Площадка

    Босоногое детство- счастливая пора. Оглядываясь назад, я не жалею ту девчонку, которая была не так нарядно одета, как нынешние, и не имела таких игрушек и разных современных гаджетов. Но зато у меня были родительская любовь и  настоящие друзья. Были замечательные учителя, которые научили нас не только школьным наукам, но заразили жаждой познания окружающего мира, всячески развивали в нас стремление к творчеству. Мы были дети тех, кто пережил войну, кто радовался каждому мирному дню. Мы росли и верили, что живём в самой лучшей стране на свете. Эта вера до сих пор живёт во мне, не смотря на всякие перестройки, переделки, переписывание истории, потому что первые уроки истории России и любви к своей Родине нам дали наши родители.
    Наши мамы, пережившие войну, познавшие, что такое настоящие потери, нужда и голод особо не тряслись над нами. Разбитый нос, порезанный палец или ободранная коленка никого не приводили в ужас. Пострадавшему промывали рану хозяйственным мылом, прикладывали лист подорожника, в лучшем случае мазали йодом и завязывали рану оторванным от старой чистой тряпки лоскутом. Все болячки на нас заживали быстро, наверное, потому, что им никто не придавал большого значения. Однажды мой братишка стянул у отца топор и тяпнул им по руке. Кровь хлестала ручьём, он ревел от боли и страха, а вместе с ним и мы с сестрёнкой за компанию. Мама быстро промыла ему руку холодной водой, потом прямо из поллитровой бутылки полила водкой, крепко забинтовала и напоследок поддала по мягкому месту. И на удивление рана, хоть и была глубокой, затянулась очень быстро. Правда, до сих пор на руке Сергея есть шрам, напоминающий об этом давнем случае.
   Детство... Оно врывается в память такими яркими картинами и сердце щемит от того, что это бесшабашное время никогда больше не вернётся. Весь наш посёлок делился на "края", которые почему-то всегда враждовали между собой. Это сейчас я понимаю, что каждый главарь стремился к власти. Наш "край" носил название "хайдуковского", потому что верховодил нами Петька Хайдуков, который был одним из старших пацанов. А мы, мелочь пузатая, подчинялись ему безоговорочно. Это было своеобразное братство . Ребятишки с других улиц не смели тронуть никого из наших. Обидчик знал, что тронь какого-нибудь замурзанного малыша, и придётся иметь дело уже со всей злой, крепко спаянной дружбой уличной братвой. А дрались очень часто, перепадало и нам, девчонкам, потому что мы тоже, как правило, оказывались в самой гуще событий. Но жаловаться взрослым на обиды и синяки было не принято. Да и родители, скорее всего, ещё бы добавили за ябедничество. Так что все эти междоусобицы происходили только между ребятнёй. Занятия всегда придумывали себе сами. Всей толпой могли на целый день уйти в лес на овраги играть в войнушку, забывая об обеде и домашних делах. В лесу ели багульник, если была весна, а летом рвали мангир или выкапывали луковицы саранки. Луковица очищалась от верхней кожицы, мало-мало вытиралась о подол платья или штанину и съедалась. Никто над нами не ахал и не охал по поводу того, что тащим грязное в рот. Но и никаких последствий от такого питания в виде расстройства желудка не замечалось. А недавно в одном умном журнале я прочла, что, оказывается, багульник очень ядовит и его цветы нельзя есть. Если же нечаянно проглотишь, то надо обязательно сделать промывание желудка. Но мы-то этого не знали и поэтому наш организм отравляться не хотел и промывания желудка не требовалось. Ещё мы искали в лесу самую звонкую сосну. Это было очень увлекательное занятие. Дерево обнималось руками, к его стволу прикладывалось ухо, мы замирали и слушали. Сосна начинала звенеть. У каждого дерева был свой звук, у одного глуше, у другого звонче. Но вот самыми поющими деревьями в лесу были именно сосны. У лиственницы звук был еле слышным, у кедра глухим, а вот сосны по-настоящему пели. Мы переходили от одного дерева к другому и слушали, слушали. Потом дружно выносили вердикт, какая сосна самая звонкая.
   Однажды, набегавшись вволю, мы сидели возле чьего-то дома и скучали. Не помню уже , кто предложил построить игровую площадку для нашего "края" наподобие тех, что были в пионерском лагере. Я ещё в лагерь не ездила по своему малолетству, но я видела детские площадки в городе. Идеей загорелись все и начали наперебой предлагать, что нужно там соорудить. Наше с девчонками предложение об обязательном сооружении беседки мальчишки отвергли сразу же : "Скамеечки соорудим - и хватит!". Нас было меньшинство, поэтому противостоять мальчишечьему большинству мы не смогли. Целый вечер обсуждали будущее строительство, что-то отвергая, а что-то, наоборот, единогласно одобряя. Каждый получил задание выпросить у отца хорошую доску, плаху или столб. А назавтра на пустыре за Кокиным огородом развернулось строительство. В первую очередь обозначили границы будущей площадки и стали убирать с неё мусор, который не сваливали абы куда, а уносили на свалку. Очистив территорию, распланировали расположение на ней построек. Было решено по периметру поставить скамейки, оборудовать волейбольную площадку, сделать качели и карусель, построить для малышей песочницу. И работа закипела: мальчишки что-то пилили, строгали, копали ямы, перетаскивали доски и заколачивали гвозди. Девчонки от них тоже не отставали и, по возможности, вносили свою лепту. А вечером, поужинав и переделав все домашние дела, на стройку века пришли родители и сразу начали вносить коррективы в наш генеральный план строительства. Проверив наши качели, они снесли их, а потом сходили к кому-то во двор и принесли другие столбы. Сверху вместо деревянной перекладины укрепили металлическую трубу для нашей безопасности. С этой же целью наш отец поменял верёвки на цепи и у нас появились добротные качели с двумя седеньями. За несколько вечеров с помощью родителей мы построили свою площадку. Новенькие постройки были нашей гордостью. Для красоты по периметру площадку посыпали известью - благо этого добра в посёлке было с избытком, у нас была целая гора, где её добывали и обжигали - и известью же поделили площадку на сектора. На двух вкопанных столбах натянули волейбольную сетку, ближе к краю был даже теннисный стол. Для малышей соорудили песочницу, не поленившись натаскать туда вёдрами жёлтого речного песка. Для них же сделали маленькие качельки. Ещё вкопали в землю столб, в него забили металлический штырь, на него надели деревянную плаху с отверстием посередине -получилась карусель. Работали все с большим подъёмом и удовольствием, ведь строили для себя. Устроили торжественное открытие с букетами цветов и криками "Ура!". Площадка стала местом постоянного сбора нашего "края", там мы встречались, играли, туда же вели малышей. На ночь волейбольную и теннисную сетки снимали и уносили домой. По известной пацаничьей вредности и вражде никто посторонний туда не допускался, хотя попытки проникнуть на нашу территорию были неоднократны. Пацаны очень ревностно охраняли свою собственность, а жители других "краёв" нам дружно завидовали. И поступили по известному принципу: у нас нет, и у вас тоже не будет. Вместо того, чтобы построить что-то подобное у себя, нашу площадку однажды ночью варварски разрушили. Переломали всё, что можно было переломать, а что не сломали, унесли в неизвестном направлении. Утром там не было даже намёка на бывшее благоустройство. Посередине пустыря появилась большая куча мусора. Мальчишки, естественно, занялись расследованием этого факта вандализма, выяснили, что погром устроили, объединившись, "чеховский" и "гуляевский" "края" и устроили грандиозную драку. Досталось всем - и кипевшим праведным гневом нашим пацанам, и нашим врагам. Многие долгое время ходили с засохшими ранами, ссадинами  и синяками. Восстанавливать разрушенное не стали, а вскоре на этом пустыре начали строить жилой дом. Отец возле нашего двора соорудил турник и качели, а теннисный стол поставил у себя под окном наш взрослый двоюродный брат. Пользовались ими все наши пацаны, а вот в волейбол с тех пор играли без сетки.