Первая love

     У нас в семье есть одна реликвия. Это перстень. Но он не золотой, а изготовленный из скальпеля и кусочка зеленого стекла от бутылки. Этим перстнем мой дед - чистокровный татар, между прочим - соблазнил мою бабушку. Она сказала ему, что выйдет за него замуж, если тот подарит ей украшение. Дед нашел скальпель, подобрал по дороге донышко от бутылки. Обратился к ювелиру, и теперь моя мать надеется, что этот перстень я подарю своей избраннице. 
     - Мама, не будь такой наивной.
     Этот перстень мы храним в шкатулке, в шелковом мешочке. В этой шкатулке валяются брошки, бусы, различные побрякушки из серебра и чешского стекла. Еще там лежит золотой бабушкин зуб. Какое-то время он хранился у меня в тайнике вместе с украденным зубом несчастного водителя. Еще там есть мои загадочные письма, зашифрованные, пропитанные моими слезами, перевязанные ниткой. Сухие бутоны роз, косточки, мои украшения.
     Перстень я отдам своей четвероюродной сестре. Ей сейчас 14 лет. Отдам ей, и скажу, чтобы завела нормального мужика, и уехала с ним прочь из России куда-нибудь в Швейцарию есть шоколад. Она поймет меня. Пусть она и притворяется недалекой дурочкой, но я то знаю, насколько моя сестра умна и коварна. Она выживет, не потеряет рассудок. Она сильнее меня.
     И она знает Вадима. Я был препятствием на пути их знакомства. Я опасался, что Вадим испортит мелкую, но случилось все наоборот. Не знаю, что мелкая сказала ему, но Вадим ее так возненавидел, что хотел обрить ее налысо. До такой злобы даже я не мог вывести Вадима, а моей младшей сестре на это понадобилось пару минут. Что-же она ему сказала?
***
    Мы вчера переписывались с ней. Ее сообщения были полны меланхолии, потом надежды, потом она напрямую попросила совета. Она спросила: как узнать, что ты кого-то любишь?
     Нашла у кого спросить. Я влюблялся лишь трижды, и в последние два раза жалел о первой любви. Я вспоминал ее, надеялся, спрашивал себя... Но в итоге понял, что эта первая любовь никуда не делась, что она будет длиться до моей смерти, и что все то, что будет после - будет лишь попыткой полюбить еще раз так сильно и навсегда. Но шанса не будет. Первая любовь - любовь последняя. Я обречен.
    Сестре я написал, что о любви ничего не знаю. А она наставила смайликов, и сменила тему на нейтральную - музыка, погода. Мы слушаем одно и тоже, и обожаем Дэвида Боуи.
***
    Не знаю, какой идиот выдал права Вадиму. Каждый раз, когда мы с ним куда-то едем, я пристегиваюсь, а на скорости 160км/ч молюсь всем святым и не святым. И при этом Вадим может петь во всю глотку песни Дэвида Боуи, а еще и курить. Однажды мы чуть не выехали на встречку, а я уж подумал - все, пришла и Габриэль веселая ****а. И синие цветы положат к гробу, и утону я в розовых шелках. И нет меня, и слава богу - погасшая свеча в моих руках.
     Прошлым летом мы пытались отыскать загадочное место под названием... Спрашивали местных, сверялись с картами. В итоге Вадим нажрался,  и мы заночевали в машине. Вадим говорил во сне. Как я понял, он в чем-то кому-то клялся.
     - Твою мать, Сережа, ****уй за лимонадом, - говорит он утром, хватаясь за курчавую голову.
     Я иду за лимонадом. На Вадимовы деньги я покупаю сладости, сигареты, и презервативы. По дороге я надуваю их, и машу ими встречным машинам.
     Смена локации, и теперь мы сидим в придорожном кафе. Вадим ****ит по телефону, а я оставляю загадочные послания на салфетках. Их прочитает официантка - полная женщина с необъятными сиськами. Потом приступаю к дневнику.
     Кстати, когда тетради полны моими мыслями и переживаниями, я их оставляю в парке на скамейке. На первой странице написано: "Как прочтешь - оставь на той-же скамейке, где нашел". Так целые десятки моих дневников блуждают по чьим-то рукам, а может быть их драгоценными страницами кто-то вытер сраную жопу. Мне не узнать.
     Вадим снимает футболку, и начинает перебирать свои рыжеватые заросли на груди и животе, когда мы сидим на пляже. Я пишу, а Вадим разглядывает баб. Одна кивает ему. Он встает. Потом встает Вадим, и через час мой друг во всех подробностях рассказывает мне о сперме на лице девушки. Свою-же сперму он слизал, но не проглотил. В долгом поцелуе он передал ее своей любовнице.
     Ночью Вадим дрочит, думая, что я сплю. Он тяжело дышит, а я сдерживаю смех. Он кончает. Через минуту я говорю:   
    - Я не сплю вообще-то.
    - Сука.
    Целый день пытаюсь заинтересовать Вадима книгой Аготы Кристоф, но его сейчас интересует только еда, секс, выпивка. А я не пью. Мы катаемся по Петрозаводску, а я рассказываю о том, как у меня в трехлитровой банке жила жаба, которую я звал Виолеттой. Потом рассказываю о девушке, которая рвалась высосать из меня всю сперму, если я помогу ей убить дедушку, дабы получить квартиру.
    - Что ты несешь? - спрашивает Вадим.
    - Ой, да пошел ты. Ты ничего не понимаешь. Ты гребенное быдло, и тебе ничего не надо, тебя ничего не интересует.
    - Да пошел ты. - говорит он, останавливаясь перед дорожным переходом. Я углубляюсь в чтение книги.
     Вадим останавливает машину на обочине. Мы забираемся на капот, да и так мы лежим наблюдая, как в розовом небе появляются первые звезды. Вадим говорит:
    - Мож будешь меня папой звать?
    - Зачем? - хмурюсь я.
    - Ну, я бы хотел себе такого-же сына как ты.
    - Тебе нельзя доверять детей. Ты забудешь их где-нибудь в магазине.
    - Тебя хрен забудешь. Ты как клещ. Давно бы оставил тебя где-нибудь в колее в луже бензина и дерьма, да хрен от тебя избавишься.
    - Ты сам мне надоел. - говорю я, разглядывая Большую Медведицу. - Я хочу, чтобы ты умер.
    - Я люблю тебя.
    - Не взаимно. И оставь свою смазливую хрень для педиков, которые каждую ночь снятся тебе.
    - Ты мне снишься.
    - Ну ты и мразь.
***
    Те письма... Пропитанные слезами, и которые я не отправил из-за банальной трусости... Я сожгу их, и теперь они точно никогда не дойдут до адресата...
***
    Были такие моменты, когда я валялся в кровати и страдал, слушая плаксивый голос Роберта Смита. Я извивался в осминожьей агонии, всего меня сжигало огнем, и я мог только курить и поглощать кофе в литровых объемах. И после такого я впредь не отношусь к любви как к чему-то прекрасному. Любовь убивает, и не удивлюсь, если ученые докажут, что это какая-то форма истерии. Любовь уничтожает. Безответная любовь стирает в порошок.
    Ночами я слушал Pet Shop Boys - грустные лиричные песни. Заполнял листы бумаги своими страданиями, потом сжигал. Заполнял признаниями, и рвал. В звуках дождях мерещились голоса... Луна убывала... Уменьшалось сердце, превращаясь в сухой комок грязи...
***
    Кстати, я посвящаю это тебе, если у тебя хватило сил дочитать. Тебе, кто прячется под названием "Неизвестный читатель". Ты читаешь все, о чем я пишу, и тебе раньше нравилось слышать то, о чем я любил говорить. Видишь, до чего я дошел? Но мне давно хотелось признаться: просто знай, ты - моя первая любовь.