Миша

Ночь с 19 на 20 мая.

Миша

Мы разминемся — есть такое предчувствие. Пытаюсь различить лицо каждого проходящего, не схваченное кругом света от фонарика. Смотрю на ясно видные ноги — у Миши светло-серые трикотажные спортивные штаны. И черная «бэтманка», он был с ней и в прошлый раз.

В голове светят две задачи: красно-сине-зеленая — Дима, и видео его танцев. В черно-серых оттенках Миша.

Вот и почему же он Миша? Эта загадка захватила меня ещё год назад. Мое любимое имя. Я сказала ему и всем ещё тогда. И сейчас. И о числе 11.

— Ты помнишь меня? — неестественно весело, даже, пожалуй, немного экзальтированно, спрашивает он. Меня окликнул Дима.
— Конечно, – улыбаюсь.
— Супер! Нарисуешь и в этот раз мне что-нибудь? – его лицо подергивается в легко выплывающих эмоциях от выпитого алкоголя.
— Это должно быть что-то концептуальное. Тогда ты был ангелом, хотя, может, и демоном, – все смеются и отрицательно кивают головами.
— Хочешь расскажу тебе, почему у меня на бейдже написано «Участник 1337»? – он как будто сообразил что-то.

Греша на фашизм и геймерство, я киваю: хочу узнать.

— Знаешь, раньше было модно писать слова цифрами, – начинает он, и, говоря искренне, сразу располагает к себе.
Я сомневаюсь, что распознаю в таком коротком числе слово, но у меня получается: leet. Он произносит несколько фраз о ней, и у меня вырывается восхищенное «вау»! Прямо в мою основную ценность о скрытом и глубоких смыслах.
— У нас в команде 11 человек, – отвечают мальчики на мои «капитанские» вопросы.
— 11 — число Архангела Михаила, – хитро улыбаюсь я, а Миша издает звуки радостного удивления.
— Мы к тебе придем вечером, - обещают они с Димой. Но в тот вечер я на дискотеке и мы разминаемся, и я узнаю, что они заходили, уже после.

***

А сегодня... Издалека я не вижу его в лагере. Брожу по нашему лагерю и соседей из ФФСН.

— Ты какая-то потерянная, – справедливо замечает Миша-сосед.

Я объясняю ему это давлением трёх выборов: остаться тут, потому что с мальчиками уютно, или пойти к Диме, или выполнять обещание прийти к Мише.

А потом ещё раз:

— Чувствую, тебе нужно помочь с выбором: оставайся у нас!

Хочется остаться тут, но давление никуда не денется… Выбираю разобраться с обещанием и иду к Мише. Его нет. За мной — Влад с Вероникой, догоняю их, и, хотя музыка с того берега доносится не та, идём на дискотеку. На лишённой света лесной тропке оборачиваюсь и неожиданно пугаюсь: такой черной и непроницаемой кажется темнота сзади.

Пустая сцена. Когда мы подходим к сцене, меня замечает Максим. Мы обнимаемся, и я, подмигивая, как друга, прошу его поставить «нормальную музыку». Говорю, что мне нравится песня «Медуза». Напевала ее весь день.

— Ты что, правда такое слушаешь? – говорит он, отпрянув от меня с поднятыми к лицу руками.

— Ну да... Понравилась эта песня тут. Раньше, когда я ее слушала, она меня как-то не зацепила.

Через несколько минут музыку славной молодости родителей заменяет «Медуза», и Влад мгновенно шутит, что это для меня. Но ведь так и есть. Расплываюсь в улыбке, и мы очень артистично танцуем с пришедшим с диджейского пульта Максом. Он подпевает и даже кайфует от танца. «Не нравится ему, как же», – с чуть-чуть мстительной улыбкой думаю я.

Таким немногочисленным составом мы танцуем совсем немного: услышав «нормальную» музыку, из-за лесного темного поворота вскоре появляется целая команда. Нас уже больше. Около сцены появляется проректор с административной свитой и… Начинают дико прыгать на сцене. «Джамп стайл», как я узнаю позже. В шоке мы роняем руки вдоль тела, и просто неловко переставляем ноги.

— Максим, Максим! – со всех сил шепчу я. – Сними, пожалуйста, я никогда такого не видела!

После своего дебюта, проректор Иван Иванович плавно вливается в наш круг и подмигивает Веронике. Она таращит глаза и просит меня поменяться с ней местами. У пульта снова адепты 80-х и 90-х, и я внимательно смотрю на новые ручейки людей и их штаны. Решив не мучать себя, аккуратно забираю сумочку и ухожу по-английски. С каждым десятком шагов людей все больше, а вот нужного мне нет. Что я чувствую особенно остро — так это личное пространство. Потому так всегда стесняюсь заходить в чужие территории. Издалека Миши в лагере не вижу. Решаю идти к Диме — он должен знать, что круто танцует.

Когда я подхожу, Дима уже скрывается в своей большой палатке. Да что же такое, – думается мне. Судьба точно хочет преподать мне урок и снова обратить внимание на мое чувство стыда, которое может и помешать. Но я тихо окликаю Диму, и вот мы уже смотрим видео.

— Я и не думал, что это так выглядит! Намного лучше, чем мне казалось.
— Конечно, Дима! Я потому и сняла это видео, чтобы показать тебе, какой ты крутой и как классно танцуешь!

Его команда собирается на дискотеку. Дима предлагает пойти с ними, и уже уходит, даже почти не оборачиваясь. Раздумываю, пойти к Валику, который сидит у костра, и поговорить, или...

— Да там Валик грустит и Настя тоже. Только они отдельно друг от друга, – шутит какой-то парень о нем.

В конце концов, и я с ними. На пути к сцене встречаю Мишу. Он проходит мимо и я тихо, собрав мужество и отодвинув стыд:
— Миша?

***

У меня есть Тима, и мне гораздо спокойнее. Почти нет мелких–мелких укольчиков страха от прикосновений и неосторожных слов парней и мужчин турслета. И при прочих равных условиях я гораздо расслабленнее и женственнее. Вот только почти не говорю о нем и — меньше чувствуя сомнений, больше расстраиваюсь из-за расхождений типа «реальность-ожидание».

***

Дальше мы идём вместе, я присоединяюсь к нему. Он без фонарика.

— А как же?..
— А я ничего не брал: ни телефона, ни фонарика.

Он быстро прерывает мой расстроенных вздох — вокруг нас полная темнота, которая напугала меня, когда мы шли на дискотеку:
— Держись за меня, я приведу тебя.

Как мужественно. В нем (да и во мне) действительно что-то поменялось, и я скажу ему об этом позже (и он мне тоже). Я доверяю ситуации и ему. Теперь совсем спокойно, что я его нашла. Доверять мужчине.

— У тебя холодная ручка, ты замёрзла?

И хотя это не совсем так, мне почему-то очень приятно и расслабленно принимать заботу и ухаживания. Как капитан я много руковожу, да и по своей натуре просто ласково забочусь.

— Хорошо, согрей меня, – и мы ищем положение, чтобы он охватил всю ладонь.

Мы выходим из леса, и в глаза сияет целое небо рассыпанных светящихся точек.

— Космос. Как ты к нему относишься? – спрашивает Миша.

Я сразу вспоминаю недавно купленную колоду метафорических карт, но это об этом рассказывать долго и незачем, раз их нет с собой.

— Я думаю о законах Вселенной. Знаешь, такие, которые универсальные, и по ним происходят много процессов в разных сферах? Есть один замечательный закон баланса: брать и давать. Но я очень не люблю, когда люди осознанно что-то делают, приговаривая: мне вернется и зачтется, раз я сделал это. Мне кажется, что в таком случае действительная ценность их действия уменьшается в несколько раз. – он кивает и соглашается. – Но есть и обратная сторона, например, один друг постоянно заботится, дает и поддерживает, а другой просто все это принимает. В конце концов у последнего накапливается вина и гнев на то, что он в долгу перед своим другом, он давит на него, и часто так случается, что человек начинает мстить. Вот и говорят, что на добро отвечают злом.

Мы заходим за пледом, пока мы шли, Миша подмерз. Миша спрашивает, помню ли я его плед, но, оказывается, что не очень. Он очень пушистый и серо-сиреневый.

— У меня дома очень много пледов, я люблю комфорт.
— Хюгге, – улыбаюсь я. Миша подтверждает.

Он накрывает нас, и мы идём в лагерь. Он сам уже подмерзает, и я немного. В лагере Денис с приехавшими Аней и их одногруппником. Мы садимся на бревно, и я предлагаю приготовить картошку в костре. Веронике даю задание нарезать огурцы и помидоры. Миша как настоящий мужчина берет ответственность на себя, и сам руководит и контролирует процесс, нежно обращаясь со мной. «Наверно, это и есть женственность, – думаю я, колыхая свои ощущения. – То было написано в книге, и даже до конца не верилось. Но все так справедливо: ему очень приятно заботиться обо мне, а мне очень приятно принимать эту заботу и ухаживания, и дарить ему благодарность и признание». Внутри самое спокойное и наполненное море из нежности, принятия и благодарности.

Вскоре мы идём к соседям ФФСН рисовать.

***

— Тут совсем другая атмосфера, правда? Тут комфортнее и лучше.
За костром Миша, Виталик, Костя и девочки из команды. Уже подумавший об удобстве, Миша достает лежак, и мы устраиваемся у костра. Пытаемся устроится поудобнее, чтобы нарисовать что-то красивое и глубокое по смыслу на руке. Вскоре приходят Мишины друзья, два Димы. Их общение между собой пугает меня и вызывает отвращение, они делают в особой мужской манере – взаимных оскорблений. С прижатыми к лицу руками я наблюдаю за этой перепалкой. Димы хотят утащить его гулять дальше, а Миша отказывается. Предприняв несколько попыток вербальных манипуляций, они уходят.

— Что ты чувствуешь, когда к тебе вот так обращаются? – все еще сдавленным голосом спрашиваю я.

— Радость, – улыбается он, а я удивляюсь еще больше. – Понимаешь, это такая игра, кто кого оскорбит. Это весело.

Мне все же сложно это осознать и принять, но я на время соглашаюсь с этим. Я уже начала рисовать, к нам пришла Вероника, и они с одним из Дим поменялись местами, чтобы Миша мог на него облокотиться спиной, а я рисовать. В прошлый раз я нарисовала ему крылья на всю спину. Тогда и сейчас он хотел сову на груди, но это неоправданно холодно, и я рисую на предплечье черный геометрический узор.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? Вот что очень меня притягивает к тебе и тянет? — говорит Миша, когда я готовлю краски.
— Наверное, да, – я задумчиво отвожу взгляд влево, чтобы подумать. А заодно проверить, не вторгаются ли чужие уши и сознания в наш разговор. Он, в общей сумме, недолго меня знает, и точно мог заметить... — Искренность?

Небольшая пауза.

— Да и это тоже!.. Меня очень притягивает твоя женственность, твое поведение, то, как ты говоришь и ведёшь себя, – и я удивлённо смотрю на него.
— Правда?
— Да. Вот знаешь, я ищу это все в других девушках, но, скажу тебе честно, Надя, разочаровался в девушках, – я легонько вскидываю брови и киваю, чтобы он продолжал. — Вот я недавно перестал общаться с девушкой. Знаешь, стараешься, водишь в кафе и рестораны, а они все это обесценивают и требуют ещё больше и больше.

Я понимаю, и сочувственно улыбаюсь.

— И совсем не благодарят и не вдохновляют?
— Да-а-а, я считаю, что девушка должна вдохновлять. Я очень много работаю, бывает по 12-14 часов в день. Меня это захватывает и не надоедает. А если у меня есть девушка, я весь день думаю только о ней, хочу с ней встретиться, а она специально идёт гулять с другими парнями или ещё как-то делает мне специально неприятно. Потому что до этого я много работал и не уделял ей внимание.
— А ты читал Грея «Мужчины с Марса, Женщины с Венеры»?
— Нет, но я слышал.
— Знаешь про теорию резинок? – я оглядываюсь вокруг в поисках иллюстративного материала. Срываю травинку и автоматически прошу у нее за это прощения. Натягиваю ее между пальцами. — Смотри: вот вы очень хотите видеться, думаете друг о друге. А девушки иногда хотят занять собой все пространство в жизнь парня, и много звонят, пишут, требуют очень много внимания. И тут мужчина чувствует, что со всем этим теряет себя, свою свободу, ему хочется немного дистанцироваться, чтобы вернуть баланс. Ты когда-нибудь ощущал такое?
— Да... Да! Точно было.
— Значит, работает, – я мягко улыбаюсь. — И вот мужчина немного отдаляется, – я отвожу палец, и травинка натягивается, – занимается работой, например, как ты. Не пишет сам, потому что пишет обычно девушка. Она, конечно, это сразу замечает, что что-то не так, и начинает пугаться, что он ее разлюбил. Может обижаться и даже предъявлять претензии.
— Да, – он как будто утомлённо прикрывает глаза.
— Работает как этот универсальный закон, что мы обсуждали. Брать–давать.
 
От костра уходят люди.

— Ты знаешь, – меня вдруг осеняет и я смеюсь, – спрашивала у тебя, почувствовал ли ты изменения, а я ведь тебе похожее хотела сказать. Что ты возмужал за этот год. И мне казалось, что игры с тобой навсегда, так ты был этим увлечен.
— Сейчас я вообще не играю. Вот мой брат, ему 22. Он учился в школе и университете плохо, но стал сеньором программирования, и с женой уезжает жить на Таиланд. Я вообще считаю, что лучшие программисты — самоучки. У нас небольшая разница, мы погодки. Я работаю на аутсорсе в Питере. Сюда специально не брал ни айфон, ни ноутбук, чтобы просто отдохнуть.

Еще у нашего костра он поговорил на тему программирования с Владом. Я больше узнала об этом, но самая любимая находка – то, что высший уровень называется «Архитектор».

Все уже ушли, Миша лежит, и, чтобы говорить со мной, поднимает голову, и это напряжение ощущается. Быстро дорисовываю. Укрывшись его большим пледом, идем к нему в лагерь — там большой костер. Есть место рядом с очень смешным парнем в очках. Я знакомлюсь с ним – Артем. Вчера мы с ним наблюдали за «танцем искусства». Он растянул себе лодыжку в первый же день и, бедняжка, прихрамывает. Со своими очками и взлохмаченными кудрями он выглядит точно как…

— ФПМИ.

Миша все дрожит. Вспоминаю упражнение на эмоциональном интеллекте, ощущая, что это на меня влияет, и тоже хочется подрожать. Рассказываю о нем Мише.

— Давай сохраним тепло наших тел, - подтыкая мне одеяло, смеется он.
— Прямо как в том фильме и книге..
— Я вот все посмотреть хотел, но так и не посмотрел.
— И я, - улыбаюсь.

Замечаю Сашу Якуценю. Того самого, чья фотография победила на «БГУ в твоем формате» в этом году. Мы не виделись два года. На сегодня у меня сделка со стыдом, и я, извиняясь, спрашиваю разрешение у Миши подойти к нему.

***
Продолжение следует…
***

Все последующие дни мне снятся кошмары, сердце бьется учащенно и я чувствую груз на душе. Эти светлые минуты с Мишей спасают меня, и я постоянно вспоминаю то ощущение и его. Конечно, это, как и обычно бывает, романтизированный образ, которого мне достаточно даже в отрыве от человека. Но я так ему благодарна.

***
Заходит мама. Дверь ванной комнаты медленно открывается, и я рассматриваю мамину руку.

— Надя, что это было утром?

Я непонимающе переспрашиваю.

– Ты утром вскочила и кричишь: «Мама! Смотри! Серенький!». А я не понимаю, спрашиваю, где, а ты показываешь снова: «Да вот же, серенький, пушистенький». Так кто такой серенький?

— Мам, я не помню… Это что, опять лунатизм?

После турслета мне снятся кошмары. И когда на первый раз я просто удивилась, сегодня утром кошмар запомнился и оставил неприятное впечатление. Большой, огромный особняк, мрачный. Несколько мало знакомых мне человек из реальной жизни. Небольшой группой из нескольких человек лезем на чердак, где концентрируется нечисть. По телу снова пробегает волна дрожи, когда вспоминаю это. Мы только немного показались из проема в полу, и перед глазами сразу видна небольшая полочка, на которой в ряд с равными промежутками расставлены какие-то полуплоские предметы. Один, синий, под нашими взглядами начинает дымиться, и оттуда выползает дьявольская рука, из других предметов что-то начинает капать. Мне удается выскочить, и атмосфера мгновенно меняется на более дружелюбную  неподвижную и теплую. Дом такой большой, что быстро достичь двери не получается, но я это делаю. Снаружи ждут девочки, потому что все парни там, а я одна пошла с ними (или там была еще одна девушка?). Одна просит меня повернуться и снимает с моих волос большого жука с очень странным хоботом, которого ни я, ни они когда не видели.

Звонит будильник. Я проспала интервью.

Ночь. Все линии событий снова складывают значительную предпосылку для кошмара. Понимаю, что турслет и разговоры с Мишей были светлым моментом перед гонкой за зачетами и гневом на Тимофея. Мы так мало благодарим людей, и как часто они не знают, сколько они для нас сделали… Зато хорошо умеем критиковать и указывать на несоответствия. В последнюю неделю я очень хорошо прочувствовала это на себе, и мне хочется от души поблагодарить Мишу. Пишу ему, отвлекая от курсовой. Тело покалывают мурашки тревожности и облегчения, когда у нас оказываются схожими кошмары и тяжесть.

— У меня эта неделя вообще супертяжелая. А что-то похожее на кошмар было в ночь с воскресения на понедельник, но, мне кажется, просто из-за усталости. Я лег спать, потом просыпаюсь среди ночи (что очень не свойственно мне), открываю глаза, а передо мной призрак девушки с косой, и так улыбается, я попытался подскочить, но руки просто не слушаются, и просто животный страх. Потом я просыпаюсь и думаю: фух, страшный сон, мол дичь какая. А у меня сзади кровати тумбочка стоит, где я ставлю воду обычно. Вот тянусь за водой, разворачиваюсь и смотрю там эта девушка стоит. Господи, это было настолько неожиданно и страшно, что я просто максимально начал кричать. Ну и потом уже проснулся в действительности.

— Это мог быть сонный паралич? Знаешь, что это такое? Но когда ты так парализован, не можешь почти пошевелиться, потому что тело спит, а мозг нет. У меня такое было, и я очень долго думала, что столкнулась с чем-то паранормальным. Да и ночевала в необычном месте. Какой-то силуэт человека зеленоватый был. Но при сонном параличе галлюцинации не только визуальные, но и тактильные и звуковые. У меня только этот силуэт, и больше ничего, и он надвигался очень медленно. А со мной захотела спать маленькая сестра, она проснулась и начала плакать, когда он вот так вот надвинулся, и как-то дальше не помню что было. А больше ничего не снилось? Я вот несколько лет не лунатила и всего такого, чтобы говорить во сне не было, это очень странно. И что ещё вместе у нас так получилось.

— У меня было разок такое, просто среди ночи я просыпаюсь от того, что кто-то открывает дверь в мою комнату и силуэт женщины. Мы смотрим друг на друга, я пытаюсь подняться но руки просто ватные. И тут она говорит СПИ! И я засыпаю и просыпаюсь уже с утра. Я сразу думал, что мама, но я ее с утра спросил, она сказала что спала целую ночь. Но это давно достаточно, может года 3 назад.

— Это не та же женщина?

— Наверное нет, потому что в первом я видел силуэт, а во втором конкретно призрака. Надеюсь, тебе не приснится кошмар. Доброй ночи, – говорит он, и мы прощаемся.