1. Говорим Джойс, подразумеваем Random House

                Отберите орден у Насера,
                Не подходит к ордену Насер
                /Владимир Семёнович Высоцкий/

28 июля 1998 года «New York Times» опубликовала список 100 лучших англоязычных романов XX века, который представил издательский дом Random House (RH) [1], который голосовало жюри из 10 лучших американских литераторов и философов, которых отобрал RH, из 400 названий, которые подобрал RH.
Что же это за RH такой, что сам всё представляет, отбирает, подбирает?
RH – это самое крупное в мире издательство, выпускающее книги на английском языке. Более 50-ти авторов, публиковавшихся в RH, получили Нобелевскую премию по литературе, а по количеству авторов, получивших другие премии, RH намного опережает конкурентов.
Особенно RH гордится сотрудничеством с неукротимыми борцами с миром Б.Обамой и Э.Гором, отмеченные за это нобелевским лауреатством, а также человеком 2010 года среди «Людей за этичное обращение с животными» Б.Клинтоном.
Широкую известность и авторитет на дэйбрэйке своей деятельности RH добился защитой авторских прав и свободы слова в суде США, а особенно борьбой за право свободно публиковать «Улисс».
Всё началось с того, что с 1918 по 1920 года перед публикацией «Улисса» отрывки из него печатались в журнале «The Little Rewiew» и рассылались потенциальным подписчикам.
Один из таких журналов с отрывком из главы «Навсикая», пожалуй, самой «безобидной» по сравнению с другими, попался девушке «нежного» возраста, которая, прочитав его, «усмотрела там описание мастурбации и была потрясена».
На защиту потрясенной вирджинии встало «Общество по искоренению порока», подавшее жалобу прокурору, за которой последовало судебное разбирательство. [2]
Как результат, суд признал журнал порнографическим, а «Улисс» в США был запрещён.
В 1922 году «Улисс» полностью издается во Франции и начинает ввозиться в США контрабандно.
На протяжении 1920-х годов министерство почт США сжигало (!) встречавшиеся экземпляры романа, что самым широким образом освещалось в СМИ.
В 1933 году при разгрузке один экземпляр «Улисса» был конфискован таможней. В этом раз юристы RH не оплошничали, а немедленно опротестовали этакое безобразие в суде.
6 декабря 1933 года в деле «Соединенные Штаты против книги, именуемой “Улисс”» федеральный окружной суд постановил, что «книга не является непристойной и поэтому не может являться порнографией». В СМИ это решение назвали «эпохальным».
Сейчас эту скандальную возню вокруг «Улисса» назвали бы «удачным рекламным ходом».

Но вернемся к списку 100 лучших романов XX века, проголосованному «десяткой лучших».
Возглавил его роман Джойса «Улисс». Только один из членов жюри осмелился поставить «Улисса» не на первое, а на 4-е место. На втором месте - «Великий Гэтсби» Скотта Фитцджеральда, на третьем снова Джойс - его первый роман «Портрет художника в юности». В список попало и последнее произведение Джойса – «Поминки по Финнегану» (77-е место). [3]
Параллельно был проведен опрос студентов Рэдклифского колледжа, готовящего специалистов издательского дела. Неожиданно для RH будущие «решатели» читательских симпатий на первое место проголосовали «Великого Гэтсби», на второе - «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Улисса» позорно опустили на 6-е место, «Портрет художника в юности» ещё ниже - на 14-е, а вот «Поминки по Финнегану» подняли на 44-е место.
Как всегда, не обошлось без скандала. После публикации рейтинга от «десятки лучших», на сайт RH посыпались письма читателей, выразивших ему недоверие. Это вынудило RH с 20 июля по 20 октября 1998 года провести опрос читателей, в котором приняло участие 217520 человек. По его результатам «Улисса» опустили ещё ниже - на 11-е место, «Портрет художника в юности» - на 57-е, а «Поминки по Финнегану» в рейтинг вообще не пробились.
Кстати, в Интернете по запросу «100 лучших англоязычных романов XX века» всплывает список от «десятки лучших», два других можно обнаружить только в специальных статьях.

Об отношении русскоязычного читателя к «Улиссу» можно судить по материалам дискуссий 2007-2010 годов, в которых участвовали студенты-филологи. [4]
Нетрудно догадаться, что материалы были отфильтрованы - начисто отсутствуют даже малейшие намёки на скабрёзность «Улисса». Но даже такие урезанные высказывания «не совсем рядовой» аудитории, показали «нелицеприятное» отношение к творению Джойса:
- примерно половина - резко отрицательно;
- чуть больше четверти – восторженно с упором на «открывшееся» сознание и видения;
- остальные честно признались, что полностью прочитать не смогли, или читали из-за того, что «надо».
Привожу некоторые, на мой взгляд, наиболее характерные отзывы:
- «Джойс - … уровень сознания настолько низкий… не человека, а животного. Сам факт того, что этот ненормальный обсуждается людьми, именующими себя филологами, говорит только о чудовищной варваризации современной культуры… почему он вообще считается писателем?»
- «… произведение, балансирующее… между вещью, имеющей узкий круг ценителей (что уважительно называется "вещь не для всех") и произведением, у которого только один ценитель - сам автор (что уничижительно называется "графоманство")».
- «После Джойса Фолкнер очень даже читался… В Фолкнера погружаешься, в Джойсе - вязнешь. Вода (пусть даже омута) против болота».
- «…занудой Джойса назвать никак нельзя... Читать произведение такого человека - тяжелая работа… посложнее многих моих университетских занятий».
- «…изысканный способ самоистязания», «…текст ради текста», «…ничего примечательного, кроме эксперимента с синтаксисом», «…а есть ли там смысл вообще?»
- «Получила ли я удовольствие от чтения? Да… от мастерства Джойса, а не от самой книги».
- «Эту книгу нельзя читать. Здесь нужное другое: менять все установки… Отключать мозг и внимать».
- «…где-то к середине вместо слов начинаешь видеть картины».
- «Насколько же она разная, эта книжка. Как жизнь… читать Джойса стало почти как работа, та, что чаще в радость, но иногда чертовски тяготит».
- «Текст с большой буквы. Если пробиться через дебри интертекстуальности и историкокультурного пласта Ирландии - откроются дали небесные и, если не вся, то хотя бы половина мировой мудрости».
- «Читала не целиком, а отрывками… Роман хороший, прекрасный, стиль очень интересный, игры языка и разума, потоки сознания… Это конструктор, который ты высыпаешь на пол и говоришь: "Приступим!"»
- «Роман… полон сложной символики и реминисценций… вдумчивый читатель видит вокруг ту же жизнь, что и раньше, во всей ее нечеловечески сложной простоте… которая описывается в древней китайской притче о юноше, который, поразившись красоте гор в отдаленной местности, всю свою жизнь посвятил изучению наук об устройстве вселенной и окружающем мире, но, побывав в тех местах умудренным старцем, снова увидел лишь простую гору. Но взгляд его был иным».
- «"Улисс" гениален… Джойс… мечтал, что какой-нибудь читатель посвятит жизнь "расшифровке" его книги… Но посвящать свою жизнь расшифровке придуманной кем-то головоломки, это… странно».
- «Ну очень сложно читать, один поток сознания, без комментариев в конце книги, конечно, ничего не понятно, … а так книга вообще не интересная».
- «Лучше бы я перечитала "Одиссею". Прочитать это "надо" для общего образования».
- «Подавляющее большинство студентов профильных отделений читает из "Улисса" только примечания и монолог Молли».
- «Я не прочитала его взаправду - такие книги надо… читать в оригинале… изучила комментарии».
- «Да, ужж... Это не Киса с Осей... Но когда "осилишь" - мозги прочищаются, а не каменеют».

Не обошли вниманием «Улисса» и именитые читатели.
Из тех, кто высказался, большинство творение Джойса категорически не приняли. Хронические джойсеристы особенно болезненно реагируют на отзыв Стефана Цвейга - применили к творчеству всеми уважаемого Стефана Морицевича выражения, неприемлемые даже среди «неинтеллектуалов».
В отдельную стайку сбились нашедшие творение Джойса «значительнейшим выражением». Ихний вожак Т.С.Элиот поделил читателей на себяравных гениев, которым доступны заумности Джойса, и массу «безграмотных и необученных пижонов», которым нечего соваться со своим рылом в «элиотный» ряд.
Большинство же именитых, среди которых Матисс, Мандельштам, Борхес, Йейтс и многие-многие другие, без стеснений признались, что «Улисса» не осилили.
Отмечу, что «Улисс» стал предметом исследований врачей-психиатров. Так, Карл Юнг бесстрашно подверг свою психику воздействию чтением «Улисса». На основе собственных ощущений и применив методы аналитической психологии, Карл Густавич сделал заключение о недопустимости чтения «Улисса» даже при легких психиатрических недомоганиях, но рекомендовал в небольших дозах и под наблюдением врача! пациентам, страдающих недостаточным морфизмом. От себя добавлю, что описанные великим психиатром трансформации сознания под воздействием чтения «Улисса», полностью бессознательно коллективизируется с испытанными мной «неинтеллектуальными».
Стефан Цвейг: «В корне романа есть что-то злое. Ненависть или эмоциональная память о полученной еще в юности душевной ране не оставляет Джеймса Джойса. Должно быть, в Дублине, своем родном городе, он был обижен людьми, которых ненавидит... потому что всё, что пишет этот оригинальный человек,- его месть Дублину: и ранняя книга, замечательная, необузданная автобиография Стивена Дедала, и нынешняя - жестокое исследование души. Среди 1.500 страниц вы не сыщите и десяти, где нашлось бы место для сердечности, преданности, дружелюбия; повсюду цинизм, глумление, неистребимая мятежная сила, все взрывчато, все - воспаленные нервы, вибрирующие в бешеном темпе, всё это одновременно и оглушает и озадачивает. Человек здесь не только взрывается криком, презрительным словоизвержением и гримасой, из всего своего нутра он исторгает негодование, он выблевывает свои перезревшие чувства с силой и страстью, от которых действительно мороз по коже».
Т.С.Элиот: «Я считаю эту книгу значительнейшим выражением, найденным нашим поколением… гениальный человек ответствен перед равными себе, а не перед группой безграмотных и необученных пижонов».
Карл Юнг: «Вы читаете, читаете, читаете, и притворяетесь, что понимаете прочитанное. Временами вы проваливаетесь в новое предложение как сквозь воздушную яму, но достигнутый уровень полной потерянности сделал вас готовыми ко всему. Таким образом я дочитал до стр. 135, дважды засыпая по дороге и пришел в полное отчаяние. Невероятная многогранность Джойсовского стиля приводит к монотонности и гипнотическому эффекту. Ничто не повернуто к читателю, всё обращено к нему спиной, и ему приходится хвататься за соломинку. Книга, сама собою недовольная, ироничная, сардоническая, ядовитая, презрительная, грустная, отчаянная и горькая, уводит вверх и прочь, пока не вмешается сон-доброжелатель и не положит конец этому энергетическому грабежу. Добравшись до страницы 135, после нескольких героических попыток, как говорят, «отдать книге должное», я впал в глубокое забытье. Когда я очнулся через некоторое время, я начал читать книгу в обратном направлении. Этот способ оказался ничуть не хуже, чем обычный; книгу можно читать задом наперед, поскольку у нее нет ни начала, ни конца, ни верха, ни низа».
Владимир Набоков: «"Улисс" - превосходное, долговременное сооружение, но он слегка переоценен… перегруженность местными аллюзиями и иностранными выражениями… лишь даются намеком для посвященных».
Герберт Уэллс: «Вы повернулись спиной к простым людям, их повседневным нуждам и ограниченным возможностям в отношении времени и способности восприятия. И вы начали изощряться. Каков же результат? Сплошные загадки… У Вас есть последователи. Пусть их джойсируют на здоровье».
Вирджиния Вулф: «"Улисс" был незабываемой катастрофой - безмерной по смелости, страшной по разрушительности... Вначале чтение забавляло меня, стимулировало, очаровывало, затем вызывало недоумение, скуку, раздражение и разочарование».
Эзры Паунда: «…некоторые страницы просто плохи... Вы употребляете более сильное слово, чем это нужно, а это признак плохого искусства... Контраст между поэтичностью Блума и его внешним окружением сделан превосходно. Но он не стал бы хуже, если бы все отправления его организма описывались менее подробно...»
Дэвид Герберт Лоуренс: «Джойс… выставляет напоказ свои самые сокровенные чувства... Это ужасно... Можно заниматься самокопанием в семнадцать лет, ну даже в двадцать два, но если вы не можете освободиться от этой привычки в тридцать семь - это уже признак заторможенного развития... А если уж вы продолжаете это и в сорок семь - это уже, несомненно, признак преждевременного старения...»
Ричард Олдингтон: «"Улисс" - наиболее ожесточенное, мрачное, свирепо-сатирическое произведение из всего до сих пор написанного мистером Джойсом. Это чудовищная клевета на человечество… хорошо бы поступить с творчеством Джойса, как рекомендовал Платон - воздать ему почести, умастить его елеем, увенчать короной и отправить в другую страну...»
Андрей Платонов: «В романе Джойса мы видим не реального человека, а человека, искаженного экспериментирующим пером автора романа, перетертого в его опытной реторте в прах... Свой исследовательский механизм Джойс использовал как машину для разрушения».
Юрий Олеша: «…художник… должен говорить человеку: "Да, да, да", а Джойс говорит: "Нет, нет, нет". "Все плохо на земле"... "Сыр - это труп молока"... молоко никогда не может быть трупом, оно течет из груди матери в уста ребенка, и потому оно бессмертно...»
Пауло Коэльо: «"Улисс" Джойса – одна из тех книг, которые причинили [литературе] много вреда. В ней нет ничего, кроме чистого стиля. Если отбросить стиль, это просто какая-то насмешка».
Уильям Батлер Йейтс: «Я читаю новое произведение Джойса. Я ненавижу его, когда я открываю книгу, где попало, но когда я читаю по порядку, оно производит на меня огромное впечатление. Как бы там ни было, но я прочитал только тридцать страниц в надлежащем порядке».

А вот сам Джойс: «Важно не то, что написано, а то, как писатель это пишет... В "Улиссе" я постарался изобразить многочисленные изменчивые состояния, из которых состоит социальная жизнь одного города - все то, что его позорит, и все, что его возвеличивает... каждое предложение… наполнено грязными, бесстыдными словами и звуками. Их все так приятно слышать и видеть на бумаге, ведь САМОЕ ГРЯЗНОЕ И ЕСТЬ САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ».

Завершаю эту главу стихом Джойса «Святая миссия»:
«Пока они толпой бесполой
Мольбы возносят к небесам,
Стою, безмолвен, горд и прям,
Незыблем, как скелет селёдки,
Им перегородивший глотки.
Бесстрашен и всегда один,
Бесстрастней ледяных вершин.
И пусть их клоунская братия
Мне шлет слюнявые проклятия
Из затхлой комнатки своей,
Моё проклятие - сильней».

Как «неинтеллектуал» считаю, что эти «гениальные» строки должно увековечить на стене «затхлой комнатки» индивидуального посещения рядом с не менее «изысканными» строками автора из народа:
 «Я гордо сижу на краю унитаза,
Как горный орёл на вершине Кавказа».

1 - точнее – редакция издательства Modern Library, подразделение RH
2 - на мой взгляд «неинтеллектуала», юристы RH допустили непростительную оплошность – не подали встречный иск о притворстве девушки, легко доказуемом тем, что девушка, если она невинная, не может знаться в мастурбациях! и, соответственно, потрясаться!
3 - Джойс – единственный автор, представленный в списке трижды. Для сравнения: Скотт Фитцджеральд («Великий Гэтсби» и «Ночь нежна») - 2-е и 28-е место; Хемингуэй («И восходит солнце» и «Прощай оружие»)- 45-е и 74-е; Драйзер («Американская трагедия» и «Сестра Керри») – 16-е и 33-е; Сэлинджер («Над пропастью во ржи») - 64-е; Киплинг («Ким») – 78-е; Джек Лондон («Зов предков») - 88-е.
4 – высказывания русскоязычных студентов-филологов приведены в приложении к статье Е. Гениевой «И снова Джойс…», опубликованной на сайте www.james-joyce.ru.