Дор-2. Красное озеро. Глава XVII

— История как кружево, господин капитан, — задумчиво протянул Альд, когда за официанткой вновь задёрнулась ширма, — стоит дёрнуть за одну ниточку, как за ней потянутся все остальные, расплетая этот узор, и собрать его потом, как показала практика, невозможно. История Первой и Второй войны тесно сплетена с историей многолетнего противостояния двух государств, противостояния бессмысленного и оттого ещё более яростного и бескомпромиссного.
— Они делили земли? — спросил Дор. — Но вроде тогда пространства было много.
— Они уже давно поделили все земли, сплотив вокруг себя союзников, военные и экономические альянсы, даже идеологию. Мир, грубо говоря, был поделён между двумя федеративными государствами, я для простоты буду называть их Федерация и Штаты. Эти страны имели демократическое устройство и всенародно избираемого президента, хотя если углубиться, можно найти немало отличий в этих двух «демократиях».
Дор поперхнулся.
— Опять демократия? Да что ж там за поветрие было. У меня демократия ассоциируется только с войной, с теми лозунгами.
— Ну конечно, — пожал плечами Дир и приложился к стакану, — прекрасные лозунги для развёртывания боевых действий. Доступные и неоспоримые, а людям в массе своей нужна именно доступность, чтобы чёрное — чёрное, а белое — белое. Что до Штатов, им всегда было свойственно в некотором роде мессианство, они причиняли демократию всюду, куда могли дотянуться, не спрашивая, кому оно надо. Очень удобно: «нарушение прав человека — ввод войск — начало военной операции — смена правительства на удобное стране-гегемону». Так оно было почти сотню лет.
— Интересные дела, — хмыкнул Дор, — а что, те страны, куда вводили войска, прямо вот так соглашались? Да ни в жизнь не поверю. И зачем Штатам это было надо? У них есть своя страна, ну и живи там, зачем лезть к чужакам?
— Это очень правильная позиция с точки зрения Ойкумены. Мы одни, наш единственный враг — это Внешний мир, но он нечасто балует нас своей активностью. А до войны... Мир всегда сотрясали противоречия, вся история человечества — это история войн и завоеваний. Ужас противостояния Штатов и Федерации заключался в том, что развитие личной ответственности за судьбы своих граждан у тех лидеров не поспевало за разработками самых убойных вооружений. Проще говоря, это были штырьки с гранатами. Напомню, это была первая четверть двадцать первого века.
— Но что они не поделили? — Дор непонимающе моргнул, что с ним бывало нечасто. — Я помню, на истории нам показывали довоенные карты. Там же была уйма места! Живи не хочу.
— Дело не в территориях, а в идеологии. Лидеры Федерации и Штатов были продуктом своего времени и своей идеологии. Но главное, что они оба были уже весьма немолодыми людьми...
— В маразм впали? — Дор хмыкнул. В те времена, наверно, деменцию ещё не научились излечивать полностью.
— О нет, — рассмеялся Альд, — для своего возраста они оба сохранили ясный ум, твёрдую память и отличное знание, чего они хотят. Но... понимаете, для любого человека самым лучшим временем является молодость. Какой бы она ни была, полуголодной, нищей или наоборот, обеспеченной и беззаботной, это молодость. У всех стариков раньше трава была зеленее. Молодость этих людей пришлась на время после Второй Мировой войны.
— Как "второй"? — не понял Дор. — Вторая война же была последней, с автопиролизом и нейтралкой.
— Тогда ещё об этом не знали, и назвали так вторую опустошительную войну двадцатого века, тогда воевали с сумасшедшим диктатором, рехнувшимся на почве расизма. Я вам рассказывал про геноцид евреев, вот это оттуда.
— И кто победил? — осторожно поинтересовался Дор.
— То-то и оно. С расистом боролись всем миром, но победитель был лишь один. Просто каждый считал, что это он.
— Ничего не понимаю... А что говорят хроники?
— Господин капитан. Хроники за много лет изрядно переврали всё, что можно. Одни говорили, что та страна, другие — эта... Я руководствовался логикой. Победила страна, изгнавшая со своих земель захватчиков и дошедшая до самого логова диктатора, уничтожая по пути его войска. Только эта страна может считаться победителем. Вторая же снабжала союзников припасами, техникой, даже проводила военные операции. Но это была не война.
— Как это?
— Война — это когда ты выгоняешь врага со своей территории. Защищаешь свой дом, свою землю. Своё Отечество. Федерация защищала свою землю, на которую вторглась армия этого сумасшедшего. И не спрашивайте, как он пришёл к власти в своём государстве, довоенная история полна такого бреда, что я сам себе не могу это объяснить, а уж вам и подавно. А Штаты располагались за океаном и делали хорошие деньги на продаже военной техники, продовольствия, боеприпасов и прочего.
— И в чём смысл? — Дор снова приложился к кружке. — Штырьку ясно, кто победил.
— Штырьку ясно, а Штаты упорно доказывали всем, что войну выиграли они. Они действительно проводили военные операции, помогали союзникам, даже Федерации, поставляя им технику и прочее. Ну да бог с ними, кто бы её ни выиграл, конец уже маячил. Я начал с того, что молодость лидеров двух государств пришлась на время после окончания войны, время победы. Оба грезили военной мощью своих армий, а если учесть, что эти страны были противниками в плане идеологии, то между ними вскоре началась "холодная война".
Тут Дор почувствовал, что тупеет.
— Холодная война? Это что, с крио-оружием, что ли?
— О нет, — Дир криво ухмыльнулся, — это такой термин из дипломатии. Короче, не любили они друг друга, наращивали свой военный потенциал, чтобы в случае чего сбить спесь с противника. Ядерные бомбы тогда уже были. И вот к моменту, с которого я начал, "холодная война" начала мало-помалу переходить в обычную, только хитровывернутую: опосредованную в стране-полигоне. Штаты постоянно навязывали своё видение демократии всем подряд, да только не все соглашались. Тогда они вводили войска и наносили удары. И вот они решили навести свои порядки в одной стране, где было много ресурсов и поэтому автоматом считалось, что там нарушаются права человека. За ресурсы тогда что только не делалось. В общем, они пытались свергнуть тот режим, Федерация поддерживала действующее правительство, но это всё ширма, как здесь. — Альд пробежался пальцами по шелковистой ткани. — Плевать все хотели на права человека и иже с ними, это был просто полигон для испытаний новой техники и демонстрации друг другу стальных яиц. То, что гибли люди, — ну, они ж не вечны. Да и Земля тогда была населена чересчур густо, вы таких масштабов даже не представляете, да и я, признаться, тоже. Мало-помалу начался глобальный кризис. Страны, рядом не стоявшие с конфликтом, вынуждены были принимать потоки беженцев, потерявших кров. В экономике наметился спад: страны вводили друг против друга различного рода санкции, расторгали дипотоношения, а следует учесть, что на тот момент это были страны-лидеры с выводком союзников. Начало конца наступило в две тысячи девятнадцатом году, когда оба государства на территории "полигона" открыто вступили в боестолкновения. Не террористов каких-то уничтожали, которыми прикрывались в хвост и в гриву, а уже конкретно друг друга. В мире началась паника. Ядерные боеголовки всех стран, имеющих это оружие, нацелились на вероятного противника, а в выводке союзников обеих стран таких было немало. ООН собирал свои совещания чуть ли не каждый день...

Дор слушал, молча прикладываясь к пиву, а в голове его против воли всплывали обрывки школьных уроков и институтских "лекций общего профиля", на которых читали краткий курс истории, литературы и философии, необходимый минимум для образованного человека с дипломом. На лекции Дор считай что и не ходил, а вот подишь ты: всё равно что-то в голове отложилось. Но, конечно, "лекции общего профиля" даже отдалённо не напоминали ту историю, которую тихо и размеренно рассказывал Альд Дир, не выпуская стакана из рук.

—... Мальтийский мир был полумерой, все понимали, что противостояние на этом не закончится, а стороны лишь получат передышку для корректировки действий. Стоит отметить, что война осточертела уже всем, в странах-зачинщиках вовсю бушевали протесты, откалывались целые провинции, объявляющие суверенитет. Ко времени подписания Мальтийского мира оба государства уменьшились чуть ли не вдвое, обвиняя друг друга в раздувании сепаратистских настроений. Ни один из лидеров так и не признал, что сам довёл свою страну до распада. Экономика лежала в руинах. Все торговые соглашения катились к штырькам собачьим, и лишь военные чувствовали себя как сыр в масле. Упёртость военной верхушки во многом и приблизила апокалипсис, штабы обоих лидеров убеждали своих главнокомандующих, что стоит на секунду потерять бдительность — и противник нанесёт решающий удар. Постоянно велись разработки новых вооружений, что привело к открытию автопиролиза. Учёный, описавший принцип действия, позже покончил с собой, не вынеся бремени вины. Но самое интересное в Мальтийском мире было то, что в это время было принято решение о создании "хранилищ цивилизации". На одном из заседаний Совета Безопасности ещё одна страна предложила организовать в Австралии некие подземные бункеры, где хранились бы культурные ценности и научные разработки. Эта страна имела тысячелетнюю историю и умела смотреть в будущее. Она хотела сохранить хоть что-то, пока ещё жив этот мир, и предложила построить "ковчеги" на мысе Кейп-Йорк. Австралия не вступала в боевые столкновения по причине своей удалённости от основных фронтов. Эту идею, идею сохранения главных сокровищ человеческой цивилизации, поддержали все, кроме собственно противников. Никто из них не желал добровольно расставаться со своими разработками, опасаясь, что под предлогом сохранения их просто приберут к рукам. После чего наступил Мальтийский кризис. Из Штатов и Федерации начали прямо-таки сбегать учёные, исследователи, деятели культуры и искусств. Для науки, господин капитан, как и для искусства, границ нет. Все эти люди правдами и неправдами, под угрозой ареста или казни, но добирались до Австралии. Это была самая масштабная утечка мозгов в мире, обескровившая обе стороны. Люди хотели жить. Они приезжали в Австралию и Новую Зеландию...
— А это где? — не понял Дор.
— Уже нигде, — криво ухмыльнулся Альд Дир, — и её уничтожение ознаменовало собой начало Второй войны. В общем, Австралию заполонили как яйцеголовые, так и обычные люди, бегущие от обстрелов и ужасов войны. Вот, посмотрите, я переписал часть воспоминаний одного журналиста, который видел начало апокалипсиса. — Дир залез во внутренний карман пиджака и вытащил свой знаменитый блокнот. Найдя нужную страницу, он протянул его капитану. Дор прищурился, вчитываясь.
"Он задрал голову и посмотрел ввысь, в привычную безоблачную даль. По лилово-золотому предзакатному небу летели, оставляя за собой дымный след, то ли падающие звезды, то ли отбившиеся от своих фейерверки, одиноко прочерчивающие начавшую темнеть синь. Красноватые вспышки уходили за горизонт, страшно и бесшумно, и он почувствовал, как по спине ползет струйка пота. Потому что вспышки были не фейерверками и не метеоритным дождём. Это были ракеты".
— Ракеты с зарядом, активирующим автопиролиз, — заметил Дир, обновляя стакан, — последнее и самое безумное решение лидера Штатов. Он вообще отличался непредсказуемостью, вспыльчивостью и неумением слушать других. Попав под влияние своего военного штаба, он решил показать всему миру, что будет, если враг не капитулирует на его условиях. Он повторил то, что за семьдесят с лишним лет до него сделал его предшественник в конце Второй Мировой войны. Он сбросил на Новую Зеландию ракеты.
— Зачем? — севшим голосом спросил Дор. — Они же...
— Находились на другом конце света. Далеко от Штатов. Просто картинка на экране. Миллионы людей, сгоревших заживо, и эффектные кадры из новостей. Несколько ракет долетели и до Австралии, после чего мир недосчитался бедных дикарей и не только.
— Вы хотите сказать, — Дор очень медленно отхлебнул пива и закурил, — что это была просто демонстрация силы? Тупо бравада "а вот как я могу"?
— Именно, — кивнул его зам, — а потом пришло время ядерных ударов. — Он откинулся на кресле и побарабанил пальцами по столу. — Весь мир ахнул, увидев, что сотворил этот старый безумец, которого никто не посмел остановить. И все поняли, что это точка невозврата. Ядерные бомбы были сброшены на Штаты, а они, в свою очередь выпустили заряды по Федерации и странам-"полигонам". Мир, каким его помнили наши предки, перестал существовать.
Дор помолчал. Его разум был не в состоянии охватить весь ужас мировой войны, но перед глазами стояла нейтральная полоса с призрачными фигурами из пепла, тысячами тысяч фигур... он зажмурился.
— Нет. — Голос у него сел окончательно. — Нет, это... так не могло быть. Как... можно сбросить бомбу на страну, которая не воевала? Зачем, Дир, господи, зачем?!
— Просто ещё одна страна-"полигон", — Альд задумчиво изучал свои ногти, — виноватая лишь в том, что была удачно расположена.  Этот идиот всерьёз думал, что продемонстрировав своё супер-оружие, останется безнаказанным: кто осмелится противостоять такой мощи? Старый выживший из ума дегенерат. Слава богу, что хранилища уцелели, а до Австралии докатилось лишь эхо войны. Я читал, господин капитан... — тут Альд вздохнул совершенно искренне. — Что на Австралию была сброшена всего одна бомба.
— И её хватило, чтобы уничтожить жизнь почти на всём континенте? — поразился Дор. — Да что же там за технологии были?..
— Просто ядерный заряд, мощности я не знаю, простите. Система перехвата ракет смогла "перенаправить" снаряд, но не сбить. Он должен был упасть в океан, но...
— А что случилось с теми, кто развязал эту бойню? — тихо спросил Дор. Перед его глазами вспыхивали безумные картины из фантастических фильмов, и он не мог заставить себя поверить, что когда-то такие картины были явью.
— Они погибли, — спокойно сказал Альд Дир, — их не спасли никакие бункеры. Одного расстреляла своя же охрана, другой пустил себе пулю в висок. Ещё удивительно, что они продержались так долго.
— Хватит с меня, — капитан с силой потёр виски, — я больше не хочу ничего знать из древней истории. Всё, что надо, я уже понял.
Дир меланхолично откинулся на мягкую спинку и замер, полуприкрыв глаза. Он мог бы говорить ещё долго, рассказывать о становлении Ойкумены, о последних жалких попытках разузнать, что случилось с остальным миром, но уцелевшие спутники передавали только картины хаоса и разрушений, о том, как Природа, не желая больше терпеть человеческий род, отгородилась от него стоячими волнами и ядом Внешнего мира... никакой радиации не хватило бы для воплощения великого замысла... никакой радиации и никаких бомб... Дир знал, что Внешний мир возник почти мгновенно после окончания войны, точно кто-то свыше нажал на специальную кнопку, и на месте пустынь, покрытых красными песками, взметнулся частокол деревьев. "Что ж, я узнал эту правду. И радости мне это не принесло, и гордости за "человека разумного" тоже..." Альд сомкнул веки, словно не желая даже видеть вокруг себя людей. А Дор молча пил пиво, глядя в одну точку, а потом достал коммуникатор и сделал пометку: "Спецхран".

— Ответьте мне на последний вопрос. — Дор чуть повысил голос, чтобы Альд проснулся. Когда вербовщик проморгался и взгляд его приобрёл некую осмысленность, Дор продолжил:
— Вы сказали, лидеры стран-агрессоров были избраны демократическим путём?
— Так точно, — Дир всё никак не мог скинуть с себя полупьяную одурь, — были всеобщие выборы, на которых одержали победу данные кандидаты. Поддержка была довольно существенной, один набрал почти три четверти голосов избирателей, другой поменьше, но для победы этого хватило.
— Их выбрали люди... — прошептал Дор. — выбрали себе на погибель.
— Оба государства имели избранных президентов, — подтвердил Альд Дир, — причём один избирался уже несколько раз и правил в общей сложности больше двадцати лет, а второго выбрали по методу "чем хуже, тем лучше", разочаровавшись в действующей политической элите. В итоге страны возглавили с одной стороны почти пожизненный правитель, с другой — эксцентричный фрик-миллионер, обещавший сделать страну процветающей и счастливой.
— Люди выбрали фрика? — поразился Дор. — Но почему?
— Потому что он говорил то, что от него хотели слышать, господин капитан, люди же в массе своей бараны, им мозги запудрить плёвое дело. Испокон веков считалось, что правители слуги народа и выбирать их должен народ. Красивая теория, на практике рассыпавшаяся как карточный домик. Что народ может понимать в управлении государством? Кого он может выбрать? Того, кто звонче поёт, вот и всё. Вот только какова цена.
— Ладно, — Дор встал, — пора с этим завязывать. Слава богу, что у нас нет никакой демократии и прочей чуши. А вот привет из Внешнего мира есть. Надо заняться Айре, потому что ещё одна мысль о войне — и у меня мозг вскипит. Вы как, идти можете?
Дир кинул в рот пару таблеток нейтрализатора и несколько секунд неподвижно сидел, ожидая, пока пилюли подействуют. Наконец он встал.
— Да, это место усыпляет. Что ж, надеюсь, мой рассказ принёс хоть какую-то пользу.
— Принёс. — Дор Стайн выпрямился во весь рост. — Вы даже не представляете, насколько.

Бармен исподлобья провожал взглядом двоих особистов, которые понятия не имели о чаевых. На клочке бумаги у молодого человека было записано: "блондин — виски б/л, лысый — тёмн. пив+крев." Бармену очень хотелось смять бумажку и выкинуть в окно, но, представив себе лицо светловолосого хлыща, он передумал. Чёрт его знает, вдруг эти уроды решат тут каждый день зависать.

*    *    *

Айре сидела в импровизированном гнезде из одеяла и подушек и безо всякого аппетита ела обед, как по волшебству появляющийся из дырки в стене, стоило потрогать кружок рядом. Еда была тёплой и почти безвкусной. Айре выудила кусочек мяса, сунула его в рот, по привычке облизав пальцы, и тихонько всхлипнула. Этот человек, Дор, он сегодня не пришёл, хотя обещал, и Айре не понимала, чем она его обидела. Её мысли всё чаще и чаще возвращались к высокому и сильному мужчине без волос, который говорил с ней тихо и ласково и ни разу её не ударил, даже когда она пролила воду. Он был выше Тарая и гораздо красивее и, кажется, совсем не боялся проклятья. Айре со вздохом зачерпнула ещё подливки. Почему он не пришёл? Он решил бросить её здесь одну? Что она сделала не так, почему он не пришёл?.. Она снова всхлипнула. С Дором ей было спокойно и не страшно, он так уверенно говорил, что вернёт её домой... Тут Айре вдруг поперхнулась от неожиданной мысли и уронила тарелку, закашлявшись. Вбежавший Фил горестно закатил глаза и начал вытирать расплескавшееся месиво из мяса и фасоли.
— Где Дор? — требовательно спросила Айре, косясь на сутулого медбрата. Тот, не отвлекаясь от работы, пробормотал:
— Я не знаю.
— Найди его.
Фил удивлённо выпрямился. Тон, которым говорила с ним пациентка, был не то чтобы приказным, но весьма безапелляционным. Раньше Айре никогда не повышала голос, прячась в свои окопы из покрывала. Что это на неё нашло? Фил бросил взгляд на воинственно задранный подбородок девушки и сказал максимально твёрдо:
— Я не могу. Капитан сам решает, когда приходить. Если его нет, значит, у него дела.
— Он у вас главный. — утвердительно заявила Айре и устроилась поудобнее.
— Да, — буркнул Фил, — поэтому он придёт, когда захочет. Я не могу ему приказывать.
— Он у вас главный, — повторила Айре и вдруг заулыбалась во все зубы, — как хорошо!
Фил икнул от неожиданности, убрал в мешок тряпки и остатки еды, а потом осторожно поинтересовался:
— Что хорошо?
— Что он главный. Тут. Здесь.
Фил со вздохом отметил в планшете изменение настроения пациентки и сообщил:
— Как только я его увижу, сразу передам, что ты хочешь его видеть. А пока ляг и поспи. Или ты хочешь ещё поесть?
— Найди Дора, — приказала Айре, — я хочу, чтобы он был здесь.
Фил кивнул, опасаясь, как бы Айре не устроила истерику невзначай, перепроверил показания приборов и со вздохом прикрыл дверь. Пациентка явно шла на поправку, но беспокоила Фила Фреддера всё сильнее.

Когда сутулый человек в зелёном ушел, Айре откинулась на подушки и свирепо уставилась на блестящие непонятные штуки около койки, мигающие цветными огоньками. Раньше эти огоньки её пугали, но Дор сказал, что они безобидные и её не тронут. Айре даже потрогала один, и он, к её изумлению, был холодным. Больше она на огоньки внимания не обращала, а вот сейчас почему-то уставилась на них, точно они могли ей что-то рассказать. Ритмичные перемигивания странным образом успокаивали, и девушка с блуждающей улыбкой ощущала, как внезапный приступ злости сходит на нет. Мысли её вернулись к Дору. Только бы он вернулся! Он поможет, Айре была уверена в этом, поможет ей снять проклятье! А если она родит от Дора ребёнка, то даже Венц Окрил не сможет запретить Тараю жениться на ней! Эта мысль Айре захватила настолько, что девушка несколько раз возбуждённо сцепила и расцепила пальцы. Ну конечно, как всё просто, он не верит в проклятье и ляжет с ней, а когда она вернётся домой, наверно, уже будет виден живот и больше никто не усомнится, что Айре достойна стать Тараю женой. И от Дора должны были родиться сильные и здоровые дети, которые не умрут в первые дни. Правда, оставалось Красное озеро, и тут Айре всхлипнула гораздо громче. Ах, если бы она могла рассказать Дору об озере, но тогда она нарушит самый страшный запрет... Через пару минут дикарка снова успокоилась и решила первым делом озаботиться ребёнком, а дорогу к озеру пусть ищут шаманы Дора. Айре нажала на кружок в стене и вытащила новую порцию мяса с подливкой.

*    *    *

Сая, что-то неразборчиво мурлыча себе под нос, паковала вещи в сумку. Сорок минут препирательств с Сидом закончились её полной и безоговорочной победой, и теперь они уезжали из "Солёного бекаса" обратно в конгломерат. Сая тогда безапеляционно заявила, что уже насквозь просолилась, запомнила всех бекасов по именам, а стрельба по тарелкам ей всё равно упорно не давалась. Сид, мрачнея с каждой минутой, вяло пытался переубедить жену командира, но девушка была непреклонна. Она хочет домой. К мужу. В "Гипнос". Она хочет узнать в подробностях историю аборигенки, а не сидеть на террасе коттеджа, пялясь на солончак.
Когда вещи были сложены, она с довольным видом вышла на крыльцо, около которого стоял тоже готовый отправиться в дорогу Сид. Он смотрел на Саю, надеясь, что девушка не заметит его тоскливого обречённого взгляда. Отведённое ему время кончилось даже раньше намеченного, а он так и не нашёл в себе сил поговорить с женщиной, ставшей для него постоянным мороком, являвшейся ему во снах ночи напролёт и тем не менее остающейся несбыточной мечтой. Он смотрел на лицо с задорным курносым носиком, жемчужными глазами и пышной копной русых волос, смотрел на тонкую фигурку, от которой перехватывало горло, смотрел и ничего не мог с собой поделать. "Тебя, Сид Кайт, даже транс не берёт, урод ты модифицированный. Правильно тебе Дир говорил: вылетишь без выслуги и орденов... а тебе всё неймётся, старый ты осёл..." Он подошёл к Сае и протянул руку:
— Давайте вашу сумку.
— Да она лёгкая, — рассмеялась девушка, — ну что вы, право, Сид. Или вам Дор приказал с меня каждую пылинку сдувать?
— Ему не надо мне приказывать, — тихо ответил Кайт, — это... излишне.
— Странный вы сегодня, — заметила Сая, запирая коттедж, — всё дуетесь, что я хочу уехать? Но мне тут уже всё осточертело, сил моих нет. И я соскучилась по Дору.
— Да, конечно. — Сид забрал у неё небольшую сумку, не обращая внимание на протестующий возглас, и направился к машине. Всё, Кайт, уже смирись с неизбежным. Твоё дело — сталкеров ловить да применять бесконтактный, а про любовь в уставе ничего не сказано. Он распахнул перед Саей дверь:
— Прошу вас. И, пожалуйста, пристегнитесь. Здесь кругом ухабы.
— Вы всегда такой предупредительный. — Сая улыбнулась и вдруг, встав на цыпочки, чмокнула обалдевшего Сида в щёку. — Я очень рада, что Дор прислал именно вас. Правда-правда. — И нырнула в салон.



Продолжение: http://www.proza.ru/2018/05/27/1501