Гирта. бывш. путешествие на север. Глава 6

ПОСКОЛЬКУ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ИДЕТ РАБОТА НАД ЧЕТВЕРТОЙ РЕДАКЦИЕЙ РОМАНА, АКТУАЛЬНАЯ И ПОЛНАЯ, РЕГУЛЯРНО ОБНОВЛЯЕМАЯ, ВЕРСИЯ ПО ССЫЛКАМ:
http://www.proza.ru/2019/08/24/972 и http://samlib.ru/editors/m/mihail_fireon/girtadrfireo.. (тут с авторской обложкой и фб2)
***

Глава 6. Северный берег (Суббота)

***

Небо было белым от облаков. Стояло душное летнее утро. Яркий белый свет пробивался через плохо задернутые портьеры. В коридоре грохотали сапогами, громко, словно нарочито так, чтобы было слышно всем, приглашали майора Гесса на какой-то банкет. Но здесь, наверху, на третьем этаже, в комнате с роялем, откуда из окна открывался вид на тенистый  палисадник, забор и спуск к реке за западной стеной полицейского дома, было прохладно уютно и тихо.
- Марк, сегодня ваш второй день на выезде – заявил детективу инспектор Тралле, когда Вертура поднялся к нему в кабинет, чтоб узнать, с какими работами на сегодня ему предстоит иметь дело.
- Не как в прошлый раз – нахмурился, пояснил, инспектор – теперь все по-настоящему, серьезно, слушайтесь Алистера, иначе он такое заклинание на вас наложит, что детей вовек не будет и ни одна дама вам не соблаговолит.
На этой оптимистичной ноте детектив вышел из кабинета и спустился во двор. Слабый утренний ветерок шелестел кронами тополей. Пели утренние птички. У кустов шиповника под стенами комендатуры уже стоял готовый к отправке, украшенный черно-зелеными орденскими вымпелами запряженный двойкой дилижанс. Фанкиль проверял упряжь, Инга гладила по мордам, угощала сахаром гулко облизывающихся, звенящих удилами лошадей. Как отметил про себя Вертура, она была из тех неопрятных грубых особ, что любят лошадей и кошек больше чем мужчин.
Сухощавый, яйцеголовый, незнакомый детективу полицейский в мантии расшитой магическими узорами и сером плаще, вооруженный коротким современном ружьем в чехле для магического жезла и массивной, как ботанизирка у ученого-натуралиста сумкой, отвлекся от своей книжки, смерил Вертуру из седла презрительным взглядом поверх сдвинутых на самый кончик носа очков и заявил.
- Это вы из Мильды? С оружием обращаться умеете?
- Да – формально и коротко ответил тот.
- Отлично – с раздражением ответил, прогнусавил, старшина, отстал от Вертуры и, сделав вид, что детектив для него пустое место, снова обратился к чтению.
- А вот мне все хочется узнать, а в сумочке-то у вас какие заклинания? Есть что запретное? – как будто решив, что раз ссора не задалась, надо попробовать еще, с насмешкой поинтересовался у коллеги Фанкиль. Погрузил в салон массивную, какими валят каменных троллей из сказок, двуручную секиру – магические эликсиры кидаться в прохожих?
- Нет – скривился, с мрачной насмешкой бросил ему магистр – журналы с обнаженной гравюрой на ночь. Лео, вы собрались?
- Нет еще. Разве не видите?
На задание отправляли всех служащих отдела Нераскрытых Дел. Фанкиль и лейтенант Турко погружали в карету, пытались пристроить поудобнее свои огромные, с окнами на лезвиях, топоры. Облаченные в доспехи и держа в руках эти страшные орудия убийства, они были похожи на злобных сержантов у городских ворот, что постоянно требуют то проверки бумаг, то мзды.
Инга поставила рядом на землю кожаный короб полный фосфорных свечей, оправила перевязь в петле которой висел короткий, почти как у детектива, меч.
- А гореть будут? – указывая на зажигательные снаряды, требовательно спросил у магистра Дронта Фанкиль.
- Если не загорятся, вы погибните – коротко и сухо ответил тот рыцарю.
Доктор Сакс тоже с огнями, осветительными ракетами и бутылками смешанного с селитрой и фосфором керосина, стоял внаклонку, пытался аккуратно разместить снаряжение в карете так, чтобы оно не опрокинулось в пути. Вертура подошел, заглянул в салон экипажа. Ему всегда было интересно, как устроены достопамятные орденские черные кареты изнутри, и был даже немного разочарован увиденным. Внутреннее убранство повозки почти ничем не отличалось от множества других виденных им карет, за исключением некоторых несложных удобств. У передней переборки была скамья на два места так чтобы там могли свободно поместиться и без затруднений войти и выйти двое в доспехах или трое без. По обе стороны были двери. Также внутри имелся откидной стол, комод с сетками и просторными сквозными багажником, устроенным так, чтобы  доставать из него груз можно было как из салона, так и с заднего торца кареты. В комоде была стойка для оружия, а на обратной стороне задней двери устроена откидывающаяся полка с множеством коробок и шкатулок для мелочей. От любителей порыться в чужих вещах с кормы багажник запирался на висячий замок, который как раз вертел в руках Фанкиль. Сейчас грузовой отсек был почти пуст и кроме оружия и зажигательных принадлежностей в нем стояла только большая, отдающая керосином, железная канистра.
- Это не пить! – строго погрозил пальчиком доктор Сакс с интересом глядящему в распахнутую дверцу детективу.
- Не влезут – констатировал лейтенант Турко, примеряя к стойке для оружия ростовые топоры – может по диагонали поставить?
- Ага, чтоб упали и отрубили кому-нибудь дурную башку – ответил ему Фанкиль, примерился к оружию – да, не по карете рукоятки сделали… Не берите, несите обратно, обойдемся без них.
- Это кого это вы такими топориками тут собрались рубить? – глядя на погрузку, задорно поинтересовался какой-то полицейский.
- Врагов нашего светлейшего Герцога – слоняясь к нему с седла, как бы по секрету сообщил магистр Дронт -  очередная задача, с которой вы не справляетесь, милейший.
- Врагов пусть армия рубит, а мы ловим злодеев! – весело бросил ему жандарм и, насвистывая какую-то невнятную мелодию, удалился.   
Наконец-то уложив багаж, все вскочили в седла. Дюк, и доктор поместились в карете, Инга на козлах, остальные верхом. Когда они уже отъезжали, Вертура заметил Марису в окне второго этажа. Бросив Фанкилю, что он на минуту, соскочил с лошади, бегом поднялся наверх, но там ее уже не было.
- Не видел – с отвращением скривил толстую скулу, пожал плечами инспектор Тралле. Он сидел на месте дежурного, перебирал и смазывал свой пистолет.
Прогрохотав в своей бригандине по паркетному коридору, зацепив оплечьем какого-то посетителя, Вертура догнал ее у парадных дверей.
- Анна… ты не пришла вчера - попытался он, но она передернула плечами и брезгливо отстранилась.
- И что? У меня срочное поручение – глядя куда-то в сторону, неприязненно и раздраженно бросила она – не начинай, все иди.
- Я искал тебя… – растерялся он от такого обращения.
Она остановилась перед ним и, сделав паузу, словно обдумав что-то и с трудом удержавшись от оскорбления, ответила.
- Не слышишь что ли? Я спешу, мне надо идти - и, резко отвернувшись, быстро пошла прочь. Растерянный детектив, как мальчишка, зачесал лоб, хотел было побежать за ней, но так и остался стоять в недоумении.
Когда он вернулся на плац, все уже уехали. Он вскочил в седло, выехал за ворота комендатуры, свернул налево, в сторону северных ворот, куда сказал ему Фанкиль и, наплевав на то, что он в городе, дал в галоп. Проигнорировав рожок полицейского, с грохотом промчался мимо роскошного дома где жила куратор полиции Хельга Тралле, проехал перекресток, фасад собора и площадь за ним и, миновав еще два квартала, только у северных ворот города настиг уехавших вперед коллег.
- Эта женщина доведет вас до могилы! – высунулся из окошка, замахал рукой, крикнул ему доктор Сакс – я не шучу! Во всех смыслах! Не связывайтесь с ней!
Вертура подъехал поближе к карете и нагнулся к окну.
- Это сэр Фанкиль меня убьет, когда я отверну вам голову – мрачно ответил он и продемонстрировал свой меч.
- Нет, ну серьезно! – не унимался доктор – вы что ничего не знаете? Это такая женщина...
- Черт с ней – покачал головой детектив и все-таки высказался – невозможно с вами со всеми!
- Марк, у вас седина в бороде, а все бегаете за малознакомой девчонкой как будто вам шестнадцать. Неужели вам совсем не интересно, куда мы едем? – весело окликнул его Фанкиль.
Вертура устыдился.
- Алистер, прочтите нам лекцию! – с насмешкой обратился к начальнику Фанкиль.
- У вас это выйдет лучше, заодно и материал повторите – ядовито бросил тот и опять уставился в свою книжку, которую читал в седле.
- Вкратце – объяснил Фанкиль – едем расследовать какую-то дрянь, о которой ничего неизвестно. Марк, вы поняли это?
- Нет – мрачно ответил Вертура – уж лучше бы я занимался документами…
- Чтобы сидеть за столом рядом с Анной! – весело выпалил доктор Сакс из кареты – как двоечник в школе рядом с отличницей! Дергать ее за косу, и писать любовные записочки!
- Это как раз напротив башни мастера Тсурбы – не обращая внимания на восторженные и глупые реплики доктора, смех лейтенанта Турко и недовольство детектива, как ни в чем не бывало, продолжил Фанкиль – вы спрашивали, к ней и едем. Сами все и увидите.
Миновав ворота и равелин, с трудом протолкнувшись через затор и показав регалии полиции, чтобы не досматривали на заставе, свернули на дорогу идущую через поселки и огороды параллельно городским стенам. Здесь, за городом, дышать было намного легче, но к ароматам травы, пыли, срубленных лопухов, коровьего навоза и луж, тут примешивался еще один, какой-то иной, едва различимый, но неприятный и тяжелый запах, похожий на гарь или нечистоты. Как сказал Вертуре Фанкиль, там, по левую руку от тракта, к северу от Гирты, за полями и садами где растили мелкие, вечнозеленые, годящиеся только на кислый сидр, груши и яблоки, в холмах, копали руду и день и ночь работали сталелитейные цеха и доменные печи.
- А зимой тут бывает выпадает черный снег с пеплом, видели такой? – весело спросил он у детектива.
За спиной остались кварталы какого-то большого, вынесенного за городские укрепления предместья. По словам Фанкиля, той самой Сорны, большой агломерации к северо-западу от Гирты, протянувшейся вдоль северного берега моря на много километров вдоль дороги на Фолькарт и Ирколу. Впереди, по правую руку, возвышалась башня арсенала, прикрытая кронверком и валами земляных укреплений. Когда доехали до них, снова свернули на юг, огибая Гирту с востока так, что вскоре выехали в поля перед северо-восточными воротами города, от которых начиналась дорога на Столицу. Поехали по ней на восток по сверенному берегу реки. Миновали деревеньку, что стояла в стороне от основного тракта, начали подниматься по живописному склону холма поросшего светлым и чистым сосновым лесом.
Высокие, обожженные летним солнцем деревья редколесьем стояли по обе стороны дороги, источали неповторимый, кружащий голову, аромат смолы. Внизу, под высоким обрывом холма, раскинулась мерцающая водная гладь Керны. Стояла июльская жара. Лучи вышедшего из белого утреннего марева солнца пронизывали веселый сосновый бор, слепили глаза, играли на холодных серо-синих просторах реки. В пожелтевшей траве цокали кузнечики. Запахи прохладной воды, горячего песка, тростника и прелых листьев стояли над дорогой, бодрили. Вырвавшись из каменных улиц, из резких, но уже неощутимых по привычке запахов лошадиного навоза и дыма от бесчисленных печей, дышать свежим воздухом было настолько непривычно, что даже доктор Сакс притих, проникнувшись красотами природы и терпкими ароматами раскинувшегося вокруг леса. Расслабился и детектив.
Так они ехали по высокому берегу, шутили шутки, улыбались им, смотрели на воду, бегущую далеко внизу, под крутым, местами каменистым, обрывом. Любовались открывающимися с дороги пейзажами: впереди, по левую руку, в распаде между холмов синела гладь озера. У пристаней прохаживались гуси, важно задирали к небу головы, выгибали шеи. Веселились, плескались на мелководье облаченные в одни льняные рубашечки до колен дети. Стоя в холодной воде, подоткнув подолы длинных рубах и деревенских мантий, которые надевают через голову, лейн, стирали, полоскали белье женщины. Над озером, дул легкий холодный ветерок, навевал мысли о том, что скоро наступит август, а за ним и дождливая, золотая и печальная осень. Приносил бодрящий аромат большой воды.
- Велико твое творение Господи! – улыбнулся Фанкиль и, сложив троеперстно пальцы, перекрестился.
- Ага – кивнул, отвечал ему лейтенант Турко. Тоже осенил себя крестным знамением, достал свою флейту, задудел в нее на весь лес.

***

По дороге проехали еще несколько маленьких деревень и ферм. Уже далеко за полдень выехали к большому поселку и спустились к речному пляжу, где в распаде между двух холмов на песчаном берегу были устроены пристани. На маленькой рыночной площади у воды толпился народ. Тут торговали, ругались, бездельничали, стояли рядом с горами поклажи заломив руки в разрезы штанов, щурились от солнца, смотрели на воду, курили, ждали лодок-завозней, что ходили отсюда на южный берег, до Елового предместья, крыши и колокольни которого темнели над высоким обрывом, за рекой, вдалеке.
Приметив новую группу подъезжающих верховых, их тут же окружили женщины с лотками и корзинами. Бросая исподлобья лихие, внимательные и веселые взгляды, смахивая загорелыми потными локтями упавшие на лоб и широкие скулы, выбивающиеся из под платков густые русые челки, девицы в лаптях и серых крестьянских лейнах наперебой предлагали всем подъезжающим яблоки, груши, овощи и сидр. Сбраженные березовый сок и мед, вяленых цыплят, сало и свежевыпеченный, еще теплый, ароматный хлеб.
Доктор Сакс перегнулся через окошко дилижанса, выпучил глаза, зарумянился, приветственно замахал им. Похотливо округлив восторженный веселый рот, купил у одной большую выдолбленную тыкву с подкисшим молоком и медовые соты завернутые как в газету, в грязную мятую тряпицу.
- Вон она, Башня – обратил внимание Вертуры Фанкиль. Указал на узкий прямоугольный, по виду очень высокий, монумент, едва заметный в дымке далеко на другом берегу, выше по течению реки – а через переправу Еловое, там дорога на фермы и замок Ринья.
Вертура прищурился туда, куда указывал коллега, молча кивнул в знак того, что принял к сведению.
Напившись холодного кваса у веселой селянки, что, прищурив глаз, загадочно улыбалась детективу, они отъехали от переправы и направились дальше на восток.
- Инга, вам не скучно? – допытывался доктор Сакс, пересев на козла поближе к ней – вокруг столько обалдуев, никогда не обратят внимания на красивую женщину!
- Зато вы обращаете сразу на всех – с иронией ответила она – не густо будет? Не слипнется? 
- Я провожу научные изыскания и мне положено. Все сугубо научно! Как доктор психологии, я пишу монографию о методах укрепления семьи, так что мне можно смотреть и спрашивать обо всем. Даже нужно! Кому, как ни вам разбираться в этом! – весело отвечал он, грызя соты и запивая их кислым молоком.
- Это чтоб наладить отношения с вашими женой и детьми? – уточнила Инга.
- Нет конечно! – воскликнул доктор и начал возмущаться – вот она пишет, требует больше денег на детей, а ходит в ресторан, потому что там кофе варят лучше, видите ли, и никак не урезонить. Тут помогут только розги и не давать ни марки больше необходимого!
- Тогда зачем все эти ваши книжки и монографии, если все можно решить с помощью розг?
- Разумеется чтобы продать их, стать богатым, уважаемым и известным! – по-простецки отвечал доктор Сакс – для чего же еще! Больше абсолютно ни для чего эти глупые книжонки по психологии и личностному росту не нужны! Ну разве что в печку!
Лейтенант Турко опустил свою флейту, в которую свистел всю дорогу и недоверчиво покосился на коллегу.
В полутора часах езды от переправы основная дорога резко сворачивала к северу, прочь от реки. От развилки в чащобу вела заросшая травой, но по виду совсем недавно расчищенная просека. Ехали по ней долго. Несколько раз поднимались и спускались по слонам холмов, проезжали темные сырые лощины с ручьями, вытекающими из маленьких и холодных лесных озер. Миновали несколько стоянок углежогов, лесорубов и собирателей смолы. Наблюдали между деревьев суровых, бородатых и загорелых мужиков с валочными топорами, что при приближении незнакомцев прекращали свои дела, внимательными взглядами провожали экипаж, настороженно хмурили лбы.
Вертура устал, взмок и уже совсем выбился из сил шлепать себя ладонью по ушам и шее, отгонять бесчисленных, назойливо зудящих комаров, роями взлетающих из сырого мха, бесконечно вьющихся под темными елями. Он уже вылил не себя почти половину своего одеколона, маялся и думал только о том, когда же они поедут назад и наконец-то вернутся в Гирту, которая теперь казалась ему самым лучшим местом на земле, когда впереди, между огромных черных стволов, забелел просвет опушки, а спустя еще томительные двести или триста метров езды, перед полицейскими открылось просторное свекольное поле с темнеющими за ним крышами и стенами домиков какого-то поселка или деревни.
- Вам туда – указал им встретившийся на дороге мрачный, по виду местный, житель – прямо, никуда не сворачивайте и в лес. Мимо не проедете, там тупик.
- А что вы сами всю эту нечисть топориками не покрошите? Вон вас сколько смелых бородатых в лесу, грех помощи-то просить – поинтересовался магистр Дронт с насмешкой.
- Так это не наши, это наемные – поморщился мужик – не хотят нам помочь, говорят не их дело. Если что, доктор Зигге тут главный, заведует всем.
Не объясняя больше ничего, пешеход, достал свою флягу и выпил.
Вся деревня – четыре больших землянки и три длинных деревянных избы окружали большой двухэтажный каменный дом с высоким забором, занавешенными изнутри грязными бежевыми тряпками окнами и обшарпанным углами. Вид старой, давно потемневшей и облупившейся от сырости штукатурки и черные, прогнившие толстые деревянные рамы навевали тоску. Несколько тонких черно-зеленых сосенок торчали над оградой, словно в попытке хоть как-то скрасить печальный облик этого старого, давно обветшалого строения.
Полицейские переглянулись и проехали мимо, в сторону, куда им указал сельский мужик. В конце поля снова начиналась просека, на этот раз совсем неухоженная и сильно заросшая кустами и травой, что вела дальше, вдоль берега реки в лес, полого спускалась в очередную сырую и темную котловину.
- Это что, туберкулезный барак? – оглядевшись, поделился с магистром Дронтом мыслями Фанкиль – вы знали куда едем?
- Обсудим с Валентином, когда вернемся - скупо бросил ему магистр.

***

Впереди и внизу, в распаде между холмов, росли огромные, особенно могучие и древние черные ели, стоял тяжелый и сырой запах прелого мха, слышалось глухое монотонное журчание бегущей по камням воды. Обветшалый каменный забор огораживал еще более запущенный сад во дворе маленькой и старой деревянной церкви, больше похожей на большую часовню чем на настоящий храм, и кладбище, по ровным холмикам с одинаковыми крестами, похожее на больничное. Несколько могил были раскопаны, в них стояла мутная желтая вода. Дверь в церковь была прикрыта и укреплена приставленной снаружи доской, чтобы не заходили звери. Похоже ее вообще не запирали, ни снаружи, ни изнутри.
Солнце уже клонилось к закату, кустистые вершины елей, остро втыкались в бегущие высоко над головой, как в горловине колодца, облака. Через узкий холодный ручей перед кладбищем вел такой же гнилой и ветхий как и всё вокруг деревянный мостик. Подъехав, всадники остановились перед ним, в мрачном ожидании уставились на открывшиеся на поляне унылое зрелище. После города и дороги, здесь было непривычно сумрачно, тихо и безлюдно, и только где-то вдалеке раскатисто и резко стучал дятел, перекликаясь с какой-то печальной лесной птичкой. Фанкиль нахмурился. Даже лошади шли боком, настороженно поводили мордами, клацали удилами, словно поторапливая людей поскорее покинуть это место.
- Спешиваемся, господа, и проводим следственные мероприятия – прикрикнул, приказал магистр Дронт, но сам остался в седле.
Лейтенант Турко, Инга и доктор принялись распрягать лошадей. Дюк пошел вдоль забора кладбища. Магистр Дронт переехал через мост, подвел коня к отверстым могилам. Вертура и Фанкиль зашли в церковь.
Здесь, внутри было темно и сыро. Под ногами хрустела занесенная ветром через щели в ставнях хвоя. В небольшом зале с алтарем у дальней, восточной, стены стояло несколько скамеек для гробов и, наверное, посетителей, на крюке у окна висели старые черные балахоны. Рядом темнела квадратная дверца люка, ведущая под пол, но попытки Фанкиля поддеть ее ногой и открыть не увенчались успехом. В печке в отсыревших углях желтели клочки каких-то бумаг, по которым Вертура так и не смог определить что это за записи и когда их бросили здесь. Закончив осмотр, Вертура и Фанкиль еще раз обошли зал и вернулись к люку.
- Да, унылое местечко – словно прочтя его мысли, поделился с коллегой впечатлениями Фанкиль, подошел к подоконнику и крутанул маленький железный волчок, который как-то особенно быстро потерял ход и опрокинулся на бок, словно был плохо сбалансирован. Рыцарь кивнул, убрал прибор, достал из сумки стеклянную пробирку, похожую на штормгласс, заполненную мутно-белой жидкостью, встряхнул ее, пригляделся на просвет.
- Естественный уровень искажения в районе нормального – сказал он как будто сам себе, чтоб не забыть.
- А что мы собственно ищем? – поинтересовался Вертура – зачем мы вообще здесь?
- Тут пропадают люди – оглянувшись ко входу, не слушают ли их, загадочно ответил рыцарь – уже неоднократно жаловались, цифры несколько отличаются от среднестатистических. Ну вы читали же…
На крыльце загремели шаги. Где-то снаружи в лесу ритмично и гулко заухала кукушка. С грохотом распахнулась дверь. Вертура вздрогнул. Стуча сапогами, вошел магистр Дронт.
- В открытых могилах тела – с презрением констатировал, кивнул Фанкилю – пойдемте, поможете, надо вынуть пару, осмотреть.
Инга раскрыла свой саквояж и выдала всем повязки на лица. Полицейские взяли из дилижанса багор, вынесли из церкви скамью. Дюк и Фанкиль, как самые сильные, подошли к смердящей яме, опустили крюк в мутную глинистую воду, подцепили труп и выволокли его наверх. Надев резиновые перчатки, перевалили на скамью, перевернули на спину.
- Мужчина среднего возраста, похоже селянин – глядя на морщинистое и белое от воды тело, презрительно констатировал магистр. Обошел скамью, остановился рядом, распахнул рубаху на мертвой груди – скончался несколько дней назад. Узнаете, Лео?
Тоже надев резиновые перчатки с крагами до локтей, запустил пальцы в широкий разрез под нижними ребрами умершего.
- Значит опять…  – мрачно улыбнулся старшина и, с видимым усилием и неприятным хрустом разрываемой кожи, выломал из разреза толстый, величиной с ладонь, диск. Потащил за ним бороду омерзительных, покрытых гноем, хвостов, что тянулись от него, уходили на глубину в серую мертвую плоть.
- Будет серьезный разговор к этому доктору Зигге – констатировал, с режущим ухо, похожим на металлический, треском, обрывая эти корни, что лопаясь, разбрасывали вокруг зловонные брызги. Приказал – Дюк, поедете со мной. Лео, сожгите этого и других.
И, не сказав больше ничего, не попрощавшись, они с помощником оседлали коней и поскакали прочь по дороге, обратно в сторону деревни.

***

- Предлагаю отчерпать воду из могил ведром и залить керосином… – с сомнением глядя на мокрый багор, предложил Вертура.
- Пожалуй - согласился Фанкиль – работы конечно побольше будет, но если это туберкулез, меньше шансов заразиться.
Из церкви принесли тяжелые деревянные ведра и грубо выпиленное из кривой сосновой ветки коромысло. По очереди черпали им, выливали зловонную воду в сторону.
Инга достала из дилижанса микроскоп, откинула позади кареты специальную полку, которую можно было использовать как стол. Надела перчатки и маску, взяла пробы, осмотрела, ощупала первый, вынутый из ямы труп, констатировала.
- Туберкулезных уплотнений нет.
- Вытащим еще одного и проверим – предложил Фанкиль – Марк, помогите. 
И они с трудом выволокли из ямы еще одного умершего и взгромоздили на скамейку. Пока тянули багром, разорвали ему ребра.
- Да, вандализм без предела… - закончив с погрузкой, поморщился, покачал головой Фанкиль и прибавил – это Гирта.
- У этого тоже разрез под ребрами – указала Инга, мрачно кивнула Фанкилю – узнаешь?
- Как у тех, в прошлый раз – устало кивнул тот. Двумя руками взялся за края раны, извлек из нее диск и, держа его на весу с мочалом уходящих в тело отростков, продемонстрировал коллегам.
- Ну и мерзость – скорчил притворную рожу доктор Сакс, изображая всем видом, что видел и не такое и подобной ерундой его не смутить.
- Что это? – разглядывая это омерзительное инородное тело, поинтересовался Вертура.
- Судя по всему неорганический паразит – охотно констатировал Фанкиль – маркировка на всех известных образцах отсутствует, так что какую точно функцию они выполняют и адрес их изготовления неизвестны. И, похоже, они не подходят для людей. Те, кому они были имплантированы, умерли в результате отторжения тканей и последующего сепсиса. Сгнили изнутри. Это не первый случай. Убийца в доме на Дальнем Холме, семья с фермы Тагге. Несколько случаев по городу. Это те, о которых мы знаем. Но эти, похоже, скончались не от заражения крови и совсем недавно. Смотрите, на руках следы от инъекций, а лимфатические узлы не деформированы.
Инга кивнула, внимательно изучая тела и вынутые из них диски. По ее сосредоточенному выражению было трудно понять, согласна она с коллегой или нет.
- Мэтр Сакс – внезапно обратился к доктору Фанкиль - вы умеете рисовать?
- Да, конечно! – важно и хвастливо ответил тот.
- Тогда будьте любезны, нарисуйте нам дров для костра – попросил его рыцарь и, не обращая внимания на изумленно открывшего рот, не знающего что и ответить на такое доктора, пояснил для всех – сожжем их, осмотрим тут все и обратно в Гирту.
- И мы все прекрасно знаем, что это какая-то контрабанда, покрываемая на государственном уровне – доставая из кареты пожарный топор, делая вид, что успешно пропустил шутку мимо ушей, заявил доктор Сакс. Высказал свое авторитетное мнение – но все же плевали на запреты и конвенции, когда дело доходит до денег, так ведь?
- Ну в общем то да – покачал головой, согласился с ним Фанкиль – особенно в такой глуши. Марк, Иозеф, доставайте остальных. Полагаю, что никакого туберкулеза тут нет и быть не может. Инга, проведите соскоб легких для полной уверенности.
- Лео – мрачно обратился лейтенант. В его голосе проскользнули тревога и даже испуг – тут все понятно. Зачем доставать всех? Сделаем опись, напишем рапорт, что обнаружили захоронение похищенных и убитых людей…
- Я же сказал, как разберемся тут, так и поедем – строго, с раздражением, осадил его Фанкиль. Склонился над еще одним выволоченным из ямы трупу, раскрыл ему пальцами глаз, начал упрекать полицейского – Йозеф, у нас подопытные из тестовой группы с последствиями генетических изменений и образцы имплантированных в них инородных тел. А вы рапорт, формальный отчет об осмотре, с ходатайством о необходимости проведения дополнительной проверки. Завтра их тут уже не будет, прокуратура напишет заказное местному коменданту и, с его слов, что признаков правонарушения не обнаружено, вам и ответит.
Пока работали, выполняли распоряжения Фанкиля, вынимали тела из ям, брали пробы, извлекали инородные тела, внимательно осматривали их, записывали протокол, наступил вечер. Все устали. Работая, то и дело прислушивались к одинокому треску дятла, тревожно оборачивались в сторону ручья, не явится ли кто чужой, не вернулся ли сослуживцы, но ни Алистер Дронт, ни Дюк, ни кто еще, так и не приехал.
За полуразрушенным каменным забором все также журчал огибающий поляну холодный, веющий травой и прелыми листьями ручей. Лес был все также сумрачен и безлюден. Своей глухой, лишенной всяких привычных городскому жителю звуков тишиной заставлял прислушиваться к себе: щелкнет ли покачнувшись ствол древней, покрытой мхом ели, хрустнет ли ветка в непроходимом буреломе невдалеке.
Из ям были извлечены все девять трупов. Три из них отличались от обычных человеческих. Два были с рогами и головами, чем-то отдаленно напоминающими лосиные и покрытыми мелкими, похожими на длинные бородавки, отростками ногами, ниже локтей и колен. Еще одно было просто бесформенной, вывернутой наизнанку массой, но, судя по осмотру, это был не мертворожденный, а когда-то бывший живым организм. Все три очень заинтересовали Ингу и Фанкиля.
- Червоточина – покачал головой, пояснил рыцарь – тут такие нередкое явление.
По виду лейтенанта Турко и остальных, детектив понял, что они к этому привычны и удивляться тут нечему. У чудовищ в телах тоже обнаружились диски и тоже вокруг уходящих в плоть синтетических отростков белели зловонные метастазы отторжения. Инга приступила к вскрытию еще одного тела. Фанкиль приказал пережечь всем умершим спины, сказал так надо. Доктор Сакс вызвался добровольцем, гордо прошелся с факелом вдоль ряда уложенных штабелем, политых керосином тел. Пламя со страшным шипением особенно ярко вспыхивало на фоне чащобы в вечерних сумерках. Инга подтвердила, что, судя по анализам, туберкулеза в образцах нет, пошла за лошадьми.
Все очень устали и перед отъездом сели отдохнуть. Расположились на досках, на крыльце церкви. Устало смотрели перед собой, слушали первозданные, звучащие здесь уже как тысячи лет звуки тайги. Курили трубки, глядели в костер, вдыхали горький, дерущий горло, поднимающийся от принесенных непригодным ни к какой иной работе доктором Саксом сырых дров, дым.
Детектив и лейтенант молчали. Сидели, устало вытянув ноги, в полном изнеможении. Вставать и ехать в город не осталось уже ни желания, ни сил. Доктор Сакс лег на бок на плащ, оперся о локоть, снял очки и раскрыл рот. Даже Фанкиль похоже утомился. Сидел привалившись к бревенчатой стене, вяло отгоняя комаров, изредка хлопал себя по рукам и шее. И только Инга ходила по противоположному берегу ручья, хлопала по коленям руками, чмокала, призывая разошедшихся гулять по округе лошадей.
- Позови их манком – устало бросил ей Фанкиль.
- А ты взял его? – ответила она звонко и, посвистывая, углубилась в лес.
- Ага, как всегда… - покачал головой лейтенант Турко, но вместо того, чтобы пойти помочь, только поудобнее расселся на крыльце, снял с головы свою шапку-малахай, принялся чистить ее от нападавшей с деревьев хвои.
Темнело. Пока Инга ходила по лесу, достали бутерброды и самогонный спирт, что привез лейтенант. Сидели, мрачно жевали переложенный черствым сыром хлеб. Запах гнилой воды, в которой уже много дней лежали мертвые тела и жженой с фосфором плоти не прибавляли аппетиту, но все так устали, свыклись с этим смрадом и выбились из сил, что всем уже было все равно.
- Ну запротоколировали, ну собрали доказательства – сердито уставился на коллег лейтенант Турко. Допив из фляги последние капли, затряс ей над раскрытым ртом – умаялись зазря. И что теперь? Ночью в город поедем?
- У нас вот такой чертовщиной занимается Орден, а не полиция – пожаловался усталый Вертура. Еще в начале работ он снял доспех, но с непривычки к тяжелому физическому все равно труду умаялся настолько, что теперь без движения лежал, подложив под голову бригандину. Не осталось сил даже сидеть.
- У нас тоже – проигнорировав вопрос лейтенанта, устало ответил Фанкиль.
- А где он здесь? – спросил Вертура. Лейтенант и доктор заулыбались его словам, не сговариваясь, указали пальцами на рыцаря.
- Да это мы – ответил тот, тоже показал большим пальцем на себя и тоже улыбнулся – я и Инга. Командория Гирты.
- А что они не основали тут полноценной бальяж? Большой город, должны были…
- Связываться с сенатором Парталле, я так думаю, не хотели – рассудил Фанкиль – полагаю, вы уже достаточно увидели, чтобы понять, какие у нас тут гаранты королевской власти, порядки и традиции – многозначительно кивнул на лейтенанта – кто столичным ревизорам со всех сторон лижет, тот и Герцог.
- Лео – встрепенулся тот – вы бы рот прикрыли, а то надоели вы тут уже всем, больно много говорите…
- А вы закройте уши, Йозеф – строго посоветовал рыцарь – и сделайте вид, как вы это отлично умеете, что ничего не видели и не слышали. Кто нашу канонерку, спрашивается, три года назад из магнитной пушки подстрелил? Мастер Глюк? Развлекается в маразме старичок? Не надо тут мне рассказывать. На какую гайку ему укажут, ту он и крутит. Иначе на кафедре его быстро рассчитают и отправят на пенсию  без пособия по выслуге лет. Как ему прикажут, так и делает. И плевать на законы и договоры. А кто позволяет? Кто смуту попустил? Кто войну с Мильдой начал? Кто ворует и взятки дает? – голос рыцаря стал напряженным, агрессивным и злым.
– Кто эту дрянь сюда привез? – пихнул локтем прочь от себя кожаную сумку, в которую сложили извлеченные из трупов диски -  под Парталле ваша Гирта. И если сюда Орден или Трамонта приедет, вы же первыми и завоете свобода, суверенитет, «долой интервенцию», «Слава Гирте!», и вы, Йозеф и все вам подобные, вместе со всеми. Как вчера, когда сэр Август и леди Вероника кабаки и притоны с продажными девками пожгли, ворье на деревьях перевешали, сразу все повыскочили, родню, хозяйство защищать. Даром, что через один душегубы и бандиты. Жить им видите ли мешают как свиньям, зарабатывать, дела решать. Хлев разбередили, порядок навели. Вам в кормушку самогона налили, тушенки из червей насыпали, и жизнь удалась - глаза рыцаря налились кровью, Фанкиль сжал кулаки.
- Не надо тут! Мы не свиньи! – грубо, но все же как-то испуганно возразил лейтенант, округлил рот, отстранился – а что мы сделаем? У нас начальство, присяга… Мы люди подневольные и нищие…
- Это вы Богу на Страшном Суде будете рассказывать, какие вы там люди – зло возразил Фанкиль – дерьмо вы, а не люди. Люди это те, кто за Христа умирают, живут по заповедям, по вере, а у вас у всех одни отговорки, обстоятельства вонючие. Нет желания, нет времени, нет денег. Обидели вас, голова болит. Живете как в свинарнике, палец о палец не ударите, зато каждый с претензией, пожрать, поспать, с девкой поваляться, напиться. Жить ничего не делая, валандаться на диване весь день. И все жалуетесь, что вокруг одни мошенники, твари продажные лживые, все лоботрясы, никто ничего не делает, бардак и всем плевать, и виноваты у вас всегда все вокруг кроме вас самих, Бог, Король, Церковь. Нечего пенять на других, на себя посмотрите!
- Лео… - попытался успокоить разбушевавшегося рыцаря доктор – ну хватит уже, ну что вы разошлись?
- А вы еще кто такой, мэтр Сакс, чтобы мне тут указывать? – грозно нахмурив брови, сжал кулаки, бросил теперь и ему Фанкиль – вы, Густав, дурак, трус и бездельник. Жену бросили, шестерых детей, книжонку о мужчинах, женщинах и кошках какую-то никчемную все пишете не напишете. Родители у вас богатые, квартиру вам в три комнаты с панорамным видом сняли в Гирте. Кто вы вообще такой здесь? Или кто вы, Йозеф? Вы вообще тут рот свой заткните, иначе я вас так отлуплю, как вы заслуживаете. Я все знаю, это вы сдали меня, наушник вы и предатель, вот вы что. Тварь продажная, а не человек.
- Я не наушник! – обиделся, громко возмутился, начал жаловаться полицейский – что я-то? Что с меня спрашивают, то я и говорю и делаю. Я человек подневольный, меня премии лиши ни марки не останется, не то что мне на выпить, а жене и детям. И я вас, Лео не закладывал, молчал, никому ничего не говорил, хотя и спрашивали, не выдал. Это все Дюк, мразь та еще, он мог узнать, веры ему нет. Или Анна, это она подслушивает все и выведывает, вот к Марку ее приставили теперь, сами видите, с нее и спросите…
- Вы что совсем, что ли тут озверели?! Орете на весь лес! - из темноты появилась Инга, привела под уздцы трех мотающих головами, с бряцанием упряжи стукающихся друг о друга мордами лошадей – что, не слышите?
И вправду, где-то рядом в лесу грохотали копыта приближающихся верховых.
- Бегом! Быстро! – сдавленно приказал Фанкиль, и бросился к ограде кладбища. Побросав доспехи и инструменты, без лишних слов, все повскакивали, побежали за ним. Перевалились через изгородь, утопая по пояс в ледяной воде, перебрались через ручей. Мокрые вскарабкались на противоположный скользкий, глинистый берег и, путаясь в торчащем между скал подлеске и кустах черники, поспешили подальше от поляны, наверх.
Остановились метрах в тридцати выше по склону. Залегли за толстыми стволами между узловатых корней и, притаившись, задержав дыхание, внимательно уставились вниз, на тускло освещенный пламенем костра двор перед церковью. Ждали не больше минуты, как на противоположном берегу ручья, у мостика замелькал свет. Несколько вооруженных факелами всадников выехали на берег, остановились у брошенного без присмотра дилижанса, нахлестывая разгоряченных коней. Огляделись.
Вертура поежился. Ему вспомнились истории, заметки старых газет и записи хроник про Белых Всадников: длиннополые, скрывающие доспехи и фигуры светлые одежды летели по ветру, придавая верховым очертания призраков. Головы скрывали белые глухие капюшоны с горизонтальным клапаном в виде окровавленной пасти в качестве смотрового разреза. Возглавлял отряд человек в какой-то черной высокотехнологической броне, поверх которой тоже был накинут белый плащ с окровавленной пастью. За его спиной горбом торчал ранец, а в руках была длинная, как копье, труба с лепестком синего пламени на конце.
- Наши? – сняв очки, слепо прищуривался, зашипел доктор Сакс, заерзал, толкая под локоть Фанкиля.
- Молчите! – зашипел сквозь зубы, продемонстрировал ему нож рыцарь - это Атли Солько. Это только у них тут есть огнемет. В Столице купили…
- Точно он – согласился, прошептал рядом в темноте лейтенант Турко – похоже за нами приехали.
Всадники огляделись, один спешился, открыл дверцу дилижанса, начал разглядывать что внутри. Еще трое перешли через мост, проверить двор перед церковью. Один из верховых повел перед собой ладонью, словно пытаясь почувствовать, присутствующих неподалеку полицейских, но что-то начало неуклонно меняться в окружающем мире. Вертура вздрогнул: он уже слышал это чудовищное, шепчущее многоголосье в лесу в первую ночь на выезде, к югу от Гирты. Ему стало страшно: безотчетная паника, боязнь темноты в которой ходит нечто неизвестное, неуязвимое и нечеловеческое, желающее причинить вред, иррациональный страх неясной и неумолимой угрозы сковал его сердце. Ужас полуночной, далекой от города и жилищ, глухой лесной чащи и властвующих в ней жаждущих человеческих крови и страданий первозданных и враждебных тварей, наполнил лес ощущением чего-то чудовищного и инородного. И, словно в знак того, что это не просто безотчетная растерянность горожанина оказавшегося в темном ночном лесу, где-то совсем рядом, едва слышно захрустели ветки под лапами осторожно приближающегося, готового наброситься, разорвать на куски и сожрать, хищника.
- Мина! – схватил коллег за одежду, предостерегающе прошептал Фанкиль – головы берегите!
Встревожились, замотали головами, почувствовали чужое присутствие и люди внизу. Человек по имени Атли Солько поднял трубу, приготовился встретить противника.
- Вот оно! – предостерегающе крикнул один из его спутников, указывая в сторону церкви. Всадники  спешились и с оружием наготове, подняв щиты, выстроились перед дверью. Старшина направил огнемет в окно. Дымный поток быстрого, страшно ревущего белого пламени полился из трубы. Люди вокруг посторонились от жара, послышались радостные одобрительные реплики.
- А вот это уже занятно… - шепнул Фанкиль, достал из поясной сумки маленький, похожий на театральный, бинокль, и уставился вниз.
- Что там? – тихо спросил лейтенант Турко.
- Похоже то, что мы пропустили… - азартно оскалившись, закусив ус, ответил рыцарь.
И вправду, в здании церкви что-то загремело, захрустело, из горящего окна, метнулась черная и бесформенная, похожая на лапу с когтем, тень и сбила с ног едва успевшего поднять ей навстречу щит, ближайшего из дружинников. Все шарахнулись в сторону, кроме человека с огнеметом, что направил свое оружие на щупальце, попутно поводя им из стороны в сторону, чтобы пролить зажигательной смесью сырые от недавно прошедших дождей бревна, как можно быстрее поджечь их. Раненый бросил оружие, откатился в сторону. Еще одна лапа появилась из другого окна, слепо ударила перед собой, но на этот раз никого не задела. Ее начали колоть копьями, наскакивая на нее, пока она пыталась вынуть коготь из земли.
- Все, пора. Уходим! Только тихо! – схватил лейтенанта за плечо Фанкиль. Тот коротко кивнул в темноте. Они снова были лучшими друзьями и коллегами.
Все поднялись, и пока внизу шла драка и их не могли услышать, оступаясь на обломках скал, цепляясь за корни растущих на крутом склоне елей, поспешили прочь. Уже почти наверху, на гребне холма детектив обнаружил, что у него разорваны штаны. Поскользнувшись в темноте, он разбил себе колено, распорол голень об острый камень, испортил обновку, которую выбрала для него Мариса. От страха и возбуждения было не больно, ощущалось только сильное жжение, как от большой ссадины, но крови было очень много, о чем он и доложил Фанкилю. Рыцарь поморщился, но все же приказал отряду остановиться. Детектив сел и вытянул пораненную ногу. Инга, больно и грубо схватила его стальными пальцами за колено, начала наощупь накладывать повязку: зажигать огонь, а тем более курить, Фанкиль строго запретил.
Внизу, на дне котловины, за темными ветвями, бросая трепетные отсветы на скалы и стволы, разгорался пожар. В чистое лунное небо валил темный, подсвеченный понизу рыжим зловещим пламенем дым. Отсюда, сверху, было не понять, что там сейчас, но далекие неразборчивые удары, испуганное ржание лошадей и какие-то не то предостерегающие, не то панические крики, навевали самые дурные и тревожные мысли.
- Что будем делать? – присел на корточки у края скалы, кивая вниз, шепотом спросил лейтенант Турко у Фанкиля. 
- Поднимемся наверх, пойдем к реке. Будем молиться, чтобы эта тварь задержала их, и они нас не нашли. Это их лес, похоже, нас сюда специально заманили. Инга хорошо услышала… 
Лейтенант промолчал, скривился. Рядом в темноте тревожно сверкнули очки доктора Сакса.
- И мы сидели рядом с этим? – плаксиво спросил он у коллег.
- Сидели – строго ответил, согласился, Фанкиль.
Когда перевязка была окончена, они снова встали и, хватаясь за деревья и кусты, начали карабкаться дальше по склону вверх. Поднялись на край котловины и, свернув на юго-восток, зашагали по плоским гранитным камням на вершине холма в сторону реки.
Здесь, на поросших кустами и мхом покатых, наверное оставшихся после прошедшего в незапамятные времена по этим землями ледника скалах, густой еловый лес сменился редкими соснами и зарослями душистого вереска. Плоские, покатые гранитные прогалины отчетливо просматривались на несколько сотен метров вокруг, светлели в темноте, отражали яркий белый свет стоящей низко над верхушками деревьев луны.
Где-то очень далеко, по левую руку, на западе, остался город. Огни домов, подсветка фасадов и церквей, окна и горящие на проспектах и площадях яркие электрические фонари отражались желтым заревом в стоящей над рекой и заливом дымке. Над головами синело ясное по-северному холодное и высокое ночное небо. Горели звезды. То там, то тут, в траве, цокали сверчки. Из низины тянуло терпкой бодрящей гарью. Отсюда, с гребня холма, пожар внизу казался большим костром. Из-за плотно стоящих деревьев не было видно ни церкви, ни ручья, ни сада, ни дороги, ни идущей внизу битвы.
- Лошадей и карету так и бросим? – кивая вниз по склону, спросил лейтенант Турко.
- Бросим – ответил Фанкиль.
- Как в прошлый раз спишем?
- Спишем – согласился тот и раздраженно переспросил – а у вас есть предложения?
- Вот вы теперь и будете писать, что оставили под вашу личную ответственность! – не унимался лейтенант.
- Йозеф, хотите вернуться? – окончательно рассердился, махнул рукой Фанкиль – давайте, идите!
Лейтенант замолчал и больше не выказывал никаких возражений.
Между сосен дул легкий ветерок, шелестел ветвями, придавал сил. Двигаясь цепочкой по вершине холма, полицейские обходили котловину с востока, перемещаясь в сторону реки. Тревожно смотрели вниз, пытаясь понять, закончилась ли там битва с неизвестным им чудовищем, что жило под полом лесной церкви, или нет. Опасливо прислушивались, к темноте, не послышится ли снова зловещий грохот приближающихся конских копыт. Но, похоже, их не преследовали. Отстала и Мина, если это была она - Фанкиль не уточнил.
Пройдя пару километров по лесистому косогору, по плоским гранитным скалам, вышли к Керне. Остановились на высоком крутом обрыве, без всяких сил навалившись на стволы сосен, уставились вниз.
Впереди, как будто под ногами, на много десятков километров, до самого горизонта в обе стороны, раскинулась слабо мерцающая, серебряная в свете звезд и луны, величественная и просторная речная гладь. Бесформенными чермными массами темнели идущие по течению собранные из стволов срубленных в верховьях бревен редкие плоты. Темной, непроглядной полосой чернел далекий противоположный берег. Ни одного костра, ни окошка не проглядывало сквозь сумрачную лесную чащу, полого спускающуюся с холмов к воде.
- Идем – указал Фанкиль и, как будто найдя на крутом откосе какую-то тропинку, пошел по ней. Все последовали за ним.
Какое-то время они осторожно спускались напролом, то и дело хватаясь за камни и кусты. Здесь, на густо заросшем лесом крутом склоне было совсем темно: плотно растущие вокруг деревья заслоняли ветвями лунный и звездный свет, и только впереди внизу, где-то между стволов и листьев проглядывала вода. Слабо и беспокойно мерцала отраженным серо-голубоватым лунным светом.
У самого берега, ветер отчего-то стал намного сильней. Темные кроны диких лесных ив, шелестели над головами. Заставляли прислушиваться, навевали тревожные мысли, дезориентировали. Идущий первым Фанкиль нашел настоящую тропу. Пойдя по ней, вывел отряд к делянке и хижине на берегу, у самой воды.
Заметив сумрачные очертания домика в камышах, рыцарь вскинул ладонь в предупредительном жесте. Детектив, доктор Сакс и Инга пригнулись, встали на колени, спрятались в ивняке. Фанкиль и лейтенант осторожно подкрались к хижине и, откинув палку от двери, заглянули внутрь. Удостоверившись что она пуста, подозвали остальных.
В маленьком, с плетеными из веток и тростника стенами и потолком, домике, больше похожем на шалаш, чем на постоянное жилище, был сложен очаг из обгоревших булыжников. Остальное место занимала камышовая, с ароматным, заменяющим подушку, набитым свежими травами мешком, постель. Помятый, закопченный, нечищеный и немытый, наверное уже не один год кряду, котелок в углу свидетельствовал о том, что здесь ночуют рыбаки. Пройдясь по берегу, лейтенант Турко опытным взглядом нашел и лодку, что была аккуратно спрятана в стороне, в сумраке низко склонивших к воде ветви ив. Вернулся к коллегам, доложил о том, что лодка слишком маленькая и все не поместятся, сказал, что сейчас подведет ее поближе. 
Его ждали сидя у стены хижины, смотрели на воду. Ежились, зябко поводили плечами, поджимали промокшие ноги, кутались в плащи. Студеная ночная роса выпадала на травах и листьях, с реки тянуло холодящей руки и лицо, не по-летнему студеной сыростью. Доктор Сакс потерял свою модную кожаную шляпу с пряжкой, о чем теперь очень сожалел.
- Ну, что будем делать? – присел рядом с Фанкилем, продемонстрировал лодочку лейтенант. Достав трубку, закусил мундштук, не зажигая, задышал через нее, как будто по-настоящему закурил.
Фанкиль тоже достал трубку, кивнул на реку.
- Марк, Густав, поедете в город. Рапортуете обо всем Валентину, передадите ему протокол и образцы. А мы остаемся, постараемся разведать по горячим следам, что к чему, возможно, подберем снаряжение. Вернемся своим ходом. Возражений нет?
- Никаких – зябко, кивнул, простонал доктор Сакс. Обхватив себя руками, он всеми силами пытался согреться.
- Это для леди Тралле – достал из поясной сумки и отдал доктору заляпанный грязью кожаный мешок с дисками Фанкиль. Вручил Вертуре поясную сумку – вот тут бумаги, это сразу отдать Валентину. Все готовы? Так, Инга, Иозеф, сбросьте им в лодку все ненужное. Пойдем налегке, воевать не будем, будем бегать. У нас остался кофеин?
Инга достала из своей поясной сумки таблетки. Фанкиль снял бригандину и с глухим деревянным стуком опустил ее на дно лодки. Туда же отправились и его меч в ножнах, орденский плащ, который тут же подхватил и надел на себя доктор и капюшон с пелериной, что носила Инга. Лейтенант тоже снял плащ и отдал его Вертуре. Подумал немного, хитро закусил свой длинный рыжий ус, бросил в лодку детективу в руки и свою модную меховую шапку. Сняв с шеи платок, повязал его на голову, вмиг обратившись из полицейского удалым кабальеро из приключенческой книжки. Глядя на коллег, Инга тоже отстегнула свои ножны, положила их в лодку к остальному снаряжению. Поудобнее подвязала рукава кожаной куртки, намотала косу вокруг головы. Проверила свой страшный нож на поясе, которым перед перевязкой разрезала Вертуре штаны. Глядя на ее ловкие уверенные движения, детективу еще подумалось, что, наверное ей не впервой участвовать в подобной ночной вылазке.
- Готовы? С Богом! Христос Воскрес! – перекрестил отплывающих Фанкиль и оттолкнул лодку с доктором и детективом от берега.
- Воистину Воскрес! – ответил ему благодарный за то, что их отправляют домой Вертура - как будем в Гирте, доложим, пошлем за вами – тоже перекрестился и принялся энергично грести веслом, проталкивая прогнившее утлое суденышко через ветви низко склонившихся к воде ив.
- Ну и пусть сами по лесу бегают! – недовольно поежился, обернулся, не услышали ли на берегу, доктор – ну, все? Можно курить?
- Нет – строго предостерег его Вертура и прибавил – выйдем на середину реки, там и курите.
Почти напротив них, на другом берегу, левее, выше по течению, темнела узкая громада башни барона Тсурбы. Теперь, в ночном сиянии, было отчетливо видно, что это не дом и не какая иная жилая постройка, а узкая и высокая, угловатая колонна с голыми стенами без окон, чуть подсвеченная снизу не то тусклым слегка голубоватым заревом, не то отраженным лунным светом. То и дело оглядываясь на нее, Вертура с силой греб веслом, уводя челнок подальше от берега. Памятуя о недавних событиях, он никак не мог отогнать от себя неприятные мысли о том, что сейчас что-нибудь нападет на них из темной ночной реки, пробьет тонкое, прогибающееся при каждом движении дно лодки, а когда они с доктором будут тонуть, схватит за ноги и потянет на глубину вниз. От увиденного и прочувствованного сегодня ему было неуютно и тревожно далеко от берега, на большой воде, скрывающей страшные тайны и неведомых существ, что теперь мерещились ему где-то совсем рядом, под непроницаемой серебристой гладью, в сумрачной глубине.
Черпая веслом то с одного борта, то с другого, в какой-то момент, он обернулся, пытаясь угадать, откуда они отплыли, но так и не смог определить. За кормой чернел покинутый ими высокий, поросший густым лесом, берег, и только где-то в стороне, на вершине гряды холмов, по которой они недавно ходили, рыжел огонь. Не то факел, не то фонарь, не то костер. Что именно – детектив так и не смог разглядеть среди зарослей в темноте.

***

- Так значит, это не вы меня выдали? – глядя вслед отплывающему челноку, задумчиво обгрызая ноготь, спросил у лейтенанта Турко Фанкиль. Полицейский жевал спичку, глядел, как свет луны дорожкой отражается на воде. Издалека, с реки, доносилось невнятное пиликанье гармошки: вниз по течению медленно спускалась ладья. На носу горел сигнальный фонарь, а у мачты, под навесом, на фоне открытого пламени, наверное жаровни, отчетливо просматривались силуэты сидящих вокруг огня людей.
- Я доносов не пишу – обиженно покачал головой лейтенант, присел на корточки рядом и тоже уставился на реку – это Дюк, может мэтр Глотте или Анна, точно кто-то из них.
- Мэтр Глотте может, но он таким не занимается – рассудительно ответил Фанкиль - он не выдал никого тогда, когда предлагали награду, не сдал бы и на этот раз по мелочи. Разве что если хотел нашкодить… Сами знаете его шутки, но по серьезным вопросам он бы никогда так не поступил. Анна говорит только то, что ей разрешает Хельга… А она откуда в этом деле вообще?
- Понятия не имею – пожал плечами лейтенант, ответил шепотом – кто ее знает, сами видите. Ее за нами приглядывать поставили, чуть что доносить. Может она и мысли читает, а мы не знаем, не ведаем…
- Возможно – согласился Фанкиль – но если это были не вы, тогда и обсуждать тут нечего.
- Не я. Мне же тогда тоже влетело. Оштрафовали и премии лишили – пожаловался лейтенант – это у вас довольствие Орденское и еще доверительный вексель для подкупа и агентурной работы. Да, я все знаю Лео. У вас и такие дела в Гирте есть, не отнекивайтесь, знаю, но молчу. А у меня дети, семья. Пришлось принципами поступиться…
- А, значит это ваших рук дело – подметил Фанкиль – а мы с Валентином все никак эти пистолеты найти не могли. Объяснительную придумали, что это они задним числом вместе с мастерской, пока были в ремонте, на том пожаре сгорели. Хорошо хоть бухгалтерия вопросов не стала задавать.
- У нас угля не было. Дома холодина, не теплее чем во дворе – оправдывался лейтенант – младшие больные лежали, лечить нечем, как я должен был поступить?
- Да я-то вас не виню – покачал головой Фанкиль – я же помню, как у вас тогда было, случись у меня такое, сам бы также поступил. Валентин вас подозревал, догадался обо всем конечно, но махнул рукой. Хотя если бы вы на бутылку стащили, не пощадил бы.
- А что он тогда нас всех так депремировал? – начал сердиться лейтенант  - если бы он был таким добрым и честным, мог бы и в положение войти…
- Сами знаете, у него же ведомость – объяснил Фанкиль – он должен был как-то отчитаться о недостаче, загладить ее, ответить по бухгалтерии. Сделал что мог, штрафом за халатность и выговором формальным ограничился, или вы предпочли бы плетей за служебный подлог и воровство и вон из полиции? Это в администрации сэра Вильмонта и друзьям сэра Августа, банкирам и депутатам все можно. Ничего не будет, хоть детей похищай, хоть возами кради. А мы люди маленькие, нас под суд за каждую мелочь. Мэтр Тралле тогда еще сказал, что была бы его воля, он бы сам бы всех этих мразей перевешал, но тут выбор - либо душа и заповеди, либо нарушение и ответственность. А уйдешь, кто взамен тебя будет неизвестно. Как епископу, которому и казна церковная, и пожертвования от бандитов, и не греши. Пойдемте холодно. Все это философия. Не наше дело. Пусть чиновники, герцоги и банкиры, когда помрут, рассказывают у ворот рая апостолу Петру, когда он укажет им гореть в вечном огне, какие преступные дела они вершили, и что это же были власть и деньги и куда же без них. Что не надейтесь на князей человеческих, ибо в них нет спасения и никакой правды на земле и так, и без них, нету… А нам бы хоть что-нибудь хорошее и полезное в жизни совершить.
Все втроем, вместе с Ингой, они поднялись обратно по склону наверх, где нашли ведущую вдоль реки удобную, расхоженную тропинку. Пошли на запад, вниз по течению, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. Редкие сосны, что росли вокруг на камнях, почти не давали тени. По левую руку серебрилась величественная гладь реки.  Лесистый склон и плоские, поросшие мхом скалы хорошо просматривались далеко в обе стороны от тропы.
Где-то внизу, в километре от того места, где отчалили Вертура и доктор, горел огонь. У берега, на спокойной воде, стояла большая темная лодка. Снизу не доносилось ни звука, но проверять кто такие не стали: торговые и грузовые ладьи и галиоты зачастую останавливались на ночь у берега, чтобы не наткнуться на плот или иное судно, в темноте. Прошли еще полкилометра, пока лейтенант Турко не выругался, схватился за дерево и принялся тереть о траву сапог.
- Лошадиное дерьмо – коротко сообщил он причину остановки - свежее.
И вправду: терпкий травяной аромат от свежераздавленного мягкого шарика щекотал ноздри. Фанкиль достал спичку, чиркнул ей о камень. Прикрывая огонек ладонью, пригляделся к следам от копыт.
- Похоже, что наши знакомые. Впрочем, на следах номера не пишут – присел рядом на корточки лейтенант, подцепил пальцем еще свежую глину – земля сырая, коней десять, только что прошли.
- Значит не зря прятались – заключил рыцарь –  пойдем по следам, поглядим.
И они продолжили свой путь в темноте. Еще какое-то время дорожка вела по берегу реки, потом пошла под уклон и свернула в лес. Узкая плохо расчищенная просека уходила во мглу, в сторону от воды. Тут было совсем темно. На часах Фанкиля стрелки показали два часа ночи – самое глухое время. В конце просеки теплился огонь. На краю поля, посреди которого стояли знакомая деревня и туберкулезный карантин, был разложен костер. В свете рыжего пламени отчетливо просматривались несколько сидящих вокруг него, как будто несущих вахту, сумрачных теней. Полицейские свернули с просеки и обошли заставу по лесу, по широкой дуге. Вышли на край свекольного поля. Присели, пригляделись с опушки, прячась за деревьями. Фанкиль указал пальцем. Лейтенант Турко и Инга молча кивнули в ответ. Люди у костра сидели не двигаясь, как пугала, и сколько бы агенты не всматривались в их фигуры, ни один из них не пошевелил ни рукой ни ногой, только слегка полоскали на легком ночном ветру светлые, из небеленого льна, крестьянские одежды.
Полицейские переглянулись, в недоумении пожали плечами и молча пошли по полю в сторону построек, пригибаясь как можно ниже к свекольной ботве. Впереди, над серой обшарпанной стеной окружающего карантинный дом забора, горел ровный, похожий на электрический или газовый, свет. Окна были все также занавешены белыми тряпками, но комнаты за ними были ярко освещены пронзительным огнем каких-то холодных и очень ярких светильников. Деревня была как будто пуста. Рядом с домами и во дворах не просматривалось ни единого движения. Огни в избах и окнах землянок не горели. Тихими были и сарайчики для домашнего скота: ни сонное хрюканье, ни воркование куриц не нарушало ночной тишины. Вход во двор карантина был с противоположной стороны от той, с которой подходили полицейские, и было неясно, дежурит ли кто-то у ворот и на крыльце или нет. Фанкиль поднял руку, призывая всех быть настороже.
Приблизившись к одному из домов, рыцарь припал к бревенчатому углу и задумчиво уставился на забор и фасад карантина.
Так, в наблюдении за домом и окрестностями, прождали несколько минут, но никто так и не появился.
- Заглянем в окна, если что, разбегаемся по одному – прошептал рыцарь, все трое быстрой перебежкой пересекли улицу и оказались у высокой кирпичной, местами покосившейся, укрепленной крутыми контрфорсами, изгороди. Распластались по ней, дошли до конца и выглянули за угол. Яркий электрический фонарь с коническим жестяным плафоном освещал двор перед крыльцом, но в пределах его света никого не было. Одна из створок ворот была снята, видимо на ремонт. Рядом стояла распряженная телега, тут же, прислоненный к колесу старый и облезлый, с твердыми каучуковыми шинами, неизвестно как оказавшийся в этой глуши, велосипед. Рыцарь, лейтенант и Инга замерли, приготовились и, кивнув друг другу, быстро пробежали в ворота под фонарем. Припали на колени, прислушались. У коновязи у крыльца стояло несколько снаряженных к поездке лошадей, что недоверчиво зафыркали, начали опасливо коситься на пришельцев, спрятавшихся за колодцем в темноте. Над входной дверью горел неприятного бело-зеленовато-голубого оттенка яркий, отбрасывающий резкие черные тени свет. Какой-то неприятный, похожий на трупный, вперемежку с запахом хлорки и аммиака смрад разливался в воздухе вокруг строения. Где-то в доме послышались шаги, хлопнула дверь. Полицейские аккуратно зашли за угол, но кто-то с грохотом зацепился за старый ушат с водой. Кони у крыльца встрепенулись и захрапели.
Снова загремели шаги. Дверь распахнулась, на крыльцо вышел весь замотанный по самые глаза в какую-то кисейную длиннополую одежду человек. Обернулся в одну сторону, в другую, посмотрел туда, где за углом притаились лейтенант Турко, Инга и Фанкиль. Тяжело задышал, подошел к деревянным перилам крыльца, положил на них темные, как будто покрытые струпьями ладони. Его глаза на сумрачном лице словно бы отливали алым огнем, постоянно меняли свой цвет. Повел головой, словно принюхиваясь, или обозревал двор каким-то иным, внутренним зрением и, кажется, он мог бы делать это достаточно долго и, быть может, и не заметил бы разведчиков, или заметил бы и поднял тревогу, если бы не Фанкиль.
Выскочив из-за угла, он бросился в атаку, резко проведя на бегу фосфорной свечой о стену, поджег ее и, подбежав к крыльцу, схватив за ткань на груди так и не успевшего отреагировать, словно бы ослепленного этим резким, химическим пламенем часового, притянул его одной рукой к себе, а второй воткнул толстый, картонный факел в темное лицо, выжигая его реактивной струей шипящего огня и дыма.
Остальные полицейские бросились помогать. Лейтенант Турко запрыгнул на крыльцо и со всей силы ударил топором по шее засвистевшего, захрипевшего противника, а Инга принялась отвязывать, тычками палки разгонять прочь, лошадей.
- Вперед! Христос Воскрес! – бросил своего беспомощно упавшего, еще корчащегося от боли врага, загремел на всю округу, Фанкиль. Выхватил из поясной сумки короткий черный пистолет, рывком отвел затвор и ворвался в дом. Свежий ночной воздух наполнился трупным смрадом и запахом формальдегида: перед полицейскими открылась прихожая с грязными, покрытыми облупившейся, давно отсыревшей и потрескавшейся белой краской стенами и лестницей на второй этаж. В обе стороны от входа вел ярко освещенный все тем же мертвенным светом, отделанный рассохшимися деревянными панелями коридор и темнела каменная арка спуска в подвал, вниз.
- Помогите! – отчаянно и печально застонал кто-то совсем рядом, и полицейские инстинктивно бросились на крик к ближайшей двери.
- Назад! – запоздало догадался что это ловушка Фанкиль, и едва успел захлопнуть, было распахнутую лейтенантом Турко дверь. В последний миг он успел заметить, что за ней была ярко освещенная специальной хирургической лампой операционная и трое огромных и горбатых, закутанных в похоронные белые саваны людей с повязками на лицах и острыми скальпелями в огромных руках хирургов-мясников, уже разворачиваются к ним.
Инга бросилась к другой двери. Там, на грязных серых кушетках под такими же яркими лампами, лежали люди с почерневшей бугристой кожей и валиками деформированных лимфатических узлов на шеях. Увидев ее, они рывками попадали на пол со своих мест и, с силой подтягиваясь на руках, с грохотом и звоном опрокидывая капельницы и аппаратуру, таща за собой провода и силиконовые шланги, через которые подавались препараты в их вены, поползли к ней. Но Инга не растерялась, тут же захлопнула перед ними двери, и с легкостью опрокинув на бок стоящий рядом шкаф, привалила им ее так, чтобы они не смогли ее открыть.
Как раз в это время черные хирурги выскочили в коридор, но лейтенант Турко зажег осветительную ракету и бросил ее на пол прямо перед ними. Пропитанный селитрой шнур прогорел, помещение наполнилось едким пороховым дымом. Снаряд полыхнул и, закрутившись, стреляя, пошел беспорядочно рикошетить по коридору, отскакивая от стен. Хирурги шарахнулись от него прочь, а лейтенант, схватив обеими руками свою секиру, бросился а атаку, ловко ударил одного по рукам, которыми тот попытался закрыться от его внезапного нападения, другого по голове.
Фанкиль же забежал на второй этаж. Тяжело и страшно, так что затряслись стены дома, громыхнула выбитая ударом, дверь, резко хлопнули два быстрых и отчаянных, как будто наугад, выстрела, но не прошло и нескольких секунд, как Фанкиль, обезоруженный и напуганный, в паническом ужасе сбежал обратно вниз.
- Назад! Спасайтесь! – отчаянно размахивая руками, закричал он. Его глаза пылали страшным безумным огнем, он был не в себе.
- Лео! Кони! – пронзительно отозвалась, схватила его за одежду Инга, но он не услышал ее. Бросился бежать, окончательно потеряв контроль над собой от увиденного за выбитой им дверью там, на втором этаже. Лейтенант Турко и Инга выбежали из дома следом за ним. Полицейский не растерялся: выхватывая одну за другой из поясной сумки фосфорные свечи, принялся зажигать их, кидать в дом и на крышу.
Испуганные этим шипящим дымным пламенем, страшно заржали, забили копытами лошади во дворе. За белыми тряпками на окнах дома, в дыму метнулся какой-то сумрачный бесформенный силуэт. В комнатах гремели шаги, слышалось страшное, непонятное не то стрекотание, не то шипение, словно там были не люди, а какие-то гигантские насекомые, или какие иные твари, только по виду притворяющиеся людьми.
- Пьетро! – сжимая в руках окровавленный нож, оглядываясь, вращая глазами, поджав колени, страшно и отчаянно закричала Инга.
Но Фанкиль был уже далеко: не помня себя, он стремглав выбежал за ворота и скрылся в ночной темноте.
- Йозеф! – крикнула она хромающему лейтенанту, которого лягнула лошадь, пока он пытался поймать и оседлать ее – можете идти?
- Да! – сдавленно ответил он, придерживаясь за ушибленное бедро, бешено оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться.
- Приказ по одному! – убедившись, что полицейский только контужен, напомнила Инга.
И они вскочили на ноги и помчались прочь в разные стороны от ворот. Лейтенант запрыгнул на велосипед и, поднявшись на педалях, принялся отчаянно крутить их. Пронзительно задребезжала рама, забился, зазвенел расхлябанный звонок, оглашая навязчивым металлическим гулом всю деревню.
Вокруг него выли собаки, кудахтали куры, бились в своих загонах свиньи, хлопали двери, в домах загорались огни. Какие-то люди с кольями, безмолвно и страшно, как будто стараясь сохранить дыхание, бежали за ним. Даже не пытаясь оглянуться, подгоняемый страхом неминуемой и страшной расправы, лейтенант мчался, что было сил. И будь он пешком его неминуемо бы настигли, но велосипед оказался быстрее, и вскоре, подпрыгивая на колдобинах и корнях просеки, далеко оглашая  тревожным звоном округу, уже в лесу под елями, он сумел оторвался от преследователей на несколько сотен метров. Проехав еще некоторое расстояние, полицейский соскочил с седла, схватил велосипед обеими руками за раму, с разворота зашвырнул в кусты и сам бросился пешком с просеки в чащобу. Спотыкаясь о корни и кусты, раздирая одежду и кожу о коряги и ветви, со всех ног помчался, побежал к реке. Позади, по дороге, следом за ним, уже грохотали снаряжением и упряжью верховые. В руках, разбрасывая горящие смоляные капли, мерцали огни. Его преследовали по просеке и, наверное, не сразу поняли куда он свернул, так что, пробежав с километр по лесу, он успел к реке первым. Рассадив колени и локти, ударившись головой о пень, скатился по крутому откосу к воде. Как есть в сапогах и секирой на перевязи, бросился в реку и поплыл.
Впереди темной громадой шел плот из сплавляемых к городу из верховий реки бревен. Добравшись до него, лейтенант ухватился за ближайшее и, тяжело и хрипло дыша, огляделся. Он был спасен: далеко позади, на вершине обрыва, между деревьев, тревожно плясали в руках закутанных в белые длиннополые, цепляющие за кусты и ветви одежды людей трепетные, похожие на яркие рыжие флаги, огни. Его искали там, где его уже давно не было. Срываясь на хрип, лейтенант прошептал в голос, «Господь Иисус Христос, сын Божий, помилуй меня грешного!» и, держась за плот одной рукой, истово перекрестился. Отдышавшись, подтянулся, вывалился на бревна. Лег поперек, чтобы не провалиться между ними.

***

Инга бежала гораздо медленнее, и успела добежать только до опушки, пока окончательно не выбилась из сил. Через поле за ней мчались  страшные, с горящими глазами, похожие на вставших на четыре конечности людей, псы. Придерживаясь руками за деревья, чтобы не оступиться в темноте, рывками откидывая с лица растрепанные волосы, то и дело спотыкаясь в темноте о корни, камни и стволы поваленных деревьев, она прошла еще сотню метров, пока рычащий лай собак не приблизился настолько, что стало ясно, что бежать дальше бесполезно. Инга  остановилась у дерева, прислушалась в темноте. Развернулась и, прислонившись спиной, распластала руки по коре. Сосредоточила дыхание, чтоб успокоиться, быстро огляделась. Впереди, в просветах между стволов чуть светлело поле, за которым вдалеке отчетливо просматривалось здание зловещего карантинного дома, охваченное густым, подсвеченным ярким электрическим светом, дымом.
Инга плотно зажмурилась и снова открыла глаза. Лунный свет едва пробивался между густых еловых ветвей. Мерцал звездным золотом в ее растрепанных, рассыпавшихся по плечам и спине кудрям, отражался в горящих бешеным, загнанным огнем глазах. Усталое тревожное и возбужденное выражение читалось на ее разгоряченном от бега и страха лице.
Оглашая лес злобным устрашающим рыком, прямо на нее мчались огромные, больше похожие на черно-белых, обтянутых непропорционально массивными мышцами и кожей быков, чем на собак, псы. Первый почти подлетел к ее ногам, он уже было припал на задние лапы, чтобы броситься ей на лицо, и ей даже показалось, что у него спереди вместо лап человеческие руки, а позади лапы как у лягушки, но она слишком плохо видела в темноте, чтобы испугаться, как Фанкиль. Превозмогая боль, сжав зубы, сделала магический пас, как будто отвинчивая пробку с фляги, или разворачивая стоящий перед ней не столе предмет. Затрещало дерево, зашелестели опавшие, лежащие под елями древним многовековым ковром иглы, воздух наполнился резким запахом выжатой из еловых стволов смолы. Собака резко и сдавленно взвизгнула и лопнула вовнутрь, разметав во все стороны геометрически-правильные круглые темные густые брызги. Следом за ней также сжался и разлетелся в щепки ствол толстой ели, за ним вторая подбегающая тварь и третья. Подломленные стволы медленно, цепляясь друг за друга ветвями, с хрустом заваливались на бок, оглашая округу печальным хрустом и шипением еловой хвои. Следом за собаками по лесу спешил, наверное еще не догадавшийся что случилось с его питомцами, какой-то человек с факелом. Он остановился, видимо напуганный или озадаченный происходящим вокруг, не дойдя до Инги нескольких десятков метров но она навела пальцы и на него. Он качнулся и точно также внезапно, как и его чудовищные собаки, лопнул пузырем сухого праха и кровавых брызг. Кольцом полыхнуло пламя факела и тут же погасло. С грохотом и треском ломающихся ветвей упали подрубленные ели. Инга осталась одна. Больше рядом не было ни души. Черный лес был безмолвен. Подгибая колени Инга медленно села на землю спиной к стволу. Ее рубаха была разорвана, измазана в липкой смоле и крови. По лицу текли слезы. Воздев глаза к небу, она безмолвно плакала и молилась.

***

- Да воскреснет Бог, да расточатся врата его! – кричал про себя Фанкиль. Привычный ритм бега успокоил его, напомнил о давно минувших годах юности и тренировках, когда они, еще подростками жили в орденском пансионе. Каждое утро, в любую погоду, бегали босиком в одних штанах по двору и саду, вокруг дома, где были устроены классы для обучения и кельи. Как было холодно, как промокали до нитки под дождем, как зимой отжимались на морозе. Как снег жег босые ноги и кулаки, попадал в рукава и за шиворот. Как отрабатывали упражнения, вертели над головами тяжелые стальные прутья вместо мечей, рубили манекены до боли в руках, изо всех сил. Как колотили друг друга деревянными палками и колами, до синяков, до крови, до переломов и ушибов. Как потом братались после поединков, шли в трапезную и жадно ели сваренные в жиру, приправленные сушеной зеленью бобы. Как смотрели на хмурое небо и дождь за высокими окнами орденского дома после литургии в воскресный день, когда ничего нельзя было делать, но очень хотелось, потому что чесались юношеские привычные к мечу и работе кулаки, но это тоже было такое упражнение. Ничего не делать, ни с кем не разговаривать, не выходить из кельи, как завещал Господь Бог шесть дней работать, а один, седьмой, посвящать литургии и молитве…
Как это было прекрасно тогда, в молодости, когда они все были смелыми, честными и отважными, искренне жаждали служения и подвигов веры, и никакие трудности, ни невзгоды не страшили их!
За этими мыслями Фанкиль обнаружил себя на дороге в сторону кладбища, под темными елями в страшном черно-багровом зареве горящей впереди лесной церкви.
Как и в юности, на отработке тактических упражнений, за ним снова гнались. Но сейчас это были не однокашники с палками, которым было дано послушание догнать прячущегося от них, укравшего флаг разведчика и как следует его отколотить, чтобы в следующий раз был умнее и быстрей. Сейчас его преследовали вооруженные огнеметом всадники и если они настигнут его, ему останется только молиться погибнуть от меча или под копытами коней… Фанкиль остановился, задержал дыхание и прислушался. Где-то вдалеке отчетливо слышался лай собак и грохот копыт. Ускорившись, он снова побежал и вскоре был перед ручьем рядом с брошенным, нарочно переломанным топорами людей Атли Солько дилижансом у ярко горящей за мостиком лесной церкви. Схватив брошенную канистру, чтобы перебить запах облился из нее керосином с ног до головы, бросил ее в ручей, прыгнул следом и, распластав ладони, чтобы в случае если споткнется, можно было схватиться за что-нибудь, поспешил по нему в сторону противоположную от реки.
Через несколько секунд явились и преследователи. Всадники угрюмо взирали на пожарище. Огромные уродливые мутировавшие псы жалобно припадали на задние лапы, выли, тычась под ногами коней. Суетливо толкались на бревнах, вынюхивали в стелющемся по дну котловины дыму свою жертву. Верховые подъехали к ним, прислушались, подсветили факелами, но треск и шум близкого пожарища заглушали все иные звуки, а близость огня слепила, не давала приглядеться в темноте.
Внезапно собаки страшно завыли и бросились в чащу. Фанкиль, что еще не успел отойти достаточно далеко, вздрогнул и с замиранием сердца припал на корточки так, чтобы целиком укрыться в воде. Но его не заметили: оглашая округу громким, отдающим эхом от гранитных скал, лаем, погнали прочь из котловины одну из оставленных полицейскими, по наивности решившую вернуться к брошенной без присмотра карете, лошадей. Следом за собаками уехали и верховые. Фанкиль выдохнул и перекрестился, поспешил по ручью подальше от мостика и горящей церкви.

***

Доктор Эф.
https://vk.com/id686957