Путешествие в Петербурх из Сибири

Дорожные заметки


Когда мы собрались поехать в Петербург, у меня было две цели: побывать в Петропавловской крепости у монетного двора и в музее Горного института. Вру, была ещё третья цель – собрать ощущения и впечатления для книги о горных инженерах.
За первую и третью цели я не переживала. Они были очень легко достижимы – надо было лишь добраться в Питер. А вот вторая сильно меня беспокоила. Я написала письмо по электронной почте сотрудникам музея с просьбой об экскурсии, но так и не получила ответа.
Двенадцатого июля мы должны были вылететь в Москву, а оттуда в Петербург. Накануне, одиннадцатого, позвонили из кассы Авиафлота и сообщили, что наши билеты зарегистрированы. Дело в том, что билеты покупались ещё зимой и места не были обозначены. У меня от сердца отлегло – места нам с сестрой достались замечательные, за крылом и у окна. Конечно, перед крылом было бы лучше – обзор шире. Но там находится бизнес-класс и билеты стоят дороже. Хуже всего над крылом – тогда кроме этой металлической  конструкции ничего не увидишь.
Утром за нами прислали такси. Мы погрузили чемодан и сумку и отправились.
Погода стояла великолепная, солнечная и лётная. В аэропорту, пока ждали посадки, я спохватилась и сфотографировала старый самолёт, установленный к восьмидесятилетнему юбилею Барнаульского авиапредприятия. Обозначила иллюстрацией начало путешествия.
Когда командир экипажа сообщил, что самолёт будет пролетать над городами Омск, Екатеринбург, Казань, Нижний Новгород и приземлится в Москве, я чуть не подпрыгнула. Ведь это были узловые станции на старинном Московско-Сибирском тракте. Именно этим путём добирались до Барнаула горные инженеры в 18 и 19 веке. Именно этим путём шли из Барнаула до Петербурга караваны с серебром и золотом.  Маршрут сохраняется уже третью сотню лет, да и почему он должен бы поменяться?
В начале полёта в иллюминаторе плыло бесконечное «зелёное море тайги», потом снежные поля облаков. Урал я сначала не узнала. Желтые прямоугольные углубления наверняка были карьерами и выработками. Как ни старалась отгадать, какой из городов Екатеринбург, так и не смогла определить. Хотя в одном огромном скоплении построек разглядела  ядро с правильными прямоугольными улицами и плотину с прудом. Но мало ли на Урале городов-заводов возникло в 18-19 веках?
Казань на Волге, кажется, отгадала. И Нижний Новгород тоже. Главным образом по мостам. Волга с высоты мне не понравилась – сплошная путаница проток и рукавов.
Московские новые районы очень хорошо разглядела. Колоссальной высоты домищи. Не меньше тридцати или пятидесяти этажей. Мне грустно было бы жить в таком термитнике.
В аэропорту Шереметьево нам предстояло провести несколько часов. Время пролетело незаметно – пока нашли нужный выход на посадку, пока зарегистрировались. Сестра моя даже успела прошвырнуться по магазинам. Пришла недовольная. Цены оказались ничуть не ниже.
В Питер прибыли в двенадцать с небольшим. В Барнауле в это время шел пятый час. Опасаясь спускаться в метро с чемоданом, заказали такси и поехали в отель на Невском.
Отель «Ринальди» занимает две-три квартиры в старинном доходном доме. К слову, доходный дом – это когда сдается каждый миллиметр. Строили их в конце девятнадцатого и в начале двадцатого веков. Особых удобств тут не предполагалось. Современный водяной насос, установленный в девяностых или в двухтысячных годах, рычит как тигр. Мало приятного ночью.
Двор-колодец вымощен брусчаткой. Узкая, тёмная арка, с красивым сводчатым потолком. Я подумала: «Жутковато будет возвращаться ночью после спектакля. А у нас билеты на «Спящую красавицу» и «Лебединое озеро».
Наш номер оказался малюсенькой комнатушкой с микроскопической кухонькой и душевой. В нём пахло сыростью, но было тепло. Бельё на постели сияло белизной. На полу и подоконнике – ни пылинки. За шторой тихонько урчал малюсенький холодильник. Весело улыбалась микроволновка. В углу, на тумбе обнаружили труп телевизора. Как ни пытались его реанимировать, ничего не получилось. Зато телефон оказался исправен, и мы сразу сообщили дежурной о безвременной кончине телеаппарата.
Но в основном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо. Потому что – это самое литературное жилище. В духе Достоевского.
Окно в нашем номере выходило во двор, на эркер, и кроме стены ничего не было видно. Нет, вру. Ещё была видна узенькая полоска неба. Вид из такого окна любого студента доведет до желания нарубить бабок и съехать куда подальше.

Поселились мы в одной остановке от Площади Восстания. Тут тебе и Московский вокзал и две станции метро и до центра города рукой подать. Очень удобно.
Отдохнув полчаса, отправились покупать экскурсии, которые выбрали ещё в Барнауле, через Интернет. Без ваучеров тут ни в один приличный музей не попасть, и, если нет желания простоять восемь часов в кассы Эрмитажа, покупайте билеты в экскурсионных бюро. Так даже местные жители делают, не тратят зря время. Тем более, даже с билетом неорганизованный посетитель вынужден снова стоять в очереди, ожидая пока пройдёт группа в тысячу китайцев.
К слову, китайцев в Питере столько, что кажется, сюда приехал весь Китай. В первые дни меня страшно нервировала толчея на Невском. В автобусе, в час пик и то чувствуешь себя свободней.
Питерские автобусы и троллейбусы мне понравились. В каждом – электронное табло с информацией об остановках, о погоде, о знаковых событиях в городе. Кондукторы приятные, грамотные люди. Отлично знают свой маршрут, могут подсказать, где лучше пересесть на другой транспорт, где какой музей или театр, или магазин находится.
Без пробок тут не обходится, но никто не нервничает, не сигналит. Если кто и обгоняет и лезет без очереди, то чаще всего это машинки с московскими номерами. Москвичей в Питере недолюбливают, как и по всей стране.
На остановках оборудованы порты для зарядки телефонов. Павильоны чистые, отмытые до зеркального блеска. Дворников тут очень много. Целый день они убирают, но никто и не мусорит. Не видела ни одной брошенной бумажки, ни одной палочки от мороженого, хотя мусорных урн почти нет.
Продавцы в киосках вежливые, предупредительные, всегда толково объяснят дорогу заблудившемуся туристу.
Вежливость, предупредительность, доброжелательность – визитная карточка Питера.
На старом Невском нет современных домов. Многие фасады требуют срочного ремонта, но даже в таком виде поражают былой красотой и изяществом. Архитекторы старались перещеголять друг друга. Причём нет вычурности, аляповатости и безвкусицы. Каждое здание – поэма, симфония в камне. Нашим современникам стоит поучиться у самого заштатного архитектора девятнадцатого века строгой гармонии форм.
В подъездах часто встречаются чёрные, заплесневелые стены – следы наводнений. Ступеньки лестниц изъедены временем. Но нигде и никогда не воняет мочой. Нет  и мусора в углах – всё вычищено.
Туристическое бюро, куда мы пришли, находилось в таком старинном доме. Интерьеры же оказались самыми современными.
Пока нам печатали ваучеры, на улице начался дождь. Мы ещё не хорошо знали особенности местного климата, и поэтому, обманутые ярким солнцем, вышли из дома без зонтов. Но дождь в Петербурге коренным образом отличается от дождя в Барнауле. Обычный питерский дождик – это наш ливень. Вода хлещет из водосточных труб так же мощно, как из пожарных брандспойтов. По дороге домой мы за одну минуту вымокли до нижнего белья. При температуре воздуха  +15 приятного мало. Мои летние кожаные туфли сохли потом четыре дня.
Если бы горничная не оставляла каждый день лишний моток туалетной бумаги, не знаю, в чём бы я ходила по улице. Скорее всего – босиком. А так я каждый вечер набивала обувь туалетной бумагой, чтобы быстрее сохла. И всё равно пришлось купить ещё две пары туфель, чтобы не ходить с мокрыми ногами.
В первый же день моя Света порывалась доехать до Ленты и закупить продукты на неделю. От дождя у сестрицы погорели контакты и башенный люк танка задраился наглухо. В таком случае надо тихонько постоять в сторонке и подождать пока закончится бензин в баках. Поэтому из туристического бюро мы побежали на Московский вокзал, к метро, с намерением доехать до Нарвской заставы. Но, в конце концов, Света сама поняла, как обрадуется народ, когда в час пик мы вопрёмся в вагон метро мокрые до последней нитки.
Два магазинчика напротив нашего отеля её напугали обшарпанными дверями и сбитыми порогами. Но это у нас так проявляются признаки запустения и дрянного ассортимента, в Питере оказалось всё наоборот. Но мы ещё этого не знали и потому пробежали мимо и нырнули в полуподвальчик с чистенькой и светлой столовой. Обед здесь обошёлся нам в триста рублей на двоих. Зато и сервис, и меню оказались в стиле советской заводской столовки. Света вылетела оттуда, как пробка из бутылки, разъярённая, как тигра.
Мы вернулись в магазин, взяли бутылку питьевой воды, две сырые картофелины, луковицу и пакет майонеза, половину батона и два пакетика кофе. Потом зашли в магазинчик Великолукского мясокомбината и выбрали маленький кусочек сырокопчёной говядины.
Качество и цены продуктов не вызвали нареканий. В отеле приготовили ужин, поели и уснули довольные.
Подведу итоги первого дня пребывания в Петербурге: радость и предвкушение удовольствия были слегка притушены неожиданным холодным душем. Мы бегали под дождём сломя голову и города по сути не видели. Фото я успела сделать лишь одно – дом в мавританском стиле рядом с нашим отелем. Но дома стоит фотографировать все подряд. Каждый хорош и нет ни одного одинакового.

День второй
Петропавловка и террористы.
Утром второго дня мы продолжили исследовать Невский проспект «в рассуждении пожрать». Набрели на очень приличное заведение под названием «Север». Раньше в нём находилась пекарня купца Алексеева, где подавались пироги с пылу с жару. Мы тоже съели по хорошему куску мясного пирога. Потратили шестьсот рублей. Когда вышли на улицу – разглядели – «Север» относится к ресторану «Метрополь». Ну, ещё бы тут было дёшево!
Сели в троллейбус и поехали к Гостиному двору. Там, в Перинном ряду находилась посадочная станция нашего экскурсионного бюро. Автобусы парковались на Думской улице, возле старинной городской ратуши. Тоже очень интересное здание. Примечательно оно своей пожарной каланчой, которая в девятнадцатом веке служила так же башней телеграфа. На крыше у неё были установлены специальные крылья-махалки или семафор, которым и передавались слова по одной букве. Такими семафорами были оборудованы все царские и великокняжеские дворцы, Адмиралтейство, Главный штаб и министерство финансов. Так что необязательно было Николаю Первому, к примеру, трястись в коляске по брусчатке, чтобы побеседовать с министром финансов Егором Францевичем Канкриным о росте рубля и золотом запасе. Скажете, как это они государственные тайны всему городу выбалтывали? А шифровальщики на что?
Гостиный двор на Невском нас очень заинтересовал Галереей высокой моды, но мы не успевали туда заглянуть. Сфотографировали лишь музей восковых фигур на галерее второго этажа. Кстати, сначала приняли этих кукол за живых людей, за бизнесменов, курящих на открытом воздухе. А потом разглядели летящего Шагала и его спутницу. Пока не подошёл наш автобус, мы успели сфотографировать и его, и Ленина, и каких-то бояр в горлатных шапках, и распятие Христа.
Первая экскурсия у нас была обзорная по городу с большой остановкой в Петропавловской крепости. Нас провезли мимо Исакиевского собора, купол которого покрыт толстым слоем чистого золота и с 19 века ни разу не реставрировался, мимо памятника Николаю Первому, мимо Сенатской, мимо Авроры и, наконец, высадили на набережной у Иоанновского моста Петропавловки. Не буду пересказывать подробности Северной войны и стратегического значения российского присутствия на Балтике. Все ещё со школы помнят «Отсель грозить мы будем шведу» и всё такое. Самое интересное, что в итоге получилось. Царь Пётр, судя по сохранившейся одежде, узкоплечий жердяй, нервный фанатик-трудоголик, наворотил столько разных разностей, что современные менеджеры сдохнут, но даже четверти не смогут осилить.
Пётр Алексеевич – первый русский император, человек-легенда тысячелетия, лежит себе скромненько в тёмном уголке царской усыпальницы в Петропавловском соборе. У противоположной стены, так же скромно лежит Николай Павлович – рыцарь чести, гений бюрократии, человек, причесавший под одну гребёнку всю необъятную Россию. Нарядивший в одинаковые мундиры чиновников от Варшавы до Камчатки, заставивший соблюдать нормы делопроизводства и финансовой отчётности, ткнувший всю страну носом в свод законов. Конечно, он - Палкин, конечно деспот. Но скажите по совести, всегда ли вы соблюдаете правила дорожного движения и нравится ли вам переходить улицу в строго определённом месте? Нравится ли вам носить униформу на работе? Не считаете ли вы бессмысленными бумажками квитанции, справки и инструкции? А ведь от этого зависит порядок на улице, в учреждении, в стране. И, во многих случаях, ваша собственная жизнь и безопасность. Человеческому муравейнику этого, конечно, не докажешь.
Скажете, декабристов исказнил. Но что делать молодому человеку, обременённому большой семьёй, малолетними детьми, когда в его дом ломятся и угрожают смертью? Декабристы ведь не собирались выслать его в Париж и даже об Америке речи не вели. Цареубийство и точка.
В отдельном приделе лежит наш последний царь, человек слабый и жалкий, погубивший малодушием и безволием и свою семью, и страну. За это он святой, а Пётр Великий – грешник.
Меня-то больше интересовал не Петропавловский собор, хотя там обнаружилось много интересного. Например, царские комнаты, где императорские особы отдыхали после поездки из Зимнего дворца, и приводили себя в порядок перед торжественным выходом. В комнатах я увидела два одинаковых камина. На них нет никакой информации – где сделаны и когда. Но мне кажется, камень очень похож на ревнёвскую яшму и вполне может быть привезённым с Алтая. Ещё мне показалось интересным царское место в соборе. Там нет ни трона, ни стула. Императоры стояли во время церковной службы. Не полагается у православных сидеть, и в церкви все равны в этом отношении. Ещё удивило наличие кафедры для проповеди. И общий рисунок собора. Ведь он сильно похож на протестантские церкви. В Петербурге все старые церкви были без куполов. Не собирался ли Пётр поменять вероисповедание?
Вернусь к тому, что меня интересовало больше. Ну конечно – Монетный двор! Сфотографировала его несколько раз. Допросила экскурсовода, куда в девятнадцатом веке въезжали барнаульские караваны с серебром и золотом, где могли останавливаться и жить сопровождавшие их горные инженеры.
Мне показали мост, по которому караваны попадали в крепость, проходную с запертыми воротами. Предприятие до сих пор действующее, туристов туда не пускают. Есть сувенирная лавочка с коллекционными монетами.
Кстати, мосты остаются деревянными, и в случае войны их полагается сжигать.
Под мостами народ устраивает пикники, Нева у стен Петропавловки мелкая, вода прогревается. В жаркий день можно купаться. В день нашей экскурсии вовсю палило солнце, я даже пожалела два часа проведенные в Трубецком бастионе, в камерах террористов-народовольцев.
Кстати, первоначально камеры обивались войлоком и оклеивались обоями. Помещения одиночных камер были большие, не менее 20 квадратных метров. Отапливались печами. Одежда для заключённых тёплая, обувь добротная, кожаная. В каждой камере водопровод – умывальник как в советских квартирах в 70-е годы. В каждой камере была керосиновая лампа. Светит ярко, я знаю, у моей бабушки в деревне была точно такая же. Можно было читать. Из библиотеки заключённым выдавали художественную литературу. Приговорённым к каторге – только Библию. Во дворе бастиона находится тюремная баня. Помывочный день был один раз в неделю – в субботу.
Из крепости мы пошли пешком к дому балерины Кшесинской. Музей был закрыт на санитарный день. Расстроенные, помчались к метро и поехали в Ленту. Путь был не близким. От Нарвских ворот до Урхова переулка не менее двух километров пешком.
Когда вернулись и приехали на Московский вокзал, станция метро оказалась перекрыта. Обнаружился забытый кем-то чемодан. Естественно, решили что «в ём бонба». Пассажиры очень спокойно реагировали. Пришлось выйти на Лиговский проспект, а тут нас поджидал Питерский сюрприз! Ливень хлестал изо всех сил. Зонтики не спасали, когда вода по колено. Тут погибли мои вторые туфли и моя вера в непромокаемую ветровку. Больше я её не надевала – ходила в осенней куртке.
А на следующий день у нас были куплены билеты в театр! Как же без обуви?

День третий
Эрмитаж и Михайловский театр

Утро началось суматошно. В девять тридцать нас поджидала экскурсовод у входа в Эрмитаж напротив Александровской колонны, но надо было ещё сфотографироваться на фоне музея, пока солнце не высоко и не лезет в объектив. Погода была замечательная. Пасмурное небо, меленький дождичек, на который тут вообще не обращают внимания. Ногам было немного холодно в сырых туфлях, но если не думать о простуде, то вполне терпимо. С моря дул свежий ветер. Света была в полном восторге, что тут, в большом городе с миллионами населения, такой чистый и вкусный воздух. Правда, когда ветер усилился и дождь полил сильнее, её восторги поутихли. Мы добежали до атлантов, спрятались у них под крышей. Планировали ещё пробежаться по Миллионной улице, заглянуть под арку Главного штаба и посмотреть на бывшее министерство финансов, где размещался Департамент горных и соляных дел, но из-за дождя пришлось оставить всякую надежду. Да и время поджимало. Помчались к подъезду Эрмитажа. Экскурсовод собрала наши ваучеры, выдала нам опознавательные браслеты и повела внутрь.
Сначала мы полюбовались на километровую очередь в кассы. Мельком взглянули на внутренний садик и вошли в фойе. Тут снова пришлось ждать – очередь в гардероб и туалет. Затем нас пропустили через турникет. Сумки, ремни, часы и телефоны выкладывались на транспортёр, как в аэропорту. Такая процедура повторялась в каждом музее. На контроле – сотрудники музея и полиция. Сверяют со списками пофамильно. Мышь не пролезет без билета.
Удивило, что в Эрмитаже не выдавали бахилы. Полы застелены линолеумом. Старинные паркеты или погибли или законсервированы. Мы сглупили, не взяли наушники, а зря. Услышать что-либо в гомоне тысячи голосов невозможно. Разве стоять вплотную к экскурсоводу. Хотя я не сильно жалею. Наша тётенька была сильно повёрнута на итальянской живописи и всю плешь переела мадонной Литта и мадонной Бенуа. Мы бросили свою группу где-то на половине дороги и побежали посмотреть то, что нас интересовало больше. Света – в интерьерные залы, а я – в залы английской живописи. Надеялась увидеть портрет мальчика Соколовского работы моего художника Аткинсона, но его тут не оказалось. Весь английский девятнадцатый век переехал в здание Главного штаба. Там теперь филиал Эрмитажа.
Предупреждаю! Не подходите к консультантам с вопросами – зашибут. Если у вас десять тысяч раз спросят, где посольская лестница, вы тоже пошлёте любопытных подальше и, может быть, нецензурно.
Раз попав в Зимний дворец можно слоняться по экспозициям до последнего звонка, однако у нас были билеты в театр и мокрые ноги.
Выйдя из Зимнего дворца мы кинулись к остановке троллейбуса. Доехав до Суворовского проспекта, до своей остановки, забежали в первый же магазин обуви. Надо сказать, обувь на Невском и в целом в Питере продают на каждом углу. Обувных магазинов не меньше, чем кафе и сувенирных лавок. Обувь на любой вкус и кошелёк: финская, немецкая, латвийская, эстонская, итальянская, китайская. Скидки на обувь до 70 процентов. Первое поступление новой коллекции идёт со скидкой, остатки прошлогодних запасов – тоже. С размерами проблема. Туфли я купила только в третьем или четвёртом магазинчике.
Возле нашей гостиницы обнаружили искусительный магазин – фирменная торговая точка кондитерской фабрики имени Крупской. Конфетки здесь ооочень вкусные. Правда и цена до трёх с половиной тысяч за килограмм. Взяли несколько сортов по две-три штучки. Мне больше всего понравились «Адмиралтейские» с миндальной начинкой. По случаю дня рождения Светы купили изящную коробочку кумкватов в шоколаде. Растягивали потом удовольствие всю неделю.
Погода нормализовалась. Вечер обещал перейти в тёплую ночь. Но мы, напуганные дождями, вызвали такси. Приехали в театр. Честно говоря, очень опасались выглядеть провинциально среди питерской публики, но когда увидели китайцев в кроссовках и футболках, все страхи пропали. Публика весьма разношерстная, от седых петербургских интеллигентов и дам в строгих платьях, до индианок в шерстяных сари.
Михайловский театр очень старый, строил его архитектор А.П. Брюллов, брат знаменитого живописца. Здание скромное и элегантное. Сцена и зрительный зал небольшие. Участок под театр был отведён маленький и Брюллов намучился с планировкой, но, в конце концов, нашёл оптимальный для зрителей вариант. Отказался от классических колонн, поддерживающих ярусы, и подвесил их на кронштейны. Получилось очень оригинально. И весьма удобно. Обзор на триста шестьдесят градусов и ничто не мешает.
Я удивилась, когда музыканты вошли в оркестровую яму. Здесь играет живая музыка и без всякой усилительной дряни.
Занавес подняли, балет начался. Света прилипла к биноклю и через десять минут разочарованно засопела – режиссер-постановщик перепластал хореографию Петипа. Думаю, у них проблема с кадрами. Как-то пустовато на сцене было.
Хорошо, что «Спящая красавица» короткий балет. Разница во времени сильно сказалась. Во втором акте я уже с трудом разлепляла глаза. Вышли из театра совсем очумевшие. Тёплый ветер дохнул в лицо. Вечер, подсвеченный уличными огнями, очаровал. Домой пошли пешком. Мимо Русского музея, мимо Пушкина, по Невскому, по Аничкову мосту с конями Клодта. Мне всё казалось нереальным, фантастическим сном. Гуляющие по ночному проспекту люди были видимо в таком же состоянии. Все блаженно улыбались, глазели по сторонам, и восхищение не сходило с лиц.
Впервые мы никуда не спешили, шли и любовались прекрасными зданиями, причудливыми архитектурными изысками. Вспоминали исторические события и курьёзы. С этого вечера я всей душой полюбила живой, не книжный, Петербург. Я привыкла к неровным мостовым из брусчатки, из гранитных плит. Мне казалось – город вымощен паркетом. В сумеречном свете старинные фасады выглядели совершенно новыми. Яркие фиолетовые и розовые петуньи в вазонах пахли одуряюще сладко. Рай земной, парадиз.


День четвёртый
Петергоф и чебуреки

Проснулись не как обычно, в четыре часа утра, а как все нормальные питерцы, в восемь. Конечно, в Барнауле в это время было уже двенадцать, но это мы после театра так разоспались. Ведь домой-то вернулись в первом часу, по-нашему считай – в четвёртом.
Плотно позавтракали, тепло оделись. Предстояла экскурсия в Петергоф, на берег Финского залива, а там не шибко-то жарко даже в июле. И правда, ни осенние куртки, ни свитера не оказались излишними.
Экскурсия начиналась в десять, поэтому мы прыгнули в автобус, благо остановка находилась недалеко от нашего подъезда.
Хотели купить чего-нибудь перекусить, но время поджимало. Бегом помчались в наш любимый Перинный ряд, зарегистрировались у менеджера и влезли в автобус. Здесь нас ещё раз пересчитали, переписали все фамилии, статус и гражданство. Госавтоинспекция таким образом загодя стелет соломку, не желая платить лишние деньги пострадавшим в ДТП. Я мельком глянула в графу гражданство нашей группы. Большая половина, конечно, россияне, треть – из Казахстана, несколько человек из Германии, Польши, Украины, Белоруссии.
Автобус покатил по набережной Фонтанки. Мы только успевали вертеть головой – столько всего интересного было вокруг. Оказывается, мы ехали по старой петергофской дороге, которая была проложена ещё в восемнадцатом веке. Чтобы оборудовать дорогу и населить пустынную местность, Пётр Первый раздал участки земли вдоль неё своим родственникам, друзьям и приближённым с приказом строить загородные дома и жить в них всё лето. В те времена Фонтанка и всё, что дальше, были пустыней отдалённой, глухой окраиной, чуть ли не Камчаткой. Участки Пётр дал даром и поэтому они назывались дачей. Дал – дача. Вот так и появилось впервые понятие дача – загородный дом для летнего отдыха.
Родственники и приближённые моментально понастроили деревянных домиков и отдыхали там всё лето, на природе и молоке. Ведь никому из них не хотелось получить от Петра Алексеевича глобусом медным по голове.
У самого Петра там тоже была дача с большим огородом, где он ставил эксперименты как селекционер-генетик и пил чай с крыжовенным вареньем. Довольно скромненький домик, кстати. По словам экскурсовода, Пётр страдал агорафобией. Боялся открытого пространства и высоких потолков. Но думаю, он просто жмотился и экономил на себе. Это видать с Голландии пошло. Чтобы не платить за кровать, он спал в шкафу. А всё ради чего? Чтобы Российская империя утёрла нос разным прочим шведам. Ну, упёртый, чё.
Приехали мы в Петергоф голодные, как черти. Только выпрыгнули из автобуса – кинулись искать еду. Первой нам попалась классная кафешка «Чебуречная». Света заказала две порции, и мы уселись ждать, пока поджарят вкуснятину. Однако четыреста рублей за два жареных мясных пирожка повергли нас в шок. Тем более времени сжевать их у нас уже не оставалось. Официанты были шокированы не менее нас и обслужили как индийских принцесс. Молниеносно упаковали в термические пакеты огненные чебуреки. В фирменный пакет положили баночки с соусами, салфетки влажные и салфетки сухие и даже вилки. Видно с перепугу.
С горячим пакетом в руках, распространяя на всю округу чебуречное благоухание, мы помчались за своей группой в парк. Нас ожидало фантастическое зрелище – включение фонтанов. 
Проскочили турникет, пробежали мимо парадного фасада дворца, вылетели на лестницу и успели как раз вовремя. Заиграла музыка, и одновременно взметнулись ввысь хрустальные и жемчужные струи.  Началась бешеная пляска воды. Оказывается и теперь, как и раньше, высота струй регулируется вручную. Целая орава фонтанщиков с рациями в руках бегает по парку и отстраивает всю эту красоту. А через полчаса эти изверги уже сидят в засаде в кустах возле фонтанов-шутих и поливают водой любопытных туристов. Никакая там не секретная автоматика, я застукала на месте одного такого шутника. Сидел со скучающим видом на скамеечке, а когда кто-нибудь проходил мимо, незаметно нажимал ногой рычажок.
Каждый фонтан имеет своё название и смысл. Самсон раздирает пасть шведскому геральдическому льву. В фонтане «Фаворитка» русские уточки насмехаются над европейской собачкой – нас не догонят!
Если спуститься по лестнице в Нижний парк – открывается величественная панорама с Большим Петергофским дворцом в центре. Величие Российской империи должно было впечатлять ещё на подступах – иностранные гости, подплывая из Финского залива по идеально ровному, прямому как стрела, морскому каналу видели встающий у них на пути сияющий золотом и сотнями окон Большой дворец и струю воды взметнувшуюся под мощным напором на высоту 22 метра. И не надо смеяться над этим символом. Наши монархи уели-таки Европу. Иначе с чего с такой яростью раскурочила Европа наш Петергоф во время войны? Осталось буквально пепелище. А в 1947 году Советский Союз вновь включил восстановленного по довоенным фотографиям Самсона. Какова, по-вашему, причина спешки? Вот то-то!
По Нижнему парку мы гуляли более часа, но и минутки не улучили, чтобы съесть чебуреки. Голодные желудки рычали, как тигры. И вдруг наш экскурсовод приглашает пройти во дворец. Называется – приплыли. Пришлось сдать стратегический запас в гардероб. После прогулки по бережку Финского залива чебуреки малость остыли на свежем балтийском ветерке, но всё ещё продолжали издавать аппетитный мясной аромат. Сдали их в гардероб, на горе тётенек-гардеробщиц.
Организация обслуживания туристов в Петродворце изумила. Нас быстро, но без спешки провели через турникет, причём другие группы не мешали и не пытались пролезть вместе с нами. Два сотрудника моментально выдали наушники полусотне человек. Даже не спрашивали – надо или нет. Положено – берите. Во время экскурсии ни наша группа никому не помешала, ни нас никто не потревожил. Это при условии, что туристов там не меньше чем в Эрмитаже. От нас тоже потребовали железной дисциплины. Ни в одном зале нельзя было задержаться дольше отведённого времени. Фотографировать можно было только по специальному разрешению. Мы со Светой посоветовались и решили обойтись без лишних трат. Не такие уж мы великие фотографы.
Надо сказать, презентационные залы и покои очень впечатляют богатством убранства. Замысел архитектора был направлен на прославление величия России. Богатая, сильная страна. С ней лучше торговать, чем воевать.
Кстати, тут мне объяснили любовь архитекторов к анфиладам. Восемнадцатый век обожал зеркала, и в комнатах, замыкающих анфиладу, напротив дверей делали зеркальные стены или ставили большие зеркала – получался коридор, уходящий в бесконечность. Блеск золота и свечей, блеск оконных стёкол и зеркал – гипнотический сон, нереальная реальность. Рай земной. Царство наслаждения. Погружение в транс, отрешение от забот и в то же время философские озарения о смысле и скоротечности жизни. Столетье безумно и мудро.
На выходе получили окончательно остывшие чебуреки обратно и спрятались за щитом с фотографиями разрушенного во время войны Петергофа, где и слопали их без соуса. Время шло к пяти часам, и аппетит разыгрался просто зверский. Слона бы съели.
Когда через два часа вернулись к Гостиному двору, поняли, что без дозаправки не дотянем до своего аэродрома. Света нашла через интернет кафе «Пироговый дворик» на канале Грибоедова, слева от Казанского собора. Мы потащились туда и впервые за день нормально поели за вполне адекватную плату.
Хотели ещё зайти в Казанский собор, но на небе сгустились и грозно реяли над нами тёмные тучи, поэтому пошли на остановку. Дождик начал накрапывать, когда мы вошли в троллейбус, а когда доехали до Суворовского проспекта, он уже лил, как из ведра. Хорошо, что остановка находилась прямо напротив нашего отеля. Мы нырнули в арку, пробежали через горбатый дворик, залитый водой, и влетели в подъезд.

День пятый
Ораниенбаум, святая Екатерина и Богородица Казанская.

пошли прогуляться до Спаса на крови на канале Грибоедова, который раньше назывался Екатерининским.
Собор очень нарядный, изразцовый, пёстрый. Похож на свадебный шоколадный торт. Его стены украшены гербами всех русских городов, но, сколько я не высматривала томскую белую лошадь – ничего не разглядела. При украшении собора применили новую технологию – изразцы лепили на плиты в горизонтальном положении, а затем уже монтировали на стены большими фрагментами.
Почему такое страшное название – Спас на крови? Потому что здесь, на набережной Екатерининского канала, террорист Гриневицкий первого марта 1881 года бросил бомбу под ноги императора Александра Николаевича. Место, где пролилась кровь и спрятали за стенами собора. Понять не могу – за что убивать царя, освободившего крестьян от крепостной зависимости? И именно через двадцать лет, в юбилейный год?
Внутрь собора мы не попали, поскольку он является музеем и в начале седьмого часа все двери были заперты. Побродили по набережной, сфотографировали собор с разных ракурсов, поглазели на сувениры в мелких лавочках. Утро разгоралось яркое, солнечное. На площади перед собором начали собираться китайцы. Мы вернулись на Невский, побрели в сторону Гостиного двора. По пути зашли в базилику святой Екатерины на Невском. Там шла служба, пастор читал проповедь. Почему-то на английском языке. Мы-то надеялись услышать латынь, поскольку храм католический. Постояли несколько минут, посмотрели на чернокожих прихожан. Я попросила святую Екатерину посодействовать в проникновении в музей Горного института, поскольку так и не получила ответа на свой запрос об экскурсии. Святая Екатерина ведь горнякам не чужая, как-никак покровительница горного дела и шахтёров.
мы зашли в Казанский собор. Там шла служба, чудесные голоса пели где-то под куполом. Свечи, полумрак. Приятно пахло ладаном. Мы потихоньку обошли собор. Поклонились могиле Михайлы Илларионовича Кутузова. Купили свечи и поставили за здравие всех родных, друзей и знакомых перед иконой Казанской Божьей Матери. Ещё написали поминальный лист за усопших. Я попросила Богородицу об удаче задуманных дел и благополучии нашей поездки. Так и случилось. Считаю чудом – мы нигде не потерялись, не отстали от самолёта,


Рецензии
Приятно вспомнить, приятно прочесть.
Здравствуйте, Наталья.

Павел Лобатовкин   19.11.2018 12:37     Заявить о нарушении
Здравствуйте, Павел. Приятно, что зашли и почитали. Рада Вам.

Наталья Волкова 5   19.11.2018 18:46   Заявить о нарушении