Там, где нет врагов

* ТАМ, где нет врагов. Отрывок. 
* Уазик для тайги это хорошо. И вездеход хорошо. А мотоцикл "с люлькой" лучше. На нём дальше в тайгу можно заехать. А лучше два мотоцикла. На двух мотоциклах можно туда добраться, куда и на вездеходе не всегда попадёшь. Желание только иметь надо. Как на хлипком мотоцикле в нехоженую тайгу добраться? Да легко! Сейчас расскажу. 
* Газ из выхлопушки в воду булькает: Бом-бом-бом... Камни под колёсами большие и маленькие пищат, стучат и скрипят. Бедный ИЖ ползёт на брюхе по ручью. Ручей быстрый, холодный, прозрачный. Всю землю, весь песок и муть давно вниз к реке утащил. Не на раз всё перемыл. Тысячи лет старается. Остались только камни ему неподъёмные, те, что утащить не может. Вот по этим гладким окатышам ИЖ, как паровоз весь в пару, вверх, в гору и продирается. А других дорог в тайге нету. По руслам рек и ручьёв только. Вверх, вверх и вверх. Заглох. Упёрся в большой камень лежащий под водой и заглох. Теперь нужно завести и попробовать снова. Поехал – хорошо! Не идет? Соскочить с него и вдвоём помочь мотору перевалить через камень. К двадцати четырём железным лошадям добавляются две озверелые от усталости человечьи. Получилось – хорошо! Дальше едем! А если нет, и камень очень большой? Тогда как? Ну, уж если совсем нет, тогда и второй мотоцикл останавливается и вчетвером, на руках, как невесту прём эту железяку... Сколько силы есть. А если совсем-совсем нет... не хочет? Да легко! (ох не легко! ) Привязать верёвку к мотоциклу и дереву и воротом вытащить! Не знаешь как ворот из палки и верёвки сделать? Если встанет такой вопрос : руками эти триста килограмм железа по скользким камням в воде тащить или головой придумать – быстро сообразишь! А ради чего обычно такие страдания? Зачем нужен этот адов труд, почему мужики тащат на себе, обдираясь в кровь и срывая спины, эти триста килограмм железа набитые нужным хламом? Ответ простой и ясный: отдых! Ага... Тут бы паузу сделать надо... Чтоб офигение, вызванное таким ответом прошло. Я тоже опешил, когда впервые такой ответ получил. Но тогда я ещё не понимал кайфа в таёжном отдыхе. А чё? Каждый по своему своих головных тараканов развлекает. Только... Наверное оно заразное, столько лет прошло, а я в тайгу хочу! 
* Навстречу от не близкой ещё деревни бежали две крупные собаки решительного вида. За ними вдалеке ещё штук двадцать. Вот и думай что тут делать? Стрелять? По ним или в воздух? А такая свора бежит, что и патронов не хватит. Может на дерево? А спинной мозг шепчет: "подожди"... У животных так: Видишь зверюга злая на тебя бежит, глаза горят, пасть как ворота открыты. А чем ближе подбегает, тем бежит медленнее – сто пудово можешь быть уверен, что чудовище это, какое бы оно страшное с виду ни было, боится тебя ещё больше, чем ты его. И нападать не будет. Ну, а если скорость увеличивается при приближении... Не стыдись, ружьё на спину и лезь на дерево пока можно! Вот эти собаки чем ближе подбегали, тем короче становился шаг, а хвост загребал из одной стороны в другую. Мало того, движения собак стали похожи на движения рыб "плывущих" по песку или траве – хвост доставал до головы. И ноги полусогнуты. Знак высшего почитания. 
Они не бросились на нас, а начали откалывать такие номера: подбежит к дереву, обопрётся на него передними лапами и лает вверх, а сама на нас смотрит. Потом другая тоже. Тем временем собаки сбежались со всех концов деревни. И почти все включились в это представление. Все они лаяли, но удивило меня отсутствие агрессии. Они лаяли, виляя при этом своими бубликами хвостов, подпрыгивали, как бы поиграть звали. 
* – Ага, приперлись! – приветствовал их Вовчик. – Не думаю что всех этих собак Вовчик знал лично, но это были его кержакские земляки. Вовчик был родом из этой глухой деревни деревни. Собаки окружили нас со всех сторон. Виляли всем телом и тяфкали. Именно тяфкали. Как заигрывали. В голосе не чувствуется злоба и агрессия. Они не припадали на передние лапы и не собирали нос гармошкой скаля зубы. Просто лаяли, как "здрасьте! " Но стая незнакомых собак дело серьёзное. Любой вам скажет. Стоит одной броситься и тогда не только штаны, но и ноги пострадают. Смотрю Серёга ножик достал, а Саня уже ружьё переломил и патроны вставил. Пока он это делал все собаки уставились и смотрели на него как дети на фокусника. Даже лаять перестали! Замерли! Как только ружьё щелкнуло закрываясь, все псины окончательно сошли с ума. Они подбежали всем скопом к СашкУ и, заглядывая в глаза стали тяфкать и подвывать! Они абсолютно игнорировали то, что ружьё на них заряжено. Хотя нет такой собаки, чтоб не понимала для чего ружьё! Некоторые опять подбегали к дереву, становились на него передними лапами и отчаянно, звонко лаяли. Лаять-то, как на соболя или белку, лаяли, а смотрели на СашкА. Боюсь спошлить но это было похоже на деревенскую частушку:" Я и так, я и сяк, я и задом об косяк! Я и ноги на забор, – чтоб полюбил меня Егор! " Все собаки добивались нашей любви, это очевидно. Они хотели нам понравиться! А нафига мы им? Мы втроём смотрели на собак. Мы ничего не понимали. Я никогда не видел чтоб собаки так себя вели. Я видел собак злобных, я видел собак трусливых. Видел умных, тупых, весёлых и... всяких! Но впервые в жизни увидел свору собак состоящую из одних только жизнерадостных цирковых идиотов! Вовчик тоже смотрит и – хихикает. И такую ещё рож.. лицо хитро-превосходную скроил. Мол, я то знаю всё а вы-то... Шура молча показал ему свой кулак с голову школьника и Вовчик начал без предисловий. 
* – Да на охоту они просятся... Не видно чё ли? Вишь, показывают что они умеют и какие они хорошие да умные!.. 
Вона что! Конечно, это ж они показывают как соболя брать будут и вообще какие они охотники отменные! Ни у одной в голове и мысли не проскочило, что Шура ружьё для них приготовил... 
* – Стой! – говорю – Вовчик, так мы ж для них чужие, что они вот так с нами и пойдут? А хозяин что скажет? 
* – Дак а чё, для них вообще... такого понятия, я думаю,... как чужой человек... нету... 
* – Я вам переведу. Нет сил кержака Вовчика слушать! Одно слово в минуту. Итак: Тут все свои, мол, а чужие приходят раз в год, точно не чаще. Да и те не такие уж чужие. Не такие от которых обороняться надо. Что собаки знают всех людей этой деревни и округ. Что прогонять человека им никогда не приходилось. А только медведя, рысь, волка... Они просто не понимают, что человек может быть врагом. Они же с Человеком заодно из рода в род. Веками живут. Тысячелетиями. На западе Бэрриморы, как пережиток рабства, а у нас собаки. 
* Вот и добрались мы на малую Родину Вовчика. В его кержакскую деревню. Туда, где нет понятия "чужой человек". Пришлый есть, а чужой – нету. Туда добрались, где нет врагов. Туда, где хорошему человеку и войти в Тайгу и выйти из Тайги легко. А плохому войти легче, чем выйти. А бывает что и не выходят. Но, это если очень плохой. 
* В тайгу идёшь – шапку надень. Есть такое правило. – Это мне Вовчик с утра сегодня сказал. Жара на дворе, а он – шапку. Чтоб на мотоцикле в ушки не надуло? – спрашиваю. Молчит кержак чёртовый. "Надо" – говорит. 
* Макушку прямо жгло. Сначала думал что это солнце такое сильное. Но когда это стало похоже на на то, что на макушке кто-то тушит сигареты... Несколько раз я поднимал голову посмотреть кто меня ест. Комары? Оводы? Но никто не гудел и не пищал. Может в тайге какой нибудь бесшумный вид живёт? Поднимал голову быстро. Поднимал медленно. Незаметно и неожиданно махал руками, надеясь поймать гада в ладонь. Тщетно. В ладони ничего не попадало, а видел я только чистое небо и зелёный лес. А голова меж тем огнём горела. Горела так, как будто кто мелко изрезал кожу, и присыпал солью. Пока мы по хорошей дороге ехали на мотоциклах, такого не было. Ветром обдувало. Теперь, когда мы с мотоциклами поменялись местами, и мотоциклы едут на наших спинах – это донимает! Сделал я лицо просящее, как у сказочного Пьеро и – к Вовчику. Вовчик снял свою шапку и нахлобучил мне по уши. И боль кто-то выключил! Гнус! Что такое этот гнус? Наверное от слова гнусный. Уверен. Я раньше слово-то слышал, но никогда и подумать не мог, что такое мелкое так сильно кусаться может! Его же простым глазам почти не видно! Комар по сравнению с тем, что в тайге гнусом называют, как бык в сравнении с мышью! Там-то и кусаться нечем! Жало должно до крови доставать? А как иначе? А какое жало должно быть у мерзавца, если его вся длина десятая доля миллиметра? Оно у него что, в рулон сматывается? Я в умных книжках такого не нашёл. 
* – А как ты найдёшь?, усмехается Вовчик, – он же в научной литературе не описан. Эти твои дяди кабинетные (почему мои? ), они там исследуют и описывают только то, что удалось в кабинете на окне поймать. Или техничка из угла какого зверя шваброй достанет. Откуда им про гнус знать? Его же в городах не бывает! Может нелюбовь к кабинетным "ученым" мне от кержаков передалась? 
* В Вовкиной деревне мне про одного учёного рассказали. А в любой другой деревне вам про другого такого же расскажут. И про десятого... Привёз этого учёного завхоз из управы. Из самого Шушенского. И слёзно молил чтоб поселили где-нибудь, да покормили месяц-другой. А то люди смеются. Иностранцы фотографируют. Посмотреть на него уже съезжаются. Из Ленинграда он приехал. Растележил свою аппаратуру – микрофоны-патефоны как раз между историко-этнографическим музеем, это где Ленин жил, и Енисеем. Там, где девятиэтажки и речной порт. Палатку под кустами поставил. У него, мол, полевые исследования по размножению медведей. Вот он в Сибирь, в самое медвежье царство и приехал. Надо сказать Шушенское при Ильиче глухой деревней было. А теперь это маленький, но аккуратный городишко с аэропортом и девятиэтажками. Будет, мол тут, в медвежьем углу, медвежьи свадьбы, гон медвежий, на ленту или куда там ещё, записывать. А потом дома эти звуки изучать и классифицировать. Ради Христа, как милостыню, завхоз людей просил принять его. Делегации, мол, из Японий-Африк всяких понаехало, а тут этот... с микрофонами и два бомжа местных с ним. Под кустом сидят – бормотуху пьют. Приняла на постой его Баба Надя. Она в крайней избе жила. 
* – Очень добросовестно относился к работе, все записывал, – говорила баба Надя, – только не понимал в ней ни черта. Природа она не в книжках. Наверное у таких же кабинетных учёных и сам учился. Они себе природу выдумали в книжки записали и теперь друг перед другом хвастаются. 
* Однажды прибегает этот ученый вечером к хозяйке, бабе Наде, у которой на постое и кричит: 
* – Ну, Надежда Петровна, можете меня поздравить! Нашёл я место, где свадьбы медвежьи проходят! Нашёл, сегодня и аппаратуру там установил! Уже записывает! А сам бедолага ободранный. Не умеет по тайге ходить. 
*- Там у них основное место сбора. – кричит, – Гон, как вы местные называете. Слушает его хозяйка а сама понять ничего не может: какие свадьбы медвежьи, какой гон? Им сейчас не до гона, только проснулись медведи. Кормиться им, силы восстанавливать надо. Шатает их после зимней спячки от слабости. Полгода без еды! Не до размножения им. Поесть месяцок-другой надо, силы накопить. И женихам и невестам. А для того чтоб кормиться, сначала в туалет после шести месяцев надо сходить... Да только после спячки это проблема. Спеклось всё в камень. Вот и собираются медведи в лога где черемша есть. Поест медведь зелёных листиков черемши или другой зелени – и идёт пробовать: помогло слабительное или нет? Старается, усердствует, дуется, пыжится. Пробку старается вытолкнуть. От его усердий, бывает, далеко крик слышен. Не только на другом скате лога, а и по многим другим логам разносится рёв! Если не вышло ничего, в буквальном смысле слова, – нужно опять за черемшой идти. 
* – А нашёл я это место тут, рядом – удивлялся учёный несообразительности аборигенов, – лог вот у вас Черемшиным логом так и называется! А вы тут живёте – и не знали! Эх! Тоже мне, охотнички! Ах, какие голоса медвежьи! – восхищался ленинградский учёный, – Вот и дикие животные, а как всё любви подвержено! Любовь это и есть основа жизни! Красота спасёт мир! Был бы поэтом, я бы медвежьи перекликания в стихах описал! Он ей с одной стороны лога призывно кричит, а она ему с другой отзывается. И столько страсти и томления в их голосах!... Я на этом материале докторскую напишу! Не знал столичный ученый, что давно до него великий Пушкин сказал: 
* Блажен, кто рано поутру 
* Имеет стул без затрудненья. 
* Тому и пища по нутру 
* И прочие мирские наслажденья. 
*Пробовала, конечно пробовала, баба Надя городскому слабоумному объяснить что между любовью и запором разница есть, да только : "Что может о природе знать женщина с пятью классами образования? " Вот его слова. 
* – Эх! – с горечью вскрикивал столичный учёный, только тут на краю Земли можно услышать голос торжества жизни! Во тут не спорила баба Надя. Хоть и с пятью классами, а и она знала, что самый громкий крик был – когда всё получилось, когда вылетала пробка.. Как же! Воистину торжество! 
*Хорошо после целого дня крепкой физической нагрузки чайку попить, покалякать. Ноги-руки понежить. Вот и сидим. Как тема для разговора даже пролетевший мимо воробей годится! Мимо трое парней молодых с вениками берёзовыми – в баню видать. О чём бы в тайге ни говорили – на медведя всё одно свернут. А куда без него? А тут ещё Серёга вопрос такой задал: – А в деревню к вам медведи часто заходят? 
* – Да они у нас в деревнях вообще достали. – Это Вовка о своей округе рассказывает, – Ты ж сам читал, – призывает он Серёгу же в свидетели, – росту они большого, а воспитания у них сам понимаешь, никакого. Одна грубость. Какое в тайге воспитание? У нас ни школы ни колхоза и раньше никогда не было. А теперь-то... Меня папаня воспитывал. И братовья. 
* – А при чём тут воспитание?, – удивляется Серёга. 
* – Так они ж во время собрания или кино в клубе по залу ходят. Сюжета ведь не понимают, спросить, чтоб кто объяснил – тоже не умеют. Вот и ходят. Смотреть только мешают. Люди возмущаются, жалуются. Для того и веники с собой берут. Вениками медведя из клуба и выгоняют. Медведь. – он веника боится! 
*Серёга, конечно, глаза круглит, а я уже знаю. Картину Перова "Охотники на привале" видели? Лица видели? И что он там? – врёт же немилосердно! 
* – Вы сахар когда берёте, так сахарницу закрывать надо, – проворчал Вовчик и замолк. Серёга на любопытство попался. 
* – Володя, а зачем прикрывать? – Серёгин опыт таёжный ещё слабее моего. Я-то знаю к чему Вовчик клонит. 
* – А тут у нас такие комары! В сумерках не видно, вот они сахар воруют! Прикрывать надо, а то без сахара останемся. Как воруют? Чтоб не услышали его, комара то есть, он какую тактику удумал! Садится на столе далеко и потом крадётся по столешнице, чтоб не слышно, чтоб звук крыльев не выдал. А если звук такой тры-ты-ты-ты услышал, то это точно, самый хитрый комар под столешницей пробирался, а потом через щёлку к сахару пролезть снизу хотел, да застрял. Вот крыльями и бьёт! Да ещё и оглядывается кругом, зараза. Ага! Да ты сам приглядись. Из сахарницы кусок сахару хватает – и вжик! полетел! 
*Собираемся спать. На сеновале. Для тех, кто знает что такое сеновал только из литературы: это природный ампир. Ампи;р — «имперский стиль» – золотое с зелёным или белым. Во времена правления императора Наполеона I это то, чем искусство пыталось подменить сеновал. Только ампир это мёртвое дерево покрытое краской на основе прогорклого масла. А тут... Полог Вселенной, лягушачий сводный оркестр, липкий вкус молока на губах и душистое сено. 
* – Ты, Серёга остаёшься дежурным по лагерю. На первые два часа. – говорит Вовчик Серёге. – Потом я тебя сменю. Смотри! Если стадо медведЕй увидишь – нас буди, да только не криком, а то испугаются и от страха нападут. Ты потихоньку. У них сейчас миграция началась. У них тут недалеко тропа на Красноярск проложена. На днях сказали миграция медведей будет- геологи по рации сообщили. 
* – Ложись спать, Сергей, – это Шура вступился. – Какие геологи? Какая тебе миграция, это тебе что, белки? Или лемминги? Он тебя дурит, а ты уши развесил! Сидел бы сейчас два часа перед костром, носом клевал, с ружьём своим здоровался... 
*Разогнал Шура всех спать. Хотя я и не против был, чтоб Серёга пару часов около костра посидел. Во первых тайгу учить надо. А что он в байки-бабайки верит? А во вторых храпит он сильно и засыпает сразу. 
*Опять булькает выхлопушка, опять скрипят камни под резиной колёс. Опять валит пар от моторов и от нас. Но это уже во сне... 

24. 05. 18 Мак Кинко.