Ей было больно

        По сельской дороге молча и неспешно шли трое. Женщина в ореоле печали с котомкой за плечами, мальчишка лет шести - семи с прутиком в руке и коза. Мальчишка изображал из себя конвоира и, время от времени, прутком по бокам подгонял плетущуюся перед ним животину.  Не больно, без особого усердия. Шнель, шнель, как в фильмах про войну, не покрикивал, но и излишней медлительности не допускал: всё-таки он был при палке, да ещё и "при исполнении".

         Коза на дороге не упиралась, влево-право не отклонялась, пожеланий пожевать придорожной травинки не выказывала. Во всём облике её угадывалась обречённость, будто известно ей было, что дорога эта только в один конец. Впрочем, так оно и было: козу вели на скотобойню.

         В какой-то момент коза замешкалась, и прутик мальчишки незамедлительно стеганул её, но попал не по покрытому густой шерстью боку, а пришелся на голеностоп. Коза не издала ни единого звука, хотя некоторое время вынужденно прихрамывала. Женщина тоже промолчала.

         Когда через некоторое время  двое из нашей троицы вернулись домой,  женщина достала из котомки мешочек с мясом, отобрала из кучки костей ту лодыжку, на которую пришёлся удар прутка и продемонстрировала мальчику последствия ушиба: "Ей было больно", - тихо сказала она