Глава 4.
Утро понедельника в любой части земного шара начинается у многих семей «со скрипом». После расслабляющего воскресенья опять работа, только настроишься на «великие подвиги», глядь, а уже вечер пятницы.
В семье Сидельниковых было нечто похожее. Открылся весенний сезон первых шашлыков. Бывшая дядина дача гостеприимно встретила своих жильцов, как и мангал с шампурами и домашняя наливка. Соседи ходили друг к другу в гости, хвастались рассадой, которая к концу лета в этом сезоне уж точно должна разродиться невиданным урожаем. Честно говоря было не до посадки картошки, птицы так чудесно пели, свежевыжатый березовый сок бодрил, а шашлыки и барбекю, стейки из семги просто отбивали желание бороздить землю. Под воскресный вечер, постояв немного в пробках Сидельниковы прибыли в Москву в теперь уже свою квартиру в высотке на Воробьевых горах.
Сергей, знакомый нам частично по Валааму добился таки руки Екатерины. Он сделал карьеру и теперь возглавлял строительную фирму, которая выполняла подряды нефтяных и газовых компаний, расположенных в районах Крайнего Севера и не расстающихся в любое время года с вечной мерзлотой.
Супруга после рождения сына больше не работала, вернее работала на дому. Памятуя о пожелании дяди Бори, она разработала свой стиль офисных помещений. Он был очень простым, здание напоминало аккуратно помятую с боков консервную банку, в этих углублениях росли ели. Стекла были немного вогнутые, представляли собой внешний радиус здания, двери внутренний. Кабинет был треугольной формы, как кусочек ананаса, благодаря окну во всю стену он был отлично освещен дневным светом. Не нужно было с документом ходить в другой конец здания, все кабинеты находились в круглом коридоре, посреди которого был лифт. Каждая служба занимала свой этаж. На самом верху располагалась столовая и администрация. Для желающих совершить пешую прогулку шахту лифта обвивала винтовая лестница. Летом запах от елей улучшал работоспособность, а к Новому году украшенные светящимися гирляндами деревья, делали помещение ещё уютнее.
У Екатерины был свой кабинет в квартире, где она и творила свои шедевры. Распад Союза прошелся на их молодость, о детях было думать некогда, а когда спохватились, то родился Олежка поздний ребенок. По мнению отца это был типичнейший «маменькин сыночек» не способный ни на что. По мнению мамы Олежка ещё себя не нашел. Отрок пошел учиться в архитектурный по стопам мамы и папы. Он выбрал проектирование мостов и пока это ему нравилось.
Так было и этим солнечным майским утром. Приемник лил потоки популярной музыки, ведущий передавал оптимистичный прогноз погоды. Супруг одетый в серые брюки, белоснежную рубашку, выпивал уже вторую чашку кофе, заботливо сваренный супругой. Перед этим была овсяная каша на воде с сухофруктами и пару бутербродов с сыром. Велась неспешная беседа людей, которые уже не первое десятилетие знают друг друга.
Щелкнул замок, открылась входная дверь, недоросль, одетый по последней моде вошел на кухню, поздоровался, достал из холодильника бутылку минеральной воды и утолил жажду прямо из горлышка, игнорируя соответствующую посуду. Потом он прошествовал в ванную на ходу скидывая одежду.
-«Пепсикольное поколение», - услышал он в след фразу отца, прежде чем закрыть дверь в ванную комнату.
-Зачем ты так!, - попыталась защитить сына супруга. Как праздник в садике или в школе, так тебя нет. На тренировки по джиу – джитсу и стрельбе опять я. Когда он тебя видел?
Отец не захотел дальше развивать эту для него больную тему. Он допил кофе, встал из – за стола.
-Знаешь Катюша, я вроде нашел человека, который иногда сможет меня заменять, тогда я все – таки займусь его воспитанием, - он поцеловал супругу в щечку.
-Лучше поздно, чем никогда, - ответила жена, завязывая виндзорский узел на шее мужа.
Шелковый галстук серого с красной искрой цвета отлично вписался в ворот рубашки.
Директор одел пиджак, взял свой кожаный портфель, снял с крючка брелок с ключами от «Победы». Этот модернизированный, хромированный раритет уже вытянул немало денег, но это была машина, а не средство передвижения. Москва уже была «оккупирована» иностранными машинами, а у «Белого дома», как флаг над Рейхстагом гордо веял баннер с рекламой немецкого лекарства. «Победа» на фоне знаменитых Кремлевских стен, была механическим доказательством того, что войну СССР не проиграл.
-До вечера, - произнес супруг, ещё раз её обнимая и целуя.
Дверь закрылась. Екатерина помыла посуду и пошла в свой кабинет заканчивать очередной проект.
Олег отмокал в ванне. У него тоже была воскресная вечеринка в одном из московских элитных поселков, там уж точно было не до посадки картошки. Тело вместе с разумом понемножку восстанавливались. С отцом у него были трения, как во многих семьях. Чадо не командовало в шестнадцать лет полком, не останавливало под Москвой немецкие танки, не было героем пятилеток, даже фильм «Высота» он не мог досмотреть до конца. Он был самым обыкновенным сыном своих родителей, зная, что по окончании ВУЗа отец его пристроит.
Часа в два он проснулся, надел халат и босиком прошествовал на кухню. Мама куда – то отлучилась, на холодильнике была приклеена на магните записка с рекомендуемым после похмельным завтраком. Олег включил радио, оттуда понеслась бравурная песня «Отпетых мошенников» и «Босоногого мальчугана». Исполнялась композиция на современный манер про сапогов в пограничных войсках. После принятия огуречного рассола, в голове юноши начал созревать план, который уж точно уровняет его с отцом.
Армия – долг, который должен отдать Родине каждый мужчина уже с роддома.
Больше ничего в рот не лезло. А вот мысли о защите Отечества с каждой минутой становились все материальнее и материальнее. Военкомат был недалеко от высотки, паспорта не было, но Олег взял загранпаспорт с многочисленными визами, через полчаса он уже стоял перед дежурным по военкомату.
Майор Павлов в очередной раз пересматривал паспорт и желающего выполнить свой конституционный долг. В военкомате он служил относительно недавно и никак не мог понять кто предстал перед ним? Может он чего – то не понимает? Детки обеспеченных родителей настрелялись в пейнтбол и теперь им захотелось чего - то «остренького»? Но из таких желающих этот был пока один.
-Какие береты предпочитаете, голубые, черные или краповые? – поинтересовался дежурный.
-Никакие. Хочу в пехоту снайпером.
-Снайпером?
-Давайте из Вашего табельного оружия по тарелкам постреляем, - предложил свою инициативу призывник.
-Не сегодня и не здесь – подавил инициативу майор. Очень рад Вашему выбору, я постараюсь помочь.
Отправив Олега проходить медицинскую комиссию, он решил позвонить своему сослуживцу майору Лютому.
-Вань возьми к себе бойца на год, говорит, что мастер спорта по стрельбе, студент. – начал без обиняков Павлов.
-Зачем мне такое московское счастье?
-Парень вроде ничего, а у меня только для пехоты Дальний восток остался, да и заявки на снайперов закончились.
-Ладно, под твою ответственность.
-Спасибо, выручил, - сказал дежурный, положив трубку.
Через минут сорок пожаловал призывник зрячий, без патологий и плоскостопия, судя по медицинской карте.
- После сдачи сессии добро пожаловать. До свидания.
-До свидания.
Сессия промелькнула, каждый экзамен оставлял смутные воспоминания. Наконец дача одного из друзей и банкет посвященный окончанию очередного курса. Желающих отметить данное событие было хоть отбавляй. Проходили катания на лодке, стрельба из охотничьего ружья по опустевшей таре, городки, причем битой кидали по той же таре. Соседи с пониманием отнеслись к студентам. Все это перемежалось шашлыками, магазинными салатами и горячительными напитками. Был поход на реку, попытка в приготовлении ухи из свежей рыбы, но три плотвички уместившиеся на ладошке были выпущены обратно в воду для дальнейшего роста. Олег отрывался на славу, тем более, что по стрельбе он был лучший и две красавицы курса, одарили его своими поцелуями, как какого – нибудь велосипедиста, выигравшего очередной этап многодневки.
Но какая – то часть мозга помнила, что армия не за горами, даже майор Павлов снился уже несколько раз.
Это утро он помнил слабо, ночью запускали фейерверки, он даже поведал собравшимся, что уходит в армию, показал повестку, но никто не поверил, а сокурсник Олега, Матвей Мазаев посоветовал ему больше не пить, а всю оставшуюся энергию посвятить девушкам.
Вызванное такси уже ждало. Олег подошел к шоферу, поздоровался.
-Извините, Вы в армии служили? – ошарашил он водителя.
-Служил.
-Что с собой взять в военкомат, а то я после вчерашнего плохо воспринимаю действительность.
-Кружку, желательно металлическую, суповую ложку, предметы личной гигиены, бельё, перекусить чего – нибудь на пару дней.
-Подождите немного, я скоро, - пассажир пошел в дом.
Не без труда он обнаружил искомые предметы, покидал их в полиэтиленовый пакет с рекламой универмага, потом все – таки нашел рюкзак. Голова предательски болела, но похмеляться он не решился. Он хотел попрощаться с коллективом, но все спали, даже шевеления никакого не было.
Олег добрался до машины, назвал таксисту адрес и провалился в небытие. Шофер ехал до военкомата, про себя вспоминая армейские будни и частицы устава караульной службы, которые навечно остались в памяти.
Вот и военкомат. Старлей забирающий новобранцев в Волгоград, поезд, сон, перекусы. В Волгограде в местном военкомате было многолюдно, но Олега вместе с тремя новобранцами забрал прапорщик со звездочками на петлицах. В «Камазе» трясло, общаться не хотелось, сказали что часть находится около города Чистильщик.
Краснознамённый пехотный гвардейский моторизированный полк принял призывников в свои стальные объятия. Обыкновенная казарма, платц, гараж с техникой, все это принадлежало части. Когда машина подъехала к очередным железным воротам, выкрашенным в зеленый цвет и со звездами на каждой двери, Олег в кузове оказался один.
-Давай вылезай, конечная, - пошутил водитель, открывая борт.
Сидельников с рюкзаком за плечами остался стоять на плацу перед зданием казармы. Недалеко в курилке сидели солдаты и оценивающе глядели на новенького. Из здания вышел майор, курильщики мгновенно встали.
-Садитесь, - сказал он, направляясь к Олегу.
-Майор Лютый, - представился он новобранцу.
-Олег Сергеевич Сидельников, - ответил он подбираясь.
-Снайпер?
-Мастер спорта по стрельбе.
-Кормухин, позови сюда Егельдинова, - приказал майор одному из курильщиков.
Боец мгновенно исчез в здании казармы.
-Батальон у нас самый, что ни есть пехотный. Входит в общевойсковой полк, который сформировался в войну и первое боевое крещение получил под Сталинградом. Последние боевые действия были в чеченскую компанию.
Дальше майор уже не успел продолжить. Появился запыхавшийся старший сержант Василий Егельдинов, который уже хотел сообщить о своем прибытии.
-Вольно, - сказал Лютый сержанту. – Вот тебе Василий, Олег Сергеевич мастер спорта по стрельбе. За три дня скажешь мне, будет из него снайпер или нет.
-Есть!, - бодро ответил сержант.
-Тогда забирай его, ознакомь с нашим житьем бытьем.
-Разрешите идти?
-Идите, - сказал комбат и отбыл по своим делам.
Комбат напомнил Олегу его бывшего тренера Харуку Мураками.
*****
В начале девяностых было модно отдавать своих детей в различные секции боевых искусств. В каждой школе имеется свой спортивный зал и по вечерам в этом спортивном зале был свой мастер единоборств или рукопашник, начиная от различных беретов, морских котиков и шаолиньских монахов.
Компания Олегова отца выиграла тендер по возведению нового здания японского посольства. Строительство продолжалось пару лет и отец частенько сталкивался с начальником службы безопасности посольства Ямотой. После окончания работ был банкет и Сидельников, набравшись смелости, обратился к тому с просьбой.
-Сын у меня подрастает, хотелось бы научить его постоять за себя.
-Ямото улыбнулся. – У нас же посольство не ниндзя охраняют, Вы же сами видели во время строительства.
-Ломать рукой кирпичи и выбивать ногой сигареты изо рта можно научиться в любой секции. Я хочу, чтобы его научили системе, которая у Вас есть в любом деле, за эти годы я в этом убедился.
-Хорошо. Вы находите помещение, недалеко от посольства, я человека.
Так Олег оказался на своей первой тренировке. Учителя звали Харука он был самым обыкновенным служащим в посольстве, приходил на занятия в костюме, потом переодевался в кимоно, даже пояс у него был белого цвета.
Группа была небольшая, мальчишки были разных возрастов и мечтавшие через пару занятий уже постоять за себя, но все оказалось не так просто.
Обыкновенный лакированный деревянный паркетный пол спортивного зала оказался одним из препятствий.
-Это пол должен вас бояться, а не вы его, - говорил сенсей Харука, показывая, как нужно правильно падать и переворачиваться.
Потом были различные захваты и освобождение от них.
-Постарайтесь сделать так, чтобы противник схватил вас так, чтобы вам было удобно применить контрприем и наоборот. Также дело обстоит и с ударами. Настоящий мастер не оставляет противнику выбора.
По пятницам, они обычно ходили в другие секции, где устраивались спарринги, после которых на теле и порой на голове были синяки и ссадины. Мураками записывал на камеру каждый поединок и в понедельник уже на свежую голову был разбор схватки. Так шаг за шагом, синяк за синяком, мальчишки учились, как побеждать борцов, боксеров, каратистов, ушуистов и прочих специалистов. Экзаменов на пояс тоже не было. За каждую победу в поединке ученик пришивал к поясу узенькую черную полоску. У Олега четверть пояса уже была черного цвета, полоски пришивал он сам, никому не доверяя.
Один раз в октябре, Мураками с ребятами поехал на природу.
-Полюбуемся красотой, хоть это и не цветение сакуры, но природа, как и сама жизнь, очень разнообразна.
Тренер сам любил разнообразие и порой тренировку заменял рисованием иероглифов, игрой в го или приносил книги о Японии.
С конечной остановки электрички пришлось пройти пару километров, зато пейзаж раскинулся не хуже кисти Левитана. В этом месте местность была холмистой и уже каждая возвышенность имела свой цвет, благодаря разному окрасу листьев деревьев. На небе были облака.
-На что они похожи? Кто даст самый невероятный ответ, тот и выиграет, - задал задачку Мураками.
Cам он достал портативный фотоаппарат и принялся запечетлять пейзаж.
Обратно на Москву набилась полная электричка, так оказалось что на одной скамье сидел Олег, Харука и ещё один мальчишка, а напротив люди в темных спортивных костюмах, с татуировками, бритоголовые и старающиеся быть похожими на английских фанатов. Отличались только футболки с изображениями всяких Сварогов, Даждьбогов и Перунов, портреты были очень грозного вида со взлохмаченными волосами и обнаженным холодным оружием.
Сегодня в столице была у них своя тусовка. В электричке, народ завидев данный контингент, старался перейти в другой вагон.
-Чего пялишься узкоглазый? – один из тусовщиков начал беседу.
-А Цой, он был узкоглазый? – поставил в тупик вопросом Мураками собеседника.
-Ты ещё про негра Пушкина нам расскажи, - ответил один из пассажиров, с лицом человека с которым не хочется больше встречаться, толпа заржала.
-А ты кто по национальности?
-Японец.
-Япошки, - презрительно сказал тусовщик, - здорово мы вам в войну врезали, фигу вам, а не Курилы, - показал он сенсею кисть со сбитыми костяшками. - Мой дед в Маньчжурии с Квантунской армией воевал.
-Не только вы врезали, ещё американцы с англичанами, да с австралийцами, плюс две атомные бомбы. Но почему – то Цусима – символ морского поражения, хотя это из другой войны. Время все расставило по своим местам.
Обстановка накалялась.
-Это по каким ещё местам?
-Сами догадайтесь. На мне спортивная японская куртка фирмы «Мизуно», на ногах кроссовки «Асикс». Телефон «Сони – Эриксон», фотоаппарат «Минолта». Кроссворды судоку, плеер «Сони», на руках часы «Сейко». За окном машины японской сборки, кстати от того, что Вы не можете из праворульной машины сделать леворульную, в авариях погибло уже не меньше людей, чем в последней войне с Японией. В тамбуре после продолжения беседы, я применю приемы джиу – джитсу, карате и если получиться, то айкидо.
Толпа притихла. Узкоглазый оказался не прост, проигрывать не хотелось, но повода, придраться не было. Пассажиры отвлеклись на свои проблемы и через пару остановок толпа вышла.
-А если была бы драка? – спросил Олег.
-Настоящее мастерство и заключается в том, чтобы драки не было, нужно уметь морально подавлять противника.
Незаметно пролетели четыре года, пояса у мальчишек становились все чернее и чернее, ссадин и синяков уже меньше. Начальника службы безопасности отозвали на Родину, а Мураками с повышением перевели в Берлин.
С новым тренером отношения не заладились и отец привел Олега на секцию стрельбы к своему бывшему наставнику.
*****
-Василий, - сказал сержант и протянул руку для знакомства.
-Олег, - ответил новобранец и тоже протянул руку.
Василий был хоть и невысокого росточка, но пожатие было у него довольно крепкое. Одет он был в афганку, но сходство с таежным охотником от этого не исчезло.
-Батальон наш размещается в казарме на третьем этаже. У нас благодаря командиру, полк немного отличается от обычной общевойсковой части. Дедовщина у нас существует только в уборке помещения, да и в чистке картошки, говорил сержант показывая и рассказывая. У меня дембель через три месяца, мне дают новобранца, что – бы я с ним прошел курс молодого бойца. Раньше подготовлю, раньше уволюсь.
-А если не подготовишь?
-Тогда уволюсь в самую последнюю очередь.
Вошли в помещение казармы. Дневальный, стоящий на деревянном постаменте, двухъярусные кровати, покрашенные серым цветом и заправленные синими одеялами с тремя полосками. Пол, покрашенный в традиционную коричневую краску ещё хранил следы от влажной уборки. В дальнем углу спали солдаты, готовящиеся к очередному заступлению в караул.
-Вот твоя койка, - Василий, показал Олегу на кровать, расположенную на втором этаже. –Моя снизу. –Твоя тумбочка, клади сюда свои вещи. –Еда осталась?
-Да.
-До ужина ещё далеко, пошли в столовую, прихвати, что не доел.
Столовая размещалась в другом здании. Целый зал занимали столы по десять человек.
-Садись за стол, я сейчас чай принесу.
Олег присел. На столе стоял пластмассовый стаканчик со сложенными треугольником салфетками. На одной из стен висело меню, которое гласило, что на ужин будет гречневая каша с мясом, белый хлеб и чай. Недалеко стояли весы, каждый желающий мог взвесить свою порцию. Олег вытащил еду, остались только бутерброды с сыром и колбасой.
-Вот и чай, - сказал сержант, ставя перед Сидельниковым эмалированную белую кружку. – Колбасу выкинь, а то ещё отравишься.
-Может Вы хотите перекусить?
-Нет спасибо, чем ближе к дембелю, тем больше аппетит пропадает. Может только вечерком жареной молодой картошечки.
-А потом куда? – спросил Олег жуя бутерброд с пошехонским сыром.
-Продезинфицировать тебя надо, постричь, что – бы из под пилотки волосы не торчали, форму подобрать и сапоги.
-Портянки умеешь заматывать?
-Нет.
-Будем учиться, завтра с утра кросс два километра.
Так прошел первый день. Баня, стрижка, подгонка афганки ну и портянки. Помимо этого уборка помещения и тренировка в заправке кровати.
Утром был кросс, старослужащие были в кроссовках, а кто помоложе бежали в сапогах, тренируя дыхалку и стопы ног. Далее водные процедуры, уборка, заправка постелей и завтрак. После приема пищи построение на плацу. Все это пока напоминало игру в «Зарницу».
-Наш старшина Соломко, самый главный в казарме. Командир взвода лейтенант Мильдов, - знакомил сержант с начальством, ротный капитан Новиков, начальник штаба Шелопугин, комбата ты уже знаешь.
Потом был торжественный проход и сразу было видно кто уже имеет строевую подготовку.
-Сегодня стрельбы у батальона, а мы с тобой пойдем за сусликами.
-Зачем? – недоуменно спросил Олег.
-После узнаешь.
Перед тем, как выйти за территорию части им попалась толпа солдат немного расхристанного вида.
-А это кто такие?
-Гальюнщики. Солдаты, которые без военной специальности заканчивают службу, они сами выбрали эту должность. Кто пацифист, кому религия не позволяет. Подготовить себе смену они не могут, вот и чистят туалеты, картошку, занимаются текущим ремонтом.
Через пол часа новобранец и сержант были в Волгоградской степи на территории полигона, принадлежащей части.
-Снайпер это тот человек у которого должны быть определенные навыки, - начал Василий. Это, как в математике, у меня например квадратное уравнение до сих пор вызывает трепет. Поэтому у тебя должна быть склонность к решению этих уравнений, а стрелять и обезьяну можно научить. У нас обыкновенная не элитная часть, где снайперы работают парами, там их обучают различным премудростям. У нас задача в наступлении выявить пулеметные или минометные точки и подавить их. То же самое при отступлении. Потом действия на пересеченной местности и в городах. Сейчас для пехотных снайперов уже новая тактика, не убить, а только ранить противника. Рану нужно перебинтовать, обеззаразить, потом раненого нужно перенести в безопасное место, на все это отвлекается как минимум один человек, который как и раненый уже не воюет.
-А причем здесь суслики?
-Считай, что суслик это пулеметчик, который хорошо запрятался, а ты его должен обнаружить. Обнаружишь суслика и не выдашь себя, значит сможешь найти замаскированного противника. – Давай дерзай, - сержант прилег на травку.
-То есть в этой степи я должен найти суслика?
Егельдинов кивнул в знак согласия.
На первый взгляд Олега степь выглядела абсолютно безжизненно, лишь в небе парили птицы и весело тренькали. Он встал на колени.
-Поосторожней, змеи могут быть, -«подбодрил» Василий.
«Главное что - бы, не кобры с эфами», - пробормотал про себя Олег.
Степь представляла собой огромный город, со своими тропинками, скрытый пока ещё не выцветшей травой. Взгляд уже начал различать складки местности, замаскированные норы с неизвестными жителями. Солнце уже начало припекать, делая и без того непростую работу ещё сложнее. Боец, стоя на четвереньках затаился, стараясь пробудить в себе охотничьи инстинкты в виде орлиного зрения, собачьего слуха и кабаньего обоняния, потом ему захотелось стать хитрым лисом.
Город сделал свое дело, все инстинкты вместе с атавизмами исчезли. Олег взглянул на сержанта, тот как ни старался сделать серьезное лицо, рассмеялся.
-Что тут смешного? Сам взял бы и показал!
-Правее смотри на два часа, только не делай резких движений.
Олег глянул, на небольшом пригорочке стая сусликов, стоя на задних лапах обозревали незнакомца, они от удивления даже перестали свистеть. «Охотник на грызунов» начал наблюдать за их повадками. Через некоторое время суслики посчитали его каким – то недоразумением и принялись за свою обыденную деятельность, связанную с пропитанием. Они сновали по своим тропинкам, залазили в норы, потом вылазили, используя запасные выходы. Каждую секунду они были готовы к нападению с воздуха и с земли.
Тело от непривычной стойки стало побаливать, Олег принялся менять позу, резкое движение и стая отработанным за тысячелетия инстинктом, мгновенно исчезла.
-Тяжело в учении, легко в бою, - продекламировал сержант.
-Да уж. В первый раз тяжеловато.
-Такая снайперская жизнь, засечет противник тебя и в отличие от суслика убегать не будет. Давай дальше дерзай.
Олег размялся, подошел ближе к норе, осмотрел тщательно тропинки, запасные выходы. Нора представляла собой небольшой домик на пару семей.
«Ничего, найду ещё ваших родственников», - про себя пробубнил чересчур обогретый солнечными лучами охотник.
Он начал внимательнее вглядываться, не делать резких движений и полагаться на слух. Сквозь какофонию птичьих трелей, произведений задних ног кузнечиков, он начал различать и свист грызунов. Как назло свистели как раз позади него. Олег начал медленно разворачиваться, но как – то неуклюже и заметил только лишь тень убегающего зверька.
-Уже лучше, - услышал он голос сержанта.
Третья попытка вышла удачнее. Олег обнаружил ещё одну семейку, которая занималась своим обыденным делом. Он показал её Васе, тот удовлетворенно кивнул головой.
После обеда дело пошло веселее, жара немного спала, жители степи начали вести более активный образ жизни. Олег хоть и с трудом, но находил теперь пристанища хитрых зверьков.
-Завтра тебе надо будет поймать одного, - «ошарашил» после ужина Василий. У меня даже сачок имеется.
-Тогда мне нужен маскхалат и мазь для камуфляжа.
-Все будет.
Утро было обычным в виде кросса, уборки, завтрака, построения. У молодых была экскурсия по части, а у Олега степь.
-Держи маскхалат, мазь, сачок.
Охотник уже разработал тактику. Он наловит сачком кузнечиков, потом найдет лежбище грызунов, замаскирует сачок с положенными в него приманками. Кто – нибудь да попадется.
Кузнечики насобирались быстро, а с сусликами дело обстояло сложнее. Они никак не хотели подпускать к себе, потом игнорировали приманку. Олег лежал в маскхалате обливаясь потом, проклиная все на свете, особенно доставалось этим несносным грызунам.
Под конец дня, он все – таки умудрился поймать самого любопытного суслика на свете. По этому поводу был даже устроен импровизированный танец, издали па танцора были похожи на приветственные движения сборной Новой Зеландии по регби.
-Вася, у меня получилось! - радостный воин продемонстрировал впавшего в транс шипящего зверька.
-Ты решил это уравнение, молодец.
-Завтра скажу комбату, а сегодня отметим это дело жареной картошкой.
-А позвонить отсюда можно?
-Сегодня можно.
Вечером Олег и Василий наведались в командный пункт полка. Сержант уломал дежурного телефониста, тот согласился соединить с Москвой на три минуты.
-Давай быстрее, пока никого нет, - сказал ефрейтор, Сидельникову, держа в руках клочок бумаги с московским номером телефона. Они вдвоем прошли в помещение, откуда можно было связаться с любой телефонной точкой в мире.
Олег держал в руке черную эбонитовую тяжеленную телефонную трубку, которую видел только в кино, не хватало только фразы из черно - белого фильма:
-Кронштадт, Кронштадт, барышня, барышня.
Наконец долгожданные гудки.
-Алло, - услышал сын родной голос.
-Мама привет, это я.
-Куда это ты пропал? Я уже собиралась в деканат звонить.
-Мама у меня все нормально, - бодрым голосом отвечал сын. –Я себе практику оформил в Волгограде. Там много интересных мостов через Волгу.
-Хорошо хоть практика не на Новой Земле, как у твоего отца в юности.
-Я буду Вам звонить при первой же возможности. Как у Вас дела?
-Да все нормально, у отца запарка на работе, мой проект не утвердили, в общем рабочие моменты.
Ефрейтор показал на часы.
-Мамочка, целую мне пора. До свидания.
Олег уже не успел ничего услышать, связь оборвалась.
-Пообщался? – спросил сержант.
-Пообщался, только времени было мало.
-Пошли в столовую у меня сегодня День рождения.
-Василий, а я без подарка, за мной должок.
-Живой суслик лучший подарок, завтра комбату скажу, что ты профпригоден, раньше уволюсь.
-А стрельба?
-Неужели мастер спорта стрелять не умеет?
-А потом что?
-Утром теория, вечером практика или наоборот. Дальше взаимодействие с подразделениями.
В столовой уже сидели Васины друзья и земляки. На столе был противень с дымящейся картошкой и с жареным в меру луком. На другом жареное мясо тоже с луком. В посудине поменьше маринованный минтай с морковкой. На десерт были вафельные коржи обильно пропитанные сгущенкой и ликером.
-Проходи, знакомься, мои друзья, - Егельдинов представил своего ученика.
Олег со всеми перезнакомился и приступил к трапезе. Надо признать, что такая еда ему понравилась больше, чем казенная. Когда был небольшой перерыв до десерта, водитель грузового автомобиля Васин земляк Далай спросил:
-Как жизнь в больших городах?
Олегу пришлось провести краткую политинформацию.
Дембеля внимательно слушали и что – бы ни говорил собеседник, домой от этого им меньше не хотелось.
Следующее утро не отличалось от предыдущих. После развода Олег с Василием подошли к Лютому.
-Товарищ майор, разрешите обратиться, - по уставу начал Василий.
-Обращайтесь.
-Рядовой Сидельников может быть снайпером.
-Хорошо.
-А почему рядовой Сидельников не сообщил родителям о своем решении отдать почетный долг родному отечеству?
Олег покраснел.
-Сегодня с утра мой бывший сослуживец майор Павлов уже весь седой, не рад был, что ввязался. Ты разве не знаешь, что родителям врать не хорошо и материнское сердце не обманешь?
-Виноват.
-Будешь всю неделю вечером чистить картошку, а завтра утром что – бы было подробное письмо, о том как тебе служится и ты с нетерпением ждешь родителей на присягу, Василий проследит.
- Разрешите идти?
-Идите.
-Ну ты даешь! Вас москвичей действительно не понять!? – удивленно произнес сержант, когда они шли по направлению к части.
-Вася, это мое решение и родители тут ни причем.
-Значит захотел значит стать мужчиной? Так в фильмах говорят?
-Василий, я был не прав и прошу у тебя прощения, готов ратным трудом искупить свою вину.
-Вася хитро улыбнулся.
Сержант взял из каптерки саперскую лопатку.
-Пошли в степь.
-Опять за сусликами?
Придем увидишь.
Василий нашел самое каменистое место, вручил торжественно инструмент.
-Копай лежку снайпера, даю пол часа.
Олег принялся лопаткой вгрызаться в негостеприимный грунт. Сталь звенела от камней и прочих окаменелостей. Стало жарко, ладони стали ощущать каждую шероховатость ручки лопатки. Пот стал застилать глаза, мозоли. Гимнастерку лучше не снимать, можно получить ожог, шея уже горела от местного светила.
-Время, - произнес сержант.
Лежка получилась неважная, даже новобранец мог бы её обнаружить.
-Не уложился. Копай новую, вот здесь.
Сидельников ничего не сказал и стал вгрызаться в землю. Теперь ему помогала злость на весь мир и ещё он представлял, как закапывает этого с каждой секундой ненавистного сержанта. Появилась отдышка, ладони нестерпимо болели, мышцы заныли от непривычных упражнений. Захотелось пить. Но руки тем не менее делали свою работу, с каждым движением лежка становилась все лучше и лучше.
-Время. – Уже лучше, но опять не успел.
Сержант взял лопатку и натренированными движениями доделал лежбище.
-Вот так должна выглядеть позиция снайпера в обороне. Давай, третья попытка.
-Можно сапоги снять?
-Не можно, а разрешите. Вот здесь копай.
-А если не уложусь?
-Тогда будешь копать ночью, после чистки картошки.
-Разрешите передохнуть?
-Отдохни.
Олег рухнул на землю, но никак не мог найти удобное положение все тело просто ныло.
-Вася, а почему ты от меня не отказался, если я такой плохой? – задал вопрос Олег лежа на спине и раскинув руки в стороны.
-Нет такой профессии хороший человек. Тест на суслика ты прошел, значит голова у тебя работает, а твои моральные качества к делу не относятся.
-Вася, я исправляюсь.
-Я вижу твою борьбу, с каким удовольствием ты бы меня закопал. Панаму одень, а то ещё солнечного удара не хватало.
Олег одел панаму, по краям она неприятно промокла от пота.
-Копай где лежишь.
Копающий принялся за работу, грунт поддавался значительно легче, появилась сноровка и ловкость рук. Когда уже основная работа была закончена, штык лопаты звякнул о что – то железное. Олег, как заправский археолог вытащил стреляные гильзы.
-Товарищ сержант, рядовой Сидельников обнаружил посторонние предметы, глубже могут быть неразорвавшиеся снаряды, - сказал он, демонстрируя стрелянные гильзы. – Нужны саперы.
-Товарищ рядовой «Дом Павлова» отсюда далеко, но за саперами я схожу.
Олег счастливо вздохнул, отдых теперь ему обеспечен.
-Напиши пока письмо счастливым родителям, - Василий, достал ручку и согнутый вчетверо лист бумаги.
Олег принялся за эпистолярный жанр, солнце уже жарило вовсю, с освещением проблем не было, только руки от земляных работ немного дрожали.
Василий вернулся приблизительно через час, неся в руке фляжку с водой, сопровождаемый сержантом и с таким же салагой, как и Олег. Тот нес миноискатель.
-Клад тут, - Василий указал место саперу сержанту. – Держи, - это теперь относилось к Олегу.
Тот на радостях чуть не выпил всю флягу с водой. Через минуту она в виде пота появилась на теле, жажда не отпускала.
-Маленькими глоточками пей, если что – то осталось налей в шляпу, охлади голову, она у тебя рабочий инструмент.
Олег сделал все, как велел сержант, жар немного спал. Перед ямой стоял сержант сапер и глядел, как работает рядовой.
-Ничего не разобрать, сплошные шумы от железа.
-Дай сюда, - сказал старший, взял в руки миноискатель, одел наушники.
Боец стоял и внимательно наблюдал за действиями сержанта. Тот достал щуп и аккуратно стал им работать, потом взял саперскую лопатку и начал снимать аккуратно слой земли. Стали появляться ещё стреляные гильзы. Сапер покапал ещё немного, нашел пустой магазин от ППШа.
-Все, больше ничего здесь нет. Во время войны кто – то стрелял, - подвел он итог.
-А в других местах? – спросил Василий.
-Везде осколки, миноискатель фонит от них.
-Спасибо, рядовому жизнь спасли, а то скончался бы от разрыва сердца.
-Пускай копает, если, что, то мы подстрахуем, у меня даже жгут есть, в случае чего рану на горле затянем или на конечности , - продемонстрировал он своеобразный солдатский юмор.
-Ты пока свежий грунт проверяй, - обратился сержант минер к рядовому.
-Давай закапывай, будет теперь для сусликов новое общежитие, - произнес Василий.
Закапывать всегда легче, Олег с этим заданием справился намного быстрее. В степи отчетливо виднелись три свежевспаханные лежки.
- Теперь в казарму в душ, постирай форму и готовься к обеду.
-А после обеда что?
-Сегодня вряд ли ты винтовку в руках удержишь, пойдем в класс теоретической подготовки. Ну, а после ужина у тебя картошка.
-А ты, что будешь делать?
- В клуб пойду после ужина, сегодня будут показывать «Особенности национальной охоты».
Прошел традиционный ужин в виде каши с подливой и жареной рыбой, плюс компот. Дальше молодая поросль батальона собралась в столовой с тыльной стороны. Старшина Соломко выдал всем ножи, показал, как чистить картошку и лук, а сам отбыл на дружескую беседу с дежурным по столовой, иногда он наведывался убедиться, что все подчиненные целы и невредимы.
Армейская картошка имеет в себе глазки, синеву и прочие напасти свойственные данному виду семейства пасленовых. Пока разберешься со всеми дефектами, здоровый клубень превращается в перепелиное яйцо, но картошки много и все дефекты восполняются с лихвой количеством. Тоже самое касается и лука, обычно на пятой луковице глаза уже не слезятся, только небольшая дымка перед глазами, да руки воняют пару дней.
А пока идет столь непростая работа, обсуждаются различные проблемы, политика, жизнь на гражданке ну и напоследок женская тема. Олег не лез в эти разговоры, неоконченное высшее образование, жизнь в Москве, да и разница в возрасте делали эти разговоры для него не очень интересными. Ему было интересно другое, как житель первопрестольной, привыкший ко всем благам цивилизации, он даже не догадывался, о той жизни его сверстников за пределами столицы. Многие были с деревень. Споры в области политики и экономики были иногда бескомпромиссными, заканчивались порой перепалками.
Но один раз отсидеться не удалось. Один сибиряк с фамилией Жданов, а с именем Еремей так обстоятельно объяснял, что все беды с Запада, что был похож на боярина из Петровских времен, утверждавшего подобное, только бороды и медвежьей шапки не хватало.
-Каждый американец, англичанин, француз и немец так и мечтает уничтожить нашу Россию.
-Еремей, что в Вашей деревне самое лучшее?
-Мед, самый лучший мед в России!
-Представь, что ты под Новый год с отличнейшим, пахучим медом прибываешь в Москву, идешь в ЦУМ и с чувством гордости за свою страну хочешь облагодетельствовать москвичей и гостей столицы. Перед этим ты разливал мед в баночки, писал его чудный состав и придумал этикетку с красивой снегурочкой, благодаря твоему снадобью она никогда не замерзнет.
-А что, хорошая идея.
-Идешь ты по рядам, а в магазине, как при оккупации все импортное, даже в продуктовом отделе, возникнет такое чувство будто вся страна закатана в асфальт и через него ничего не растет. Стильно одетая девушка или юноша будут тебе рассказывать о чудном заграничном мёде, что он выращен в местах где не летают самолеты, где пчелы не подвержены депрессиям и болезням, и собран он для каждого знака зодиака специально обученными людьми. А ты будешь стоять рассеянно и хлопать глазами, потом попросишь вызвать начальника. Ты возьмешь его за пуговицу пиджака модного покроя и будешь с возмущением говорить о несправедливости, ведь твой мед самый лучший, но он никак не может попасть к потребителям. Менеджер будет в такт твоим словам кивать набриолиненной головой, учтиво смотреть в твои глаза, а потом произнесет очень вежливо:
-Позвоните нам через пол года.
-И все?
-С банками поедешь назад, опять будут виноваты американцы и прочие буржуины, а в ЦУМ будешь звонить до скончания века. Американские капиталисты насильно заставляют продавцов выставлять зарубежную продукцию в самом центре Москвы.
-Тебе легко говорить, ты же у нас сынок новых русских.
-Новые русские это в основном те люди, которые чем – то руководили или что – то контролировали ещё при старой советской власти, а потом в один миг стали владельцами заводов, дворцов, пароходов, картин и маленьких собачин. Мой отец после службы в армии перевелся на заочное отделение политеха и поехал строить с сослуживцем жилье для нефтяников и газовиков. Он маму на выпускном вечере уже катал на собственной Волге и закатил банкет в «Праге» для бывших сокурсников.
В начале девяностых стране было не до нефти, люди делали капитал на административном ресурсе. Например супруг мэр города, а его жена обыкновенный директор завода пластиковой тары, одноразовой посуды и полиэтиленовых пакетов. Муж подписывает разрешение на открытие кафе или магазина только в том случае, если предприниматель обязуется покупать продукцию, которая делается на заводе супруги.
Отец, чтобы сохранить коллектив брался за любые подряды, а мама проектировала дома тем же новым русским. Потом стало полегче, но от этого отца чаще я не видел.
-Так ты вернешься в Москву и все у тебя будет в порядке, - не унимался Еремей.
-Ты вернешься в свое село.
-А потом?
-Потом поработаешь в крупном городе лет восемь, например строителем, скопишь первоначальный капитал. Дальше уже на твое усмотрение. Можешь купить станок для обработки древесины, шиномастерскую, микроавтобус для перевозки людей или товара. Главное захотеть. Со временем ты поймешь, что многое в жизни зависит только от тебя.
Существует и другой вариант. Устроишься на завод в городе или пойдешь в фермерское хозяйство и во время обеда или иных перекуров будешь клеймить супостатов. Когда свою судьбу отдаешь в чужие руки, тогда и винишь во всех проблемах в том числе и глобальных, не себя, а других. В жизни всегда есть выбор.
Так помаленьку, шаг за шагом дело двигалось к присяге. Василий учил Олега дальнейшим премудростям. Стреляли они приблизительно одинаково, только у сержанта опыта было побольше.
Один раз Егельдинов, принес из оружейной комнаты винтовку.
-На глянь на «скрипку Страдивари», трофей моего прадеда.
Олег взял в руки винтовку и сразу понял, что это не штампованный товар, изготовленный на заводе. Над этим произведением трудился искусный оружейник. Затвор щелкнул, как сомкнувшиеся «челюсти аллигатора».
-Тут оптика такая же, какая была у винтовки немецкого снайпера, воевавшего в Сталинграде.
-Которого Зайцев убил?
-Того самого.
-Ты приклад под себя подгони, вот здесь он регулируется и ночной прицел качественный достань, будет тогда для тебя новая снайперская вершина, а СВД ты уже перерос.
-Так ты мне её отдаешь?
-Возьми в аренду до конца службы, мне то она в тайге сейчас точно ни к чему, а для тебя рабочий инструмент. Я её в армию взял на непредвиденный случай.
За пару дней до присяги новобранцы вплотную занимались строевой и подгонкой формы. Им было далеко до Кремлевских курсантов, но печатать шаг, чувствовать локоть они уже научились.
К вечеру перед присягой около КПП было светопреставление. Родители новобранцев, увидели детей в военной форме и как в пионерлагере кормили своих отпрысков, заодно корили руководство за сброс веса.
Эта участь не обошла и Олега.
-Ты погляди на кого он похож? – причитала Екатерина впихивая уже третий бутерброд дитятке. Худющий, обгоревший. Дома тебе не сиделось, на приключения потянуло?
Сергей не обращал внимания на «стоны» супруги.
-Как кормят, о портянках, о сослуживцах были его вопросы.
Сын отвечал обстоятельно, отец невольно сравнивал его с собой.
-Снайпером нравится быть?
-Ещё не знаю, у нас пока курс молодого бойца, а после будет работа в группе. –Папа, а ты не мог бы достать ночной прицел? –Василий мне одну винтовку на время дал, а стандартные прицелы к ней не подходят и глушитель с пламегасителем и патроны.
Сын протянул отцу бумажку на которой была написана требуемая модель.
-Мама, папа, а можно завтра после присяги, я с Василием погуляю в Волгограде в музей сходим, в театр.
-Конечно, ещё на балет и в консерваторию, - подыграл ему отец. - Вот для чего тебе была нужна гражданская одежда, о которой ты напоминал в каждом письме.
На следующий день была присяга. На трибуне стояли офицеры. Командир полка Радишевский с боевыми наградами за Афганистан и Чечню. Лютый в парадной форме тоже имел награды не в виде юбилейных медалей и за выслугу лет, два ордена Красной звезды о многом говорили.
Ребята стояли перед строем. Боец принимал присягу, одной рукой держа папку с текстом, другой сжимая автомат, родители старались подобраться поближе и запечатлеть на фото этот торжественный момент.
Екатерина стояла и глядела на повзрослевшего сына и как в детском саду на утреннике повторяла за ним слова присяги.
Сергей обозревал гостей. Армия стала действительно рабоче – крестьянской. Страну защищали дети, которые жили или в деревнях или в небольших городах. Ему вспомнилась его служба на Севере, где были и городские и деревенские, студенты и учащиеся.
Наконец торжественная часть закончилась, перед родителями чеканя шаг, прошли их дети, Родина получила новых военнослужащих. Потом родителей на автобусах отвезли на стрельбище. Были сооружены трибуны и они глянули чему должны выучиться их детушки.
Дембеля показывали на что они способны. Перед зрителями остановились БМП, оттуда выскакивали стрелки и вели бой в наступлении, все это сопровождалось стрельбой холостыми патронами, шумом взрывпакетов, выстрелами из гранатометов и поставкой дымовой завесы.
Потом все желающие могли пострелять из стрелкового оружия.
-А ты стрелял в армии? – спросила Екатерина супруга.
-Пятнадцать патронов.
-И всё?
- Потом присяга, больше автомат я в руках не держал. Строили секретный режимный объект.
-Так ты на Новой Земле, строителем что – ли был?
-Военные строители, это щит Родины, а все остальные войска просто заклепки - поправил её супруг.
После импровизированных учений, родителей отвезли назад в часть, на плацу уже был накрыт гигантский стол, стояли две полевые кухни одна с борщём, вторая с макаронами по – флотски. Был ещё компот из сухофруктов и торты. Получилась огромная, дружная семья. Все начали знакомиться друг с другом.
-Вкусно, сказала Екатерина вкушая макароны обильно сдобренные фаршем и подливой.
Сергей улучив момент, захотел поговорить с комбатом, тот как раз вышел из – за стола на перекур.
-Разрешите обратиться товарищ майор, - по военному спросил он.
-Обращайтесь.
-Как там мой Сидельников служит?
-Так это ваша супруга так настойчиво его искала?
-Единственный сын в семье, да и армия все – таки.
-Да, - произнес комбат затягиваясь сигаретой. – Не наступили бы такие времена, когда тюрьма и армия сравняются и служить и сидеть будут те, кто не смог откупиться. – А Олег нормально служит, пока замечаний не поступало, единственный профессионал, как снайпер. Только в бою убить человека не совсем то, что муляж на учении.
-А остальные?
-Вы служили? - ответил вопросом на вопрос Лютый.
-Стройбат Новая земля.
-За два года можно стать специалистом?
-Можно, при желании но самого низкого разряда.
-И я стараюсь сделать из них за два года специалистов самого низкого разряда. Только для обороноспособности Родины солдат низкого разряда намного дороже обходится плохо обученного штукатура или маляра.
-Так у Вас ещё все нормально.
-Нормально потому что знаю чему учить, а чему нет.
-Я вижу по наградам, что воевали, а не отсиживались. Может Вам какую спонсорскую помощь предложить?
-Пока не надо, но предложение интересное.
Мужчины пожали друг другу руки, к комбату подошел Мильдов, а Сергей пошел к супруге, та все подкладывала Олегу то макарон, то домашних пирожков.
-Это от бабушки, с рисом и морковкой, такие какие ты любишь. А тебя не обижают здесь?
-Мама, тут свободной минуты нет, через день стрельбы, Вася учит как правильно маскироваться, скоро будут ещё ночные выходы.
-Ну как?
-Годен, - кратко ответил отец, наливая по второму кругу борщ.
Потом было построение и новобранцев отпустили вместе с родителями до 24.00. воскресенья. Отец Олега вызвал такси и Сидельниковы с Василием, которому тоже разрешили не ночевать в части, поехали в отель.
-Василий, расскажите пожалуйста немного о себе, - попросила мама Олега.
-Бурят. Все мои предки связаны с Баргузинским заповедником ещё с царских времен. Охраняем знаменитого местного соболя, приходит срок идем служить. После армии опять тайга и соответствующая жизнь, если вкратце.
-После службы опять в заповедник? – спросил Сергей.
-Конечно, я даже не очень представляю жизнь в большом городе, для меня Москва это что – то из другого мира с непонятными для меня законами.
-Скажите пожалуйста, а где в Волгограде можно культурно отдохнуть? – Олег переменил тему разговора спрашивая таксиста.
Водитель начал перечислять достопримечательности города, так они и доехали до отеля. Номер для Олега и Василия был двухместным.
-На держи, - это тебе подарок от меня, - Олег протянул другу комплект гражданской одежды и пары туфель.
Егельдинов под растерялся.
-Бери не стесняйся. Мы же друзья, а для друга мне ничего не жалко. Я честно говоря думал, что приедут мои московские друзья, но, как видно они стали уже товарищами.
Василий аккуратно свернул форму. Надел импортную сине - белую рубашку поло, светлые брюки цвета кофе с молоком и парусиновые туфли.
-Отлично, как раз все подошло, сейчас попросим утюг и будешь парень что надо.
Через полчаса в холле гостиницы стояли по внешнему виду два яхтсмена, принявшие душ и мечтающие осмотреть город – герой.
Первым из своего номера спустился отец, отозвал сына.
-На тебе на мороженое и смотри не влезай ни в какие истории. Завтра в 12.00. встречаемся в ресторане, - Сидельников протянул сыну деньги.
-Спасибо папа, все будет хорошо.
Тут появилась мама, в новом облачении. Узор на платье был в виде павлина, который распустил свой хвост, на ногах были туфли на низкой пробковой платформе для долгой прогулки. В руках небольшая дамская сумочка в тон обуви. Там где она проходила оставалась еле заметная цитрусовая волна от духов.
Судя по восторженным взглядам мужского населения отеля, с нарядом и прической она угадала.
-Ты прям, как птица счастья, - сделал комплимент супруг.
-Тебе очень идет, - сказал сын.
-Очень красиво, - произнес Василий.
-Спасибо. – Вы сейчас с нами на Мамаев курган? – поинтересовалась мама.
-Нет, мы, как в песне, «попьем кваску, купим эскимо», - Олег, чмокнул маму в щечку и скрылся с Василием.
-Пойдем или поедем? – спросил супруг.
-Давай пройдемся по центру, макароны вытрясем. А куда они исчезли?
-Я тебе любимая вечером все расскажу.
«Яхтсмены» держали свой курс в центральный парк культуры и отдыха. По пути они купили мороженое, любовались городом и вели неспешную беседу.
-Сейчас Василий с девушками познакомимся и приятно проведем время. –Что самое главное в девушке? – задал вопрос, с видом знатока Олег.
-Даже не знаю, красота наверное.
-Самое главное в девушке это чувство юмора. Смех объединяет людей и наверное ещё музыка.
-Тебе виднее.
-А может у тебя девушка есть?
-Есть. Живет в Москве в небоскребе на Воробьёвых горах, зовут её Тамара и у неё ещё есть прабабушка. Только она ещё об этом не знает, мне это мой прадед рассказал. Его тоже Василием звали.
-А он ничего не перепутал?
-Он никогда ничего не путал, - уверенно ответил Василий.
Показался парк с аттракционами. Друзья вошли в зеленую зону отдыха с колесом обозрения, машинками, традиционным тиром и качелями в виде огромных лодок.
-Давай присядем, сориентируемся.
Скамейка была с одной стороны пустая, с другой сидели две бабушки с внуками, у которых был импровизированный ланч в виде сахарной ваты. Няни глядели за детьми и ещё успевали покритиковать молодежь.
-Слышь Василий, а в нашем доме соседку по лестничной клетке действительно зовут Тамарой, язык не поворачивается назвать её старушкой. Такая энергичная, подтянутая, всегда с укладкой. Когда родителей нет, так мы компанией у меня дома собираемся, шумим. Так она часа в два ночи звонит, я её впускаю, она слушает новые три песни, на этом наша дискотека заканчивается. Ставим потом медленные композиции и убираем звук аппаратуры до минимума.
Есть у неё правнучка Томка, симпатичная девчонка, наверное даже на свою прабабушку похожая. Только Вася нет у тебя ни единого шанса, отец у неё владелец транспортной компании, самолетами перевозит различные грузы. Дочка одна в семье, выдадут её за какого – нибудь олигарха, чтобы капитал не потерялся. –Надежды – это отложенные разочарования, - сказал кто – то уже не помню кто.
-Каждый миг – это ещё одна возможность, тоже кто – то сказал, - парировал Василий.
-Пошли, - мгновенно переменил тему разговора Олег, увидев двух девушек.
Но пока они до них добрались, появились их кавалеры с соком. Прошло немного времени и около тира появились бойкая стая девчонок.
-Таким красивым девушкам случайно телохранители, не нужны? – попытался завязать разговор Олег.
-Не нужны. Следуйте лесом мальчики.
-Девушки вы послали моего друга как раз по адресу. Василий может бесконечно рассказывать о тайге, о том как он помогает спускаться с вековых деревьев маленьким леопардам, занесенных в Красную книгу. Они мяукают от боязни высоты, зовут Васю.
-О каких шанхайских барсах Вы говорите? - проявила свое знание о фауне и чувстве юмора одна из девушек.
-Мой друг является личным другом мужа троюродного брата двоюродного племянника английской королевы, который отвечает с ружьем за сохранность данного кошачьего вида.
-Нашему забору двоюродный плетень, - прыснули девчонки.
-Если Вы не верите, то он может продемонстрировать свои умения в тире.
-А Вас как зовут?
-Меня Олег.
Дальше была отличнейшая стрельба пульками в тире. От метких выстрелов падали совы, крутились мельницы и летала ракета на тросе. Потом катание на колесе обозрения, где симпатичные экскурсоводки показывали с высоты достопримечательности города, куда потом все и отправились.
На следующий день к 12.00. сын прибыл в ресторан гостиницы на беседу, как и обещал. Вася наотрез отказался от завтрака и пошел в номер переодеваться.
-Что «мартовский кот» нагулялся? Я продлил номер ещё на сутки, так что можешь с Василием отдохнуть.
-Спасибо папа, - произнес отрок, налегая на йогурт.
-Понравился город? – спросила мама, трогая его за плечо.
-Все мама понравилось.
-Ну что ж сынок, никто тебя в армию не тянул, но у каждого человека свой путь и никто его кроме тебя не пройдет. У меня была немного иная служба. Я разговаривал вчера с комбатом, думаю, что со старшим командиром тебе повезло. Так что тяни свою лямку.
-Ты не обижаешься на меня?
-Проблема отцов и детей она вечна. Ребенок растет намного быстрее, чем кажется родителям. Ещё вчера повязывал тебе сопливчик, давал в ручку погремушку, сегодня ты уже с винтовкой, а для меня такой же мальчишка. Для матери ты ещё вообще ползаешь.
-Уже первые шаги взрослого человека, - добавила Екатерина. –Ты только сынок почаще пиши и нам и бабушке с дедушкой.
-Хорошо мама.
Они ещё немного посидели, глаза Олега после плотного завтрака начали немного смыкаться.
-Я же говорю дитё, - сказал супруг жене.
-У нас вылет через пару часов, так что давай иди отдыхай.
Олег попрощался с родителями. Они решили ещё немного прогуляться по городу, а сын пошел восстанавливать силы.
В холле стоял уже в форме Василий.
-Отбой, поспим до часов шести, поужинаем и в часть, нам продлили номер.
Василий не стал возражать, он устал не меньше своего друга.
Так закончилось это первое увольнение.
Утро, день и вечер самые обыденные для обучения снайперскому мастерству. Через неделю были уже ночные стрельбы, а потом соревнования с другими снайперами полка. День за днем и наконец замаячил Васин дембель.
Лютый подозвал солдата и сержанта:
-Ставлю на плацу табурет с яблоком, вокруг охрана, сбиваете фрукт, Василий едет домой.
Плац с одной стороны окружал забор со скошенной травой, с другой было здание казармы с покатой крышей. Снайперы начали оглядывать объект.
-Видно Лютый не хочет отпускать тебя.
-Я так понимаю, что стрельбой по мишени тут не отделаешься. Каждое окно простреливается, с крыши свалишься, канализационного люка как назло нет.
-И около забора не замаскируешься под скошенную траву, - подметил Олег. Пошли в тир постреляем, завтра что – нибудь придумаем.
На следующий день наши герои пошли в степь, у Олега была планшетка.
-Смотри Вася, я нарисовал по памяти плац, в масштабе, тут плюс минус полметра, шагами измерял.
Василий без интереса глянул на листок бумаги.
-Теперь мне скажи, а у твоего друга водителя тоже есть молодой боец, как я?
-Есть, только неизвестно кто кого учит. Тот профессиональный водитель.
-Вася, твой дембель наступил!!! – смотри сюда.
Через три дня был экзамен. Почти весь плац был усыпан солдатами, каждый отвечал за свой сектор, часть военнослужащих прочесывала участок около забора, вдруг найдется свежевыкопанный подземный ход? Пару бойцов сидело на крыше на случай быстрого её разбора. Все были вооружены автоматами с холостыми патронами и иногда постреливали. В центре была самая охраняемая в мире табуретка с лежащим на ней яблоком.
На трибуне стоял Лютый с командирами рот и внимательно наблюдал за действиями подчиненных, пока он не видел изъяна, у снайперов нет ни единого шанса.
Сначала послышался мат, потом грузовой ЗИЛ выехал из - за угла казармы. За рулем сидел новобранец с перепуганным лицом, сжимавший намертво баранку. Двигатель машины заглох, рядом бежал Васин друг и кричал, вставляя идиоматические обороты:
- На тормоз жми ….. нехороший человек.
Шумовой эффект был обеспечен, грузовик катился, что создавало правдоподобность ситуации, солдаты видя надвигающуюся бесшумную машину, уступали ей дорогу, очень хорошо понимая сержанта и тоже подключились к травле нерадивого шофера. Это никак не походило на смертника на машине, в реальной ситуации его бы просто изрешетили, а так раззява за рулем, что с первогодка взять?
Шофер так и не нашел тормоз, но элегантно передним колесом чуток задел табурет, яблочко упало и повредилось, а сама машина вдруг завелась и развернулась. Водитель получил свою «Минуту славы».
Олег с Василием вышли из казармы, перед этим с волнением из щели двери, наблюдая за происходящим.
-Фрукт созрел товарищ командир.
-Вижу, Ваш спектакль. Молодцы, Василий домой на дембель, оформляй все необходимые документы. –А Вам ротозеи завтра марш бросок в полной выкладке.
Солдаты зароптали, мол самого то выстрела не было.
-Вам сказано было яблоко охранять, а Вы не смогли. На войне выживает всегда тот, кто перехитрит противника. Можете восстановить упавший авторитет на стрельбище.
-Ты, Сидельников получишь ефрейтора, если с максимального расстояния на стрельбище попадешь в эту же цель.
-Есть!
Марш бросок не самое интересное дело, некоторые «умные командиры» ещё заставляют бежать в противогазе, но спичный коробок, засунутый под шлём – маску, полностью нейтрализует это недоразумение.
На стрельбище каждый солдат нёс свою персональную тару в виде бутылки или консервной банки, чтобы реабилитировать себя. На поражение давалось два патрона.
Когда стрельбы закончились, цели в виде пулеметчика и ростовой фигуры были уничтожены, их места заменили бутылками и банками. Солдаты переставили флажок на «одиночный режим».
Если автомат пристрелян, у стрелка неплохое зрение и эти стрельбы не первые в его жизни, то попасть в цель были неплохие шансы. В основном все справились, тара была продырявлена.
Наступила очередь Олега, стрельба велась с дистанции километр. На трофейной винтовке все было выставлено, ветра никакого не наблюдалось, дополнительных поправок делать было не надо. Василий стоял рядом, он уже не делал никаких подсказок, его подопечный пока делал все правильно. Лютый обозревал все это действо в бинокль.
Сначала разлетелось вдребезги яблоко, только потом послышался шум выстрела. Это было завораживающие, но каждый на стрельбище представил себя этим фруктом. Сразу стало не очень уютно, зная, что в тебя уже стрельнули, а ты ни сном, ни духом.
Так прошел этот день. Вечером в столовой был банкет. Васю провожали его сослуживцы и земляки вместе с Олегом. Не был забыт и водитель Баламжи, ювелирно сделавший свою работу. Перед этим Олег с Василием пошли на узел связи. Василий удивил родню скорым прибытием, а потом Олег обрадовал маму и папу повышением в звании.
-Приеду домой, раздам подарки, схожу в баньку, - мечтал уже в слух Василий. –А на следующий день ранехонько пойду в тайгу. Солнце только взойдет, на траве роса и туман.
-Гляди что – бы белка кедровую шишку тебе на голову не обронила, - пошутил Олег.
-Ты идешь по лесу и чувствуешь, что это твое, ты без этого не можешь.
-Так ты Василий ещё и романтик.
-Я человек, который знает, что нужно мне в жизни.
Через день Василий уехал со своим земляком шофером Далаем. Через две недели пришло к Олегу от него известие, он писал, что все у него хорошо, за Баргузинский заповедник можно было теперь не беспокоиться.
А у Сидельникова начались армейские будни. Каждую пятницу у него был своеобразный экзамен между снайперами других батальонов. Отец по его просьбе прислал ночной прицел, глушитель и пламегаситель, причем все было ручной сборки. Прицел вообще существовал в единичном экземпляре и был сделан бывшим товарищем по сборной отца Олега, а нынче неизвестным «Левшой», разработки которого опережали свое время, но не были востребованы государством.
Любой человек излучает тепло и Олег прекрасно все это видел, причем в любое время суток, нужно было только перевести прицел с помощью переключателя в соответствующий режим.
Солдат привыкает ко всему и Сидельников, как говориться, втянулся. Каждый день был похож на другой, мастерство улучшалось, как и чистка картошки. Теперь он был ведущим местного «Клуба путешественников». Москвич рассказывал о далеких экзотических странах, а сослуживцы видели мир глазами Сидельникова. Они неоднократно были на Бали, Кубе, Сейшелах и Карибах, там, куда при первой возможности отдохнуть ехал отец с семьей или Олег уже студентом с друзьями. Ребята задавали различные вопросы, а рассказчик отвечал немного привирая, что касалось слабого пола.
*****
Так добрались и до «ста дней до приказа», но батальон перебросили на Кавказ на границу с Грузией.
Комбата вызвал командир полка. Радишевский был его ротным, когда Лютый второй раз прибыл в Афганистан лейтенантом. Перед поступлением в училище, Иван ещё почти два года выполнял там интернациональный долг.
-Проходи Ваня, садись, по – отечески сказал полковник, протягивая руку для приветствия.
Лютый поздоровался присел, положил на соседний стул свою афганскую кепи. Радишевский разместился напротив.
-Поздравляю с поступлением в академию Константин Романович.
-Спасибо, я думаю, что в июне и ты поступишь.
Возникла небольшая пауза. Командир покрутил в руках подарочный портсигар, но теперь там были жевательные конфеты, он открыл его и предложил собеседнику, тот отказался.
-Опять перетасовка?
-Да, - твой батальон перебрасывают на Кавказ.
-В дружественную республику?
-В дружественную республику. В генштабе обкатывают новое объединение, бригаду. Что – то между полком и дивизией. Наверху посчитали, что так будет лучше и твой батальон по боеготовности как раз подходит. Если бы не академия, то как – нибудь бы и отбились, но один плюс, что это все до лета. В июне батальон отбывает на место постоянной дислокации, а ты в академию. -Считай, что у тебя летний лагерь.
-Опять труба, опять поход.
-Там сейчас все спокойно, - обнадежил его полковник. А после в Москве обязательно увидимся. Как семья?
-Супруга учительствует, дочка хочет поступить в медицинское училище, а Ваня пока в начальной школе учится.
-Когда сниматься?
-Через три дня. -Палатки, полевые кухни, бани все новые я достану.
-Я завтра предоставлю список необходимого.
-Хорошо.
Полковник встал, давая понять, что разговор окончен. Так у майора Лютого появилась ещё одна кавказская командировка, а у всех родных и близких, ещё один повод для беспокойства.
Глава 5.
В квартиру Лопахиных позвонили. Чапа громко и тревожно залаяла. Груня пошла открывать.
-Кто там?
-Телеграмма из Киева – ответил мужской голос из – за двери.
Служанка открыла дверь, почтальон в старорежимной форме протянул ей бланк, Груня расписалась и вошла в квартиру.
С этой секунды все изменилось. Ей казалось, что все предметы, потолок и стены мгновенно обветшали и стали тусклыми. Феофила стояла посреди комнаты и все поняла.
Груня пошла на кухню, вытащила бутылку коньяку, которая осталась после Рождества, разлила по лафитам.
Феофила сидела за обеденным столом, плакала и невидящими глазами смотрела на телеграфный бланк с наклеенными страшными строчками. Она машинально выпила коньяк, но даже не почувствовала вкуса.
Через час пришел Юрка, а через некоторое время Галинка с занятий. Как только они заходили в квартиру, гнетущая атмосфера сразу набрасывалась на них, слова застревали в горле, дети как могли успокаивали мать, но безуспешно. Так они и сидели втроем за столом, ковыряя вилками постную гречневую кашу с поджаренным луком и морковкой.
Михаил Петрович пришел с работы, но усталость, как рукой сняло, как только он зашел в квартиру. Он обнял супругу и ещё раз перечитал телеграмму: «Богдан погиб. Похороны 1 февраля. Сообщите дату приезда. Адрес: Киев, Контрактовая площадь, дом 8 Лазерсонам».
-Я пойду возьму билеты, дам телеграмму, все едут кроме Юры и Груни.
-Ты за своего сына боишься, а моего ты не удержал! – неожиданно выпалила Феофила.
Адмирал подошел к столу, налил в рюмку коньяку, выпил залпом.
-Не беру потому – что не на свадьбу едем.
Потом он подозвал Галинку.
-Найди одежду и обувь Богдана, для нас то же что – нибудь траурное. Матери успокоительное возьми в дорогу.
Дочка только кивнула головой и обняла отца.
Его волнение выдала только входная дверь, которую он закрыл сильнее обычного.
Груня стояла у окна в своей комнатке, глядела на замерзшую Неву и проклинала руководителей нового режима, которые разрушил эту семью.
На Витебском вокзале был бардак. К кассам не протолкнуться, если и было переселение народов, то начиналось оно с вокзалов. Михаил Петрович ринулся без очереди.
-Куда буржуй прешь! – оттолкнул его один из мешочников. Сосали нашу трудовую кровь, а теперь убегаете! Сразу по харе видно, что из бывших.
-Я по телеграмме, - Лопахин достал из внутреннего кармана пальто сложенный вдвое бланк.
-Знаем мы ваши телеграммы, наворовали, теперь бежите с добром.
-Да времени по воровать у меня не было, все в море да в море.
-Так ты значит наших матросов мучил.
-Не мучил, а учил, только таких горлопанов как ты, в моем экипаже не было.
Толпа затихла. Появился начальник патруля в штатском, плюс солдат и матрос.
-Что тут происходит? – строго спросил начальник патруля инженер Осмысловский.
-Вот этот морской офицеришка, лезет без очереди! – зачинщик перепалки показал на адмирала.
-У меня сын погиб, - нужен билет для всей семьи до Киева.
-С билетом разберемся, зачем шум устраиваете?
-Возмущаюсь бардаком.
-Так это революция, новый мир - с вызовом сказал солдат из патруля.
-Не надо было крушить до основания, вот Вам и вышел новый мир. Не может кто в жизни был никем, стать всем.
Толпа загудела, импровизированный митинг мог закончиться расправой.
-Пройдемте товарищ, - скомандовал начальник патруля. Они вышли на улицу и направились в сторону Гороховой. Там размещалось здание, где в скором времени Феликс Эдмундович создаст свою знаменитую комиссию.
-А Вы кто из флотских?, - неожиданно спросил матрос.
-Адмирал Лопахин.
-Лопахин, тот который «Славным» командовал?
-Да.
-У меня родной брат на этом крейсере матросом служил.
-Как фамилия?
-Жуков.
-Ванька Жуков, его звали, как у Чехова. «Дедушка, забери меня домой», - произнес Михаил Петрович фразу из знаменитого рассказа.
-Так Вы что всех матросов знали как звать? – удивился солдат.
-Почти всех. Как я могу командовать людьми, которых не знаю?
-А у нас многие офицеры только тыкали, а некоторые даже могли по лицу съездить.
-А сейчас чем занимаетесь?, - подключился начальник патруля.
-Преподаю навигацию в училище, революция революцией, а грамотные штурманы всегда нужны.
-Так может адмирал не контра? – как Вы считаете товарищ Осмысловский? – обратился матрос к начальнику.
-Раз матросов уважал, да и сейчас преподает, думаю, что это будет первое и последнее предупреждение. -Кто не с нами, тот против нас, адмирал, третьего не дано.
-Жуков иди с Лопахиным прямо к начальнику вокзала, оформь билеты, а мы пойдем дальше по маршруту, встретимся опять на старом месте.
Матрос и адмирал пошли назад. Уже смеркалось, а кучи мусора и горы снега от этого полумрака казались ещё больше.
-А кто снег убирать должен? – адмирал спросил так, словно увидел мусор на палубе. Это я так понимаю, что офицеры теперь за матросов, а матросы за офицеров и идем туда не знаю куда.
-Это все временно. Мы воспитаем новых офицеров, - произнес матрос, перебираясь через сугроб.
-Не сомневаюсь. Только, как ни ругай Романовых с их неповоротливой системой, а простояла Империя триста годков, а если был бы жив Александр третий, то и поболее. А сколько Ваша простоит?
Билеты были на утро и если бы не матрос, то никуда бы Лопахины не уехали. Михаил Петрович поблагодарил Жукова и пошел на почтамт. Там он уже ни с кем не ругался, терпеливо выстоял очередь и отправил телеграмму по указанному адресу на бланке. Домой ноги его не шли, фраза, брошенная с горяча Феофилой, застряла в сердце. Он никогда не делил детей на своих и чужих, а тут, вон как все обернулось.
В квартире пахло блинчиками, Груня делала их с различными начинками, вернее с тем, что нашла. Николаса давненько уже не было, так что обходились крупами, морковкой, капустой, свеклой луком да чесноком, всем тем, что могло храниться в Грунином холоднике.
-Выезжаем завтра утром, телеграмму я отослал, - Михаил Петрович, снял с себя пальто с меховым воротником и зимнюю шапку. В квартире ещё пахло восковыми свечами. Супруга была в спальне, достала портрет сына где он в студенческой тужурке и зажгла свечи.
-Пап, я все сделала, - Галинка обняла отца.
Потом подошел Юрка и обнял их всех. Даже Чапа подошла и привстала на задние лапы, передними упершись о брюки адмирала.
-Вместе оно всегда легче будет, детки, - Михаил Петрович погладил Юрку по голове. –Давайте мыться и спать, завтра рано вставать.
На супружеском ложе Феофила обняла супруга, давая понять, что конфликт исчерпан.
-Я так за нас всех переживаю! Мишенька я ничего не понимаю, что происходит!
-Наступает эпоха перемен.
-А что будет с нами? Дети ещё совсем маленькие?
-Давай переживем эти похороны, а дальше будет видно.
Ранним утром Груня и Юрка провожали родных. Черный траурный цвет от одежды казалось затопил всю квартиру. Кофе и чай пили молча.
Потом все присели на дорожку, служанка прочитала «Отче наш», каждого перекрестила и поцеловала, Лопахины тронулись в скорбное путешествие. Была темнота и когда семья в траурном вышла на улицу, то казалось, что тьма сгустилась ещё больше и рассвета сегодня не будет.
-Береги Юрку Груня - Михаил Петрович ещё раз обнял служанку.
Та кивнула головой и положила руки на плечики мальчишки.
-Давай поспи ещё немного, до подъема есть ещё пару часиков.
-Грунь, а может я не пойду сегодня в школу?
-А Богдан похвалил бы тебя за это?
Юрка вздохнул и пошел в свою комнату. Служанка зажгла опять свечи, подкинула в голландскую печь, которая была в зале дровишек и поставила заново самовар.
«Николас обещал сегодня приехать, мне да Юрке будет повеселее», - вслух сказала Агриппина.
В поезде разговаривали мало. Грунины блинчики лежали на столике, стаканы в подстаканниках мелодично брякали на стыках, в самом купейном вагоне все было по – старому, только жизнь за окном продолжалась по – новому.
Как только рассвело, Феофила достала из чемодана саван, мулине и принялась по памяти вышивать. В узор она вкладывала всю свою материнскую любовь, представляла что этот оберег, уж точно защитит её сына в загробном мире.
Галинка читала конспекты, хоть и наступила революция, но старорежимное образование никто не отменял. Медицина ещё не знала, что без знания краткого курса ВКПб, не стать советским врачом.
Адмирал глядел в окно, мимо пролетали составы, мелькали полустанки. На станциях народ штурмовал поезда, причем в обоих направлениях. Наступали итоги Брестского мира. Иногда он смотрел на супругу их взгляды встречались, но она его не видела, поглощенная работой.
Киев встретил их морозной, немного ветреной погодой. После того, как пассажиры и провожающие схлынули, на перроне остался молодой человек ровесник Богдана. Он был одет в темно синее пальто с блестящими пуговицами с аббревиатурой университета, в каракулевую шапку, темные брюки и в валенки. На носу были очки, которые увеличивали его карие глаза, эспаньолка придавала ему солидности.
-Здравствуйте, Вы Лопахины? - Это я Вам послал телеграмму, - сказал встречающий приятным голосом.
-Лопахины, - за всех ответил Михаил Петрович.
-Меня зовут Лазерсон Лазарь Иосифович, я был знаком с Богданом.
-Лопахин Михаил Петрович, - протянул руку для знакомства адмирал и представил Галинку и Феофилу.
-Похороны будут через два часа около главного здания университета. Предлагаю с дороги перекусить.
-А у Вас тут наверное уже другие деньги? – спросила Галинка.
-Николаевские золотые рубли пока ещё принимают.
Горячий завтрак в ресторане вокзала в виде яичницы и овсяной каши, а потом крепкий кофе немного взбодрил.
-Надо цветы купить и венок, - произнесла Феофила.
-Я уже все заказал, магазин находится рядом с университетом, - ответил встречающий.
-А далеко отсюда университет? – задал вопрос адмирал.
-За минут сорок можно дойти.
Решено было до места похорон дойти пешком. Феофила под ручку с Галинкой шли впереди, а Михаил Петрович с Лазарем немного поодаль.
-Расскажите, как все случилось, - попросил адмирал.
Лазарь кивнул в знак согласия головой.
Познакомился я с Богданом на лекции по истории Украины, как раз была тема о Киевской руси. В перерыве разговорились. Я учусь на юридическом факультете, а история входит в обязательный курс. Он рассказывал, что все свободное время проводит то в библиотеке, то в архиве Киево – Могилянской академии. -На постройку академии Мазепа дал денег – от себя добавил Лазарь.
-Тот самый Мазепа предатель? – удивленно спросил Михаил Петрович.
-Тот самый.
-Богдан спрашивал насчет жилья, говорил, что живет чуть ли не в келье, как монах.
-Я ему помог, наша семья как раз содержит доходный дом на Подоле недалеко от академии. Снимал он номер с видом на Андреевскую церковь. Мы сдружились, он почти все время проводил в учебе, стараясь нагнать упущенное время, которое у него забрала война, зато по воскресеньям мы с ним гуляли по городу. Я сам здесь родился, был вроде экскурсовода. Ходили мы по Киеву и обсуждали сложившееся положение, представляли светлое будущее. Он мечтал сдать всё экстерном, написать научную работу. Но не сложилось. Лазарь немного помолчал, Михаил Петрович его не торопил.
-Так получилось, что Раду и правительство Грушевского Ленин не признал, зато Харьковская республика получила полную поддержку на самоопределение и независимость. Когда – нибудь эти противоречия должны были обостриться, но никто не думал, что такой кровью.
Все началось с восстания на заводе «Арсенал», которое было подавлено местной властью. Потом к городу подошли войска из Харькова, которые возглавлял бывший полицмейстер подполковник Муравьев. Он решил штурмом взять Киев, что ему в принципе и удалось, начались массовые расстрелы бывших царских офицеров. Одними из защитников города были триста студентов университета, которые погибли под Крутами. К такому повороту событий горожане не были готовы.
Зашли муравьевцы и в университет. У нас как раз шла лекция о Богдане Хмельницком. Преподаватель увлеченно рассказывает, полная аудитория затаив дыхание слушает, открывается дверь и входят трое вооруженных матросов.
Лектор испуганно замолчал, так и стоял не выпуская указку из рук.
- Что мы здесь проходим? – произнес один из матросов, чувствуя полное превосходство вооруженного пролетария, над растерявшимся интеллигентом.
-Богдан Хмельницкий и Переславская рада, - автоматически ответил преподаватель.
-Очень нужная тема, - сказал другой матрос. Помню ещё со школьного учебника картинку, где все стоят вместе. –А сейчас почему Вы не вместе с нами?
Аудитория, потрясенная увиденным и услышанным замерла, и тут встал Богдан.
-А почему с Вами не Польша и не Финляндия? Почему из нас Вы делаете врагов? У Вас есть Харьков, Екатеринославль, Кривой Рог, стройте государство, основанное на одних заветах, мы будем строить на других, время покажет какой строй лучше. Неужели чтобы образовать государство нужно с кем – нибудь воевать? Мало что – ли в мировую повоевали, так ещё и в гражданскую войну нужно уйму народа положить?
По аудитории пронесся ропот.
-Где развивался российский флаг, там он и будет всегда развиваться, хотите вы этого или нет, - добавил один из матросов. -А ты, самый умный пойдешь с нами.
-А по какому праву? – попытался возразить Богдан.
-По праву товарища Маузера, - сказал третий. Это был Качанов до этого все время молчавший. Он вытащил из деревянной кобуры пистолет.
-Я испугался, не заступился за друга, больше я его не видел – с раскаянием произнес Лазарь.
По нему было видно, как он переживает.
-Даже апостол Петр трижды отрекался, - успокоил его Михаил Петрович.
*****
Богдана отвезли в пересыльный пункт в здание бывшего острога. Народу было тьма. Пол был каменный, холодный, долго не посидишь, приходилось вставать, сделать несколько шагов, чтобы согреться. Соседом Богдана оказался священник. Он прислонился спиной к стене, на нем была ряса с крестом и накинутое на плечи пальто.
-За что Вас батюшка?
-Издревле в храмах искали защиты, вот и в мой пришли люди. А потом появились солдаты. Я вступился за безоружных людей, призвал к милосердию, но ничего не помогло. Теперь я здесь.
-А тебя сын мой за что?
Богдан рассказал все, как было.
-На все Воля Божья, - смиренно сказал священник, как показалось Богдану.
-Значит нет никакой справедливости?
-Какая ещё справедливость, где ты её видел? В жизни богатые и бедные, причем богатые с неплохим здоровьем, Христос был распят, искупая чужие грехи, но даже спустя тысячу лет люди лучше не стали.
-То есть нужно не бороться, а подставлять другую щеку?
-Нужно поступать, как должно, а итог нашей жизни это закон справедливости. Я много людей исповедовал, последнее причастие все расставляет на свои места. Наворованное богатство, уходит сквозь пальцы своих же детей, порой уже на смертном одре, когда человек ещё жив, а уже идет битва за наследство. А сколько в богадельне людей, для которых карьера была на первом месте, а семья на последнем, а потом этот человек тоже на последнем месте среди своих повзрослевших детей.
-Предположим, что ты промолчал, - продолжил отец Алексий. –В последствии став ученым, окруженный учениками и в профессорской шапочке, в один прекрасный момент ты вдруг поймешь, что все не так. И это не так тоже благодаря тебе. То о чем мечтал в молодости не получилось, осталось только угодничество и подстраивание под власть, что – бы уже дожить до спокойной старости.
-Значит Иуда всегда получает за свои тридцать сребреников?
-Всегда, рано или поздно и об этом не беспокойся. –Я тоже во время учебы в семинарии интересовался историей, что ты там в архивах интересного обнаружил? – задал вопрос священник, стараясь отвлечь Богдана.
Лопахин начал рассказывать. Потом под утро он забылся сном, пред ним предстала вся семья, потом Сирье и в конце сна он увидел маму, которая стояла в белом одеянии на Софийской площади.
На утро их повели на расстрел. Отец Алексий излучал уверенность, которая передалась и Богдану.
-Что поп, Бог спас тебя? – со смехом спросили конвоиры.
-Когда меня не станет, возможно в моей церкви будут поминать меня, как невинно убиенного, столько, сколько будет существовать приход. А о вас долго будут помнить?
Конвойные затихли, в чем – то священник был прав.
Арестантов вывели во двор, поставили к стене. Расстрельная команда уже была готова выполнить свою работу.
-До встречи батюшка, - произнес последние слова Богдан, стоя рядом по колено в снегу, который намело ночью.
-До встречи, - ответил отец Алексий и перекрестил Богдана.
Раздалась команда, грянули выстрелы.
*****
В цветочном магазине было траурно, в Киеве было расстреляно около шести тысяч офицеров. Почти все букеты были с темными лентами.
-Этот венок мы специально заказали для Вас, посмотрите, может на лентах ошибки?
-Все правильно, - Галинка, расправила на венке траурные ленты. Михаил Петрович расплатился и взял венок. Галинка и мать купили ещё по букету красных роз. Лазарь тоже вышел с венком.
Ближе к университету, становилось все больше людей с венками и в трауре, центр начал напоминать огромнейшее кладбище.
-А где сейчас Богдан? – спросил адмирал.
-В морге медицинского факультета, тут недалеко. –Я попросил, чтобы его подготовили.
Чем ближе к моргу, тем страшнее становилась картина, развернувшейся бойни. Наконец серое здание, в котором никому при жизни не хочется оказаться.
-Давай одежду и обувь, - адмирал поставил венок и взял у Галинки все необходимое.
Дочка послушно передала пакет.
- Я сам, сказал Михаил Петрович голосом не терпящим возражений. Он открыл дверь, в нос ему ударил запах формалина и других неприятно пахнущих веществ. По всему периметру помещения стояли гробы с покойниками, около некоторых были родственники и работники морга.
Убитые были частично прикрыты стиранными простынями уже бело - желтого цвета, погибшие напоминали молочные зубы ещё без корней, которые судьба вырвала из жизни без всякой анестезии. Михаил Петрович снял свою меховую шапку, на лбу несмотря на холод выступила испарина и он задышал ртом.
-Здравствуйте, ищу Лопахина, - адмирал остановил идущего на встречу работника морга.
-Я не знаю никого по фамилии, - ответил мужчина средних лет с усами, который привык к своей работе. –Ищите сами.
Адмирал пошел между рядами. Погибшие были молодые, с огнестрельными ранами, а у некоторых прямо в лицо.
«Хоть – бы лицо было целым», - про себя повторял Лопахин.
Наконец что – то остановило его.
Богдан лежал в гробу, с подвязанной бинтом челюстью, тело было прикрыто простыней, но стопы были открыты и на большом пальце правой ноги на куске клеенки была прицеплена бирка с полными инициалами.
-Здравствуй сынок, - Михаил Петрович, дотронулся до холодного плеча.
-Нашли? – спросил тот же человек.
Теперь он ковырялся зубочисткой во рту и был похож со своими усами, кончики которых смотрели вверх, на бактерию, которая может выжить в любой кислотной или щелочной среде.
-Нашел. – тут одежда, обувь, похороны через час. –Вы пожалуйста сделайте что – бы было все, как положено, - адмирал вложил в руку мужчине золотой червонец. – Мать и так сильно рас переживалась, - голос у Лопахина немного дрогнул, досталось и меховой шапке, которую он безостановочно мял и перекладывал из одной руки в другую.
-Уложимся.
-Смерть хоть легкая была?
Работник морга откинул простынь, с левой стороны обмытого тела было маленькое кровавое отверстие.
-Не мучился, - обыденно ответил он, простыней закрывая Богдана.
Михаил Петрович, пошел к выходу, в первый раз в жизни он так мечтал о глотке свежего воздуха.
На улице было уже больше народу, Лазарь что – то рассказывал супруге и дочке.
-Все передал, - кратко сказал адмирал.
Говорить уже ни о чем не хотелось. Мимо них прошел духовой оркестр, музыканты были с траурными лентами на инструментах. Они стояли неподалеку и поеживались то ли от мороза, то ли от увиденного.
-Богдана похоронят около университета вместе с погибшими преподавателями – произнес Лазерсон.
-Мы этот вопрос обсуждали в дороге, думаем, что это будет лучший вариант. – за всех ответила Феофила.
Михаил Петрович прошелся около главного здания университета, которое было выкрашено красной, как показалось адмиралу траурной краской. Он увидел свежевыкопанные могилы, а когда вернулся, то оркестр начал репетировать, каждый музыкант играл в пол силы свою партию и от этой какофонии было ещё хуже и тоскливее.
Наконец родственников попросили пройти к местам погребения, началась траурная церемония. Выступающие говорили правильные проникновенные слова. Вынесли гробы, поставили к могилам, которые ещё хранили запах земли.
Феофилу было уже не удержать. Она склонилась над сыночком, который был уже одет в костюм и побрит. Мама накрыла его вышитым саваном и о чем то с ним говорила, поправляя такую же непослушную челку без единой сединки. Комок к горлу подступал у собравшихся и мало уже кто слушал выступающих, все заворожено глядели на эту противоестественную картину, когда прерывается связь поколений.
Адмирал смотрел на это людское море, на выступающих, на стяги, развиваемые ветром, духовой оркестр, играющий траурные мелодии. Одна его часть скорбела, а другая никак не могла понять, где все эти люди призывного возраста были раньше!? Почему они не встали на защиту родного города?
К Лопахиным подходили родственники погибших, студенты, выразить соболезнование. Потом прощались с покойным. Могильщики опустили гроб, комья земли забарабанили о крышку, с каждой минутой все тише и тише. Сделали холмик, поставили белый деревянный крест с медной табличкой, на которой была выбита такая короткая дата жизни. Вся могила была в цветах, по периметру зажгли свечи.
Феофила повязала на крест вышитый рушник и могила из казенной превратилось в место захоронения любимого сына.
На панихиду Лопахины не пошли.
-Проводите нас Софийскую площадь, - попросила Феофила, словно это ей сказал Богдан.
-Хорошо, тут недалеко.
Около Софии, мама постояла немного на том же самом месте, где стоял её сын и видел девушку с ребенком. Солнце наконец пробилось сквозь тучи, отразилось на крестах Михайловского монастыря, который был напротив. Богдан Хмельницкий на коне с палицей, указывающей в сторону Петрограда теперь благородно сиял.
-Все сбудется сыночка, - Феофила так уверенно сказала, буд - то он стоял рядом.
-Я приглашаю к нам домой, моя мама будет очень рада с Вами познакомиться, –предложил Лазарь.
-Мы не возражаем, - ответила Феофила, - заодно вещи Богдана заберем.
Ей уже стало легче, нельзя сказать, что она смирилась с потерей, но сын похоронен, как положено, а не лежит где – нибудь в поле, присыпанный снегом, а по весне, когда сойдет снег, это уже будет никому неизвестный солдат и хорошо если он будет похоронен по – человечески.
Показалась Андреевская церковь со знаменитыми картинами Васнецова. Внутри она оказалась не такой уж и большой, зато вид на Киев с главного входа завораживал. Чувствовался простор, воля и ощущение свободы.
Была экскурсия по Андреевскому спуску, где каждый дом имел свою историю, был даже «Дом с привидениями». Прошли они и мимо домика, где жил Булгаков и его герои.
Михаил Петрович поддерживал под руку супругу, а Лазарь Галинку, снегу была уйма и дамам требовалась надежная опора.
-Вот наш дом, на самом верхнем этаже мансардная комната Богдана.
-Вид из окна наверное красивый, - произнесла Галинка.
У крыльца заведения, накинув на плечи каракулевую шубу стояла Роза Боруховна Лазерсон, мама Лазаря.
Бывают люди, которые сами специалисты высшей пробы, но не могут сладить с людьми. Молодой педагог, только что закончивший ВУЗ с золотой медалью, не может справиться в школе даже с самыми маленькими детьми. Прораб без году неделя не является авторитетом даже для подсобного рабочего на стройке.
Роза Боруховна была на своем месте. Это уже виделось по вычищенному от снега входу, будто покрашенным вчера дверям и окнам.
-Здравствуйте, проходите в холл, - сказала дама в синем платье по виду ровесница Феофилы.
В холле обстановка была без блеска и шика, но все было добротно и основательно.
-Разрешите представиться и выразить соболезнования, меня зовут Роза, - тепло сказала она и обняла каждого из Лопахиных.
-Можно мы посмотрим, комнату, где жил Богдан? – попросила Феофила.
-Конечно, конечно, только давайте пройдем в мой кабинет мне надо кое – что Вам сказать. -Кабинет на втором этаже, можем обойтись без лифта, - произнесла она приглашая вошедших.
-Сынок, - распорядись насчет чая и кофе, - сказала она с улыбкой Лазарю.
Сказано было вежливо и одновременно означало, что все просьбы в этом доме выполняются с первого раза.
-Вот здесь мы с мужем и работаем, присаживайтесь. Она сама сняла шубы с дам, а Михаил Петрович самостоятельно справился с верхней одеждой.
-Присаживайтесь за мой любимый столик.
Никто возражать не стал, Михаил Петрович отодвинул стулья для дам, все сели полукругом, из окна был прекрасный вид на Андреевский спуск, солнце начало клониться к вечеру, цвет у всех зданий стал с розоватым оттенком. Дымок от печей над заснеженными крышами напоминал о прошедшем Рождестве.
Это наш с супругом доходный дом, вчера муж уехал в Одессу, с нужными людьми посоветоваться. Времена нынче тревожные, возможно придется продавать семейное дело и переезжать, хотя недостатка в жильцах мы не испытываем и многим приходиться отказывать.
Пока она говорила открылась дверь, появились горничные и в мгновение ока одна застелила стол белоснежной в меру накрахмаленной льняной скатертью, другая была с подносом, секунда и на столе оказалась приятно пахнущая выпечка, от которой было невозможно устоять. Розочки с различными вареньями. Благодаря третьей появился кофейник, сливки, чайник с заварником и на отдельном подносе чашки и блюдца.
Запах и вид выпечки уже не оставил сил для сопротивления.
-Где у Вас можно помыть руки? – спросила Галинка, памятуя, что она все – таки будущий врач.
-Сюда пожалуйста, - хозяйка, открыла дверь в ванную комнату.
За столом возникла небольшая пауза, гости принялись за выпечку, а когда Михаил Петрович, взяв в руки чашку с отличнейшим кофе, удобно облокотился и принялся лицезреть вид из окна, зашел Лазарь.
-Сынок, присаживайся.
Лазарь сел, рядом с девушкой.
-Смотрите какая красивая пара? - мне ещё Богдан говорил, что Лазарь жених хоть куда.
Судя по "невесте" и взгляду, которым она одарила несостоявшуюся свекровь, будущий юрист был не в её вкусе.
-Дочка закончит учебу, а там видно будет, - примирительно произнес Михаил Петрович.
-Да, да, - конечно Вы правы, - ответила понятливая хозяйка.
Михаилу Петровичу Роза Боруховна понравилась, он вообще уважал людей, которые, воплотили свою мечту.
-Теперь, если Вы не возражаете, я расскажу небольшую историю, а потом пойдем в комнату Богдана и Вы сами решите, как поступить.
После импровизированного полдника, никому возражать не хотелось, тем более возникла интрига. Хозяйка начала свой рассказ:
-Когда Олеся устроилась горничной тогда ещё в двухэтажную гостиницу, я тоже работала здесь недавно после замужества. Она была сама из под Лютежа и мы, как оказалось были ровесницы. Работала он неплохо, потом вышла замуж. Муж её Степан был тоже с её краев. Он работал на военном заводе «Арсенал» и имея «золотые руки» и характер, выбился, как говорится «в люди». Начальство ему поручало самые ответственные и сложные задания, а он на токарном станке их выполнял.
Завод предприятие травмоопасное, произошел несчастный случай, на ногу ему свалилась болванка, в итоге остался он без ноги, но как сейчас говорят «проклятые капиталисты» оплатили лечение, протез и оставили на работе. Руки целы, голова тоже, хуже работать он не стал.
Мы начали расширяться, надстроили ещё три этажа, последний сделали с мансардами. Стало пополнение в семействах, у них родился Макар, у нас Яков.
У Днепра Мирошниченко купили пол небольшого дома, потом и весь выкупили, сад разбили. Степан и нам помогал, тем более, что когда построили городскую водонапорную башню и сюда провели воду, то частенько трубы не выдерживали, подтекали, а он их ремонтировал.
Семья была образцовой, дочка родилась, Светой назвали, а у меня опять сын, Лазарь. Так и жили. Мой супруг написал письмо в гимназию, потом работодатели Степана ходатайствовали, о том что – бы Макара взяли в виде исключения с моим Яшей на учебу. Степан уже столько зарабатывал, что мог оплатить обучение сына. А дальше, мой пошел учиться на бухгалтера, а Макар в политехнический. Тот год для Степана и Олеси, был наверное самым лучшим в жизни, сын станет инженером и будет гордостью для всей семьи Мирошниченко.
Отучился он курс и в Сибирь. Оказалось, что успевал и учиться и революционной деятельностью заниматься, чуть ли не восстание в городе готовил. Потом революционер вернулся из ссылки, об учебе пришлось забыть, отец чуть ли не стоя на коленях просил устроить его к себе на завод в ученики. Надобно сказать, что природа на сыне не отдохнула и Макар был такой же сметливый.
Грянула революция девятьсот пятого года и после неё на заводе был разрешен профсоюз, Мирошниченко не долго думая и возглавил его. А жизнь не стоит на месте. Степан от таких сыновних кульбитов начал помаленьку спиваться, дочь вышла замуж, родила двух детей, началась мировая война, мужа забрали в армию.
Мирошниченко ещё как – то на людях держались, а уже по их дому и запущенному саду, было видно, что семья идет под откос.
Хозяйка затихла, за окном тени удлинились, купол с крестом на соборе теперь выделялся на фоне неба, которое было подкрашено вечерней зарей.
-Перед войной я Макара встретила, как раз перед входом, в наш дом. Он был счастливый и сияющий.
- Наша взяла тётя Роза, теперь восьмичасовой рабочий день, меньше пить будут проклятые капиталисты нашей кровушки! Теперь заживем!
-Нельзя Макар осчастливить всех людей в один момент. Мы с твоей матерью начали работать вместе, теперь у нас образцовый доходный дом, куда стоит очередь из жильцов и мы подыскиваем место для строительства нового. У нас работает теперь около ста человек, у Якова нормальная семья, а у меня и мужа любимые внуки.
-А у тебя что? Ни своей семьи, ни детей. Глянь на мать, на спившегося отца и подпертый палками забор вокруг дома! Может ли человек, который не смог осчастливить себя, своих близких, осчастливить других? –Ты со своими мозгами мог бы уже создать любую артель, стать нормальным руководителем и на личном примере показать, как нужно управлять.
Он будто упав с небес на землю, что – то пробубнил, пошел дальше и больше со мной никогда не здоровался.
Потом Рада, новая власть, восстание на заводе, которое было подавлено. Среди погибших был и Макар. «Пал за счастье трудового народа», - как принято сейчас говорить. Такая судьба.
-Две смерти Богдана и Макара. Один погиб за свободу и независимость, другой за равенство. Один похоронен около университета, другой на городском кладбище. Капиталисты отцу Макара платили достойную зарплату, посмотрим, что будет при новой власти.
-Мне нравился Богдан, я его изредка встречала, он всегда был похож на ученого, который обязательно доберется до истины, - продолжила хозяйка. Олеся прибиралась в его комнате, частенько встречалась с ним, но после смерти сына, что – то в ней надломилось. Придя на работу, она открыла комнату Богдана, взяла ножницы и по кромсала все фотографии и личные вещи, осталась только его военная форма, которая висела в шкафу. Случайно проходившая кастелянша заметила приоткрытую дверь и предотвратила дальнейший погром. – Давайте пройдемте, - закончила Роза, вставая из – за стола.
В комнате Богдана было уже все прибрано, шкаф закрыт, кровать застелена, на прикроватной тумбочке лежала толстая историческая книга, взятая в библиотеке. Дверь, ведущая в санузел была немного приоткрыта.
-Вот здесь его снимки, - Лазарь, передал сумку Галинке.
-Спасибо. В поезде будем собирать и склеивать фотографии.
Феофила прижала к себе военную форму, вновь переживая за случившееся.
Глядя на комнату, она представляла, как он тут жил, готовился к экзаменам, писал ей письма, смотрел на собор и мечтал.
-А что дальше будет с Олесей? – спросила мать Богдана. –Вы только её не выгоняйте, я её прощаю.
-Хорошо, - ответила хозяйка, - тем более, что за все время сколько я её знаю, это её единственный проступок.
В комнате возникла пауза, вроде надо было уже уходить, а что – то держало. Лопахины осматривали её словно запоминали на всю жизнь.
Попрошу в мой кабинет, - нарушила молчание Роза, гости не стали возражать и послушно последовали за ней. Там был уже сервирован стол.
-Присаживайтесь.
Михаил Петрович выдвинул стул Розе и Феофиле, Лазарь Галинке. Внесли в супнице уху, запах от рыбы усилил аппетит. Пока её разливали, хозяйка спросила:
-Какие Ваши планы?
-Мы бы хотели уехать на ближайшем поезде, пока ещё есть возможность, - сказал Михаил Петрович.
Роза встала и подошла к своему рабочий столу, вытащила из выдвижного ящичка книжицу, тисненую светло – коричневой кожей и сняла трубку телефона.
-Добрый вечер, - сказала она телефонистке, - соедините пожалуйста с вокзалом.
Пока соединяли, она открыла нужную страницу.
-Добрый вечер, - могу ли я услышать пана Новицкого?
Наконец их соединили.
-Василий Андреевич, добрый вечер, как Ваши дела?
-Работаем, Роза Боруховна, чего и Вам желаем, - ответили с того конца провода.
-Василий Андреевич, нужны билеты в купе на ближайший поезд до Петрограда.
-Минуточку, уточним.
-Ближайший через три часа, билеты для Вас всегда есть.
-Спасибо Василий Андреевич, Вы нас очень выручили.
-Пожалуйста, всегда рад помочь, - отвечающая сторона положила трубку.
-Лазарь, после того, как проводишь наших гостей, обязательно зайди к Василию Андреевичу, тем более, что у него на днях был День рождения.
Сын согласно кивнул головой.
-Давайте помянем Богдана, - предложила хозяйка, вытаскивая марочное французское вино.
Выпили не чокаясь. Вино было отменным с приятным послевкусием. После ухи из судака была утка с блинами. Потом шницель с картошкой и с соусом из белых грибов.
Атмосфера за столом улучшилась.
-Я прошу извинения за инцидент от всех нас, а тебе Галя, хочу дать совет от себя лично, как от несостоявшейся свекрови.
Хозяйка снова встала из – за обеденного стола и направилась к шкафу, где на полках в в картонных папках стояли документы. Она выдвинула нижнюю полку, взяла ещё один блокнот, затем села на прежнее место.
-Я, прекрасно понимаю Ваше состояние, но наша семья не раз переносила смерти ближайших родственников и прочие напасти. У меня у самой в начале века во время погромов, моих родителей уже пожилых людей избили до смерти. Хоронили их в закрытых гробах.
Роза Боруховна взмахнула руками, губы её плотно сжались, а глаза казалось наполняются сумраком от наступающего вечера.
-Но надо жить, растить и воспитывать детей, - продолжала хозяйка. - В своей жизни Галя, ты встретишь множество людей хороших и не очень, а к моим годам у тебя уже будет спасательный круг в виде такой же книжки. Там будут записаны те люди на которых ты можешь всегда положиться, а они соответственно на тебя. Не знаю, куда нашу семью занесет судьба, в Одессу, в Варшаву или в Иерусалим, я открою свою записную книжку, найду людей, которые мне помогут.
-Вы помогаете им, а они Вам?
-Нет. Я просто умею хорошо делать свою работу и выполнять обещания. А к моим годам это уже называется репутация. Тот же Новицкий с кем я сейчас говорила, отправлял своих знакомых к нам, зная, что им наш дом понравится. В Киеве, на врачебном симпозиуме был его брат из Петербурга, медицинское светило, он останавливался у нас и остался доволен.
-Ты медицинскую практику где будешь проходить?
-Пока не решила.
Сейчас я напишу рекомендательное письмо. Если будет желание передашь доктору письмо и привет от меня.
Хозяйка достала фирменный бланк и каллиграфическим почерком написала рекомендательное письмо, потом прошлась по нему папье маше, аккуратно свернула и положила в конверт, тоже с реквизитами доходного дома.
-Держи свою судьбу, - Роза, вручила конверт будущему врачу. А потом на новом блокноте, сделала на первой странице дарственную надпись и тоже вручила Галинке.
Десерт в виде торта ели молча, каждый думал о чем – то своем, но у революции и гражданской войны, были уже свои планы.
С радушной хозяйкой расстались, уже, как с близкой знакомой. На извозчике добрались до вокзала, на котором было такое же светопреставление, как и в Петрограде.
«Здесь я бы точно билеты не достал, видя, что творится у касс», - подумал про себя адмирал.
-До свидания, мне пора, - произнес Лазерсон, когда Лопахины подошли к своему вагону.
-Спасибо Вам большое, - Феофила обняла и поцеловала юношу в щеку. - Мне очень приятно, что у Богдана такой друг.
-Рада была с Вами познакомиться, до свидания - «невеста», сделала книксен и исчезла в глубине вагона.
-Спасибо, - произнес Михаил Петрович, протягивая руку, - будете в наших краях, непременно заходите.
-Кто знает, как все дальше будет? Но за приглашение спасибо.
Лазарь не стал ждать отправления поезда, а пошел к Новицкому передавать запозднившиеся поздравление с Днем рождения и по просьбе Михаила Петровича отправил Груне телеграмму о времени прибытия.
*****
До Петрограда добрались с большими задержками, почитай через каждые сто верст в вагон заходили вооруженные люди, с разными повязками на рукавах и кокардами на шапках, говорившие сначала по – украински, потом по – русски, приходилось постоянно объяснять цель поездки, показывать багаж
Феофила по возможности спала, дочка складывала из обрезанных кусочков фотографии, многие были ей знакомы, на них вся их семья запечатлена улыбающимися и смотрящими с оптимизмом в будущее.
Михаил Петрович сидел около окна, глядел, на работу дочки, потом на мелькающую жизнь за оном и думал о дальнейшем.
При подъезде к городу, Галинка сложила последнюю фотографию. На неё смотрела Сирье, которая сфотографировалась, когда была на стажировке в Германии, фоном служил Кельнский собор.
-Симпатичная, - адмирал, глянул на фотографию.
Феофила тоже взглянула, но ничего не сказала.
На перроне их встречал Николас и Чапа.
-Соболезную, - произнес он, обнимая прибывших. Чапа начала ластиться.
-А где Груня с Юркой? – спросил Михаил Петрович.
-Груня пошла Юру из лицея забирать, потом обед готовить. А у меня временный отпуск, сейчас все дела приостановились.
В квартире было также уютно, как прежде. Груня готовила борщ, на второе свиные ребрышки с печеной картошкой и тушеной капустой, на десерт пирог с вишней. По запаху от обеда сразу было понятно, что Николас прибыл с не с пустыми руками.
-Здравствуйте, с приездом, - радушно встретила служанка, снимая передник и всех обнимая, в том числе и супруга.
Юрка тоже со всеми поздоровался.
-Давайте сразу к столу, борщ ещё горячий, с дороги самое то.
С дороги действительно захотелось согреться и наваристый борщ был кстати. У дам на второе уже не было сил, приняв ванну Феофила и Галинка пошли спать. За столом остались мужчины да Груня. Та уже ставила на стол бутылку коньяка и закуску в виде ломтиков порезанных лимонов, посыпанных сахаром и корицей, роскошь от Николаса.
Выпили не чокаясь.
-Ну, как там все прошло?
Михаил Петрович начал рассказывать. За столом все внимательно слушали, особенно Николас. Как супруга не пыталась ему объяснить про «ветры революции», швед, привыкший мыслить рационально ничего не понимал.
-А что теперь будет? – по – детски наивно спросил Юрка.
-Будем жить «в эпоху перемен», - это самое страшное китайское проклятие, сынок.
-Ничего, не такое ещё переживали, - оптимистично сказала Груня.
-Груня зря говорить не будет, - произнес отец, передавая уверенность сыну.
На следующий день, чтобы переменить обстановку, одни пошли на учебу, Михаил Петрович на работу, а Феофила с Груней и Николасом в церковь.
Так прошло две недели и к Михаилу Петровичу прямо в класс, где он преподавал навигацию будущим молодым штурманам, пожаловал собственной персоной адмирал Новиков. Был он уже одет в военную форму революционной власти.
Преподаватель до конца лекции дал контрольную, а сам пошел с улыбающимся Новиковым. Они и при старом режиме не выносили друг друга, что уж говорить про нынешние времена.
-Разоделся то как Терентий! – подначивал его Михаил Петрович. –Как ты все успеваешь, каким местом реагируешь, что – бы при любой власти быть в первых рядах?
-Я к тебе зашел не выслушивать нравоучительную лекцию, а как адмирал к адмиралу.
-Как паркетный к ушедшему в отставку?
-Называй, как хочешь Миша, но корпоративная солидарность должна существовать. –Щастный командующий Балтийским флотом, собирается в Ревель забирать корабли эскадры, немцы, согласно условиям Брестского мира, вот вот войдут в город.
-Я не хочу иметь никакого отношения к Вашей власти, я даже преподаю не в военном вузе.
-Михаил Петрович, в Ревеле стоит «Славный», может так случиться, что Щастный не справится и тогда твое детище перейдет немцам.
-Знал же ты, как меня подцепить, - со вздохом произнес Лопахин.
-При любой власти нужен флот, а «Славный» не самый худший боевой корабль. Командующий флотом выезжает в Ревель через два дня, я думаю, что твоя помощь будет не лишней.
-Ладно, помогу ради флота.
-Вот и договорились, тебя подвезти? – Новиков, протянул руку для прощания.
-Флот флотом, а с чего я должен тебе руку подавать? И с тобой мне точно не по пути.
-Как знаешь, - немного обиженно ответил Терентий и ретировался.
Адмирал довел лекцию до конца, дабы его ученики умели держать правильный курс, написал заявление на отпуск за свой счет, отнес в приемную и пошел домой.
Дома родные без энтузиазма встретили решение адмирала.
-Пойми Феофилушка, «Славный» это мой сын, - в который раз повторял он супруге, когда она в постели положила голову ему на грудь, а он, как маленькую девочку поглаживал её по волосам.
-Давай уедем Миша, - умоляла его супруга. –Война, дети маленькие ещё. –Ты о куске железа больше беспокоишься, чем о нас.
-Приеду, разберемся.
-А может тогда уже будет поздно разбираться? Ты или с нынешней властью или не с ней.
-Я с флотом, который нужен будет при любой власти. Дочка закончит учебу, Юрка определиться с профессией, а мы будем жить на Сардинии. Я буду с Николасом ловить рыбу, а ты с Груней её готовить.
-А так нельзя сделать завтра? Потому что я хочу, чтобы у моих детей была Родина, пусть чужая, но спокойная, а не эта непредсказуемая.
–Зачем ты обрекаешь детей на ненужные страдания? –продолжала супруга. –Галинка и в Италии может быть прекрасным врачом, а Юрка прекрасным капитаном.
-Ты же сама знаешь, что такое чужбина. Сегодня был превосходный борщ, но он не идет ни в какое сравнение с тем, что делает твоя мама. Одни и те же ингредиенты, а вкус разный.
-Что ты все на еду переводишь?
-Я хочу, чтобы дочка после окончания рабочего дня прошлась по своему городу, который она своей работой делает лучше. Сын привез груз в свой родной город и разгрузил в порту. На улице они слышали свою родную речь и семьями собирались в нашей уютной квартире.
-Ладно, давай спать, - Феофила поцеловала супруга, в тот момент, когда напольные часы пробили одиннадцать раз.
*****
До Ревеля добирались на поезде. В вагонах были матросы и офицеры, которые будут корабли переправлять в Гельсингфорс, а потом в Петроград. В вагонах обсуждали встречу с немцами, говорили о том, что эстонцы на днях должны принять декларацию о независимости.
Столица будущей Эстонской республики встретила прибывших восходящим солнцем, которое и не думало разгонять мороз и замерзшим заливом. На рейде стояли покрытые инеем корабли. «Славный» был словно медведь в берлоге, но на мачте висел андреевский флаг, показывая, что крейсер и его личный состав несут службу.
-«Дед» дома? –спросил Михаил Петрович часового в тулупе и в валенках, воротник у того был поднят, виднелись только глаза и макушка зимней шапки.
-Дома, - ответил матрос, выпустив пар из – за рта. –Проходите.
Михаил Петрович, испытывая волнение, спустился в машинное отделение, с каждым метром инея становилось меньше, а во владениях Тамерлана было даже комфортно.
Тот сидел около самодельной буржуйки и подкидывал дрова. Был он с бородой, огонь отбрасывал блики на его лицо и казалось, что он у себя в родной степи сидит в юрте.
-Греемся? –бодро спросил адмирал.
-Тамерлан глянул на вошедшего и лицо его стало похожим на одного из персонажей знаменитой картины Иванова, который наконец – то дождался второго пришествия.
Потом они обнялись, механик все хотел убедиться, что это не мираж, вызванный угарным газом, а капитан.
-Я уж думал взорвать корабль, что – бы немцам не достался.
-Как ты тут живешь?
-Трое матросов осталось, если бы не Пекка, то все, конец. Это он с печкой помог, да с дровами. Раз в десять дней ходим мыться в баню, а так все тут безвылазно.
-Как питаетесь?
-Сухинин николаевские червонцы оставил за них пока все можно купить в отличие от керенок.
-«Славный» на ходу?
-А я тогда тут зачем? – как – то даже немного обиженно ответил Тамерлан.
-Извини.
-Слушай, а как Пекку найти? Он же вроде на ледоколе работал.
-И сейчас работает, мороз вон какой стоит, так что им есть чем заняться.
-Пошли к нему.
-Вы хоть перекусите с дороги, сейчас яичницу с мясом сделаю. Тут уже, как местные кофе пить начал.
-Давай с кофе. Я пойду в рубку, гляну, как дела.
В рубке было, как на улице, иллюминаторы покрыты инеем, все медные и латунные части тоже.
-Скоро домой, - по – отечески сказал кораблю адмирал и ногтем попытался очистить стекло иллюминатора. За бортом была белая равнина замерзшего залива.
Яичница удалась, а вот кофе подкачал, видно было, что Тамерлан делал первые шаги в столь непростом деле.
-У тебя в хозяйстве тулуп есть, а то я как – то легко оделся.
-Приоденем Михаил Петрович, сейчас все выдадим.
Бараний тулуп, валенки с калошами, зимняя шапка, рукавицы с овчиной внутри.
-Теперь можете хоть в снегу спать, - довольно сказал «дед».
-Пистолет есть?
-Найдем.
-Что с финансами?
- У меня все записано, проверьте.
-Теперь ты меня обижаешь.
Тамерлан подошел к сейфу, которому был не страшен ни один «медвежатник», открыл его, показывая оставшуюся наличность.
-Я, думаю, что этой суммы будет вполне достаточно, - адмирал сложил золотые в стопочку.
В машинное отделение спустился замерзший часовой, разбудил спящего на топчане товарища, тот автоматически одел тулуп и валенки, взял винтовку и пошел караулить положеный час. Сдавший пост, налил себе горячего чая, отпил несколько глотков, съел яичницу и через минуту спал. Третий матрос, опять поставил греться чай на буржуйку, подкинул дров и принялся варить что – то среднее между первым и вторым.
На пристани около ангара гидросамолетов стоял ледокол, дымя трубой. Напротив было здание, где сидело начальство ледокольной компании.
-Я пойду схожу за Пеккой. Тамерлан по трапу поднялся на борт ледокола. Судя по всему его уже знали, никто Мендыбаева не остановил. Через минут пять финн и Тамерлан предстали перед адмиралом, финн был в бушлате и шерстяной шапке и поеживался от холода. После приветствий и дежурных фраз, Михаил Петрович произнес:
-Пекка, а у тебя же был свой ледокол, мне ещё о нем Ярри говорил?
-Тот продал, заложил все свое имущество и теперь половина «Каугутомы» моя, другая у немца. Этот ледокол новее да и мощности у него побольше.
Они втроем быстро дошли до здания ледокольной компании.
-Немец твой по – русски говорит?
-Конечно, лучше чем я.
-Ты пока постой в коридоре, погрейся.
В конторе было тепло, обед только что закончился, у директора компании Ганса фон Риббентроп было благодушное настроение, он уже покурил, сидя в кресле. На нем был костюм тройка, сам он был подстрижен, усики были аккуратно причесаны. На шнурке висел монокль. На вид ему было лет сорок. Этот год начался удачно, сильный мороз, который бывает раз в десятилетие, проигнорировал теплое местное течение. Как раз понадобились услуги его ледокольной фирмы.
Он уже в уме прокручивал прибыль, но в его кабинет вошли, правда с вежливым стуком двое. От одного пахло костром, второй во всем новом поздоровавшись, начал расстегивать тулуп.
-Добрый день, Лопахин Михаил Петрович командир крейсера «Славный», нуждаюсь в услугах вашей фирмы, - вежливо произнес адмирал.
Ганс не вставая из – за стола, сквозь зубы процедил, что все ледоколы уже зафрахтованы.
-Я же не бесплатно прошу, тем более не для себя.
Немец ничего не ответил, а вытащил из портсигара папиросу, давая понять, что контракта не будет.
-Что, своих ждешь?- неожиданно «напал» адмирал.
Их теперь разделял только стол.
–Я тебе не Ленин Брестский мир заключать. Я с немцами ещё войну не закончил, - Лопахин наклонился к немцу. -Сейчас дам команду открыть огонь из всех орудий и от твоей конторы ничего не останется. А потом займусь твоей недвижимостью у меня боезапаса хватит.
У немца непроизвольно открылся рот, он не мог поверить в происходящее, потом не удержался монокль, едва удержавшийся на шнурке.
-Давайте сделаем сначала три выстрела, стрельб давно не было, а ледокол можно зимний торпедой потопить, как раз у нас подходящих целей не было, - «подыграл» механник.
-По дому ещё надо пару раз выстрельнуть. –За двадцать минут уложимся?
-За полчаса точно, все – таки мороз да и пристрелочные выстрелы нужно сделать.
-Ну вот и все господин Риббентроп, покурите ещё полчасика и Ваша жизнь перемениться.
-Вы не посмеете, -не очень уверенно произнес директор фирмы.
-Поспорим, что с трех выстрелов от твоей конторы ничего не останется? Это лучший артиллерист флота, - Михаил Петрович, указал на Тамерлана.
-Фон Риббентроп взглянул на «деда», который был копией Чингиз – Хана и понял, что спор он точно проиграет.
-Подождите, не спешите, присядьте, сказал немец выбегая из – за стола и каждому выдвигая стулья. -Давайте решим возникшую проблему без применения артиллерии.
После заключения договора о фрахте, арендаторы вышли из кабинета.
- Пекка не подведи, сделай все как надо. Дойдешь с нами до Гельсингфорса, а там уже сам решишь, как дальше быть.
Через час ледокол уже курсировал около эскадры, ломая лед и делая дорогу в сторону Финляндии. Температура на крейсере начала подниматься, топливо застыло и нужно было время, для его разогрева.
В это же время в Пярну, с балкона местного театра, Константин Пятс зачитывал манифест новой Эстонской республики.
На следующий день в Таллинн вошли немцы. В порт, глянуть на застрявшую во льдах эскадру въехала легковая машина из которой выскочил обескураженный майор Дитрих Мюллер, потом подошли немецкие пехотные части. Вся пристань стало серо – зеленой от немецких шинелей.
Перед ними, уходила балтийская эскадра, по пути прорубленному ледоколом. В арьергарде был «Славный». На ют вышел Тамерлан в распахнутом тулупе, без головного убора, волосы и борода его были растрепаны, он держал в руках швартовый конец и грозил им солдатам, которые раскрыв рот глядели на него.
-Хрен вам, а не «Славный»!, - выкрикивал он в радостном возбуждении. Далее были не менее эпические слова по – казахски.
Немцы, придя домой, кто в Баварию, кто в Саксонию или Пруссию, будут непослушным детям рассказывать про страшного русского, которого они видели на корме крейсера и от которого чудом спаслись.
Через пол часа город как – бы сдвинулся стал компактнее, около Длинного Германа и Вышгорода скопились дома, потом остался только Длинный Герман, который все худел и уменьшался. О борт корабля с неприятным стуком иногда ударялись льдины, а прорубленная дорога во льду немного дымилась и склеивалась морозом. Обратного пути уже не было.
К вечеру показался Гельсингфорс теперь уже со своим неповторимым видом больше похожим на Петербург. Приехавшие с Петрограда революционные матросы, встречали корабли. Финляндия с разрешения Ленина, была уже независимой страной и не очень радовалась присутствию на своей территории теперь уже чужой эскадры.
Командование решило идти на Петроград завтра в светлое время суток. Ледокол «Каугатома» развернулся в обратную сторону, дал прощальный гудок, «Славный» тоже пару раз прогудел, выразив благодарность.
Вечером адмирал и старший механик сидели в кают – компании, вспоминали минувшие дни и так быстро промелькнувшее время.
-А ты что будешь делать Тамерлан когда вернемся?
-Хочу с семьей домой, родители начали часто сниться, зовут в родные места. Поставлю в степи юрту, буду овец пасти, одичал я на «Славном», в город уже совсем не тянет. –Можно я ходики заберу?
-Забирай, теперь неизвестно что будет с крейсером при новой власти. –А как до дома будешь добираться?
-Не знаю, может через Гельсингфорс, потом на Стокгольм. А там уже видно будет.
-Все правильно, сейчас полыхнет война по всей империи.
-А Вы как Михаил Петрович?
-Сейчас такое время, что далеко загадывать не стоит, буду преподавать. Дочка на врача учится, я так понимаю, что и при новой власти люди будут болеть, а Юрка пока ещё только в школу пошел.
-Интересно, какое у наших детей будет будущее? – задал риторический вопрос механик, одевая бушлат. -Пойду все проверю.
-Я тоже с тобой схожу.
Рано утром на кладбище Хельсинки у могилы контр – адмирала Непенина горели свечи, Лопахин сгреб снег с креста и с гранитного основания. Офицеры постояли немного в молчании перед последним пристанищем последнего командующего Балтийским флотом. С рассветом часть эскадры пошла на Кронштадт. Столица Финляндии уменьшалась, с каждой минутой приближалась Родина пугающая своей непредсказуемостью.
*****
Около дома Алешкиных остановилась легковая машина. Дитрих насвистывая вышел из авто, размять ноги, залить в двигатель воды тоже не мешало. Сам он был родом из этих мест, около Торма была их Мюллеровская мыза с вырытым прудом и лебедями.
-Чего тебе? – спросил Харитон, появившись во дворе и своей фигурой заслоняя дом.
-Waser, - сказал водитель протягивая пустое ведро.
-Куда едите? – уже к Мюллеру обратился дед немного подобревшим голосом.
-Плескау, Псков – ответил офицер.
Катерина с дочками юркнула в дом. Дети сразу прильнули к окну, глазенками оглядывая нежданного гостя.
-Чего смотрите, живого немца не видели? Такой же человек без рог и хвоста.
Дитрих все же успел заметить хозяйку.
«Давай, давай, «псы – рыцари», там вам скобари рога то пообломают, мало вам было Ледового побоища?» - про себя бубнил Харитон доставая из колодца воду.
-Скатертью дорожка, - проводил непрошенных гостей дед Харитон.
-До свидания, - сказал Мюллер.
Когда машина скрылась, Харитон плюнул им в след и пошел в дом.
*****
Дитрих с русскими познакомился ещё с детства. Раз в майский день его отец Клаус нанял одного работника для строительства холодника. В каждой мызе всегда было что покушать, но не всегда еду можно было хорошо сохранить.
-Сделаешь работу? – спросил помещик через переводчика.
Мюллер, стоявший около отца наблюдал за мастером.
-Хозяин, дай задаток. Оставлю тебе все инструменты в залог. Завтра с утра приду.
Ничего не подозревающий Клаус отсчитал положенные деньги, Дормидонт взял их и исчез до конца августа.
Только через несколько дней до хозяина мызы дошло, что задаток намного превышал стоимость инструментов.
В конце августа, работник заявился. Самое вежливое слово, услышанное от немца было – свинья, ну и покрепче.
Дормидонт склонил голову, выражая полное раскаяние, а потом со стеснением попросил на опохмел. Клаус опять ознакомил его с азами немецких ругательств, денег не дал, но бутылка нашлась.
На следующее утро Дормидонт принялся за работу. Всё у него ладилось и спорилось, он полностью погрузился в работу и что – то даже напевал.
Дитрих с удивлением наблюдал, как в одном человеке могут уживаться различные противоположности. Потом его заинтересовала русская литература, до поступления в военное училище в Кенигсберге, он посещал дополнительные занятия по – русскому. Один урок был о пословицах и поговорках. Преподаватель произнес:
-Если Вам желают дорогу, как скатерть, то у русских это означает абсолютно другой смысл, так что не спешите радоваться с виду такому доброму пожеланию.
Так и сейчас Харитон улыбался в бороду, помахал даже рукой, но Дитрих знал, что такое пожелание ничего хорошего им не сулило.
Харитон тоже был знаком с немцами, вернее с одним, который со своей служанкой жил в небольшом домике прямо на территории немецкой кирхи в Петербурге. Познакомились они случайно, когда Харитон предложил ему рыбу.
Дед повздорил с новым приказчиком ресторана, который хотел сбить цену, вышел на улицу из помещения, держа в руках ящик с окунями. Увидев сидящего в беседке пастора, он направился к нему со скоропортящимся, пока ещё слабо пахнущим товаром.
-Уважаемый! – окликнул он пастора.
Священника звали Адольф, он был немного полноват и был похож на монахов, которых обычно изображают на каких – нибудь чудодейственных настойках. Немец обернулся на зов. За оградой стоял бородатый мужик и предлагал купить рыбу.
-Чего ты её нюхаешь и жабры смотришь? Ты на глаз её погляди, если он мутный, значит она уже была мороженая, - ознакамливал Харитон Адольфа и служанку Марту, как правильно выбирать рыбу. – Окуни сегодня ещё в Ладоге были, - показовал он красноперых красавцев, на которых только только выступила слизь.
Марта ничего не сказала, пригласила в дом, взяла разделочную доску, филейный нож и ловко расправилась с рыбинами. Харитон оглядывал жилище, которое напоминало уютный домик где – нибудь в Альпах.
-Гут, - священник, заплатил за рыбу не торгуясь.
Так они и познакомились. Каждую неделю Харитон поставлял рыбу, а перед Пасхой заказы были каждый день. Через пару месяцев Харитонова бригада делала ремонт сначала в домике, потом и в кирхе. После такого знакомства немец оказался нормальным человеком. Харитон дарил ему крашеные яйца на православную пасху, тот в ответ дарил ему кекс на немецкое рождество и обязательно на стол ставил рыбу и мясо, прекрасно зная, что у православных сейчас пост.
-Вот ты говоришь, что Рождество главный праздник, - подначивал его Харитон после пару бокалов хорошего глинтвейна. – Родиться каждый может, а ты попробуй воскресни! –Так что Пасха самый главный церковный праздник! Всех праздников праздник! – так у нас в Причудье говорят.
Когда становилось тепло и Адольф был не занят, Марта выносила в маленькую беседку со всех сторон, окруженную цветущей сиренью, бокалы с пивом, а Харитон уже доставал подвяленную местную корюшку или сушеного снетка.
-«Данке», - обычно говаривал гость и служанке и священнику.
Потом немец о чем – то говорил не спеша, Харитон ничего не понимал, потом гость, а Адольф только кивал головой, но им было хорошо и спокойно. Иногда к ним присаживалась Марта, тогда Харитон предлагал ему перейти в православие, дабы иметь законную жену, при этом помогал для более легкого понимания себе руками. Мужчины смеялись, а потом смеялась и Марта, показывая Харитону кулак.
*****
Весна на Кавказе выдалась ранняя, когда батальон Лютого встал в чистом поле на фоне гор, земля была уже сухая. Заезжали ротами. Первая рота сделала все необходимое, поставила палатки, выкопала ямы для отхожих мест, приспособила полевые кухни. Кирпичами выложила периметр части, покрасила его известкой. У каждой роты была своя палатка, плюс штабная. В ней одна часть была для совещаний и связи, вторая, жилая для комбата и начальника штаба. Возвели походную баню, воду для которой возили с раннего утра. Палатки для столовой, лазарета. Лагерь с птичьего полета напоминал что – то пионерское с походами и с историями у костра.
Лютый перед отъездом попросил Олега о небольшом одолжении:
-Ко мне твой отец на присяге подходил, предлагал помощь. Батальону нужны кроссовки не хуже «московского адидаса», медикаменты в том числе и кровоостанавливающие и батареи для связи.
-Олег взял в руки аккумулятор, от рации, оставленный Лютому Марией.
-Одна девушка подарила – сказал Лютый.
-Симпатичная? – невольно вырвалось у Олега.
-Симпатичная, только я бы не хотел с ней в бою повстречаться.
Через десять дней у Лютого было все самое необходимое.
Первое построение было на импровизированном плацу в который был вкопан флагшток и уже висело трехцветное знамя.
Лютый был теперь в камуфляже, который судя по виду был не раз в переделках. На голове кепи, солнцезащитные очки, на ногах кроссовки.
-Нам осталось прослужить два месяца, - начал он свою речь. –Наша задача не пропустить противника вглубь нашей территории. За моей спиной горы, враг должен там и остаться. Первая рота с завтрашнего дня готовность номер один. У второй роты стрельбы в горах с марш – броском. Третья обживает территорию, обкапывает палатки, чистит отхожие места, доставляет воду. Во время боевых действий от различных заболеваний погибает не меньше солдат. В Афганистане почитай каждый переболел желтухой. Поэтому вода будет обеззаражена, перед входом в столовую бачки с хлорной водой, куда надо будет макать руки. Каждому из Вас выдано три комплекта одежды, через каждые три дня будите стираться и мыться. После караула и кто свободен, вечером увольнение. Пропуском будет являться написанное письмо домой и двадцать выученных необходимых фраз и слов на местном языке.
Послышались удивленные возгласы.
-Мы здесь в гостях, а хозяевам приятно когда их уважают, - произнес комбат.
-За что их уважать, все – равно они отделятся – послышалось из строя.
-Отделятся не отделятся, это не военным решать, пока на карте это ещё Россия. В Брестской крепости была выцарапана надпись: «Мы умираем, но не сдаемся». Это ребята написали с этих мест, когда её обороняли, а 23 февраля сорок четвертого всех жителей республики без суда и следствия депортировали. – Когда будете ходить по городку, обратите внимание на отсутствие дома престарелых и детского дома. Любой человек может попросить приют и по местным законам ему нельзя отказать. Семья ухаживает за стариками, девушек учат быть доброй хозяйкой и матерью, а у мальчишек уже сломаны уши от борцовских захватов. Их уже с детства приучают быть мужчиной и самостоятельно принимать решения.
-У нас так же было раньше, взять то же казачество – продолжал комбат. Сейчас иные времена. –В Москве пучеглазый болгарский певун, на репетиции избил девушку. С таким голосом как у него, в Болгарии выступал бы где – нибудь в пляжный сезон в баре Созопола за бутылку «Сонцевбряга». Скандал замяли, дело в шляпе и на новогодние праздники, это существо лезло со своими перепевами с любого канала. Можете себе представить что – бы здешний певец при всем честном народе оскорбил или поколотил местную девушку и все это ему сошло с рук?
-А почему, когда они у нас в гостях, некоторые ведут себя, как хозяева?
-А что Вы сделали, чтобы они вели себя, как гости? –Жаловались в милицию, оббивали пороги своего депутата, рассказывая о бесчинствах кавказцев? Собирали народные дружины, с красными повязками, для поддержания порядка, как в былые времена? Когда будете в увольнении приглядывайтесь к местному населению, у них много чему можно поучиться. Гляньте на добротные дома, ухоженные сады. Приедете к себе домой сделайте не хуже.
-В случае конфликтов, если окажется, что Вы воровали, были пьяны или слишком уж фривольно вели себя с девушками, я не буду вмешиваться, местные сами с нарушителем разберутся. -Ещё вопросы есть?
Строй молчал.
-Тогда сегодня обживаться, желающие могут пойти в увольнение.
Утро для двух рот началось с зарядки, а для третьей роты с боевой готовности. Стрелковое оружие было уже выдано, гранатометчики, пулеметчики свое вооружение складировали около БМП. Сдвоенные пулеметные рожки были подсоединены к автоматам и пулеметам. К бойцам подошел комбат с доктором, молодым год назад выпустившимся лейтенантом, уже прозванным «таблеткой».
-Лейтенант Остропика покажет, как пользоваться индивидуальными пакетами. Война сейчас другая и «сестрички» с поля боя раненых не собирают. Ещё раз убедитесь, что группа крови соответствует вашей надписи на камуфляже. Учитесь делать сами уколы и использовать кровоостанавливающее средство. Кто правша медицинская аптечка слева в боковом кармане куртки камуфляжа, кто левша соответственно справа. На приклад автомата прикрутите жгут.
-Занимайтесь лейтенант.
В горах теперь каждый день было эхо от выстрелов. Лютый дробил бойцов на тройки, в каждой было по гранатометчику и солдаты отрабатывали наступление и отступление плюс взаимодействие с другими тройками.
-Учимся вживаться в местность, три выстрела, перебежали, перекатились и спрятались за рельеф, - это Вам не на полигоне по ростовым мишеням палить. Автомат даже не ставьте на автоматический режим, в состоянии аффекта можете выпустить рожок за секунды.
После действий в горах, перед обедом был рукопашный бой.
-В условиях современного боя, навряд – ли противник пойдет в штыковую атаку. На вас бронежилет и каска, даже, если Вы со страху встанете во весь рост, поднимите руки, а враг попытается проткнуть Вас штыком, то титановые пластины не дадут сделать дырку в теле. Вы только отлетите. Удар прикладом может попасть в каску и тоже оставит Вас в живых, - говорил комбат, демонстрируя все на экипированном бойце.
-В начале августа есть «День кирпича», когда люди в тельняшках проверяют что сильнее их мозг или изделие прямоугольной формы, применяемой в основном в строительстве. –Ваш рабочий инструмент это голова, поэтому каску ни в коем случае не снимать.
-Существует старый проверенный способ остановить супостата, если не осталось патронов и гранат – саперная лопатка. Отличный колющий и режущий инструмент в умелых руках. Лютый показал, как ей действовать.
-А теперь сам рукопашный бой. Достаем вафельные полотенца, обматываем кисти рук и деремся по – настоящему в четверках. Один обороняется, трое нападают. Задача обороняющегося сделать так, чтобы нападающие друг другу мешали, а сам пускай учиться уворачиваться от ударов.
-Желающие меня поколотить могут выйти из строя.
Лютый был в центре площадки, около него встали шесть человек.
-Давайте, нападайте, - подбодрил он бойцов.
Ничего из этой затеи не вышло, страждущие никак не могли выйти на хорошую позицию, мешало тело товарища не к стати возникающего перед ним.
После обеда был отдых, а потом в установленном месте метали гранаты, которые тоже отдавались эхом. Затем были ночные стрельбы. На следующий день, когда заступали на боевое дежурство, можно было уже расслабиться, но раз в сутки объявлялась тревога. Комбат стоял с секундомером и засекал время, если не укладывались, то все повторялось с начала.
Человек ко всему привыкает, тем более молодой боец, который благодаря специфики молодости очень быстро восстанавливается. Так и сегодня перед увольнением Олег успел вынести с товарищами отходы жизнедеятельности, в вырытую яму, залить их хлорным раствором и закопать. Ещё раз прочистить канавки около палаток, побелить бордюры, почистить все ещё не разонравившуюся картошку и постирать одежду.
Старшина Соломко стоял и проверял внешний вид бойцов, идущих «на волю». Камуфляж у бойцов был только постиран и высушен под местным солнцем, в начищенные берцы можно было увидеть довольный лик проверяющего.
-Показали письма домой.
Группа желающих осмотреть местные достопримечательности показала конверты.
-Как будет «здравствуйте», «до свидания», «извините», «как пройти до».
Солдаты отвечали бойко, памятуя прошлые неудачные выходы в городок.
Соломко был неумолим, не сдавший экзамен отправлялся повышать лингвистические способности или улучшать эпистолярный жанр в виде письма.
Так очередь дошла до Олега.
-Письмо.
-Ещё чернила не просохли товарищ старшина, - Олег, показал конверт.
-Как будет «налево», «направо», «вверх», «вниз».
Олег повторил без запинки на – английском.
-Почему не на местном?
-Я турист товарищ старшина, а английский, язык международного общения, его все должны знать.
-Ладно, интурист сходи на экскурсию.
Группа из пяти человек была готова к выходу.
-Напоминаю, всем быть вместе, максимум бутылка пива на человека, в случае конфликтных ситуаций становитесь в круг, снимаете ремни. На провокации не поддаетесь и ждёте подмоги. –Сидельников старший.
Олег проверил связь, все работало. Оставленный Мариной телефон успешно выполнял свои функции. До городка идти было около трех километров, сегодня попутного транспорта не было, так что шли пешком, любуясь местными горными видами. Все цвело и благоухало, напоминая о весне и неизбежном дембеле.
Местные жители поначалу с опаской поглядывали на солдат, если учесть, что каждый день они нарушали тишину, но потом привыкли. Стрельба уже не раздражала, а их вежливость и фразы на местном вызывали улыбку, а потом уважение. Особенно на почте. Звонить приходилось во все уголки России, так что без общения не обходилось. Телефонистки уже всех знали по именам и кто где живет.
После телефонного разговора с родными, все вместе шли в продуктовый магазин, покупали все необходимое, продавщицы их тоже уже знали. Затем их путь лежал к обрыву, солдаты несли в пакетах все необходимое для пикника. По дороге вежливо здоровались с местными жителями, а через некоторое время и местные жители здоровались первыми, а некоторые пожилые старики вспоминали даже свою воинскую службу на территории бывшего союза.
Около магазина произошла правда небольшое происшествие. Бравые местные ребята на американской машине с питерскими номерами, на пешеходном переходе чуть не сбили солдат, которые успели отскочить от пронесшейся машины. Олег в след показал им знак, тоже американский.
-Зачем местных задираешь? – Жданов, поднял упавший пакет с древесным углем.
-Что ж я теперь им кланяться должен? -Правила дорожного движения везде одинаковые.
Место было сказочное. Плато, покрытое свежей травой, водопад и горы. Сразу хотелось читать что – нибудь из Лермонтова, посвященное Кавказу.
Площадка для пикника была оборудована всем необходимым. Уголь мгновенно засыпался в мангал, пока он прогорал на деревянные шпажки были нанизаны куски баранины, порезан лук и помидоры. На следующих шпажках были уже баклажаны и красный болгарский перец. Бутылочка местного красного вина тоже была к стати, хоть и налита в пластмассовые стаканчики, но сама обстановка все нивелировала.
Больше одного стакана пить не хотелось, памятуя о словах командира. Мальчишки сидели, болтали, вспоминали свой родной кусочек Родины. Для многих было откровением, как живут местные жители, их добротные дома, улицы без идиотских надписей на заборах, дети без опаски играющие во дворах, а не живущие виртуальной жизнью в компьютерах. Отношение к старикам и отсутствие пьяных. Хотелось чтобы и у них дома было так же.
Костер догорал, появлялись первые звезды и пора было возвращаться. Весь мусор был собран и выкинут в специальный контейнер, группа шла в часть. На окраине городка, дорогу им перегородил уже знакомый черный Хаммер. Из машины вышли четверо молодых людей спортивного телосложения с явными намерениями применить физические упражнения для всех конечностей на солдатах. Таких «спортсменов» любителей пообщаться хватает везде.
Двери машины были открыты, из динамиков лилась песня «о бравых джигитах, поехавших за данью в Москву».
Олег нажал на кнопку телефона, сигнал боевой тревоги прозвучал в батальоне. На дисплее дежурного высветилось место со всеми координатами. Ротный находился в отпуске и дежурным по батальону был Лютый. Ещё телефон включил диктофон и каждая фраза отчетливо записалась.
-Закурить не найдется? – последовало традиционное начало.
-Все в круг, снимайте ремни - приказал Сидельников. Солдаты мгновенно все выполнили.
Олег вышел вперед, достал из пачки сигарету и протянул её страждущему по никотину.
Спортсмен был одного с Олегом роста, темная майка одетая на тренированное тело ещё больше делало его похожим на физкультурника. Он попытался схватить ефрейтора за запястье. Олег не препятствовал, получился крепкий захват, но в джиу – джитсу это самые первые уроки и Сидельников даже не задумываясь применил прием по освобождению от него. Раздался характерный хруст рвущихся сухожилий.
О кисте курильщику пришлось забыть на пару месяцев. Он стоял, придерживая здоровой рукой, поврежденную руку. Сам он теперь напоминал большого краба с одной клешней.
Бойцы приободрились они стояли с ремнями в руках, бляхи поблескивали от фар машины.
На лицах кавказцев было изумление. Они уже давно харкали в прямом и переносном смысле на Петербург и питерцы уже привыкли утираться. А тут даже не спецназ, у простых солдат в глазах ни капли страха и смирения.
-Покурили? Дайте пройти! – произнес Олег.
-Куда пройти?
-В часть.
-А что Вы тут делаете у нас дома?
-А что Вы в Петербурге забыли у нас дома?
-Кавказ не ваш дом, - сказал один из говорящих, заменяя в слове «Кавказ» букву «В» на букву «У».
-Возьми тогда собирай подписи за отделение от нищей свиноедной России. Заявись с таким предложением в Вашу питерскую диаспору, там тебя внимательно выслушают, только о себе узнаешь много нового и интересного.
Дальше послышался нарастающий гул и с каждой секундой лица нападавших теряли свою мужественность и становились лучезарнее и приветливее.
БМП с сидящими на ней комбатом, врачом и взводным Олега легонько въехала в «Хаммер», от толчка тот немного приподнял задние колеса. Сзади выстроились ещё несколько машин, через пару секунд вся первая рота была на месте и только ждала приказа. Все были в касках, бронежилетах к автоматам были уже присоединены рожки.
Комбат с АКСу спрыгнул с машины и направился к собравшимся.
-Что случилось? – спросил он Олега.
-Мешали пройти в часть, - Сидельников, показывал на группу.
Лютый перекинул автомат за спину, вытащил нож из специального кармана бронежилета и подошел к любителям покурить.
-Добрый вечер! Сейчас Вы все дружно поднимаете руки и поворачиваетесь ко мне спиной. Потом под конвоем пойдете в милицию для составления протокола.
-Мы же ничего не сделали! – попытался «разрулить» ситуацию один из «спортсменов».
-Если бы хоть что - то сделали, то разговор был бы иной. -У тебя есть старший брат?
-Есть.
-Он же тебя защищал в детстве?
-Защищал.
-Вот и я здесь, как старший брат и отец, защищаю.
Лютый распорол с зади спортивные штаны, теперь нападавшие их придерживали руками.
Послышался визг тормозов и в «Хаммер» с другой стороны чуть не въехал милицейский УАЗ. Оттуда вышел капитан милиции и быстрым шагом направился к собравшимся. Он поздоровался и первым делом на местном языке спросил «спортсменов». Те начали хором отвечать.
-Ребята говорят, что Ваши солдаты первые спровоцировали ссору, - обратился капитан к майору.
-Тоесть ваши жители культурно отдыхали, преградили дорогу машиной , а мои бойцы начали их угнетать? А один даже кисть повредил от дружеского рукопожатия?
-Они говорят, что так и было.
–Сидельников, продемонстрируй запись.
Олег дал послушать капитану вечерний доброжелательный диалог. Капитан уже в несколько ином тоне начал разговаривать со «спортсменами».
-Будем считать, что протокол уже составлен, - Лютый обратился к представителю власти.
-А как же ремонт машины? – недоуменно спросил водитель Хаммера.
-А где светоотражающий треугольник на положенном расстоянии от машины? А если бы я на танке ехал? Ты правила дорожного движения с начала выучи, машину поставил так, что не понять какого движения ты придерживаешься левостороннего или правостороннего. Плюс ещё государству должен за вызов, за мое рабочее время, офицеров, солярка и сорванный просмотр программы «Время». Оставь свои координаты я тебе счет пришлю.
-Разрешите удалиться товарищ капитан? – комбат спросил инспектора.
-Да, инцидент исчерпан.
-Ежели хотите, то устроим в воскресенье совместный спортивный день в части, потом праздничный обед, мы гостям всегда рады, - обратился командир к «физкультурникам».
-До свидания, - сказали солдаты местным.
-По машинам, - прозвучала команда.
Олег запрыгнул на БМП и сел рядом с комбатом. Машины развернулись и с ветерком помчались к части.
-Понял теперь почему пить нельзя? Взяли бы на бутылку вина больше и картина была бы другая.
-Понял. –Жестко Вы с местными.
-Кавказ – это как местная овчарка, она или в тебе признает хозяина или порвет. –Видишь, как связь тебе помогла.
-Главное, что – бы винтовка не пригодилась.
-Осталось три недели, может и обойдется.
На следующий день было запланированное совещание. Лютый на батальоном УАЗе прибыл в штаб бригады, который находился в районном центре. Часть располагалась на окраине города ещё с советских времен. Теперь из полка старались сделать бригаду и эту непростую задачу выполнял полковник Соловьев. Он только что закончил академию Генерального штаба, писал работу о современной бригаде и теперь совмещал практику с теорией.
Часть была укомплектована по стандартам военного времени, но слаженность между артиллеристами, танкистами, связистами, пехотой и прочими службами пока отсутствовала, тем более, что из воевавших командиров был только один Лютый.
Комбату полковник не нравился, тот все пытался сгладить, угодить всем и вовремя отправить запрос в Москву. За все время знакомства, Лютый так и не увидел и не услышал чтобы он отдал приказ, все время Соловьев говорил о какой – то коллегиальности.
Сегодняшнее заседание можно было назвать рутинным, но в конце было сообщение о предполагающемся прорыве боевиков на прилегающую территорию.
-Иван Александрович, прорыв на Вашем участке наиболее вероятен, - обратился он к Лютому стоя у карты и показывая указкой на перевал.
-Предлагаю провести совместные учения бригады на моем участке, для усиления взаимодействия.
-Это неплохая идея, мне только надо согласовать с Москвой некоторые детали.
Комбат все понял, он ещё раз пересчитал в уме сколько ему ещё под началом Соловьева служить и постарался успокоиться.
-Господа офицеры, забыл сообщить самое главное, подготовка к майскому параду! Он будет проходить в центре города, обещает прибыть руководитель республики и может быть сам Верховный главнокомандующий.
По приезде в батальон, Лютый тоже собрал совещание. За столом в палатке собрались командиры рот, начальник штаба. На столе была разложена карта максимального масштаба. Рельеф местности с реками и горами был запечатлен со всеми условными обозначениями.
-На девятое мая будет парад. За два дня до праздника прекращаются стрельбы и рукопашный бой, будем заниматься строевой подготовкой. Большая вероятность, что через несколько дней после парада, группа отлично обученных плохих парней, попытается на нашем участке, пройти в глубь территории. На карте обозначены три дороги, которые все идут через вершину горы. Противник забирается на высоту 808, мы его ждем на этих тропах.
Лютый показал все на карте. –Первая рота будет удерживать вот это направление, вторая и третья соответственно эти направления.
-Крючков, ты у нас лучший в этом мудреном деле, перед самым парадом, заминируй вершину и подходы к ней так, чтобы ни один профессионал не смог бы её разминировать.
-Есть, товарищ майор.
-Остропика, ещё раз перепроверишь аптечки каждого бойца, за эти дни будут кроссы в горы, смотри за ногами наших пионеров. Стертые ноги, хреновый солдат.
-Есть товарищ майор – бодро, как и подобает лейтенанту, ответил Остропика.
Потом комбат вызвал Сидельникова, Орлова, Жданова и взводного Мильдова. Через пять минут снайпер и минометный расчет были на месте, как и лейтенант. Комбат тем временем для лучшей наглядности карту прикрепил кнопками к ширме, которая отделяла жилую и рабочую зоны палатки.
-Присаживайтесь, - Лютый взял указку, подошел к висящей карте и стал похожим на опытного лесника. Собравшиеся глядели на творение природы и рук военных картографов.
-Ребята, - по – отечески начал он. – Ваша задача добраться до этого места, - он показал указкой и пристрелять вершину. Сидельников, ты делаешь лежку снайпера вот на этом утесе, будешь вести прицельный огонь и сообщать координаты наводчикам.
-В «Морской бой» умеешь играть?
-Умею, товарищ комбат.
-Очень хорошо. Лейтенант Мильдов недавно выпустился из училища, многое должен помнить о стрельбе из минометов. Сидельников выдает координаты, минометный расчет в максимально короткий срок должен попасть в нужный квадрат.
-Разрешите два вопроса товарищ Майор? – обратился Олег.
-Разрешаю.
-Почему нам целой ротой не занять вершину и обороняться? – Почему я буду давать координаты только одному минометному расчету?
- Забудь красивые фильмы про войну и оборону различных крепостей. Нам противостоят профессионалы, которые прошли не одну горячую точку. Целый батальон будет за минуты уничтожен минометным и гранатометным огнем. А если Враг на вершине, то ему сложнее маневрировать, бой это прежде всего движение. Каждая рота займет на тропе свое место и будет отстреливаться от супостата, отходя на заранее оборудованные участки. Нам главное выждать время и увидеть прибытие Соловьева на белом коне.
-Тебе Олег предстоит непростая работа, - комбат сел за стол. – Прошли те времена, когда солдаты носили кожаные лосины цвета слоновой кости, красные или синие мундиры, да и их командиры были видны за версту в своих треуголках. –Теперь на них камуфляж, прекрасно сливающийся с местностью, отсутствие знаков различия, делает твою работу непростой.
-У тебя и у ребят максимум две минуты с момента, когда ты со своей снайперской лежки успеешь пострелять и передать точные координаты. Противник очень быстро придет в себя, поставит дымовую завесу и ответит огнем. А потом или разделиться или навалиться на одну из троп.
Лютый не вставая указкой показал на карте дальнейшие действия диверсантов.
-Ты же не просто по врагу будешь стрелять? – продолжил он.
-Моя задача обезглавить противника, а минометчики за две минуты должны нанести максимальный урон нарушителям, - как на занятиях по тактике ответил Сидельников.
На столе зазвонил телефон, майор снял трубку.
-Слушаю! – По командирски произнес комбат.
-Ваня, как дела? – В трубке послышался приятный немного тревожный женский голос.
-Аннушка, - как можно ласковее сказал Лютый, на его лице появилась улыбка, - мы к параду готовимся, через неделю уже будем собираться домой.
-Ваня, мне такой сон плохой приснился, я со школы сразу в церковь пошла, свечку поставила. – голос остался такой – же тревожный.
-Все будет хорошо, ни о чем не беспокойся, - Лютый повесил трубку, потом тяжело вздохнул у него тоже было не очень хорошее предчувствие, выработанное годами и опытом.
- Восьмого я проверю вашу слаженность.
Потом он вытащил из ящика письменного стола комплект наушников, один передал Олегу, второй Мильдову.
Дни пролетели, как один. Вершина была пристрелена из минометов. Роты успешно добегали в полной экипировке до намеченных рубежей, потом грамотно отходили, метая гранаты и отстреливаясь.
Олег обустроил вершину утеса по всем законам снайперского искусства. Оттуда открывался великолепный вид на гору. После кроссов, до своей лежки он добегал уже не так запыхавшись, а ступни казалось знали уже каждый метр рельефа. При виде с горы, утес не вызывал никаких подозрений. Сидельников был немного перфекционистом и благодаря этому качеству уже перешел уровень штатного снайпера. Посылки от отца приходили каждую неделю, то с новейшим дышащим камуфляжем, то с берцами. Патронами под винтовку, да и со специфической литературой не было проблем. А практики, благодаря комбату, хватало, успевай только после нее чистить винтовку и протирать соответствующей безспиртовой жидкостью и кисточкой прицел.
Взаимодействие с минометчиками тоже было на уровне. Если Олег в наушник называл Орлову нужный квадрат, то мина прилетала прямиком в указанное место.
-Давай координаты Масква – слышалось в наушнике Олега.
-Е8 Орел – давал задание наводчику Сидельников, успевая ещё стрельнуть из винтовки по вершине.
Лейтенант с секундомером засекал две минуты, минометный расчет перекрывал все нормативы по стрельбе. Комбат остался доволен снайперской лежкой на утесе, обозревая её в бинокль с вершины и точностью и скоростью минометного расчета. Затем наступила очередь Крючкова минировать вершину и подходы к ней.
Вечером перед парадом как такового отбоя не было. Две роты стирали одежду, подшивали подворотнички, чистили сапоги. Перед этим маршировали в шеренгах с оружием, вырабатывая чувство локтя, это когда твоя левая рука упирается в согнутую в локте правую руку товарища, сжимающую цевье автомата.
Лютый поздно вечером восьмого числа после звонка и разговора с родными, сделал ещё один звонок.
-Салям Алейкум Динара – поздоровался комбат.
-Здравствуйте Иван Александрович! – с радостью отозвался женский голос.
-Риваль дома?
- Скоро должен приехать. Звонил, сообщил, что задерживается, какие – то буратины осваивает, выдала «военную тайну» Динара.
Если был бы жив Папа Карло, то оставшиеся немногочисленные седые волосы встали бы на его голове, а потом медленно осыпались, если бы он увидел применение «Буратино» в бою.
-Как только придет, пускай мне позвонит, хочу с предстоящим праздником поздравить.
- Хорошо, так и передам. И Вас с праздником и Вашу семью.
-Спасибо Динара, - комбат выключил телефон и вышел из палатки на перекур перед сном.
Завтрак был праздничный в виде кофе, омлета и традиционного жареного хека, кусочка масла и белого хлеба.
Парад прошел достаточно буднично. Комбат в парадной форме, отдавая честь, маршировал впереди, офицеры немного позади, а дальше солдаты старались не сломать шеренги, идя строевым шагом. Перед трибуной по команде Лютого нужно было ещё выполнить «команду смирно», это когда правофланговый смотрит подбородком в светлое будущее, а остальные на грудь четвертого человека.
Роты прошли мимо трибуны с отдающим честь Соловьевым в парадной форме, каким – то генералом и гостями. После прохождения послышался вздох облегчения, участники парада проследовали в расположение бригады.
Перед приездом высокого московского гостя, часть омолодили. Было выкрашено абсолютно все. Техника сверкала и была словно с завода. Внутри казарм стоял ещё не выветрившийся запах свежей краски.
Было торжественное построение, Соловьев поздравлял бригаду с праздником. Потом смотр войск с прибывшим генералом. Наконец очередь дошла и до Лютого. Роты поздоровались с полковником. Тот поздравил их с праздником, послышалось троекратное «урааааа».
Но московский генерал – майор поморщился и не удивительно, от солдат исходил такой дух хлорки и лизола, что перебивал запах краски. Обед был в части. Борщ, картошка с котлетой и компот из сухофруктов, плюс песочное пирожное.
В свежеокрашенной курилке после сытного обеда было не протолкнуться. Олег уже младший сержант сидел на скамейке, потягивая сигарету, рядом сидел тоже сержант, а рядовые стояли и переговаривались, обсуждая парад, обед и будущее.
-Как жизнь? – Олег задал дежурный вопрос соседу по скамейке.
-Сейчас полегче должно стать, мы почитай целый месяц то маршировали, то красили или наоборот.
-Даже на стрельбище не ездили?
-Ты что с гор спустился? Какое стрельбище? Трава начала выгорать, так и её к приезду высокого гостя покрасили, плац драили. Соловьев все с платком ходил, тумбочки отодвигал, грязь искал.
-А что за гость то такой?
-Генерал Маляшкин из Москвы, он вроде, как полковника курирует, - ответил всезнающий сержант. –Побыстрей бы он свалил, а там уже и дембель близко.
В клубе для рядового и сержантского состава был поставлен фильм про войну «В августе 44», а офицеры собрались в штабе, где был накрыт стол с закусками и уже пенилось в бокалах шампанское.
К Лютому с бокалом подошел Маляшкин. Комбат только что попробовал тарталетку, но вкуса не почувствовал, благодаря возникшему генералу.
-Что ж это Вы майор хуже всех прошли? Такое чувство, что Ваше подразделение никогда не маршировало?
Лютый пытался не жевать и смотреть на переносицу говорящего.
-Как Вы представляете учебу в академии без навыков строевой подготовки? Только печатный шаг может сделать из солдата настоящего бойца. А парад и подготовка к нему, это самое лучшее взаимодействие. –Вы подумайте над этим майор.
Лютый кивнул, дожевывая закуску и запивая её шампанским.
-Товарищ майор, Иван Александрович, - подошел к нему начальник штаба. –У меня супругу в роддом положили.
-Чего ты тут стоишь? –Давай ноги в руки и к жене, какой из тебя сейчас начальник штаба?
-Да я мигом.
-Не надо мигом, подержишь дитятко на руках, а там уже по обстановке решишь. –Я так и не кричал под окнами родильного отделения, все в командировках. –Давай, выпьем за детей, за их светлое будущее.
-Слушай, у тебя жевачка есть?
-Держите, офицер вытащил из нагрудного кармана кителя непочатую «Вригли».
Они чокнулись, Шелапугин умчался, а Лютый решил съесть ещё одну тарталетку.
*****
Ночь с девятого на десятое мая прошла спокойно, если не считать внезапно наступивших черемуховых холодов и зарядившего дождя, который капал на крышу натянутой палатки, струйки воды стекали по ней в вырытые канавки.
Лиса, свернувшаяся клубком под елью, недовольно подняла свою хитрющую мордочку. На неё уже упало несколько капель. Она недавно обнаружила нору и решила подкараулить свою жертву.
Вода залила жилище, недовольный заспанный барсук вылез и чуть не попал прямо в зубы рыжей охотницы. Повинуясь первобытному инстинкту, он не разбирая дороги побежал к вершине 808. Рыжая за ним, тоже повинуясь инстинкту охотницы, тем более, что добыча представляла собой полноценный завтрак обед и ужин.
Вскоре раздался взрыв, барсук успел проскочить под, а лиса напоролась на леску растяжки.
Группа боевиков, похожая на огромную гусеницу, в сопровождении опытного проводника, который прекрасно знал местность, выдвигалась к нужному квадрату. Ничего у них не брякало, не звенело, шли без шума, почти, как волки след в след. Дозор приближался к вершине, основная группа была на пол пути к ней, все шло по заранее намеченному плану, если бы не лисица.
Глава 4.
Игорь Львович Зацепка, глядел на Неву, на гранитные набережные, Медного всадника и на многое многое другое, что открывалось перед ним из окна четвертого этажа его адвокатской конторы. В руках он держал картину, на которой был изображен похожий вид.
Если смотреть из окна, то ничего не изменилось, все было на месте. Нева текла в Балтийское море, Петр грозил «надменному соседу», а гранитные берега помнили ещё Онегина. Зато в новом мире, построенному новыми людьми, ему уже не было места. Он старался всю жизнь придерживаться законов, а тут наступила неведомая всему свету, эра, где законы трактовались не на основе права, а революционной сознательности.
Обертка этой конфеты была красивая, всеми понятная, а вот содержание вышло не очень.
Свою семью он уже отправил в Париж, по совету Груни и Николаса, продал квартиру, загородный дом, средства перевел во Францию. Сегодня был его последний рабочий день, поздно вечером он сядет на поезд до Хельсинки, а там уже видно будет, как добраться до родных. Лежащий на столе выданный недавно загранпаспорт с визами, уже дожидался начало путешествия.
Послышался стук в дверь.
-Да, да, - сказал он подойдя к двери, открыл её одной рукой, в другой руке держа картину.
-Груня, Николас, - какими судьбами? –Я уже хотел скоро уходить.
-Здравствуйте Игорь Львович, - официально, даже немного сухо поздоровалась Груня. – Мы по делу.
-Проходите присаживайтесь, Вы надеюсь не разводиться пришли? –Я сегодня уезжаю, вернее эмигрирую, так теперь говорят, а Вашим делом займется мой коллега, я Вам его порекомендую.
Груня присела за стол, который уже больше не принадлежал конторе, вытащила бутылку бесценного коньяку, банку консервированных ананасов. Николас стоя оперся о подоконник и сложил руки на груди. Адвокат открыл дверцу шкафа из красного дерева, теперь тоже не принадлежащего ему и вытащил три хрустальных фужера.
-Жуй ананасы, день твой последний приходит буржуй, - произнес Зацепка, пародируя «поэтический символ революции», открывая банку и накладывая содержимое в хрустальную чашечку.
Потом он разлил коньяк по фужерам, сделал все необходимые действия для пробы вкуса нектара.
-Груня, такого коньяка, я ещё не пил, в восхищении сказал адвокат. –Так, что у тебя за дело?
-Мишеньку в «Кресты» посадили, -сказала сдерживая слезы Груня, но расплакалась.
-Как? – с удивлением спросил Зацепка, утрачивая послевкусие и шмякаясь в действительность. –Ты же сама мне хвасталась, что его даже орденом наградили за поход!
Николаса было бесполезно о чем – то спрашивать. С наступлением революции его рациональное мышление разбилось об отсутствие революционной логики. На лице теперь была маска ничего не понимающего человека.
Игорь Львович уже понял, что сегодня, он никуда не поедет, а защита Михаила Петровича, будет его последним делом. Глядя на плачущую Груню, он вспомнил свой первый рабочий день, суд, Петра Евгеньевича, встреча с которым изменила её жизнь.
Он встал из – за стола, подошел к своему письменному столу, выдвинул одну из шуфлядок и достал деревянную коробку с кубинскими сигарами.
Пока Груня плакала, Игорь Львович с Николасом молчали, курили сигары, пили коньяк и глядели на вид из окна. На улице ничего не поменялось, в отличии от семьи Лопахиных.
Когда Груня успокоилась, Зацепка сел напротив, в руке у него был новенький блокнот, который он всегда заводил, если появлялось новое дело.
-Давай Груня, - рассказывай все, как было, только пожалуйста поподробнее.
*****
Как только Александр Сергеевич через Юмико узнал об аресте Михаила Петровича, то сразу же засобирался в дорогу. Телефонный звонок из посольства прозвенел в самый неподходящий момент, нарушив семейную идиллию, когда все собралась в доме и вкушали английский завтрак.
Главный Лизаветин офис фирмы по производству и продаже подшипников находился в Лондоне. Дочь Виктория училась в местном колледже, а вся семья жила в особняке в одном из престижных районов города. Война ещё не закончилась, продукция была востребована, а часть капитала уже была помещена в новый строющийся в Швеции завод.
Вчера вечером, супруг только прибыл домой, покрытый северо - африканским загаром.
Поклонники «культа сушеного вождя», пускай поинтересуются сколько кораблей было затоплено в Цемесской бухте Новороссийска, по условиям Брестского мира, для того, что – бы новому правительству удержался у власти. Уже в то время лозунг «мы за ценой не постоим» - вовсю культивировался.
Контр - адмирал Невельской участвовал в легендарном походе части Черноморского флота в Бизерту. Никто даже не предполагал, что в Тунисе флот останется навеки.
-Как арестован? За что? – слышала вопросы фон Визен, которые задавал Юмико супруг.
-Лизанька, надо мне ехать в Петербург, Михаила Петровича арестовали, скоро суд, нужно поддержать адмирала. – Ещё к Алешкину заеду, их семьи дружили, -говорил он супруге, положив руки на плечи дочки.
- Я приобрела один корабль для перевозки продукции, на нем доедем до Швеции, а там видно будет.
- Не доедем, а дойдем, - поправил Невельской, - но в Петроград я поеду один.
*****
В самый разгар «белых ночей» к дому Алешкиных подкатила машина со сложенной брезентовой крышей. Водитель, одетый во все кожаное в очках, нажал на клаксон. Пассажир был укрыт шерстяным пледом в шотландскую клетку.
Собака зашлась лаем, отрабатывая косточку, будя хозяев и для развлечения от скуки. Занавески задвигались, послышался шум, открывающегося засова. Дверь в сени открылась, на пороге в исподнем стоял Илья.
-Доброе утро, какими судьбами Александр Сергеевич?
Друзья обнялись.
-Проходите, проходите.
-Да мы не надолго, я за тобой приехал.
В сенях пахло свежим сеном, только вчера всей семьей закинули пару клетей на чердак. Корова замычала, высказывая свое недовольство, столь ранним визитом.
-Давайте проходите, сейчас разберемся.
Александр Сергеевич, шофер и Илья вошли в дом.
Около печи уже шумел самовар, хозяйка в халате суетилась у плиты, она поздоровалась с гостями и продолжала делать яичницу.
Шофер отказался от раннего завтрака и был отправлен спать прямиком на чердак на сено. Он расстелил покрывало, разделся, подложил под голову подушку, накрылся одеялом и мгновенно потерял сознание от окружившей его ароматерапии.
Кряхтя со второго этажа спустился дед Харитон, как раз к распитию чая, поздоровался с хозяевами и с Александром Сергеевичем. Нежданный гость пересказывал содержимое разговора с Юмико.
За столом возникла пауза.
-Пришли мазурики к власти, все ещё только начинается, - провидчески произнес Харитон.
-Кто бы не пришел, а адмирала нужно поддержать, - ответил Илья.
-А как ты через границу попадешь?
-Есть документ, поедет, как шведский подданный – Невельской показал паспорт.
-Смотрите, только «не попадите, как шведы под Полтавой».
-Постараемся, ответил Александр Сергеевич. Поедем до Нарвы на машине, а там ночной поезд будет до Петрограда.
На том и порешили. Гость пошел спать, в одну из комнат, а хозяева занялись своей обычной работой. Илья с Харитоном пошли на поле, держа на плечах острый инвентарь, косить нужно было пока трава ещё влажная от росы.
Девчонки покормили кур, вывели корову к пастуху, который повел стадо на пастбище, иногда помогая себе кнутом. Татьяна вывела Казбека, тот фыркая начал валятся в траве, принимая ванну из росы. Савраска смирно стоял, пощипывая траву. Катерина хлопотала около плиты, готовя обед и поджаривая куски мяса в дорогу, поставила опару для преснушек.
После этого хозяйка впрягла лошадей в подводу и все вместе поехали на сенокос, разгребать и сгребать уже высушенное сено. На покосе были уже все соседи они тоже заготавливали провиант для своих кормилиц и кормильцев. Это был один из «дней, который год кормит», как гласила пословица. Кто бы ни пришел к власти, без сенокоса не обойтись.
К обеду часть участка была уже скошена, свежая трава лежала тонким слоем, сохла прямо на глазах, а сено уже сложили в новый стог. Иногда все жители глядели на небо, как никогда желая в эту пору отсутствие дождя.
Накидали на прибывшую подводу стожище уже готового сена, Ольга забралась на самый верх, что – бы их труд не разлетелся от ветра. Теперь уже лошади отрабатывали свой хлеб, таща полную подводу. По прибытию к дому, все сено закинули в ещё одну клеть. Распряженные лошади паслись во дворе, вечером предстояло доставить ещё одну партию.
Илья с Харитоном сходил ополоснулся в баню, а женская половина с удовольствием искупалась в озере. На обед был молочный суп с морковкой, картошкой, свежей капустой. На жаре есть не хочется, так что этот холодный суп был самое то. Александр Сергеевич и мистер Джонатан, так звали уже отдохнувшего личного Лизаветиного водителя, по достоинству оценили деревенскую кулинарию.
Надо было уже собираться в дорогу. Илья надел выходной костюм, который ему сшили в одном рижском ателье.
-Пошей себе костюм, пускай в шкафу висит, ждет своего часа, - дал дельный совет Сухинин.
Пошив затянулся надолго, между примерками Илья был в походе. Прикупил ещё кожаный саквояж, туфли под костюм и пару сорочек. Все это он уже аккуратно сложил, плюс смену белья и еду в дорогу.
-Письмо Феофиле, не забудь передать.
Илья машинально засунул письмо в один из многочисленных кармашков саквояжа.
Водитель уже был на своем посту, он вместе с Харитоном ещё раз осмотрели машину, обстукали колеса, в дороге все может случиться.
Супруги обнялись, хозяйка смахнула кончиком платка набежавшую слезу, дочки тоже обняли отца и стали около матери.
-Вы там поосторожнее, - на всякий случай сказал Харитон, - время неспокойное.
Машина тронулась, Екатерина перекрестила её и пассажиров, глянула на безоблачное небо и пожелала путникам счастливой дороги. Потом она зажгла лампадку Николаю Угоднику, перепоручив ему беспокоиться о пассажирах.
-Часик поспите и в огород, сорняки дергать.
-Мамочка, а потом купаться можно?
-Можно.
Через некоторое время в доме воцарилась тишина, нарушаемая ходиками, да какой – нибудь заблудившейся мухой, громко жужащей и бьющейся о стекло. Но её не слышали, утомившиеся хозяева.
В машине ехали с ветерком. Жители, заслышав шум мотора глядели на автомобиль, пассажиров и гадали о цели прибытия и дальнейшем маршруте пассажиров.
-Что тут у Вас за Эстонская республика?
-24 февраля этого года образовалась, немцы нас оккупировали, теперь хотят свою сделать. У нас тут в былые времена почитай каждый помещик остзейский немец был, так, что прусаки прибыли назад на вторую родину.
-А как у Вас Александр Сергеевич дела?
Невельской начал все обстоятельно рассказывать, время для общения хватало.
Утром дед Харитон был уже на своем «рабочем месте». Он вытер свежескошенной травой косу, достал оселок, что – бы восстановить утраченную остроту лезвия.
-А куда Илья поехал? – Спросила снедаемая любопытством соседка.
Харитон с видом человека, которого оторвали от работы ответил:
-В Москву за песнями.
*****
Заседание суда было открытым. Зал для слушаний был заполнен.
В первом ряду сидела вся семья Лопахиных и Груня с Николасом. Во втором Илья, Александр Сергеевич, остановившейся у Сухинина, сам Сухинин и Юмико. Все остальные места занимали бывшие сослуживцы и оставшийся экипаж «Славного».
Михаил Петрович, одетый в темно синий костюм, голубую рубашку и серый галстук, сидел перед собравшимися на скамье подсудимых. Темно коричневые туфли блестели, выражая оптимизм, как и их хозяин. С каждой стороны скамьи, стояли конвойные с винтовками.
Зацепка в основном стоял, на нем был темный костюм, на фоне которого блистала белоснежная рубашка, на шее был галстук в тон костюма, на ногах черные туфли, весь вид выражал безупречность, как и собранный им для суда материал.
Судья же, напротив имел вид человека, принявшего непростое для него решение и теперь был снедаем остатками совести. Он был ровесником адмирала, имел троих детей и правильным приговором хотел их обезопасить.
Ежели в царское время можно было вести состязательные процессы, например нашумевшее дело Веры Засулич, то тут один звонок судье из Смольного все решил, но ни адвокат, ни адмирал пока об этом не знали.
Игорь Львович блестяще защищал своего клиента, предоставив суду все необходимые документы, расписав поминутно действия Лопахина в «Ледовом походе». Михаил Петрович, оптимистично отвечал на каждый вопрос, показывая полную абсурдность обвинений. Все это вместе взятое и теребило совесть Мерзилкина, так звали судью.
-Завтра в девять ноль ноль, продолжение заседания, родным можно пообщаться десять минут с заключенным - сказал судья, стукнул деревянным молотком и удалился.
Михаила Петровича облепили со всех сторон, все его поддерживали, да и он держался молодцом, всем своим видом, показывая, что это судебная ошибка.
-Спасибо, что пришли, - радостно говорил он, обнимая Феофилу, Галинку, Юрку и видя такую группу поддержки. Ещё он крепко пожал руку своим бывшим подчиненным, которые прибыли к нему невзирая на границы.
Когда конвойные уводили Михаила Петровича, у Зацепки начало возникать нехорошее предчувствие. Он был уже «тертым калачом» и это шестое чувство у него было хорошо развито.
После окончания заседания, он поднял всех своих знакомых и поздно вечером узнал о написанном уже приговоре. Правда ему намекнули, что если адмирал сознается в подготовке бунта, то получит минимальный срок.
Он не стал говорить ничего своему клиенту, а решил на втором заседании таки дожать Мерзилкина фактами.
Наступил второй день суда. Михаил Петрович отлично выглядел, думая, что это его последние часы за решеткой. Все присутствующие тоже уже с нетерпением ждали окончание этого абсурда. Зацепка был, как сама истина, которая хотела сорвать с Фемиды повязку.
Но у судьи было уже свое видение.
-Подсудимый, Вы признаете, что хотели организовать восстание на «Славном» и свергнуть правительство?
Мерзякин вопросы задавал не очень уверенным голосом и старался не встречаться взглядом с осужденным.
Михаил Петрович встал, он тоже начал понимать, что сидящая перед ним народная Фемида слепа и в придачу ещё и глуха.
-На корабле в Ревеле было три матроса и старший механик капитан второго ранга Мендыбаев. В Гельсингфорсе экипаж увеличили до 15 человек. Это были матросы, поддерживающие новую власть.
-Как могут пять человек из экипажа свергнуть Власть Советов, при том, что Мендыбаев отбыл через пару дней к себе на Родину? – спросил уже судью Михаил Петрович.
–Создайте следственный эксперимент, корабль должен идти в кильватере, слева и справа лед, нужно ещё держать дистанцию. Можно призывать к чему угодно, к свержению любого строя, но на это физически нет времени, если зазеваешься, то носом въедешь в корму впереди идущему кораблю или в лед.
-Вы признаете свою вину?
-Нет, - сказал адмирал и сел.
В зале теперь стояла тишина. Собравшиеся не могли поверить своим ушам.
-Позвольте, у моего подзащитного даже правительственная награда имеется за этот поход! В деле есть выписка из наградного листа! – возмущенно произнес Зацепка.
-Произошла ошибка, - продолжил адвокат. -Тогда давайте восстановим статус кво, «Славный» поставим на прикол в Ревель, а Михаил Петрович будет по – прежнему преподавать.
-Подсудимый, Вам дается последнее слово – глядя перед собой произнес судья.
Михаил Петрович встал, но вид у него был такой, словно он стоит на капитанском мостике.
-Спасибо, что пришли. Видя всех Вас, я рад, что моя жизнь прошла не напрасно.
Зал зароптал, конвойные сильнее сжали винтовки, готовые к любому развитию событий.
Мерзилкин начал зачитывать приговор: «За действия, совершенные против советской власти, Лопахин Михаил Петрович, приговаривается к расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит и будет исполнен через три дня.» -Десять минут на прощание с родственниками и знакомыми.
Михаил Петрович стоял, обнимая Феофилу, та старалась сдержать слезы. Со всех сторон его окружили родные и близкие.
Зацепка о чем – то разговаривал с судьей, тот согласно кивал головой.
Время вышло, щелкнули наручники, конвойные начали выполнять свою работу, дверь закрылась и многие присутствующие в зале, больше никогда не увидят живым адмирала.
На улице, около здания суда вокруг Невельского собрался бывший экипаж «Славного». Все были удивлены приговором и высказывали свое недовольство. Александр Сергеевич курил, отвечал на вопросы, а в голове у него созревал дерзкий план.
*****
Илья остановился в квартире Лопахиных. Все домочадцы думали, что Михаил Петрович сегодня будет дома и по этому поводу Груня с Галинкой и Феофилой готовили праздничный стол. Июнь был жаркий, поспела молоденькая картошка, которую так любил адмирал. На первое были щи из свежей капусты, на второе отварная картошка с укропом и с кусочками свинины. И корабельный компот из сухофруктов со взбитыми сливками.
Илья в первый день передал письмо от Катерины, рассказал о житье – бытье и новой жизни при немцах. А сегодня все понуро сидели за столом, отгоняя от себя мысль, что скоро будут уже поминки.
Феофила слегла. Сначала поднялась температура, думали, что от сквозняка, но пришедший доктор, сказал, что у неё нервное истощение. Вскоре она впала в забытьё, то просила что – бы с ней сидели дети, то Илья, который ей рассказывал про деревенскую жизнь, а она рассказывала о своем детстве. Потом она разговаривала с Богданом, находясь уже больше в том неведомом мире.
Александр Сергеевич был у Сухинина. Каждый вечер ему звонила супруга, стараясь узнать, что нового. После телефонного разговора, друзья делали документы, самые сложные доверяя Юмико. Её поставленная в каллиграфии рука, очень пригодилась.
Сергей рассказывал, что теперь у них твориться.
-Не знаю Саня, что и сказать, - начал он разговор. – Хоть к Бехтереву обращайся, сплошная психиатрия. У отца был прекрасный сад, у людей была работа. Теперь сад вырубили, посадили там картошку, хотя земли навалом, поместье сожгли.
-А отец?
-С матерью на даче, там пока ещё плодовых деревьев хватает. Родители никак не могут ничего понять. Мама сидит около пруда, кормит карпов и рассказывает рыбам о своем новом житье – бытье.
-Мы Саня теперь отвечаем за весь господствующий класс, - продолжал Сухинин. За восстание на Потемкине, за кровавую юшку матросу от недалекого офицера. За непроведенные реформы. Революция побеждает тогда, когда господствующий класс не хочет защищать своих. Центр Петербурга, около Зимнего дворца казармы гвардии. Не просто полки, а лейб гвардия. У Семеновского полка была даже свой храм! Измайловцы, павловцы, первые на балах, осыпанные почестями и балеринами, испугались очистить город от всякой тыловой швали, а потом спасти царя. В старости где нибудь в берлинском или парижском кафе, потягивая кофе, отставив мизинец, будут рассказывать грассируя, подросшому поколению о своих подвигах и о судьбе злодейке.
-Что теперь делать? –Гражданская война?
-Эту войну мы в чистую проиграем, народ ещё не наносился с костью свободы. Мы ничего пока не можем противопоставить. Да и вожди у рабочего класса ещё те шулера, которые по общепринятым правилам не играют. Ленин, Троцкий и Сталин – те люди, которые за идею мировой революции ни перед чем не остановятся у них нет никаких принципов. Будет война, тогда без всякого зазрения совести возьмут семьи офицеров в заложники. Да и некоторые офицеры не прочь повоевать под красным знаменем, за свободу трудового народа. –Что ты им противопоставишь? Частную собственность, верховенство закона? Так народ видел кому вся собственность принадлежала и для кого и под кого писались законы. Пройдет время, история все расставит по своим местам, может действительно будет Россия матушка страной, где всё общее и власть будет принадлежать народу.
В таких беседах проходили "сухининские вечера".
В «Крестах» адмиралу выделили камеру с видом на Неву. Койка, стол, стул, все было привинчено к полу и серые стены. Окно с решетками располагалось на высоте около двух метров. В камеру падал свет, но толстые стены не пропускали июньскую жару.
Два раза в день его выводили на прогулку. Теперь все поменялось и тюрьма теперь напоминала гауптвахту для офицерского состава. Одни при встрече здоровались, другие отводили глаза, третьи были на своей волне, пребывая в своих думах и размышлениях. Каждый день к нему приходили родные и знакомые и в комнате для свиданий через решетку, разворачивались настоящие драмы.
Благодаря связям Зацепки, сегодняшнее свидание было в камере. Дверь отворилась, адвокат вошел вместе с родными. Не было только Феофилы, да Николаса, который ухаживал за ней. Взяли даже Чапу. Все сели на топчан, Михаил Петрович оказался между Галинкой и Груней. Юрка сидел на краешке, а Зацепка присел на табурет. Собака разместилась на коленях адмирала, она прекрасно все понимала и иногда смотрела печальным, почти человеческим взглядом на своего хозяина.
В камере на минуту воцарилась тишина.
-Михаил Петрович, Миша, - начал адвокат, - я тебя помню ещё совсем маленьким, Груня заходила ко мне с тобой.
-Я тоже кое что помню, Вы усаживали меня за стол, давали в руки карандаш, бумагу и я рисовал, пока Вы с Груней обсуждали новое дело. Помню даже один раз чернила разлил на документы.
-Да, не угледели, мокрое было дело – произнес Игорь Львович, как человек, который прекрасно все помнил.
-Михаил Петрович, - начал он уже официальным тоном, - нужно только признаться, по Вашему делу будет закрытое заседание, дадут условный срок, - сказал адвокат, сделав невозможное в юрисприденции. –Вот здесь нужно только подписать, никуда уже ходить не надо, подпись и завтра домой.
-Давай родненький подписывай, а завтра уже будет все по – старому, - служанка передала прошение о помиловании.
-Груня, можно по неосторожности убить человека, своровать, изменить жене, но Родине по неосторожности изменить нельзя.
-А что это Родина тебе дала? – начала кипятиться Агриппина.
-Родина для меня это ты, семья, Игорь Львович, Николас, мой любимый город, который компенсирует недостаток солнца белыми ночами, в котором невозможно заблудиться, если идешь в правильном направлении. Я вот это прежде всего защищал, а не Зимний дворец, а теперь ещё и Смольный. -Подпиши и ходи с фигой в кармане.
-С фигой в кармане много не находишься. Как я буду после этого всем в глаза глядеть?
-А ты одень очки.
-Груня, ты сама меня сделала человеком, который сам формировал обстоятельства, а не был их жертвой. Это так же, если Галинка выйдет замуж не за человека, которого любит, а за первого попавшегося мужчину, потому что, так сложились обстоятельства. Или Юрка всю жизнь будет заниматься делом, которое ему противно, потому что так сложились обстоятельства. Благодаря тебе Грунечка, я прожил счастливую жизнь у меня прекрасная семья, вопреки обстоятельствам и общепринятому мнению, да и работа, от которой я получал удовольствие.
-Уедем на Сардинию.
-Чужбина для первого поколения, как одежда с чужого плеча, как бы ты не старался, сразу видно кто ты, и вежливые взгляды местного населения говорят тебе, как о жертве обстоятельств, нежели о гражданине мира.
-Груня, а отец как бы поступил?
И тут служанка горько заплакала. Плакала она так же, когда сидела за решеткой и услышала голос Петра Евгеньевича. Михаил Петрович приобнял её, она всхлипывала.
-Что Вы Лопахины за семья то такая? Отец, погибает из – за какого – то мальчишки, сын за принципы. Почему некоторые могут подстраиваться, а эти прут против течения?
Потом она успокоилась, обняла своего Мишеньку.
-Грунь, приглядишь за детьми? Я тоже буду рядом, только тела моего не будет.
Служанка молча кивнула головой, уже мокрым платком вытерла слезы.
-Доченька, закончи образование, стань врачом. А там уже сама решишь где в какой стране тебе жить. Хороший доктор везде пригодится. Про мужа ты уже слышала, жизнь так коротка, не стоит её зря тратить, что бы каждую ночь слышать храп нелюбимого человека.
Дочка положила голову отцу на плечо, из глаз её уже давно капали слезы.
Зацепка, многое на своем веку повидавший встал и глядел в решетчатое окно, стараясь отвлечься, но и он уже полез в карман пиджака за платком.
-Юра, я не знаю кем ты будешь и, как сложиться твоя жизнь, будешь ли ты ведущим или ведомым, но в любой профессии будь специалистом, умей признать свою ошибку, но если чувствуешь свою правоту, стой до последнего. В семейной жизни, всегда уступай женским слабостям. Мужчина это стена и если она крепкая, то женщина подобна розе, всегда цветет и благоухает, опираясь на нее и пусть даже иногда колет своими колючками. Про все остальное тебе Галинка расскажет.
Так они сидели обнявшись. Со стороны это было похоже на дерево с мощными корнями, которое переживет любой ураган.
-Я вот, как знала, что так будет, - Груня, взяла пакет, завернутый в белую оберточную бумагу, который стоял около её ног. – Одежда твоего отца в которой он погиб, оденешь, может как – то и легче смерть встретишь, - служанка развернула сверток с кителем и брюками, которые побывали в соленой Средиземноморской воде.
-Спасибо Груня, конечно это поможет, - сказал он скорее для неё, чем для себя. –Феофиле скажите, что я её люблю и все дни, прожитые с ней, были самыми лучшими в моей жизни. –Николасу передай, что он мне заменил отца и, как мужчина, я состоялся благодаря ему.
Все начали говорить разом, как буд – то адмирал исчезнет и многое будет не высказано перед смертью. Потом ели Грунины ещё теплые пирожки, которые были в чугунке. Именно за едой они представляли, что они в своей квартире, балкон открыт и они обозревают Неву.
Свидание закончилось. Железная дверь захлопнулась, щелкнул засов, провернулся ключ. На столе остались ещё пирожки, форма Петра Евгеньевича, да чернильница с синими чернилами, перьевой ручкой и прошение о помиловании, на котором не хватало только подписи.
Адмирал переоделся, форма была в пору, он прошелся по камере и решил просто полежать на койке. Лег на спину, перед глазами стояла картина прощания и он мгновенно уснул, нервная система не выдержала напряжения последних дней. Снилось ему, как он спит, а сквозь сон слышит звук рынды и под окнами протяжный гудок «Славного».
*****
Александр Сергеевич и Илья, отбыли на последнем катере в Кронштадт. Со стороны казалось, что два прилично одетых человека едут по своим делам, хотя время было уже не для подписания документов. На катере было не многолюдно, в основном матросы, которые возвращались с увольнения. Когда катер причалил к Котлину, они вышли и не спеша прогулялись по острову. Белые ночи властвовали над темнотой, поэтому двадцать три ноль ноль, никто ещё не ощущал.
-Что Илья волнуешься?
-Да уже поздно волноваться, - ответил Алешкин, подходя к причалу со стоящим «Славным». – С Вами мне ничего не страшно, не в таких переделках бывали.
Невельской опытным взглядом определил, что дисциплина на крейсере не на должном уровне. Палуба уже давно не знала генеральной уборки, а медные и латунные части уже имели нехарактерный для корабля зеленоватый налёт.
Часовой матрос с сине – белой повязкой «Рцы», удивленно посмотрел на них. Вахта у него только началась, он ещё не успел соскучиться, оглядывая пейзажи, а перед ним вырисовались два субъекта в приличных костюмах. По штатному расписанию часть команды находилась на корабле, остальные в экипаже.
-Доложите дежурному по кораблю, - обратился Александр Сергеевич к матросу, так, как будто он был капитаном.
Появился дежурный офицер, придерживая кортик, он тоже, как и матрос ничего не понимал.
Невельской сделал паузу и как – бы нехотя расстегнул кожаный портфель и вытащил документ с гербом, водяными знаками и печатью, потом протянул его дежурному офицеру. Тот взял и начал читать.
Офицер прочитал несколько раз и все – равно ничего не понял.
-Это не в моей компетенции.
-Зовите капитана.
-А может до утра подождем?
-Мы подождем, а вот в Смольном ждать не будут или хотите, что – бы оттуда позвонили?
Офицер не стал спорить, отправил дежурного матроса к засыпающему капитану, сам пошел нести вахту. Пока они стояли, на крейсер возвращались матросы из увольнения.
Один старшина внимательно посмотрел на Илью, потом на Александра Сергеевича.
-Привет Демушкин, как служба? –первым спросил Илья наводчика орудия номер два.
-А я смотрю ты или не ты? –Здравия желаю, Демушкин обратился к Александру Сергеевичу.
-Добрый вечер.
-А Вы какими судьбами здесь оказались? – продолжил разговор старшина.
-Мы капитана ждем, а как у тебя дела?
-Да не понятно пока ничего. Вроде, как революция это хорошо, а дома продразверстка, а это плохо, как то не очень одно с другим согласуется. – Михаила Петровича осудили, не понятно только за что?, - пожал плечами артиллерист.
-Демушкин, собери на юте всех, кто раньше служил на «Славном», мне Вам нужно кое - что сообщить, - вежливо приказал Невельской.
Появился командир крейсера капитан второго ранга Барсуков.
-Что тут происходит? – недовольно спросил он.
-Хотим провести следственный эксперимент, - с самым серьезным видом сказал Александр Сергеевич.
-Послушайте, как Вас зовут?
-Александр Сергеевич Невельской.
-Александр Сергеевич, какие могут быть эксперименты в первом часу?
-Нет, мы тут стоим и любуемся белой ночью, - ответил он и показал свои документы и пропуск, который любезно согласилась воспроизвести Юмико.
-Проходите, - недовольный Барсуков, впустил Илью и Александра Сергеевича на «Славный».
Трап скрипнул под весом прошедших, как - бы приветствуя. Капитан шел впереди, гости позади, ощущая всеми органами чувств, столько всего повидавший, корабль. Хоть и новая власть, а «Славный» оставался прежним. Каюта капитана тоже не изменилась, Барсуков сел за стол.
-Что стряслось, ещё раз объясните?
-По документам это следственный эксперимент, нужно доказать, что «Славный» с минимальной командой дойдет до Ревеля.
Барсуков на всякий случай кивнул головой.
-На самом деле – продолжил Невельской, - немцы за стоянку эскадры выставили счет, требуют в счет долга крейсер, если к вечеру его не будет у Ревельского пирса, то это будет повод для войны. Лопахин в этой ситуации оказался крайним.
-А Вы тогда кто? – не очень уверенно спросил капитан.
-Я представитель нейтральной страны, поведу крейсер на Ревель. – Перед Вами лежит доверенность из Смольного.
-Раз «Славный» идет на Эстляндию, то перед Вами ещё один представитель в виде её трудового народа.
-Понятно, - произнес капитан второго ранга.
Но по его внешнему виду было совершенно ничего не понятно, особенно по части пролетариата.
В каюту влетел дежурный.
-Звонок из Смольного.
Барсуков чуть ли не бегом направился в штаб базы, держа в руках документы.
Илья же отправился в направлении оружейной комнаты, которую, охранял только замок. Он нашел из Сухининской связки нужный ключ, открыл висячий замок, снял его и повесил новый. Сам стал вместо часового держа в руках заряженный браунинг.
Командир в штабе слушал в трубке уверенный мужской голос, принадлежащий Сухинину. На капитана обрушились незнакомые термины: неустойка, статус кво, проценты, материальный ущерб. Самым страшным и непонятным было слово контрибуция.
Барсуков тогда решил согласовать все с командующим базой, подключив в это дело дежурного. Звонили в Смольный, оттуда пытались связаться с Москвой, пытаясь во втором часу ночи разрешить извечный вопрос «что делать?»
На всю эту волокиту, которая займет определенное время и рассчитывал Невельской. Он вышел на ют и закурил. Там уже собирался его бывший экипаж, многих матросов он уже видел в суде. Александр Сергеевич сделал последнюю затяжку, а потом произнес:
-Наигрались в революцию?
Собравшиеся молчали. Лица у них были, как у детей, которые балуясь со спичками спалили дом и теперь предстали перед родителями.
-Становись, - приказал Невельской.
Авторитет командира был не меньше наполеоновского, когда тот возвратился во Францию с острова Эльба. Экипаж не раздумывая выполнил команду.
-Ошибочка с адмиралом вышла Александр Сергеевич – произнес боцман Коновалов.
-Можно эту ошибку немного исправить. Предлагаю на «Славном» дойти до «Крестов», попрощаться с Михаилом Петровичем, а дальше пойдем на Великобританию, обещаю каждого трудоустроить. Несогласные могут остаться в Кронштадте, я судьбу никому не хочу ломать.
-Так мы вроде пиратов получается? – недоуменно спросил мичман Таврин.
-А сейчас кто при власти и кто из государств эту власть признал? После разгона Учредительного собрания, Россия упустила свой шанс стать страной с равными возможностями для всех. Фраза «Караул устал» матроса Железняка, показала всему миру, что до власти дорвались корсары, которые ни перед чем не остановятся.
Около Александра Сергеевича начал собираться весь экипаж нынешнего «Славного».
-Крейсер теперь принадлежит трудовому народу, - кто – то выкрикнул из толпы.
-«Мы свой, мы новый мир построим», так в интернационале поется? -, обернулся Невельской на голос. – Сделайте свой крейсер, а этот построен, выражаясь Вашим же языком «эксплуатирующим классом». Благодаря Февральской революции любой человек, повторяю любой, мужчина или женщина, мог получить соответствующее образование. Образованные люди подобно плодородному слою почвы, чем он глубже, тем для страны лучше. Каждому из Вас во время войны я предлагал пойти учиться, ставя в пример Мендыбаева. Самый обыкновенный мичман в царское время мог снимать квартиру и содержать семью, так Таврин?
-Так точно, спасибо Вам за дельный совет по поводу учебы.
-В семнадцатом, большинство из Вас забыв о присяге, ринулось делить землю, как будто Россия Голландия и земли на всех не хватит. А Таврин на отложенные средства может купить трактор и за день обработать столько земли, сколько все деревенские лошади не вспашут.
На палубе послышался гвалт, у каждого были родственники в деревне, многие сами участвовали в непростом деревенском труде, а обработка земли была всегда краеугольным камнем каждой семьи на селе.
-Народная власть не препятствует учебе.
-Время покажет какая система образования лучше. - Только мне очень жаль, что я и многие офицеры не сможем передать свой опыт, - с горечью произнес Невельской.
-Так оставайтесь Александр Сергеевич!
Бывший капитан «Славного» вздохнул, по нему было видно, как не просто далось ему это решение, как не хочется ему жить на чужбине.
-У меня свои принципы. Я за то что – бы каждый человек мог своим умом заработать на трактор и пахать землю, а новая власть от имени трудового народа сама решает за человека его судьбу и не хуже колес трактора давит несогласных с ней.
-А почему с нами раньше так никто не разговаривал, может и революции тогда не было? – возмущались матросы из нынешнего экипажа.
У кого ключи от оружейной комнаты, у того больше сильных аргументов. Илья раздал оружие, несогласные остались на берегу. Невельской уже привычно отдавал команды из рубки, а механики запустили двигатель от работы которого крейсер немного задрожал.
Трубач, Певцов Кирилл Степанович, а по штатному расписанию минер, был с того самого призыва, когда Александр Сергеевич прибыл на крейсер ещё молоденьким лейтенантом. На «Славном» его звали Степаныч. Степаныч сыграл «Зарю», Степаныч сыграл «Отбой», уважительно говорили о нем.
-Кирилл Степанович, повесьте знамя, - обратился Невельской к старшине.
-То самое с японской? –удивленно сказал он разворачивая все в шрамах от осколков полотнище.
-То самое, Михаилу Петровичу будет приятно его увидеть и услышать, как Вы исполняете на трубе «Варяга».
Илья спустился в машинное отделение, теперь все зависело от механиков. Там уже шла своя работа от которой крейсер наполнялся силой и энергией, которая передавалась и экипажу.
-Полный вперед – послышалась команда из рубки.
«Славный» держал курс на «Кресты».
*****
Сухинин и Юмико, не верили в успех, но выправляли фальшивые документы.
-Серега, чем сложнее задача, тем больше людей, которые в неё не верят, а значит не будут препятствовать. Я тут по памяти составил список офицеров, которые были на суде, ты поздно вечером обзвони их, может кто и захочет иммигрировать. Я буду проходить на «Славном» около Морского корпуса.
Сухинин взял лист с фамилиями офицеров и без оптимизма глянул на друга.
-А может и ты с нами?
-Нет Саня, работа есть, дети учатся, Юмико преподает в университете и в посольстве работает.
-Лизавета хочет грузы перевозить на своем судне, будем вместе ходить в море, как и прежде! – почти умолял друга Невельской.
-Как прежде уже никогда не будет, - со вздохом ответил Сухинин.
Александр Сергеевич не стал настаивать, да и времени на осуществление задуманного оставалось не так уж и много.
-Серега, есть у тебя мощный висячий замок?
-Найдем. –А зачем?
-С оружейной комнаты старый спилить, новый повесить.
Сухинин посмотрел внимательно на друга, покачал головой и ушел в подсобку, которая была около кухни.
-Не надо ничего пилить, - сказал он в одной руке держа новый замок, в другой связку ключей. Знал ведь, что пригодятся.
- А флаг с крейсера у тебя?
*****
У Лопахиных не спали в эту душную ночь. Феофила с мокрой повязкой на голове так и лежала в бреду. Приходившие вечером два врача, разводили руками, отгораживались на все вопросы латынью и другими медицинскими терминами.
-Нервное потрясение, что Вы хотите? –Нужен покой, постельный режим, холодные примочки на лоб.
-Так и я могу лечить, - с сарказмом сказала Груня, - после того, как закрыла дверь за эскулапами.
-Пойдемте детки до церкви пройдемся, может и полегчает, - предложила она Галинке и Юрке.
Те не стали возражать и через некоторое время, в сторону Владимирской церкви, направилась процессия. Николас остался ухаживать за Феофилой.
-Вот и я много лет назад день в день так же шла к церкви, просить заступничества у Богородицы, - рассказывала Груня. -Так же было жарко, - сказала она остановившись на минуту, отдышаться.
-Помогло? – спросил Юрка.
-Не знаю, - честно ответила Груня. – Мне всегда легче, когда я ей все рассказываю.
*****
Михаил Петрович, услышал такой знакомый гудок. За эти дни у него скопилась уйма энергии, которую было просто некуда деть. Во время судебного заседания ему так хотелось постучать деревянным молоточком по голове судьи, но он не захотел опускаться до Мерзякинского уровня. Теперь адмирал буквально клокотал, решив все силы приложить, что – бы увидеть в последний раз свое дитятко.
Снял с койки простынь, положил на стол, разлил чернила оставленные Зацепкой таким образом, чтобы получился Андреевский крест. Ударил несколько раз ногой по прикрученному к полу табурету, две ножки оторвались от пола, держась за них, начал раскачивать его, скоро табурет оказался в его руках. Он просунул металлическую ножку в зазор между стеной и койкой и стал действовать, ей, как рычагом. Койка вместе с дюбелями со скрипом отошла от стены. Держа кровать в руках, он изо всей силы ударил ею о край стола. Ножка за ножкой, с трудом, но отрывались от пола. Потом он пододвинул стол к окну, затащил койку.
Адмирал уже был весь потный, руки сбиты в кровь, но он этого не замечал.
Стоя на столе, он запустил углом кровати в окно. Стекло разлетелось, но решетка была невредима, но через пару ударов и она вылетела. Архитекторы пенитенциарного сооружения не рассчитывали на пролом решетки железными кроватями.
Опешивший охранник через глазок наблюдал за действиями арестованного. Он решил, что Лопахин сошел с ума. Солдат мог открыть дверь, но даже с помощью винтовки с осужденным он бы не справился, с ужасом представляя летящую в него железную кровать, поэтому побежал за подмогой.
Адмирал поставил табурет на стол и высунулся в окно. Стоял абсолютный штиль, в камеру проник бриз с Невы, купола Смольного собора ещё не заблестели от восходящего солнца. Утренний туман наползал на корпус «Славного».
Михаил Петрович вытащил свое знамя из окна.
-Мы Вас видим! – просигналили с корабля.
И тут трубач заиграл «Варяга». Над акваторией Невы разлилась мелодия марша. Утром все звуки слышны лучше, музыка заполнила собой все пространство, казалось, что трубачу помогал сам архангел Гавриил и ангел с Петропавловской крепости.
Экипаж стоял на палубе по стойке смирно. Александр Сергеевич был в своей офицерской фуражке и отдал честь адмиралу, тот в ответ замахал импровизированным андреевским флагом. Все было понятно без слов. Налетевший порыв ветра расправил боевое знамя на корабле.
Прозвучал холостой выстрел главного калибра, эхо от которого разбудило город.
Михаил Петрович смотрел на «Славный», как погибающий Тарас Бульба на своих прорвавшихся казаков, которые уже достигли Днепра, он тоже верил, что крейсер прорвется.
«Славный» дал последний протяжный гудок, но Михаил Петрович его уже не слышал. Илья в оптику орудия главного калибра прекрасно видел последние секунды жизни адмирала и как после произведенного Алешкиным выстрела его лицо осветила улыбка и он обмяк, свесившись из окна. Илья перекрестился.
Когда охранники открыли камеру и увидели конструкцию, сооруженную адмиралом, то не могли поверить своим глазам, что такое возможно.
На окрики адмирал уже не реагировал, тело с намертво сжатым флагом было ещё в камере, а душа, душа была на «Славном».
После ухода Груни с детьми, Феофила на радость Николаса и Чапы очнулась и попросила поставить стул на балкон. Потом она переоделась в свое самое любимое белое платье с голубыми васильками, которое так нравилось мужу, расчесала волосы и красиво их заплела.
-Я посижу на балконе немного, - сказала она Николасу.
-Может плед принести?
-Спасибо, не надо, погреюсь на солнышке.
Чапа запрыгнула на колени к хозяйке. Николас взглянул на Неву и заметил кильватерный след от прошедшего корабля, волна от винтов омыла гранитную набережную.
Сван тоже принес стул, поставил рядом и начал, как кот принимать солнечную ванну, но выстрел и эхо от него окончательно разогнали сон.
Туман понемногу атаковал реку, уже стало не видно соседнего берега и тут почти касаясь гранитной набережной, появился «Славный». Он дал гудок, Феофила привстала, помахала рукой и опустилась на стул. Чапа начала её облизывать, немного повизгивать, но Феофила уже была с Михаилом Петровичем.
Николас стоял ничего не понимая, он автоматически открыл входную дверь, скулящей собаке, Чапа убежала. Феофила казалась заснувшей, по её лицу было видно, что она встретилась с любимым человеком.
Швед отнес её на кровать, потом сложил руки на груди, вставил в коченеющие пальцы свечу и зажег. Пламя было ровное и чистое.
Он вышел на балкон, сел на стул и закурил.
*****
Груня с детьми добралась до церкви, туман уже окутал все улицы, неся долгожданную прохладу. Дверь в собор была открыта.
-Пошли, попросим «Заступницу», - произнесла Груня.
В храме сладко пахло воском от сгоревших свечей, каждый шаг вошедших отражался от свода, казалось, что даже дыхание слышно. Груня достала свечи, поставила на киот, Галинка чиркнула спичкой, звук был слышен в каждом уголке.
Икона освятилась, глаза Богородицы смотрели на вошедших. Груня стала на колени перед образом и стала, как умела молиться, потом стала молиться Галинка, глядя на них и Юрка. Услышав в церкви эхо от выстрела, Груня поняла, что её Мишеньки уже нет и перекрестилась.
На выходе их храма их уже поджидал дворник, в белом переднике, он недавно отворил двери в храм, но никак не ожидал столь ранних посетителей. Он хотел им что – то сказать, но увидя их скорбные лица промолчал
«Славный» должен был забрать людей из бывшего экипажа, которые не прижились при новой власти. Почти все, кто служил на корабле и были этими пассажирами с семьями. Сухинин все организовал и эмигранты, стоя напротив английской набережной ждали крейсер на том самом месте, откуда через пару лет уйдет «философский пароход».
В Смольном тоже ждали «Славный». Крейсер спасло только то, что наползающий на город туман с залива, дезориентировал руководство, которое искало крейсер в «Маркизовой луже», что было логично, а не на Неве. Услышав гудок и «Варяга» после прощания под «Крестами», был отдан приказ «о сведении мостов».
Корабль шел, на выход в Финский залив, а мосты уже опускались. Собравшиеся увидели крейсер, продирающийся через «Дворцовый мост». Металлический звук трущейся мачты об опускающиеся опоры моста, искры, летящие в разные стороны и корпус корабля уже скрывающийся в тумане, делал зрелище сюриалистичным. Прошлое прощалось с настоящим.
Посадка на крейсер под руководством Сухинина прошла быстро и организованно, он ещё заготовил одну шпильку для руководства Смольного.
Теперь Александру Сергеевичу и Илье было намного легче, даже казалось, что «Славный» приободрился. Одного матроса отправили на мачту, другого на нос. Крейсер не спеша начал свой поход на чужбину. Экипаж слышал гудки в тумане, маневрировал. Иногда корабли проходили так близко от борта крейсера, что можно было перепрыгнуть, но желающих не находилось. Форты Кронштадта молчали, куда стрелять было не видно, а «Славный», словно дразня прошел под самым носом, там, где его не ждали.
Туман рассеялся только часам к восьми, корабль уже бороздил воды залива. Почти все пассажиры высыпали на палубу, празднуя выход в открытое море. Через пару часов показались очертания Нарвы.
-Не передумал? – спросил Александр Сергеевич Илью, который уже сложил в рундук все свои вещи и переоделся в матросскую робу.
-Мне тут до дому ближе будет. На лодке убыл на флот, на лодке и прибуду.
-Не загадывай.
Капитан дал команду, ялик спустили на воду.
-Спасибо тебе Илья, - Александр Сергеевич обнял Алешкина.
-Не за что, адмирала очень жалко. – А Вы приезжайте, не забывайте, мы гостям всегда рады.
Степаныч сыграл «Прощание славянки», андреевский флаг немного приспустили, Илья был уже в ялике. Пассажиры махали ему рукой, «Славный» дал прощальный гудок, подкинул волной лодочку, как – бы подбадривая младшего товарища.
Алешкин поставил парус, шел привычно галсами, скоро показалась река Нарова уже с летним течением, которое легко можно преодолеть на веслах.
Одинокая лодка не заинтересовала ни немцев, ни русских. В начале четвертого он вышел на просторы Чудского озера. Ветер был попутный, ближе к вечеру прямо по курсу показались такие знакомые и родные очертания посада.
О прошедших событиях ему не хотелось думать, он тоже, как и Николас не очень разбирался в новых реальностях и многое не понимал.
«Зачем с начало все сломать, а потом построить такое же, а местами намного хуже прежнего?» – задавался он неразрешимым вопросом.
На берегу уже была небольшая суета. Дед Харитон восседал на Казбеке. Супруга прижимала к себе дочек, а те махали отцу платками.
Илье даже показалось, что ближе к дому и вода поприветливее и ветер стал дуть поделикатнее. Приятно возвращаться домой, да ещё когда тебя ждут не за что – то, а принимают таким, какой ты есть на самом деле.
Казбек заржал приветливо, Харитон помахал рукой, Илья спустил парус, ялик по инерции пришвартовался.
*****
С самого утра в квартиру к Лопахиным прибыла Лизавета, Юмико и Сухинин, которые вывели детей из шока. Меньше чем за сутки двое смертей, это для взрослого тяжкая ноша, что уж говорить о детях. Они так и сидели около матери, не веря в происходящее.
Был звонок из Смольного, новое государство приказывало забрать тело адмирала из «Крестов» и похоронить в течение дня. Слух уже пошел гулять по городу, а лишние волнения в старой столице, были не нужны. Работникам органа власти ещё мешали похоронные оркестры, которые начинали играть свои марши под окнами в начале каждого часа.
-Пришел мужчина, сообщил, что в Смольном большая трагедия, запалатил, сказал во сколько прийти и что играть перед входом – отвечал недоуменно очередной руководитель оркестра в неизменном фраке, чиновникам, которые почему – то с каждым часом становились все злее и злее.
Галинка похороны помнила смутно. Морской собор, священник читающий басом, треск и запах свечей, два рядом стоящих гроба, лица отца и матери, без всяких страданий. Казалось что это было одно целое, даже в смерти они дополняли друг друга.
Волковское кладбище, огромная общая могила, прощальные слова, Николас и Сухинин, стреляющие из табельного оружия. Оркестр, играющий «Варяга» и море цветов из – за жары отдающих сразу все запахи. Попрощаться с адмиралом прибыли его сослуживцы, коллеги по работе.
Поминали родителей в «Астории», из еды она помнила только вкус кутьи, которую успела приготовить Груня.
К ней подсела Лизавета, приобняла.
-Соболезную Галина Михайловна, - фон Визен обратилась к ней, уже как к взрослой.
Галинка в ответ только махнула головой.
-Если что обращайся, я конечно не золотая рыбка, исполняющая любое желание, но сделаю все, что будет в моих силах, у разбитого корыта ты точно не останешься.
-Во вредную старуху бы не превратиться.
-Тут все уже от тебя зависит, и тут ни одна рыбка не поможет.
Через три дня Галинка достала склеенную фотографию и спросила служанку:
-Груня, смотри, все кто изображен на ней погибли, отец, мама, Богдан, Чапа пропала, остались только я и Юрка.
-Все мы там будем, от Бога и человека зависит только когда. Я вот сейчас с Николасом на кладбище поеду, прибраться надо, хоть всем святым молись, а порядок из воздуха возникнуть не может. –А ты учись милая, а как дальше будет, никто не знает.
Галинка пошла в Университет, через пару дней был последний экзамен, а потом практика. Юрка был у Сухининых на даче.
Груня с супругом на Волковское кладбище ехали на извозчике. Николас держал между ног, как винтовку, совковую лопату, лезвие которой было замотано темной тряпкой, у супруги была сумка с необходимым для кладбища инвентарем.
Цветы на могиле уже завяли и поникли, казалось, что прошло не три дня, а полгода.
Груня начала собирать увядшие цветы и увидела трупик Чапы. Собака, повинуясь своему чутью, нашла хозяев.
-Выкопай на могиле ямку, похороним собачку, - обратилась с просьбой к Николасу Груня.
-Нельзя, - попытался возразить супруг.
-Животные иногда получше людей бывают, своей верностью она это заслужила.
Николас понял, что спорить бесполезно, выкопал ямку, земля была ещё мягкой и не спрессованной от времени.
-Ну вот Михаил Петрович и Феофила, к Вам Чапа пожаловала, - молвила Груня, завернув Чапу в тряпку от лопаты и положила её в импровизированную могилку.
Супруг молча закопал собачку и все разровнял. Он смотрел на ухоженную могилу Петра Евгеньевича и Елены Авдотьевны с разросшимся розовым кустом, который обнимал штурвал.
Наконец Груня прибрала могилу, зажгла свечи. Николас поставил ещё свечу для Чапы.
- Вот и хорошо, теперь на девять дней можно гостей приглашать, - удовлетворенно сказала служанка. –Пошли?
Пожилая пара шла по кладбищу, Николас одной рукой поддерживал за локоть Груню, а в другой была лопата, вместо трости.
-Вот мы теперь и опора друг для друга, - сказал Николас.
-Ты у меня, как стена, - подбодрила супруга Груня.
-Деревянная?
-Кремлевская, со всеми зубчиками.
Николас улыбнулся и они пошли дальше.
*****
В феврале двадцатого года, на Таллиннском рейде штормило. Пароход «Виру» должен был отходить на Хельсинки. На пирсе, подняв ворот шинели в офицерской фуражке стоял Юденич, он смотрел на Вышгород, на башню «Длинный Герман» на которой развивался теперь эстонский флаг. Генерал был один, никто из официальных лиц не пришел его проводить.
Эстония одна из первых в мире признала социалистическую Россию, та признала её независимость. Одним из условий признания было отсутствие Северо – Западной армии на территории Эстонии. Командующий, его штаб, офицеры, солдаты и их семьи оказались теперь никому не нужны по обе стороны реки Наровы. Кто – то смог устроиться в Эстонии, а кого – то ветер революции дальше тащил по ухабам.
Юденич показал себя отличнейшим офицером, со своими принципами. Он взял неприступнейшую крепость Эрзерум в Турции, расширил владения Российской империи, а пришедшие новые люди, чтобы удержаться у власти, все завоевания, отдали обратно.
Генерал оказался честным, бескомпромиссным человеком, но не политиком. «Или Россия, в границах 1914 года, единая и неделимая, или ничего» - таков был его принцип.
К нему в форме полковника Эстонских вооруженных сил подошел Велло Кивимяги, отдал честь, представился.
-Мы с Вами ещё в Японскую компанию встречались, под Мукденом - произнес Велло.
-Возможно. Кто знал, что через каких – то пятнадцать лет жизнь совсем поменяется. Честно говоря недооценил я Вашу «картофельную республику».
-Стремление быть свободными и независимыми, живет наверное в каждой нации.
-Желаю Эстонии всяческого процветания.
-Знаете Михаил Федорович, любое государство формируют люди и я искренне сожалею, что Вы уезжаете. Эстонии будет не хватать такого генерала, как Вы. Человек, который смог взять неприступную крепость, так же сможет её и защищать.
Юденич улыбнулся, придержал рукой фуражку от налетевшего ветра.
-У маленькой нации немного другое мышление, - произнес он. –Лучше плохой, да свой, чем чужой, да хороший, - это я хорошо усвоил за эти два года.
-Но у финнов же есть швед Маннергейм, который даже с трудом разговаривает по – фински.
-Когда эстонцы будут думать, как финны, тогда и у них будет свой Маннергейм.
Корабль просигналил отход.
-Честь имею, - сказал Юденич, приложил руку к виску, крепко пожал Велло руку и пошел по сходням на «Виру».
Кивимяги посмотрел на удаляющийся пароход и отправился по своим военным делам.
Книга вторая Новая эра. Часть 2. Принципы
© Copyright: Вадим Улексин, 2018
Свидетельство о публикации №218052500516
Свидетельство о публикации №218052500516
Рецензии