в песне были слова,  а не мелодия. На самом деле, сегодня мало кто из адыгов может точно разобрать тексты старинных песен, не говоря уже об эпосе. А он сложен красивейшим, образным языком. Мало кто читает Нартский эпос. А именно, читая его, рассказывая его, приходишь к более глубокому пониманию. К примеру, из 100 процентов текста во время декламации слушателям понятно процентов 20-25. И тогда приходится разбирать. Произносишь по отдельности каждое слово, спрашиваешь, что оно означает, и оказывается, что понятно уже около 80 процентов текста. Остальные 20 процентов – это слова, давно вышедшие из употребления. Так что только постоянно читая и разбирая эпос, можно его понять. К тому же это может очень обогатить современный язык. Для русских и представителей других народов, не знающих язык, трудно оценить народную адыгскую песню. В тексте вся суть. Это имеет большое значение! Насколько красив Нартский эпос, его песни!  Это удивительная образность, ритм, длина фраз, сочетание звуков в словах… Да, неважно какие песни возьмем. У нас много героических песен периода Кавказской войны, обрядовых, шуточных и многих других. Слова, сочетание слов, их ритм, структура – вот что создает красивую картину всей песни.

- Сегодня поднимается вопрос о создании музыкальный Хачещ в Адыгее? Как, по-Вашему, так ли это необходимо, будет ли востребовано?

З.Н.: Как говорится, в добрый путь! Интересно даже, каким он будет. Я пока не представляю. Но если будет, обязательно там выступлю.

- В те же 30-е гг. 19 века, как отмечал Карл Кох, было чрезвычайно трудно записать отдельные образцы черкесских песен, были известны примеры, благодаря Де Мариньи, Беллу,  Нойману и другим исследователям. Те песни, которые Вы сегодня  успешно исполняете, были записаны в тот период? Или они сохранились народным путем: от поколения к поколению?

З.Н.: Да, есть песни, которые нам сегодня известны благодаря европейским авторам. Они интересны, прежде всего, возможностью их сравнения с современными записями. Я мало что в этом понимаю, но как говорят специалисты, адыгские песни достаточно сложно зафиксировать при помощи нотной грамоты. И когда пытаешься разучить песню «с листа», в ней всегда чего-то не хватает. Души? Поэтому песни, которые я пою, были взяты или из полевых аудиозаписей наших этнографистов (огромное им спасибо), или непосредственно у аутентичных носителей. Что ни говори, песенная культура адыгов результат творчества бесписьменного народа. И он должен прежде всего звучать. Поэтому у меня есть мечта – озвучить Нартский эпос. Весь. Все известные тексты. Сегодня, слава Богу, и у нас, и в Кабарде, и даже за рубежом есть люди, которым это по силам. Шапсугские тексты озвучат шапсуги, кабардинские – кабардинцы и т.д. Это большая работа, но, по-моему, очень достойная.

- У адыгов было распространено пение напева или жъыу (рыцарский кличи или хоровой подголосок). А еще говорили так: «он аккомпанирует ему своим голосом и за каждой отдельной нотой отбивает отчетливо такт» (Джеймс Белл). Свойственна ли эта манера аутентичного пения только адыгскому народу? И с чем у Вас ассоциируется слово «Жъыу»?

З.Н.: Жъыу имело большое значение.  Когда мужчины собирались в поход, то созывали друг друга кличем «жъыу». До сегодняшнего дня уже проведено немало исследований о значении жъыу в адыгской народной песне. Речь идет о работах наших исследователей о коллективном пении. Конкретно их наименования прямо сейчас не назову, но они доступны. Читайте! Многие очень хорошо и умно написаны. Надо их читать. Одно только хочу рассказать: один старик говорил так: «Адыгская песня без жъыу, что борщ без картошки». Так что жъыу очень важно. Сегодня ни одна аутентичная песня не исполняется без жъыу. И так должно быть! Какой вид народной песни ни возьми: героическую, походную, свадебную или гыбзэ, все они сопровождаются хоровым подголоском.

- Большое спасибо!