Однажды я стану Богом

Минуя заполночь, меня взбодрит оседевший свет полнолуния, пронзив хрупкое тело вспотевшего от безмолвия стекла. Оно, чуть вздрогнув, запоёт альтино, а я протру глаза и улыбнусь тому, кто улыбнулся в глади зеркала в ответ. Вскипая затошнит в печальном чайнике вода и преобразится в ласково чёрный, в богатом фарфоре гостеприимной чашки. Под ногами нетерпеливо ждут, верные домашним тропам тапки, в которых я мечтаю и отчаянно пою, в тугом дыму прокуренного зала.
До потолка забитый переплётом книжным зал, ласкал укрытые заботой пыли полки шкафов и антресолей, где мирно ютились однажды отпущенные на волю мысли. Комната, не похожая на жилую, вмещала чуть больше двух дубовых телом стульев, почти одну немую от любви кровать и несколько с приветом прикроватных тумб, встречавших в бытности меня раззявлеными ртами-шухлядками.
Пальцы рук вальяжно водили дружбу с сигаретой, а та, в гротескном и изящном порыве, до боли прижигала средний палец, так не любимый остальной семьёй ладони. Изломами губ, сгоревший от страха огня табак, приглашён был внутрь и был забыт остывшим глотком не обвенчанного с сахаром чая.
На укрытой винилом обоев стене, на скромной шляпке тощего гвоздя, жила затравленная дымом иконка святого, чей пол и лик было не узнать под непроглядным от смога и паутины молчаливым синонимом стекла. Заботливо укутав намоленное место серебром своих нитей, причастившийся паук, не имеющими числа лапками, оборонял от всякой летучей нечисти, вверенный ему паучьим Богом святости периметр.
Скупой на свет коридора плафон, лениво обнаружил на дне пола из молодого дермантина туфли, в которые я, отнюдь не столовой ложкой, обул неугомонные стопы ног. Дверь, огрызаясь скрипом навесов, отпустила меня в пространство этажей и ступеней. Каблуки отцокали шесть десятков бетонных плит и под озорной такт чечётки, я разлился по двору нашего не малоэтажного жилья.
Поджаренный солнцем и зацелованный рассветной молитвой, я торопился поспеть к диалогу к тому, кто есть всему причина и ему же следствие... Не зная где искать, но зная что, я крутил мельницу педалей цепью своего братца-велика, разгоняя порознь спины прохожих звуком механического звонка, то и дело отрезвляя их глаголом - "Разойдись!"
Край города. Батарейка трудолюбивого фонарика сдалась и унесла с собой остатки света. Ступая наощупь, я трогал землю слепыми подошвами, рыща место для приюта. Вечер, смакуя обрывками дня, доедал горизонтом потухшее Солнце... Уставший "вел" чуть приуныл и решил остаться сзади, сроднившись спицами с упругим хаером куста. Одно из его колёс, истомно испустило дух, стоически приняв смертельный укол негодяя-шурупа.
Я почти добрался. У обрыва затеял костёр. Попросив у деревьев малость веток и сошедших с них листьев, я уговаривал рыжее пламя меня согреть в обмен на мои нехитрые дары. Огонь неохотно давился и потрескивая от недовольства зубами, обливал меня теплом, облизывая, нежно, розовый моих ладоней и лица.
Я бросил взгляд в цветущую звёздами ночь и ощутил тяжесть ног, что отказались подчиняться. Жар огнища прогнал прочь холодную дрожь и цветы с травой пригласили в свои душистые объятия. Было уютно и тепло. Я словно был укутан заботой чьих-то рук и взглядов. Купол звёзд и их созвездий окольцевал моё сознание и глаза скрылись под покрывалом мягких век.
- Ты здесь? - спросил я у спящего костра...
- Был и буду... - пропели утёсы и овраги.
- Ты любишь всё вокруг? - вопрошали мои ресницы и нервы.
- Бесконечно, - шипели пауки и змеи.
- Бесконечно... - взглотнул я, - любовь без границ, пространства и времени... Красиво...
- Ты счастлив? - голосили звёзды.
- Я этому учусь, - зашумели нестриженые волос пяди.
- Позволь мне что-то дать тебе, о Чадо? - шепнул в лицо мне сонный ветер?
- Да, только если это не сломает мою веру... - вскипала моя кровь.
- Напротив, - предвкушала трава, танцуя под томным блеском небесного океана.
Я шёл невидимым мне и не только шагом, бесшумно раздвигая дыханием горы и уснувшие над ними тучи. Не зря конца и края своим рукам, ногам и рекам волос, я растворялся в неведомых, бескрайних далях, украденных у сказок вод и брегов, ощущая свою причастность ко всему, что вижу.
- Побудь Богом, пока Дьявол ещё в утробе... Не понравится - вернёшься к костру и велосипеду... - вещали басом недр вулканы.