***

                Александр Тимошенко

Удар у клуба
(рассказ)    
   Правление народного предприятия утверждало список претендентов на должность генерального директора. Степан Леонидович шел вторым, сразу за главным инженером  бывшего колхоза имени Чапаева, а теперь ЗАО (н/п) «Майское» Славой Зуйковым. В этом селе Степан родился и прожил неполных восемнадцать лет, а в колхозе, в молодости  начинал свой трудовой путь трактористом на ДТ-75. Потом традиционная жизненная тропа, как у большинство его сверстников: служба в армии, комсомольская путевка на великую стройку, учеба в индустриальном институте и карьерный рост от мастера до начальника монтажного управления. Но родного села, он никогда не забывал. Все годы мечтал сюда вернуться, но только не знал в каком качестве.
      Наступили другие времена и всю строительную систему, созданную когда-то Берией, и в которой более двух десятилетий отработал Степан, разогнали. Звали  замом по строительству в администрацию городка, где находилась контора его управления, но он отказался. А тут услышал, что в родном селе нужен генеральный директор. Правда, его несколько забавлял ситуация – в последнее время он управлял тремя такими хозяйствами, как родной колхоз. А  теперь вынужден сидеть в приемной задрипанного кабинетика и ждать, разрешат поучаствовать в выборах или нет.
      Когда зашел в директорский кабинет, где шло заседание правления, первым, кого он увидел из сидящих за длинным полированным темным столом, оказался Федя Одноглазый. И хотя прошло почти три десятка лет после тех известных событий, он тоже узнал его. Узнал и подскочил, как ужаленный,  заорал, что этот генеральным директором станет только через его труп.

     В своем родном селе, да такое! Степка не ожидал. Шел себе спокойно в клуб и бац, прямо на  крыльце культурного заведения, какой-то деловой решил ему дать в морду. Молча, без всяких объяснений.
     А случилось вот что!
     Вечерний сеанс в клубе крутили с десяти часов вечера, ждали, чтобы бабы и девки могли подоить коров, а мужики прибраться в пригонах и во дворах. Степка после школы (вот уже почти два месяца он учился в десятом классе) занес дрова и уголь в дом, переоделся в чистое, и отправился культурно отдыхать.
     Поздний сеанс назывался «взрослым» и по идеи на нем до восемнадцати лет делать было нечего, но Степка и его сверстники рассуждали здраво – все лето мантулили в колхозе на равных с мужиками, а теперь в кино нельзя! Шиш! И пёрли буром на киномеханика и контролера дядю Гришу. А тот, как бы и не замечал их. Но и они держали нейтралитет – во время показа кино вели себя прилично и не мусорили. Даже семечки не щелкали.
     К клубу он подошел в начале десятого. Почему так рано? Надеялся, что Галка с соседней улицы тоже придет пораньше, и он с нею переброситься парою слов. Надежды призрачные, ну, а вдруг! Он-то без нее не мог, а она только посмеивалась, а порой даже сердилась на его поползновения приблизиться. Но его любовь прощала ей все. Да и как не простить! На белом свете для Стёпки милей никого не было.
      В сентябре деревня рано погружается в ночную тьму. Степка бодрым шагом шел по светлеющей в темноте тропинке.  Она лежала вдоль канавы, разделяющей огороды. До домов не меньше двухсот метров, так что свет из окон не мешал любоваться звездным небом. А Степка любил фантастику, особенно читать про полеты к другим мирам. Иногда в тайне представлял себя в кабине самолета за штурвалом, но знал, что ничего из этого не получится – с детства сломано ребро. Это раз. И второе – небо говорило, что завтра следует ожидать ясную и теплую погоду. До обеда - в школе, а после - нужно солому на пригон перебросать.
       Галку он знал с первого класса, а может быть и раньше. Жили-то всегда недалеко друг от друга, огород в огород. Но до начала лета этого года как-то ее и не замечал. Бегает пигалица, и пусть бегает. А однажды увидел, как она повернула голову на зов подружки, и обомлел.
       В теплое время они по вечерам собирались на бревнах недалеко от Галкиного дома. Так, поседеть, поболтать и, само собой, поприжиматься.  До этого момента у Степки к ней не было никакого интереса, а тут сердце замерло, и воздух вдохнул, а выдохнуть не может. Увы! Но для нее его чувства оказались абсолютно не нужными. Иногда от бессилия у Степки сводило скулы, и он тихо выл, но что поделаешь: «Насильно мил не будешь!»
       Крыльцо у клуба выделялось желтым пятном. Во всем селе здесь вечером было единственное освещенное место, не считая, конечно окон домов и хат. Выйдя из-за угла начальной школы, Степка увидел,  что несколько человек топчутся под этой лампочкой, но он не придал этому значения. Кого бояться? Сверстники не в счет. Он и мужиков, уже отслуживших в армии, бил за милую душу, если они, конечно, лезли не туда куда надо. Так что, когда поднялся на верхнюю ступеньку и услышал, как кто-то сказал:
      - Этот хмырь, что ли? Он и тогда не придал значения словам, и даже не подумал, что они про него. Но тут от этой группки в его сторону резко двинулась фигура и загородила ему дорогу. И не просто загородила, но и сходу попыталась врезать прямым по его морде. Придурок! Степка с малолетства всегда готов к подобным оборотам. Он задержал левой рукой удар и в ответ нанес правой в челюсть.  Нападающий отлетел к бетонным перилам крыльца. Они помоги устоять ему на ногах:
     -  Сука! – зашипел он и снова бросился на Степку.
     - Он чё, дурак? – спросил присутствующих Степан и встретил нападающего ударом в морду. Тот сразу сложился. В этот момент из тамбура клуба на крыльцо выскочили учитель физики Петр Карлович и школьный лаборант Мишка. Они навалились на Степку, схватили его за руки и прижали к перилам.
     - Ох, и бугай! – хватая воздух ртом, прошипел физик. Как Степан не пытался вырваться из их цепких рук, ничего не получалось.
     - Успокойся! Не дергайся! - потребовал лаборант. И добавил:
     - Опять за своё! Ты зачем Федю Одноглазого отметелил? Он только из тюряги вернулся, а ты ему уже морду расквасил.
     - А я-то причем? – рычал Степка: - Я его не трогал. А он меня сходу пытался двинуть по роже.
      Пока с ним разбирались, Федя и его дружки исчезли. Правда, Степка одного из них узнал.
      После драки Стёпка долго успокаивался на скамейке в дальнем углу  фойе. К нему подходили, здоровались, пытались что-то сказать, но видя, что он не реагирует на слова и жесты, уходили.
      В зрительном зале тот, со знакомой рожей, и еще несколько парней сели позади него, он напрягся, решил, что продолжение драки не избежать.
      Кино оказалось так себе – очередная индийская сказка. Да и  в клуб Степан, как говорится, пришёл не кино смотреть, а из-за Галки. Она училась в параллельном классе, поэтому в школе с ней увидится было проблематично. Он учился с утра, а она – после  обеда. Оставался один клуб. Но соседка по огороду не пришла. Из вредности что ли! А тут ещё эта драка!
      Стёпка, в гордом одиночестве, молча, засунув руки в карманы серого демисезонного пальто, смотрел танцы индийских красавиц и ждал подвоха, готовый сразу отразить нападение. В этот вечер в клубе не было даже его верного дружка Сереги. И одноклассники куда-то растворились.
      Когда на него не напали в клубе,  Степка подумал, что  подстерегут по дороге домой.
Но и на дороге никого не оказалось.
      Из зала Стёпка вышел последним. Даже немного подождал, чтобы народ ушёл. Многие шли и косились на него, но ничего не говорили. Мужики с жёнами в основном или взрослые парни с подругами молча прошли мимо него. А ему это и надо было! Так было проще понять, будет продолжение драки или не будет. Если будет, то они пропустят народ и … 
      Но под желтым светом клубного  фонаря никого не оказалось. Честно говоря, драться не хотелось, но чувства его были обострены до предела, а мышцы напряглись и он, сам того не желая,  перешел на скрадывающий, почти бесшумный, шаг.
      За пятном, освещавшим крыльцо и насколько метров  улицы, лежала бездонная темнота. Войдя в нее, Степка ожидал удара, но, когда глаза привыкли, перед ним лежало абсолютно пустое пространство между деревянной стеной клуба и штакетником школьного двора.
     «Значит, не здесь!» - подумал про себя боец: - Значит, за кочегаркой!
Но и там никого не оказалось.
      Остался мост.
      На небе яркие холодные звезды. Их света оказалось достаточно, чтобы Степка издалека увидел, что и на мосту никого нет. А дальше его ловить бесполезно! Дальше у него десяток дорог чтобы добраться домой.

      В понедельник после пятого урока Стёпку вызвали в пионерскую комнату. Там его уже ожидали два милиционера: сосед участковый, друг детства Степкиного старшего брата, и какой-то незнакомый лейтенант.
      В большую комната через два широких окна проникало нежаркое осеннее солнышко. Милиционеры сидели за столом у противоположной стены в каком-то светло-золотистом ореоле. Стулья в комнате отсутствовали, как, впрочем, и мебели тоже никакой не было. Только плакаты на стене с барабанщиками и трубачами. Да в углу знамя и флажки в пирамиде.
     Степка открыл дверь и робко поздоровался. Все-таки милиция.
     - Проходи, сосед! -  махнул рукой участковый.
     - Говорят, ты уже совсем оборзел, бьешь всех подряд, - простодушно продолжал он.
     - Да, ни чё, никого я не бью. Они сами под руку лезут, - пробурчал Степка.
     - Вот так! – приближаясь к парню, проговорил сосед и вдруг врезал ему в лоб торцом ладони. От неожиданности Степка коснулся задницей пола, но тут же подскочил и ринулся на милиционера. Неудачно! Тот снова огрел его по башке. Степка упал.   
    Участковый протянул руку и добродушно с улыбкой сказал:
    - Это тебе не скулы дробить бывшим уголовникам!
Подал голос лейтенант:
    - Давно Федора Федченко знаешь?
    - Кого, кого? – переспросил Степка.
    - Ты чего дурака из себя строишь? – зашипел сосед. Но лейтенант уточнил:
    - В селе его зовут Федей Одноглазым. У него на левом глазу бельмо. Теперь понял о ком?
     - Ага! Недавно на крыльце клуба познакомились.
     - А до этого, что не встречались?
     - Н-е-е! – ответил Степка. А оно и вправду - он живет на одном конце села, а тот на другом и старше его лет на шесть.
     - Иван Петрович, не врет он. Школа в селе большая, всех не упомнишь. Да и старше он на много этого гаврика, - поддержал Степку участковый.
     - А зачем ты ему скулу свернул и челюсть сломал? – продолжал лейтенант.  Он вчера поутрянке приехал в райцентр в больницу. Доктор вправил, но сказал, что с месяц толком не сможет жевать. Вот и бумагу на тебя написал. Мол, из личной неприязни ты его избил.
Такое заявление Степку поставило в тупик. Он и слова такого не знал. Он попытался ответить, но лейтенант продолжал задавать вопросы:
     - Анатолий Федченко утверждает, что он поднимался на крыльцо клуба, а ты ударил его. Так было?
     От такого вранья Степку аж перекосило. И он выкрикнул:
      - Не так! Это я шел в клуб, а он стоял на крыльце и захотел мне врезать. А я в ответ врезал ему.
       Но лейтенант как бы и не слышал его. Степка горячился, мол как это так, что за брехня, но тот уже задавал вопросы участковому:
       - Михаил Федорович, школа характеристику какую ему дает? Хорошую! Так! А вы, как участковый? Говорите драчун, но сам первый не лезет и не провоцирует. Слишком правильный и честный. Так-так!
       В пионерской комнате повисла тишина. Степка понял, что сейчас решается его судьба.
       - Вот что, буян, я не стану давать ходу заявлению этого Одноглазого, но запомни, после следующей  драки можешь оказаться за колючкой в тюряге. А тебе этот нужно?
      - Н-е-е! – мотнул головой Степка: - Не нужно!

      Через много лет летом Степан возвращался с Дальнего Востока и решил завернуть в родное село. Сосед-милиционер в майке и форменных бриджах курил на завалинке. Поздоровались. Степан давно не держал на него зла. Он еще тогда шестым или седьмым чувством понял, что участковый его не бил, а таким образом преподал жизненный урок. Мол, в жизни на каждую силу всегда найдется своя сила. Разговорились и вспомнили профилактическую беседу в пионерской комнате среди барабанов и знамен.
      - А ведь тогда тебя проверяли на вшивость. Мы с лейтенантом решили так: если ты после первого удара перетрусишь, то значит Федька прав. Значит ты начал драку. А если полезешь в драку, значит за собой вины не чувствуешь, и эта шкура наврала. Свидетелей же начала вашей драки не было.
      - Как не было? А эти? И Степан стал перечислять фамилии.
      - Они все сказали, что ничего не видели. А Федор подтвердил, что никого рядом не было. Да и дело не в них. Тебе-то зачем тогда нужна была вся эта разбираловка? Им-то нечего терять. Особенно Одноглазому. Он же только с колонии вернулся. А ты школу последний год учился в школе. И не плохо учился! И впереди вся жизнь маячила. Вот лейтенант и решил поставить эксперимент. А Одноглазому сказал, чтобы он в течении двадцати четырех часов убрался из района.
     Они молчали. Участковый курил, а Степан просто смотрел на родные тополя.
    - Знаешь, а лейтенант оказался прав. Ты же потом до окончания школы ни с кем ни разу так больше и не подрался. А может это случайность? И бывший участковый весело и со смешком посмотрел на него.

В список претендентов на кресло генерального Степан Леонидович не попал. Бывший сосед и товарищ по детству  так подытожил его недоумение: - Ты же не пьёшь, не крадешь, а это не правильно!
      Поначалу запсиховал, уехал в краевой центр и там устроился сторожем в театр. Но, как потом  оказалось, всё что делается, делается к лучшему. У Степана Леонидовича началась новая жизнь. Он занялся предпродажной подготовкой и продажей сельхозтехники. Дело оказалось прибыльным. А колхоз? Что колхоз! Развалился через пару лет окончательно. А виноват, по мнению его односельчан, были Путин и правительство.