Цветение

Впервые я почувствовал этот запах совсем в младенчестве, мне тогда, наверное, не было и года. Я ничего не помню из тех лет, кроме обысков мимолётных кадров, звуков, и того запаха. Тогда я, конечно, не знал, что это за зада. Тогда мир был довольно прост. Вот мама, вот папа, ещё живой, вот ещё какие-то люди. Вряд ли я тогда знал слово — люди, но всё же. Теми людьми были бабушка, дедушка, дяди, тёти. Соседи по коммунальной квартире. Жили мы в каком-то высоком сером здании, сейчас таких миллион. И тогда, наверное, они были не редкостью. Этаж наш был высок, но когда меня выносили на балкон, так, просто подышать, я не боялся. Ведь тогда ещё я не ощущал высоты. Я ощущал запах, а он был везде. Мне казалось, и кажется сейчас, что он пропитывал вообще всё — и стены квартиры, и людей, и собак, и меня. Да, у нас была собака. Не помню, как её звали.

Иногда я ездил в деревню. Но это было позже, когда я стал постарше и мог ходить. Запах, конечно же, преследовал меня и там. Наш небольшой домик на окраине деревени, около леса, так же был пропитан им. Гуляя, и сам с собой, и с деревенскими ребятами, я пытался найти этот запах, его источник. Но он всегда находил меня первым. Ребятам мои поиски были не так уж и интересны — всё таки я был для них городской, хоть и жил всего в ста километрах от деревни, в небольшом городе с серыми высокими домами. Я оставался городским. Но мне было всё равно, я искал запах. Но в очередной раз, как и десятки раз до этого и десятки раз позже — этот запах находил меня первым. Это была игра в одни ворота, ворота шириной сотни метров и высотой в целый небосклон. А вратарь — один я. Но я не отчаивался и продолжал играть. Это было интересно.

Несколько лет спустя, когда я начал ходить в школу и переехал в другой город, побольше, запах пропал. Хоть он и был мне интересен, я в тот момент расстроился. Как же — запах остался не побеждённым. Он словно издевался надо мной — мол, смотри, человечишка, я непобедим. Ты меня не найдёшь, борьба бессмысленна. И на какое-то время я ему поверил. Я перестал его искать.

Но время, тихо наблюдающее за нашей глупой и бесправной игрой, шло. Бегущие года принесли мне старого противника. Идя по улице, кажется, это был вторник вначале солнечного лета, я вновь его повстречал. Но я ему обрадовался и вовсе не чувствовал ненависти к нему. И я знал, что это взаимно. Я вернулся в игру, или игра пригласила, заставила нас играть в неё вновь. Разумеется, победить мне не удавалось. Запах был слишком силён, даже спустя столько времени. Он был слишком могущественен. Он вновь был везде и нигде. Он опять издевался надо мной. Но в этот раз — по-доброму. Я знал это. Я чувствовал.

Иногда я почти настигал его, ловил за тонкие нити пыли, окружавшей меня и работающей на противника. И впервые за долгие годы, месяцы, недели, дни, часы, минуты и секунды я понял, что враг мой стал слабее.

Впервые я узнал, что значит быть на его месте. То есть — быть впереди. Я начал вести. Я преследовал его везде. В метро, в самолётах, в подъездах и на лестничных клетках. В лесах, полях, пресных озёрах и солёных морях.

Возможно, мне лишь казалось, что я вижу и чувствую его везде. Возможно, нет. Но я знал, что он где-то рядом. Ближе, чем когда-либо.

Тот день, я помню его как сейчас, будто произошло это со мной минуту назад. Оглянись — и ты увидишь каждое движение, которое сделал ты и твой враг. Будто вот, оно здесь, рядом.

Я проснулся тогда, как и обычно, около семи утра. Сварил себе кофе и сел за работу. Я любил написать пару страниц до того, как солнце окончательно встанет в самую высь неба и начнёт своими горячими лучами отвлекать от важных мыслей.

Я сидел, выбивал одну букву за другой и вдруг понял, что я победил. Я увидел, как мой враг, казавшийся таким сильными и непобедимым, капитулирует. Он был здесь, протяни руку, и ты сможешь сдашь ему шею, сломать её, задушить врага. Он подставил её и принял свою судьбу. Он наконец, спустя десятки лет, признал, что я сильнее. Что я могущественней его.

Я подошёл к открытому окну и сорвал один лепесток с цветущей сирени около дома. Я аккуратно закрыл окно, стараясь не побеспокоить её.

Но я знал, что наша история закончилась.

И теперь мы друзья.

Знал это и он. Запах сирени.