Восточная сказка. Продолжение 9

Продолжение рассказа пленницы пиратов.

Годам к двадцати была я уж на всю округу известна, даже в сказках своей родной стороны след оставила. И могла вполне убедиться в правоте мудрецов, утверждавших: "Не хочешь недоброй памяти - не оставляй следов, ибо далеко не все углубления в почве люди засевают, но заполнить их удобрениями возможности обычно не упускают". В сказках, в памяти народной осталась я под именем бабы Яги. А что баба Яга? Жила себе в лесной глуши, добры молодцы иногда захаживали... А потом Василисам своим рассказывали: страшна, мол, стара, нос в потолок врос, зубы в дверь видать... Людей ест - я вон едва вырвался!
А сказки-то о чем говорят? Накормила-напоила-в баньке попарила-спать уложила. А потом - "Утро вечера мудренее". Ну правильно, про остальное Василисам знать не полагалось...
Впрочем, ко мне и Василисы иногда дорожку находили. После того их Премудрыми и кликали, ибо знаниями своими я делилась не скупясь. Только довольствовались они обычно малым кусочком, не будучи в силах охватить разумом целое. Да коли нет каравая - и крошке рады бывают, а там, где знания вызывают суеверный страх, иногда и крошку прятать приходится. Но косынкой можно лужицу накрыть, а море и шалью не загородишь. Все равно будет на солнце сверкать, волнами плескать и кое у кого вызывать раздражение: зачем столько воды, да вся не моя? Так и познания мои на меня беду навлекли. Не первой она была, не последней, только от того не легче.
Сговорились против меня Василисы, Прекрасные да Премудрые. Первые - из страха, вторые - из зависти. И тем, и другим я жить помешала, хоть не я к ним приходила, а сами они да Иванушки их ко мне тропинки топтали. Так ведь издавна всем мешает тот, кто иначе живет. Один пугается непохожести и видит в ней опасность, а другой страшится сравнения, точно чувствуя, что будет оно не в его пользу. Пошли сперва по окрестным селам шепотки да сплетни. Списали на меня и засуху, и дождь, и коровий падеж, и неурожай моркови, и выздоровление злой свекрови... Ну, к последнему и впрямь руку приложила, а остальное... Да кого правда-то интересовала?
Дальше-больше. Стали на меня ссылаться, чтоб самим оправдаться. Пьяный возчик телегу в канаву перевернул - это, значит, я лошадь сглазила и дорогу заговорила. Дед Емельян приполз под утро пьян, с подбитым глазом, и еще в дверь попал не сразу - так не сам виноват, что к кузнецовой жене ломился, и не кузнец, который ему за это портрет подправил, а я, конечно. Деда приворотным зельем опоила и путь ему кольцом завернула.
В общем, долго ли, коротко, а стали во мне видеть причины всех бед в округе. Тут и рождение мое необычное припомнили, и то, что колдунья меня воспитывала... Одного только не вспоминали: как всё хозяйство моих родителей после похорон по своим дворам растащили. Хоть и не вспоминали, да и не забывали. И боялись, видать, всё время, что назад потребую.
Что ж... У нас люди такие проблемы привычно огнем решают - он все человеческие следы слизывает, значит, и виноватых потом не бывает. Очень удобно.