Невыдуманная история. Дело 1234 Гл. 21

Глава 21.

В зале заседания на скамье подсудимых рядом с Семеном сидела адвокат Моташевич, обняв его за плечи. Она  пыталась что-то объяснить. Друзья, потерявшие дар речи, стояли вокруг плотным кольцом. Настя села рядом с Семеном и зло скала:
- Вы же знали, чем закончится суд! Зачем было устраивать перед нами весь этот спектакль защиты.
- Зачем вы так, - только и ответила Оксана Михайловна.
- А что, разве не так, - не в силах сдерживать слезы проговорила Настя.
В этот момент она не сомневалась, что эта двуличная женщина и не пыталась защищать Семена, а еще и подыграла суду. Милиционеры ждали в стороне, пока родные прощаются с осужденными. 

Громко рыдала Лидия Михайловна. Старшая дочь Лиля, не выбирая выражений, кричала  на весь  зал:
- Сволочи, фашисты, я на вас найду управу, в порошок сотру, переверну все вверх дном,  а до правды  докопаюсь.
Даже она, прикидываясь непутевой и разбитной, гуляя по ресторанам со следователем, не смогла выведать у него  о готовящемся «западло». Она была уверена на все сто, как он ей «проговорился», что мать с директором получат по году условных. Возможно, он был не в курсе фальсификации дела, потому что судья держала от всех в строжайшей тайне то, о чем была проинструктирована в райкоме. Она специально делилась со знакомыми об условном наказа-ии. Только теперь это уже не имело никакого значения.

Друзья поддерживали Семена, хотя сами не могли отой-ти от шока:
- Это чудовищное недоразумение, - говорил Женя, - Сем, ты не отчаивайся, до колонии дело не дойдет, мы вы-тащим тебя.
- Правда на нашей стороне, и мы найдем ее.
- Ну, Кошара, я доберусь до тебя, - ругался Сашка.
- В областном суде разберутся, там не дураки сидят.
- Дело шито белыми нитками. Будем бороться.

К Семену подошел милиционер.
- Прощайтесь, ребята, пора уводить.
Семен пошел за милиционером. Ребята, окружив его, шли рядом. Другой милиционер шел рядом с главным бухгалтером, которую вела под руку дочь. Они оба рыдали. На крыльце, сопровождающие конвоиры, попросили всех отойти в сторону. К милицейскому «воронку» повели осужденных, как положено, с заложенными за спину руками.

Возле милицейской машины Семен остановился, пропустив вперед Шилодок, оглянулся назад и попытался улыбнуться. Улыбка была кривой, похожей на едва сдерживающее рыдание. Милиционер не торопил Семена, потому что весь город был в курсе о готовящемся «громком процессе». Семен долго смотрел на друзей, на Настю. Слезы сами непроизвольно потекли по щекам, и он
полез в машину. 
- Господи, за что? За что ты  так несправедлив к тем, кого должен защищать!?  - плакала всю дорогу Настя, - Нашли вора, да еще и как опасному  рецидивисту дали наказание в колонию строго режима.  А конфискация? Старый барак! Да в таком директору и жить-то стыдно. Срам. Он же брус на баню выписывал в леспромхозе под зарплату и от бригады строителей из леспромхоза отказался, сам сруб срубил до последнего венца. Ну почему так мир устроен? Почему ищут воров не там, где надо?
Почему? Почему? Почему?...

Все вопросы зависли в воздухе без ответа.  Настя видела перед собой только лицо Семена. Сколько боли и отчаяния было в его беззащитном взгляде.  Николай молчал, зная нрав жены. Сейчас ее лучше не трогать.

Дорога бежала серой лентой. Грязный снег, подтаявший по обочинам, почернел. Лес стоял угрюмый, темный, неприветливый. Осевший снег в лесу местами был истоптан то ли зверем, то ли человеком.  Следом ехал Женя на жигуленке Семена. Настя боялась встречи с сестрой. Как ей сказать о Семене… Как оградить от страдания…

Света молча сидела, прижав к себе детей, глядя на все, что происходило у них в доме. Друзья что-то решали, предлагали вывезти из дома мебель, ковры.
 - Да вы что смеетесь, - Александровна глянула на стенку, - ее трогать нельзя, рассыплется.
- Ира, где мамино золото? Надо его спрятать у кого-нибудь, - спрашивала Римма.   
- Пусть приходят. Пусть забирают. Пусть подавятся. И прятать ничего не буду, здесь нет ворованного.
- А бычки, давайте их переведем ко мне, - сказала Настя, - они наши общие.
- Тогда и поросенка надо резать, они ничем не подавятся, - ругался Тятя, - чтоб их лихоманка скрутила.
- Ты, Светка, что с ума сошла! Давайте мужики, выносите все из дома, я машину в ОРСе возьму, перевезем вещи ко мне.
- Не трогайте ничего! Еще по улице  мы не позорились.
- Пошли, Настюха, бычков к тебе переведем, - позвал Тятя, - видишь не в себе сестра.
- Делайте, что хотите, - отрешенно сказала Света.

Бычки, годовалые крепыши, вырвавшись на волю, припустились бежать от радости по улице, взбрыкивая задними ногами и шарахаясь от проезжих машин на обочину дороги. Упрямые и бестолковые, они не хотели понять, что от них хотят. Сворачивали в каждый переулок, отдаляясь от Настиного дома. Набегавшись, они остановились как вкопанные посреди улицы. Мужики, запыхавшись,  стояли рядом.
- Все, толстоперики, хорош кросс сдавать, давайте по-тихоньку топайте, - подталкивал их Тятя. Но не тут-то было. Как ни старались трое мужчин  сдвинуть бычков с места, те стояли как вкопанные.
- Несите веревку, надо ошейники им сделать.
- Надо одного толкать, другой сам за нами пойдет.
- Ведро несите, за ведром пойдут, как миленькие, - сказал Тятя.
Увидев, как трое мужиков толкают по очереди Мишек, так звали бычков, Настя навела пойло  и пошла к ним. 
 - Эх вы, втроем не можете с бычком справиться, - она поднесла ведро с пойлом к бычку. Хлебнув немного, он двинулся за Настей, которая отходила тихонько назад.
 - Бишь твою клешь! - отскочил Тятя от бычка, который пустил струю жидких лепешек прямо ему на сапоги.
А бычки тем временем спокойно шли за Настей, приближающейся к своему дому.
- Глядите-ка, едрена вошь, пошли.

А Настя приговаривала:
- Молодцы, умнички. Никому я вас не отдам, мои хорошие.
Кабанчика решили все-таки зарезать. Смолили, когда на улице стемнело. Прохожие пожимали плечами, гадали: «Во дворе у Сиверских гудят паяльные лампы, ходят по двору мужики, похоже, что поросенка закололи. Наверное,  что-то случилось с поросенком. Может, подавился чем, что режут ночью». Скоблили, мыли и разделывали «Ваську» в бане.
- Не мешало бы помянуть покойничка.
Вошедшая с тазиками Настя ругнулась на мужа:
- У тебя одно на уме, только бы рюмочку выпить.
- Ладно, Васька, не серчай, не прокатило нам. Отойдешь не прощенный, а к осени хороший бы боровок вырос, - переворачивая голову, приговаривал Николай.
На него уставился застывший, все понимающий глаз боровка, обрамленный короткими белесыми ресницами.
Бело-розовый, чисто выскобленный поросенок лежал в бане на сдвинутых лавках.    
- Кровь на колбасу брать? – спросил Николай жену.
- Какая колбаса, не до нее сейчас, - отмахнулась Настя.

Часы показывали далеко за полночь, но никто не расходился по домам. В воздухе витал один вопрос. Что делать? Давно канули в лету «сталинские» времена, когда люди боялись не только говорить, но и думать супротив воли «отца народов». Неужели возвращаются времена беспредела?

- Нужно письма писать во все инстанции, подписи жителей села собирать, подключить деда Леню и нашего пап-ку, они ветераны войны, - Настя своим бабьим умом пыталась найти решение, - и в первую очередь сменить адвоката, - продолжала она.
- Пусть Моташевич с Семеном пишут кассационную жалобу, пусть все идет по их сценарию, а мы пойдем другим путем. Проведем независимое расследование.
- Как? - удивились ребята. - Разве это возможно.
- Есть у меня одна задумка, - ответил Толя Тоноров, - потом расскажу. А сейчас давайте расходиться.
- Дядя Толя, оставайтесь у нас ночевать, вам далеко ехать, уже ночь.
- Нет, Иришка, мне срочно нужно быть завтра в Игирме.
То, что он задумал, не хотел говорить даже друзьям, пока не поговорит с Брюхановым. Он вспомнил про старого друга отца, который раньше  работал прокурором, а теперь находился в опале у властей. Геннадий Викторович должен помочь провести независимое расследование

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/05/25/1201