Грустная история о пропавшем лете

Мне тогда было всего 14 лет, учебный год в школе был закончен, я перешёл в 8 класс. Настроение было преотличным, лето 1968 года обещало хороший отдых. Так оно и было поначалу, но затем случилось происшествие, которое прервало моё безмятежное существование. И для меня, и для моих родных летний отдых был загублен, намеченная семейная поездка на море не состоялась, причиной тому был проступок, который я совершил по своему легкомыслию, он имел тяжёлые последствия.

***

Моя грустная история произошла в середине июня, лучшее время каникул, до первого сентября далеко, впереди долгие дни приятных летних удовольствий. Это футбол, баскетбол, настольный теннис, речка, карты и так далее, всё не перечислишь. Однажды вечером наша уличная компания собралась недалеко от только что привезённого песка (в одном из домов собирались делать ремонт). Некоторые из наших ребят, которые были на велосипедах, затеяли игру с переездом с разгона через кучу песка. Мало по помалу все мы переместились к песку, ребята начали с переезда через кучу, потом стали через неё прыгать, сделав в песке ямку. Я тоже был на  велосипеде, но не прыгал, а стоял в сторонке и делал ехидные комментарии по поводу прыжков своих приятелей, мне это доставляло удовольствие. Очередная моя издёвка одного из друзей того задела и он заявил в мой адрес, что мол, смеяться над другими ты умеешь, а сам прыгать боишься. Это меня завело, и я тут же объявил о готовности совершить рекордный прыжок, показав всем как надо прыгать. Ямку в песке просил сделать поглубже. Двое из моих друзей, наиболее обиженных на меня тут же с большим энтузиазмом начали рыть яму. И вот я хорошенько разогнался, прыгнул и … совершил нежданный полёт с жёсткой посадкой. Колесо велосипеда попало в яму, я по инерции полетел вперёд, стукнув правую коленку об рулевую стойку велосипеда. Оказавшись на земле, упал на спину и застонал, схватившись за коленку, боль была очень сильная. Первые секунды после падения я ничего не слышал и ничего не видел, закрыв глаза, только катался от боли по земле. Через некоторое время резкая боль прошла, и только тогда я услышал смех. Открыв глаза, увидел смеющиеся лица моих приятелей, им было очень весело. «Дураки, чего вы смеётесь, может я ногу сломал» – с трудом выдавил из себя я, но эти слова вызвали не сочувствие, а лишь новый взрыв хохота. Вдоволь насмеявшись, компания покинула место представления, оставив незадачливого клоуна (то есть меня) на попечение брата. Моему брату совсем не было смешно, он помог мне подняться, и тут выяснилось, что я не могу самостоятельно идти, а только скакать на одной ноге. С его помощью я сел на велосипед, и он повёз меня домой, благо было недалеко. А в дома были гости, шумная и весёлая компания пировала в летней беседке, Из неё вышла мама, услышав звук открывающейся калитки. На вопрос что случилось, я ответил, что немного ушиб ногу, пока болит, но назавтра всё пройдёт. Хотелось её успокоить, никому не портить выходной, да и была уверенность, что так оно и будет, к утру всё пройдёт, но всё оказалось значительно сложней.

Проснувшись утром, я сразу понял всю тяжесть своего положения. Нога в районе колена распухла и приняла полусогнутое состояние, попытка её разогнуть приводила к сильнейшей боли. Увидев всё это, мама немедленно вызвала скорую помощь. Приехал медицинский УАЗик (микроавтобус под названием «батон»), меня в него погрузили, и мы с мамой отправились в поликлинику, которая располагалась на первом этаже городской больницы. Там мне вручили костыли и отправили сначала на осмотр врачу-травматологу, а затем на рентген, который показал, что дела с моим коленом весьма и весьма печальны. По рентгеновскому снимку определили трещину в верней части берцовой кости и серьёзные повреждение хрящей коленного сустава (который и вызвал отёк колена). Приговор врача был таков, необходима упаковка в гипс моей правой ноги на целый месяц. В сопровождении мамы я докостылял до процедурного кабинета, где начались приготовления к наложению гипсовой повязки. Пока две медсестры готовили повязки, я пытался сообразить, как наложение гипса на мою ногу будет выглядеть на практике. Мысль о том, что мою ногу упакуют в гипс в полусогнутом состоянии, я отбросил как нелепую, значит, ногу будут выпрямлять, но вопрос как. Неужели без анестезии? Нет, не может быть (это же очень больно!), успокаивал я себя, тщетно ища глазами в процедурном кабинете приготовленный шприц с обезболивающим лекарством. Но не находил, и это меня весьма и весьма тревожило.

Пришёл врач, уложил меня на кушетку и велел всем приготовиться. Одна медсестра окунула первую гипсовую повязку в теплую воду, другая подняла мою правую ногу, взяв за пятку. Врач подошел к моей ноге и со словами «сейчас немного будет больно» навалился всей тяжестью на моё колено, выпрямляя ногу. Его «немного больно» в реальности оказалась резкой, сильной и, как казалось, невыносимой болью, я громко застонал. И тут услышал спокойный голос мамы, которая держала меня за руку. «Сашенька, потерпи немного, боль скоро пройдёт» – тихо прошептала она мне. Я повернул к ней лицо и увидел, что по её щекам катятся слёзы. Стало понятно, что ей тоже больно и источник этой боли я, её глупый и легкомысленный ребёнок. На меня нахлынула жалость к своей маме, теперь и из моих глаз тоже покатились слёзы. Вот так мы и смотрели друг на друга, смотрели и плакали, пока с моей ногой что-то там делали. Наконец, упаковка в гипс ноги закончилась, мне велели ждать, когда гипсовая повязка затвердеет. К этому времени боль утихла, стала ноющей и вполне терпимой. Слёзы у нас обоих перестали течь, видимо мы с мамой все их выплакали, самое страшное было позади. Минут через пятнадцать мы отправились на том же медицинском УАЗике домой.

Дома, до самого утра следующего дня, я пребывал в шоковом состоянии, внезапные неприятности подействовали на меня крайне угнетающе. Труднее всего было ночью, мне постоянно снился страшный сон, где мне отрезали правую ногу. Я просыпался в холодном поту, в ужасе хватался за неё и понимал, что нога цела, только она в гипсе. Засыпал, и опять видел всё тот же сон, и так до утра. С началом нового дня ко мне вернулось хорошее настроение. Боль в колене прошла совершенно, будто её и не было. А были всего лишь временные неудобства, связанные с ограниченным передвижением, их вполне можно было пережить. В качестве основного места времяпрепровождения на ближайший месяц я выбрал лавочку возле нашего дома, которую в течение дня покидал лишь изредка. Со мной, кроме костылей, был транзисторный приёмник «Альпинист» (с диапазонами на длинных и средних волнах), рядом лежала стопка старых журналов, которые выписывала тогда наша семья. Это были журналы «Техника-Молодёжи», «Семья и школа», «Уральский следопыт» и «Вокруг света». В основном всё моё время было занято чтением журнальных статей: путешествия, фантастика, история техники. В три часа дня почтальон приносил свежую прессу, я переключался на её чтение, а вечером уходил смотреть телевизор. Так, довольно скучно проходил месяц моего вынужденного сидения на лавочке. 

Впрочем, на своей лавочке я не всегда был один. Брат проводил со мной много времени, хотя он не мог сидеть на лавочке со мной целый день. Мои уличные друзья, проходя мимо нашего дома, не забывали навестить меня. Те, кто тогда смеялся надо мной после моего падения, извинились со словами, что они не ожидали таких последствий моего прыжка. Я не был на них в обиде, ибо, скорее всего, на их месте я вёл бы себя точно так же, как они. Так что, день был занят не только чтением журналом, общение с братом и друзьями скрашивало мою скуку во время сидения на лавочке. Был у меня ещё один «друг», который был всегда рядом и никогда меня не покидал. Это мой радиоприёмник «Альпинист», он постоянно настроен на радиостанцию Бухареста, который уже в то время работал в формате современных FM-радиостанций. На этой радиостанции в то время постоянно прокручивали современную (по тем временам) западную музыку, которая лишь изредка прерывалась выпуском новостей. Интересно, что через год, следующим летом моё сидение на лавочке частично возобновилось, и снова рядом был мой любимый транзисторный приёмник «Альпинист». Никакого несчастья, слава богу, со мной тем летом не случилось, я просто подсел на физику. Ей я отводил по несколько часов в день, это было либо чтение научно-популярных книг по физике, либо разбор трудных задач. На нашей лавочке, под музыку радиоприёмника, мне очень хорошо работалось. От тех занятий я получал массу удовольствия, да и польза от них была большая.

Прошёл месяц, пора было удалять гипсовую повязку, к этому времени я уже позволял ходить без костылей, волоча за собой утяжелённую правую ногу. Больное колено ничем себя не проявляло. Когда гипс сняли, и я попытался пойти, то едва не упал, с трудом сохранив равновесие. Я ведь привык на подсознательном уровне, что правая нога тяжелей левой, а после снятие гипса ощущения были прямо противоположные, теперь правая нога казалось легче левой. К тому же, мышцы правой ноги за месяц занемели, ногу  невозможно было согнуть в колене. Поэтому пришлось ещё недельку побыть дома, привыкая к нормальной ходьбе. Наконец, все проблемы были позади, для меня вновь вернулся полноценный летний отдых. Однако на самом деле всё было не так просто. Я не придал особого значения тому, что врач освободил меня от занятий физкультуры на три года, то есть до окончания школы. Пришлось об этом вспомнить, когда по своему обычному легкомыслию решил с друзьями  поиграть в футбол. Игра для меня продолжалась до первого удара по мячу, после чего я рухнул на поле от сильнейшей боли в колене. Выяснилось также, что определённую боль я испытывал при езде на велосипеде и во время прыжков с баскетбольным мячом, посему до следующего лета я совсем отказался от любой деятельности, которая вела бы к дополнительной нагрузке на правую ногу. И понял, лечащий врач был абсолютно прав, освободив меня временно от уроков физкультуры.

Следующим летом многое изменилось, езда на велосипеде уже не вызывала боли, как и прыжки при игре в баскетбол, однако в футбол играть я побаивался до самого окончания школы. Весной 1969 года моему брату родители подарили спортивный велосипед харьковского велозавода «Турист» (кстати, отличный велосипед), но на самом деле в основном катался на нём я. Поначалу я избегал езды с большой нагрузкой на ногу, но к концу лета ездил на «Туристе» без всяких для себя ограничений. А следующим летом 1970 года я уже не боялся давать себе полной нагрузки. Тем летом, почти каждый день, я делал пятикилометровый велопробег от дома до нашей городской телевышки и обратно с контролем времени по секундомеру. И с удовлетворением для себя отмечал, что время заезда непрерывно сокращалось. За два года колено окончательно зажило, вполне можно было в десятом классе выйти на уроки физкультуры, но мне было лень это делать, даже ради оценки в аттестате. В нём напротив предмета под названием «физкультура» мне поставили прочерк, однако это не было помехой при поступлении в Университет. А там, на уроках физкультуры на первом курсе мне уже поблажек не давали, о травме моего правого колена трёхлетней давности никто не знал.

2014
2018, нов. редакция

Иллюстрация: Городская больница, середина 60х годов.