Прикосновение смерти

Прикосновение смерти

Часть первая


— Я не хочу жить.
— Что ты говоришь! А как же без тебя будут те, кто тебя любит?
— Меня никто не любит. Я никому не нужна.
— Но это не правда. Мы с папой тебя очень любим.
— Зато все остальные ненавидят.
— Кто — все?
— Все в школе тыкают в меня пальцем и смеются. Я больше не могу так жить. Мне это надоело. Я хочу умереть, и тогда мне не придётся каждый день встречаться с теми, кто меня ненавидит. Они издеваются надо мной. Почему я должна это терпеть? В моей жизни всё плохо. У меня даже нет друзей.
— Но у тебя есть Кирилл и Саша. И они никогда тебя не обижают.
— Они далеко. И я вижу их только по выходным. А в такие дни мне даже не с кем поговорить.
— У тебя есть Вероника. Она тоже тебя не обижает.
— У неё сейчас другая подруга, а ко мне она уже целый месяц не заходила.
— А Тоня?
— Мы с ней общаемся только во дворе.
— Ну, кто ещё? Неужели больше никого нет?
— Никого. Я одна! Понимаешь, одна! Я даже не могу выговориться.
— Но у тебя есть я. Кто ещё тебя так хорошо поймёт, кроме матери.
— Нет. Ты меня не понимаешь!
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что ты никогда не выслушиваешь меня до конца. Ты тоже начинаешь говорить.
— Но я просто хочу утешить тебя.
— А я хочу просто поделиться. Безо всяких слов.
— Но я так не могу. Если человек мне что-то рассказывает, то я считаю своим долгом дать ему полезный совет, чтобы помочь ему разрулить ситуацию.

Дочь смотрела на мать грустными глазами. Она видела, что та не понимает, что иногда нужно просто выслушать человека для того, чтобы ему стало легче. А такие советы, как: «Не обращай внимание»; «Забудь»; «Успокойся, это не важно», — они не нужны, особенно тогда, когда хочется просто излить кому-то душу. «Не важно». — а что тогда важно? Если признание друзей — это пустяк, то что тогда действительно заслуживает внимания? А если друзей нет? Если все они разбрелись кто куда именно в тот момент, когда так нужны? Что тогда делать? Остаётся только одно — умереть от тоски и одиночества.
Каждый человек по своей сути одинок. Он не один, а именно одинок, потому что за каждым из нас тянется целая вереница смертей близких людей, тех, кто был нам беспредельно дорог. Но так устроен мир, что все мы живём так, что не можем взять и родиться и умереть в один день с самыми близкими людьми. Эту утопическую философию проповедуют сказки, а нам так хочется в них верить. Особенно дети так мечтают об идеальной жизни не только для себя, но и для всех людей. А как им объяснить, что чудес не бывает?
Вот и маленькая Ника мечтала об идеальной жизни, но её мечты никак не сбывались. «Ну, когда же, наконец, мама с папой перестанут ругаться? Что говорить о мире во всём мире, если даже в моём доме его нет? А у других ещё хуже. У других родители пьют и матерятся, дерутся сами и бьют детей. Но у них есть то, чего нет в моей семье — у них есть любовь, пусть даже такая странная, но всё равно есть. А мои родители ненавидят друг друга. Почему? Почему они так кричат на меня? Значит, и меня они тоже ненавидят. Выходит, я виновата в том, что в нашей семье всё так происходит. А если меня не станет, то мои родители снова полюбят друг друга, и у них всё будет хорошо».

Ника лежала в постели. Её морозило. Зубы стучали, её всю трясло, у уголков губ была пена. У неё начался эпилептический приступ. Мать была перепугана: последний раз с ребёнком это было почти два года назад. Мать уже и забыла, что её дочь тяжело больна. Всё было хорошо, пока Ника не пошла в школу. В начальных классах нагрузки почти нет, и девочка училась хорошо. Но с переходом в старшие классы нагрузка увеличилась, и у неё стали случаться приступы. Сначала это были малые припадки с поворотом головы без потери сознания и без судорог. Но дети, с которыми она училась, не понимали, что она больна, и смеялись: бегали за ней и дразнили. Одним из ребят был Максим Синицын. Его выходки всегда отличались особенной жестокостью. Он любил подойти на перемене и громко, так, чтобы всем было слышно сказать:
— Слушай, а как это у тебя получается? Покажи ещё.

Ника не понимала, чего он хочет, и удивлённо смотрела на говорящего. Что значит «покажи»? Это же всегда происходит спонтанно, неожиданно, в самый неподходящий момент. А как это можно показать? Но вслед за Максимом бежали его дружки, такие же неугомонные. Они тоже кричали на весь коридор:
— Ха-ха-ха! Трясучка! Потрясись ещё, а мы посмотрим!
Сначала Ника после таких сцен просто плакала и убегала. Никто её не жалел. Никто не хотел за неё заступиться. Девочки её никогда не трогали, но дружить с ней никто не хотел.
— Что ты тут стоишь! Иди отсюда — кричали самые нахальные, — Не видишь, мы разговариваем, а ты тут стоишь, слушаешь!

Если Ника не уходила, то девчонки сами поворачивались и шли в коридор и там продолжали болтовню. Ника оставалась одна. Когда заканчивались уроки, все радостно убегали домой, а Ника еле плелась. Она не хотела возвращаться из школы

Сейчас, лёжа в своей постели, девочка вспоминала события дня: снова подралась с мальчишками — сколько можно терпеть издевательства. И дразнят, и дразнят. Когда им уже надоест? Но им не надоедало. Им было весело, и они не думали о том, что Ника переживает в те минуты, когда они напоминают ей о её страшном недуге. И то, как они это делают, ранит её на всю жизнь. Она не простит их даже спустя десять лет после школы. Но им на это было наплевать. Кто она им такая? Так — обычная девочка, каких много.

Нике было уже четырнадцать лет, и она первый раз в жизни влюбилась. Он был не красив. Она знала парней с более выигрышной внешностью, но почему-то выбрала его. У него было много шрамов на лице и колючий взгляд. Верхняя губа рассечена в драке. А она выбрала его. И не случайно. Ей показалось, что такой человек сможет защитить её от обидчиков.

Очень жестоко она ошиблась в своём избраннике. Во-первых, он убавил себе возраст на целых десять лет; во-вторых, когда он понял, что девочка в него влюбилась, струсил и, вместо того, чтобы объясниться с ней по- хорошему, просто сбежал. Он исчез на несколько месяцев. А Ника как-то раз шла по центру города и увидела его в обнимку с другой женщиной. Теперь жизнь окончательно потеряла для неё всякий смысл: «Если я не нужна даже ему, то кому я тогда вообще нужна»?

«Господи, спаси, сохрани и помилуй мою душу. Помоги мне выбраться из этой ситуации. Я не понимаю, почему они меня дразнят. Ведь я же ни в чём не виновата. Я просто так болею. Почему никто этого не понимает? Дай мне сил, Господи. Укажи мне истину. Освети мой путь своим словом. Помоги мне разобраться, что есть правда, а что ложь».

Ника закрыла глаза и почувствовала тяжесть во всём теле. Оно стало как будто чужое, совершенно ей не знакомое и непослушное. «Вот и конец», — мелькнуло в отключающемся сознании. — «Прощай, мамочка. Прощай, папочка. Я больше никогда вас не увижу». — после этой мысли тяжесть прошла. Ника погрузилась в полную темноту. Ей стало страшно. Она застыла в нерешительности. Минуту она простояла на месте, пока не поняла, что должна принять какое-то решение. И она пошла вперёд. Вдали забрезжил свет — сначала тускло и еле уловимо, затем, по мере того, как Ника к нему приближалась, он становился ярче, и в конце пути он стал таким ярким, каким бывает только солнце в зените в самую жаркую погоду. Ника сделала ещё шаг вперёд и оказалась в огромном зале, который, казалось, не имел границ. Он весь был наполнен этим ярким светом. Но в первые же секунды Ника поймала себя на мысли, что этот свет, хоть и яркий, но почему-то не ослепляет. Эта мысль не укладывалась у неё в голове, и она в конечном итоге отбросила её в сторону. Всё казалось таким странным, не привычным для её сознания и представления обо всём окружающем, но почему-то картина выглядела такой знакомой, словно всё это с ней когда-то уже было, только было это очень давно, но память многое из того сохранила.

В зале, заполненном ярким светом, стояло некое существо в белом балахоне. Ника пошла к нему навстречу и подошла на расстояние вытянутой руки. Вблизи она смогла как следует его рассмотреть. Его лицо (если его можно было так назвать) покрыто густым ворсом, а вокруг головы яркое свечение — ещё ярче, того света, которым была наполнена комната. Ей даже захотелось его потрогать, но его взгляд остановил её от этого действия.
— Кто ты?
— Я — Бог.
— Бог? Но ты совсем не такой, каким тебя рисуют на иконах.
— Потому что меня никто из живых людей не видел таким, какой я есть на самом деле.
— Почему тогда я вижу?
Существо не ответило на этот вопрос. Оно только смотрело на Нику своими огромными чёрными глазами. Их беседа происходила телепатически. Они только смотрели друг другу в глаза и всё понимали. Когда Ника это поняла, а произошло это только через несколько минут разговора, то ей захотелось понять, как это происходит. Раньше она за собой этой способности не замечала. «Я же разговариваю с Богом». – ответила она на свой вопрос. «Значит, правда, что Бог знает все наши мысли».
— Ты совершенно права. А ещё, каждая наша мысль материальна.
— Выходит, пока я буду думать, что я никому не нужна, и что меня никто не любит, то всё так и будет.
— Да.
— А как мне научиться думать по-другому?
И тут перед Никой поплыли картины её жизни: она увидела себя сначала грудным младенцем — мать держала её на руках и прижимала к груди:
— Доченька, ну что же ты не ешь? Ну, покушай хотя бы немного. У тебя же совсем не будет сил, — мать заплакала над ребёнком.

«МАМА, НЕ ПЛАЧЬ. Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ И ВИЖУ, ЧТО ТЫ ТОЖЕ МЕНЯ ЛЮБИШЬ».

Вторая картина была связана с отцом: он нёс Нику на плечах и рассказывал ей какую-то очень увлекательную историю про то, как он ходил в море и был за границей.

Потом она увидела себя в возрасте примерно пяти лет. Рядом с ней был маленький мальчик, примерно такой же, как она. Они сидели возле бабушкиного дома и палочками рисовали на земле загадки на смекалку. К ним подошёл другой мальчик и тоже подключился к их игре. Потом пришли ещё другие мальчики, и они все вместе побежали к колодцу.
— Айда запруду строить! — крикнул кто-то из ребят.

А вот Ника уже в школе. Пятый класс. Они идут в поход вместе с учителями и другими классами. Все медленно поднимаются вверх в сопку мимо частных домов, за которыми был лес. Ребята играли в зарницу и готовили на костре. Всем было интересно.

На этом поток картин прекратился.

— Теперь ты можешь идти со мной. Пойдём, я что-то тебе покажу, — существо посмотрело на Нику, и они оба оказались в каком-то другом помещении с тусклым, серым освещением, словно солнце уже зашло, но ещё окончательно не стемнело. — Вот, смотри.

Перед Никой была огромная решётка из шестигранных сот правильной формы. Их было до того много, что Ника даже не смогла осмыслить, что это такое. Само помещение тоже было шестигранной формы, и каждая стена состояла из решёток с сотами.

Существо сразу начало объяснять:
— Видишь эти многочисленные ячейки? Так вот, помещение, в котором ты находишься — это банк мыслей. Каждая ячейка — это хранилище мыслей каждого отдельного человека, который живёт на Земле.

Ника приблизилась и увидела, что каждая ячейка наполнена чем-то вязким, но вполне сформированным. И это была не отдельная тугая жижа, заполнявшая выделенное ей пространство, а скорее, наоборот, эта жижа состояла из отдельных штучек различной формы, которые по консистенции были сродни мармеладным тянучкам. И все они были соединены каким-то гелеподобным связующим волокном. Во всех ячейках тянучки были разные: в одних прозрачные, в других ослепительно-белые, в третьих — перемешанные и неоднородные, в четвёртых — чёрные. Но основная масса была серого безжизненного цвета.
— А где ячейка с моими мыслями? — Нике стало интересно посмотреть на них со стороны.
— Твоих мыслей здесь нет.
— Как нет?
— Твоя ячейка пуста. Её очистили сразу же, как только ты попала сюда. Если хочешь, можешь на неё посмотреть, пока её ещё не заполнил кто-то другой, — и существо подвело Нику к ячейке в центре одной из стен. В ней действительно ничего не было.
— А когда моя ячейка заполнится мыслями?
— Когда ты снова окажешься «там».
— А это скоро произойдёт?
— Это ты должна решить сама.

Ника увидела свою мать. Она сидит у окна и плачет. Дрожащими руками она пытается подкурить сигарету, но у неё ничего не получается.
— Мамочка, не плачь. Ты у меня такая хорошая, — утешает её Ника. Мать обнимает её и успокаивается.

«КАК ЖЕ Я ОСТАВЛЮ МАМУ, ЕСЛИ ЕЙ СЕЙЧАС ТАК ПЛОХО»?

Ника снова оказалась в зале с ярким освещением. Существо улыбнулось. Оно первый раз, за всё время, пока они были вместе, показало свои зубы. Они были острые, как у хищника. Верхний ряд был похож на частокол Робинзона Крузо. Увидеть такой оскал было не совсем приятно, но девочка не испугалась. Существо молча пошло, а Ника осталась на месте.
— Ты куда? А я? А мне что делать?

Ника посмотрела по сторонам, но рядом с ней больше никого не было. Она повернулась и сделала шаг в темноту. Она ещё долго шла по этому неизвестному пространству, пока снова не почувствовала тяжесть во всём теле. Через несколько секунд она смогла открыть глаза и поняла, что находится в своей комнате.

Она больше не хотела умирать.


Часть вторая
Ника открыла глаза и удивлённо посмотрела по сторонам. Картина всего, что только что с ней случилось во сне, стояла перед глазами ярко освещённым полотном.
— Что это было: сон или явь? — задала она вопрос в пустоту. Ответ пришёл быстро из соседней комнаты:
— С кем ты там разговариваешь?
— Слава богу, я дома. Значит, это всё сон. — убедилась Ника и встала с постели. Резким движением она открыла окно и выглянула на улицу.
— Сколько раз тебе говорить, не дёргай так шторы — посрываешь петли.
— Ничего не будет, мамочка, — возразила Ника и сделала глубокий вдох. Свежий утренний воздух был наполнен запахом скошенной травы. Где-то недалеко послышался рёв газонокосилки. Ника расплылась довольной улыбкой — утро началось замечательно.

Из кухни послышался запах только что поджаренных оладий и зовущий голос матери. Она приглашала дочь к завтраку, и Ника побежала умываться. Она решила не рассказывать матери сегодняшний сон, чтобы не волновать её: «И чем мне жизнь была не мила? У меня такая заботливая мама. Она так меня любит. А одноклассники… а что одноклассники? Зачем они мне нужны? Закончится школа, и я их больше никогда не увижу. Так, стоит ли мне тогда так из-за них так переживать?

Пока мать суетилась на кухне, Ника уже привела себя в порядок и села за стол. Перед ней стояла кружка с молоком и тарелка с горячими оладьями.
— Мам, сегодня выходной. Я пойду гулять?
— Ладно, — и Ника помчалась одеваться. Она всегда всё делала быстро, особенно если речь шла об улице. Не прошло и минуты, как она собралась и была уже во дворе.
— Ника! Ника! Айда с нами! — встретили её радостные голоса друзей.
— А куда?
— На Синьку.
— Ого! Так далеко!
— Да мы быстро — туда и обратно.
— Ладно! Только к восьми мы должны вернуться.
— Да, не волнуйся ты так! К восьми по-любому успеем!

Вечером Ника пришла домой вся измотанная далёким путешествием
— Ты ужинать будешь? — спросила её мать, но Ника посмотрела на неё пьяными от усталости глазами и ничего не ответила. Она молча прошла в свою комнату и легла спать, даже не умывшись. Мать не стала её трогать и пошла к себе в комнату.

Яркий утренний свет заглянул в комнату, и Ника почувствовала, что настал момент пробуждения. Она хотела открыть глаза, но её веки были настолько тяжелы, что она почувствовала, что у неё нет сил. Во всём теле появилась тяжесть и оцепенение, как будто её кто-то очень сильно напугал. Большим усилием воли Ника приоткрыла веки и сквозь ресницы увидела перед собой какое-то странное существо. Своей фигурой оно напоминало человека, только очень высокого и крупного. Нике стало не по себе от таких размеров. Он стоял над ней и очень пристально на неё смотрел. Ника не видела его лица, но чувствовала на себе этот настойчивый взгляд. Сначала ей захотелось залезть под одеяло и спрятаться там от этого незваного утреннего гостя. Но она не могла пошевелить даже кончиком пальцев. Она почувствовала себя парализованной мухой, из которой вот-вот высосет всю живу паук. И это чувство нагнало на неё такой страх, какого она никогда до этого не испытывала. И тут словно что-то перевернулось в её сознании, и она почувствовала такое сильное влечение к этому существу, что смогла преодолеть паралич, и схватила его за руки, и потянула к себе. Сквозь полуприкрытые веки Ника никак не могла его разглядеть, но на ощупь она распознала что-то очень лохматое.
— Иди ко мне, — тихо шепнула она, но существо вырвалось и отстранилось на несколько шагов. Несколько секунд оно не решалось снова к ней подойти. Потом оно снова приблизилось, и Ника снова схватила его за руки. Она потянула его к себе:
— Иди ко мне сюда, — шепнула девочка, но существо шарахнулось в сторону и растворилось в воздухе.

«Ну и дела, — подумала Ника. — Кто бы это мог быть? Неужели тот самый, которого я недавно видела во сне? А, может, то был не сон»? — Ника встала с постели, переполненная разными чувствами. Она не могла понять, что же с ней произошло на самом деле. Одно она знала точно: рядом с ней есть что-то, что без её ведома способно вторгаться в её жизнь. Но что это — она не знала. Сначала ей стало страшно, но вскоре она осознала, что эта некая сила боится близкого контакта с ней, иначе бы этот неизвестный пришелец не торопился бы скрыться от неё, а вполне бы мог причинить ей какой-нибудь вред. Но ничего подобного не произошло, а, значит, он тоже боится её и не может ничего ей сделать. Эти мысли немного успокоили Нику, и она пришла в себя.

В дверь позвонили, и Ника побежала открывать. Пришли её друзья и снова звали её гулять на Синюю сопку.
— Айда с нами! — позвали друзья, и Ника быстро собралась и пошла. Было ещё совсем утро. Времени было навалом, так что Ника не волновалась, что не успеет вовремя вернуться домой.
— Как сегодня пойдём? Как всегда, или может быть через кладбище? Говорят, так быстрее.
— Ну, давай, через кладбище. Заодно и дорогу узнаем.
Предложение встретило всеобщее одобрение, только маленький Игорёк робко спросил:
— А вы не боитесь покойников?
— А чего их бояться? – категорично заявила Ника. — Они уже умерли. Или ты боишься, что они повылазиют из своих могил и растерзают тебя на кусочки?
— Ника, зачем ты так говоришь? Я боюсь, — заплакал Игорёк. Он был самый младший из всех. Ему было чуть больше пяти лет. А остальные ребята были постарше. Все, кроме него уже ходили в школу, а некоторые из ребят уже учились в старших классах.
— Ха-ха-ха! Зайчишка-трусишка! — начали они смеяться над малышом, и мальчишка обиженно опустил голову.

Ника с друзьями шла по широкой разбитой дороге, которая тянулась вверх через всё кладбище. Вдоль неё густо росли деревья и кусты. Всё было такое зелёное, яркое. Птицы пищали так громко, что их щебет разносился далеко в округе. Тёплый сентябрьский ветер ласково дул и сбивал Никины волосы разные стороны, и она поймала себя на том, что, не смотря на то, что она идёт через кладбище, в ней нет ощущения горя и тяжести утраты близкого человека, которое обычно давит, забирая жизненные силы у посетивших кладбище.

Дети медленно поднимались вверх по этой размытой дороге. Солнце светило ярко и обжигало лица, а они всё шли вверх, пока наконец не подошли к узкой тропинке, которая почти заросла кустами. Никины спутники ринулись вперёд, а она почувствовала лёгкое недомогание и немного отстала. В какой-то момент её голова сильно закружилась, и она почувствовала, что падает. Когда она начала приходить в себя, то сквозь полуоткрытые веки она увидела перед собой какого-то незнакомого мужчину. Он был высокого роста, с большими чёрными глазами и густыми чёрными волосами.
— Тебе плохо, — сказал незнакомец.
— Да, я знаю. — еле пролепетала Ника. У неё совсем не было сил, чтобы держаться на ногах. У не даже неё было сил, чтобы полностью открыть глаза. Но она чувствовала присутствие этого неизвестного, чувствовала, как он крепко её держит.
— Я всегда буду рядом с тобой, и всегда в трудную минуту тебе помогу.

Ника слышала его голос, как сквозь сон, и ей не верилось, что это с ней происходит на самом деле. Это происшествие показалось ей ни чем иным, как разыгравшимся воображением.
— Зря ты так думаешь, — снова послышался голос. — Я не воображаемый дух. Я вполне реальное существо. Ты можешь называть меня как угодно. Я послан, чтобы помогать тебе и оберегать от зла. И если ты хотя бы иногда будешь ко мне прислушиваться, то очень многие беды обойдут тебя стороной.
— Почему я должна тебе верить? — мысленно задала вопрос Ника и тут же получила ответ:
— Потому что я спас тебе жизнь. И если ты не станешь искать во мне врага, то я смогу чаще помогать тебе.
— А в чём заключается твоя помощь? Пока что только я могу тебя видеть и слышать. Но ты говоришь мне о какой-то помощи, но даже не хочешь предупредить меня об опасности (если она, конечно, находится где-то рядом).
— Ну, что ж я охотно выполню твою просьбу. Вас действительно впереди ждёт много опасностей. Но главное, ни под каким предлогом не сворачивайте с этой дороги. Она обязательно приведёт вас к повороту на Синюю сопку. Но если вы свернёте куда-нибудь в сторону, то непременно угодите в какую-нибудь ловушку, и жизнь твоих друзей будет целиком и полностью зависеть только от тебя, от твоих знаний и находчивости.

Ника внимала каждому слову своего нового «друга». Она ещё не могла до конца оценить ситуацию, но что-то подсказывало ей, что какая-то доля правды в этих словах всё-таки есть.

Когда Ника окончательно пришла в себя, то увидела, что все ребята столпились вокруг неё. Маленький Игорёк отчаянно тормошил её за рукав. Его глаза блестели, он был готов расплакаться, но из последних сил сдерживал рыдания. Ему было стыдно перед старшими ребятами, и он боялся, что они снова начнут смеяться над ним и обзывать его трусом и плаксой.
— Что случилось? Почему вы все так на меня смотрите? — спросила Ника у друзей, но все молчали, никто не находил, что сказать. Первым заговорил Игорёк:
— Ты стояла вот так, — и он изобразил позу, в которой была Ника. Остальные ребята подхватили и начали наперебой ей рассказывать всё, что они видели:
— Ты стояла, наклонившись назад. А руки у тебя висели, как будто тебя кто-то держит под мышки.
— Ага! Точно! Ты ещё не могла открыть глаза и дышала так: «Ах-ха! Ах-ха!» — как будто у тебя в груди нет воздуха. Ты стояла и задыхалась, но почему-то не падала. Тебя всю трясло. Ты стояла на полусогнутых ногах, но тебя как будто кто-то придерживал.
— А вы никого рядом не видели?
— Нет.
— Странно. Кто же меня тогда мог держать?
— Не знаем. Но ты как будто висела в воздухе, и вздрагивала, и хватала воздух, как рыба без воды.
— Как рыба?
— Да, точно! Как рыба! — и все снова начали изображать картину, которую они наблюдали.

Ника подозрительно на всех посмотрела, но не стала ничего говорить. Она почувствовала острую головную боль, схватилась обеими руками за виски и присела на корточки. Ребята сразу к ней подскочили и окружили со всех сторон:
— Ника, с тобой всё в порядке?
— Да, всё хорошо, только голова очень болит. Давайте немного передохнём, а уже потом пойдём дальше.
— О-кей! Без проблем, — и все остановились прямо посреди дороги. Все смотрели на Нику как-то странно, не мигая, словно видели её в первый раз, а она не могла ничего понять и только грустно опустила голову.
— Ника, не грусти. Мы скоро уже придём. Осталось совсем немного. Вот тропинка, про которую нам рассказывал дядька Степан. Правда она малость заросла, но ничего, прорвёмся, — сказал Стас.
— Нет, — пойдёмте лучше по дороге — неожиданно возразила Ника.
— Зачем? Так быстрее.
А ты уверен, что это та самая тропа, про которую тебе дядя Степан рассказывал? — спросила Ника и все остальные тоже начали сомневаться:
— Да, Стас, а вдруг это не та тропа. Ещё забредём куда-нибудь не туда.
— Да, чо б мы не туда забрели? Кладбище-то одно. Никуда мы с него не денемся.
— Но нам-то на Синьку нужно. Или ты забыл, куда мы идём?
— Ой, да ладно вам! Разве не всё равно, по какой дороге идти? Так быстрее, вот, сами увидите!
— Слушай, чего ты упёрся — быстрее, быстрее… есть дорога, по ней и пойдём. А то сейчас как начнём плутать между могилами, так до следующего утра отсюда не выберемся.
— Какие вы все трусы! На вас даже противно смотреть! Набрали с собой малявок и тоже всего бояться стали!
— Это я-то малявка? — возмутился Игорёк. — Да я, если хочешь знать, ничего не боюсь!
— Ага! Не боится он! А кто в штаны навалил, когда Ника про покойников рассказывать начала? Чего мёртвых бояться? Они лежат себе в земле и никого не трогают. Бояться нужно живых. Живой человек реально обидеть может, а мёртвый уже ничего сделать не может. Он уже мёртв — всё, баста! А ты хнычешь.
— Когда это я хныкал? Не было такого!
— Не хныкал?
— Вовсе нет.
— Тогда пойдём со мной. Я теперь вижу, что ты храбрый, ничего не боишься, а они пусть идут себе по дороге. Чего нам с ними возиться? Они же просто обыкновенные трусы — от каждого шороха шарахаются. А мы-то с тобой не такие, правда, Игорёк?
— Конечно, не такие! — воскликнул мальчик и пошёл вслед за Стасом.
Все сначала опешили. А с Никой вообще случилось что-то вроде припадка. Она замахала руками и стала кричать:
— Куда вы все направились! С дороги нельзя сворачивать! Там опасно!
Все уставились на неё, как на сумасшедшую и стали бурно обсуждать поступок Стаса:
— Чего вы придумали! — возмущались все дружно. — Шли все вместе и шли. А теперь вам ни с того ни с сего захотелось от нас отделиться! Мы же все вместе собрались в поход, а вам почему-то взбрело куда-то отправиться самостоятельно. Что, не могли другого раза выбрать, что ли? Обязательно прямо сейчас куда-то уходить? Или у вас от нас какие-то секреты? Так можно было в другой раз посекретничать. Обязательно это делать прямо сейчас, когда все собрались вместе?
— Да, нет у нас никаких секретов, скажи Игорёк! Просто мы хотели эту тропу разведать — куда она ведёт. Мы только сходим и сразу вернёмся. Вот увидите.
— Вот приспичила она вам! Пойдёмте уже все вместе!
— Да зачем уходить с дороги? — запротестовала Ника. — Мы уже давно по ней идём, значит, уже скоро выйдем к Синьке.
— Да, что ты так боишься свернуть с дороги? — начали удивляться ребята, — Подумаешь, пройдём по тропе, посмотрим, что там дальше и вернёмся. Ничего в этом страшного нет.

Ника не хотела соглашаться, но у неё не хватило сил пойти против большинства. С одной стороны, она отлично понимала, что в глубине кладбища они могут встретить кого угодно и попасть в какую-нибудь неприятную историю, а с другой стороны, ей не хотелось ссориться с друзьями из-за какого-то глупого предрассудка, и она решила согласиться с мнением большинства. Все пошли вперёд, а она плелась где-то позади, пытаясь убедить себя, что её опасения — всего лишь плод её воображения и ничего более, но с каждым шагом в ней оставалось всё меньше и меньше уверенности, что она поступает правильно. Ей хотелось всех отговорить, но она видела, что друзья находятся в слепом азарте и не способны в данный момент адекватно реагировать на её предупреждения.

Стас шёл впереди всех. Следом за ним семенил Игорёк. Гордо задирал голову вверх и улыбался счастливой улыбкой, словно ему только что подарили новую игрушку. Ника смотрела на своего маленького друга, и непреодолимая тоска щемила её сердце.

Только ребята отошли несколько метров от дороги, как все они почувствовали ужасную тяжесть в ногах. Никто не мог сделать шаг. Все остановились и замерли на месте кто был в какой позе — никто не мог пошевелиться. Всем стало страшно, никто не мог понять, что с ними происходит. Их ноги медленно начали подкашиваться, и через минуту все поголовно лежали на земле. Они словно проваливались во что-то вязкое, липкое и ужасно неприятное на ощупь. И ни у кого не было сил сопротивляться.
— Вас может спасти только молитва, — услышала Ника всё тот же знакомый голос где-то рядом с собой. — Ника, читай «Отче наш», — и Ника повиновалась голосу:
— Народ, повторяйте за мной молитву:
— Какую ещё молитву? Что ты несёшь!!! Лучше подскажи, как отсюда выбраться! — из последних сил крикнул Стас.
— Другого способа нет! Повторяйте за мной: «Отче наш, сущий на небесах…»
— Какой ещё отче наш?!!! Я в бога не верю! Его нет! — крикнул Стас.
— А жить хочешь?
— Твоя молитва всё равно никого не спасёт! Это всё враки! Бабушкины сказки! — из последних сил сопротивлялся Стас. Но после его последних слов его кожа вдруг приобрела землисто-серый цвет, глаза ввалились и на их месте образовались две зияющие чёрные дыры. А ещё через несколько секунд он рассыпался в прах, который тут же растворился, словно его никогда и не было вовсе.

Дети бешено вытаращили глаза, у них пропали последние силы. Ника тоже была в оцепенении, но всё же кое-как нашла в себе остатки сил и приказала:
— Повторяйте за мной!

И дети начали повторять молитву. После первого прочтения у них появились силы, и они смогли шевелиться. После второго прочтения силы прибавились, и они смогли встать, но ещё не могли сойти с места. И только после третьего прочтения молитвы, все пошли назад и смогли вернуться на дорогу. Дети шли молча, не оборачиваясь, все были напуганы. А Нику мучили угрызения совести за то, что не смогла их отговорить. Теперь уже ничто, никакая сила не сможет воскресить Стаса. И почему он её не послушал? Послушал бы — остался б в живых. А теперь что? Что они скажут его родителям? Как объяснят его исчезновение? Нику всю дорогу мучил этот вопрос. Остальные тоже молчали, вероятно, думая о том же самом.


Часть третья
Солнце уже высоко взошло, и стало совсем жарко. Не смотря на то, что ребята шли в тени, им всё равно очень хотелось пить: из дома никто взять воду с собой не догадался. Очень скоро у всех пересохло во рту, и все начали жадно облизывать потрескавшиеся от жары губы. И тут где-то в стороне послышался звук, похожий на плеск воды. Все кинулись туда. Напрасно Ника пыталась их остановить:
— Стойте! — кричала она, - Не уходите с дороги! Скоро уже придём к ручью!
— А, Ника! Вечно ты выдумываешь! Жара такая! Всем пить хочется, а ты хочешь, чтобы мы ждали ещё час! Тут где-то рядом вода! Мы только попьём и пойдём дальше!
— Но это же кладбищенская вода! Она может быть заразная! Тут же везде мертвяк разлагается! Не известно, сколько микробов может быть в этой воде! Ещё заболеем чем-нибудь!
— Слушай, Ника, ты стала такая назойливая! Ты всё время нас учишь, как надо. Ты лучше за собой последи, а не лезь других воспитывать!
— Да, я никого не воспитываю! Я просто хочу, как лучше! Неужели вы этого не понимаете?
— Ты ведёшь себя так, будто ты наша мама! Хочешь, чтобы все тебя слушали! — стали всё сильнее возмущаться ребята. — А мы не хотим тебе во всём подчиняться!
— Ну почему — во всём? Я просто хочу, чтобы мы с вами нормально дошли, и всё. Неужели это так трудно — просто идти и никуда не сворачивать?
— Вот и иди, как знаешь, а мы пойдём туда — попьём воды. А ты, если хочешь, можешь с нами не ходить! Только потом не жалуйся, что пить хочешь! — накинулись на неё ребята.
— Ну и пожалуйста! Идите, пейте свою вонючую кладбищенскую воду! Только потом не жалуйтесь, что у вас животы болят! — крикнула Ника и пошла вперёд.

Ребята переглянулись. Никто не ожидал от Ники такой реакции. Она всегда была такая тихая, спокойная, никогда ни с кем не спорила и не повышала голос, а тут она словно с цепи сорвалась: глаза горят бешенным огнём, кричит, никому не хочет уступить. Все смотрели на неё и не узнавали свою подругу.

Ника отошла метров десять и остановилась. Она выжидала, что друзья одумаются, но они, видя её замешательство повернули в сторону журчания и пошли пить. Ника была в панике: она не знала, как их остановить, дурное предчувствие подкатило комом к горлу. Она остановилась, еле держась на ногах. Ещё шаг, и она бы упала. Но словно какая-то неведомая сила подхватила её, и она устояла. Все обернулись и увидели, что она стоит в полуподвешанном состоянии и задыхается. Друзья кинулись к ней и подхватили под руки.
— Пойдёмте лучше назад, а то Нике сегодня совсем плохо.
— Эх! Так и не сходили на Синьку! — воскликнул раздосадованный Игорёк, — Однако, пить всё равно хочется, — и он повернул назад.
— Стой! Подожди нас! Сейчас все вместе пойдём! Только Нику отпустит.

Но Игорёк никого не послушал. Он хотел первым прийти к тому месту, чтобы все оценили его храбрость и перестали называть его маленьким трусом. Когда Нике стало лучше, Игорёк был уже в нескольких десятках метров от всех. Ребята кинулись его догонять, а Ника медленно пошла следом за ними. Когда она догнала друзей, то увидела странную картину: впереди были две могилы, и у Ники появилось ощущение, что их поход через кладбище был не случайным, и что главной целью похода является именно это место. Нике это показалось очень странным, но она никак не могла избавиться от ощущения, что все они как будто специально выбрали этот маршрут, чтобы прийти к этим двум надгробиям. Но, когда они подошли уже совсем близко, то увидели, что на плитах почему-то нет надписей, хотя выглядели они не старыми. И что ещё больше всех поразило — это то, что памятники были замурованы в ледяные глыбы, сквозь толщу которых их было очень хорошо видно, причём верхняя часть памятников возвышалась над глыбами. Никины спутники удивлённо смотрели на эти сооружения и никак не могли сообразить — что же это такое. Ника тоже смотрела на это с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, и мысленно задавала себе вопрос, что же это такое.
— Эти пятигранные глыбы — ни что иное, как поглотитель душ.: до тех пор, пока человека помнят и посещают его могилу, эти поглотители работают. Через них происходит связь с потусторонним миром; как только о человеке забывают, перестают навещать его могилу и поминать в родительские дни, когда уже и вовсе забывают его имя, то эта связь с потусторонним миром прекращается, и поглотитель разрушается, остаётся только пустой памятник без имени и без фотографии. Эти поглотители могут ещё очень долго существовать за счёт людей, которые случайно оказываются рядом. Они вытягивают из них жизненную силу. Тем и живут. А человек погибает.

Эта история произвела сильное впечатление на Нику. Она ещё сильнее уставилась на памятник, который был окружён поглотителем душ, но подойти к нему она не решалась. После этой истории, которую ей рассказал её новый «друг», она почувствовала оцепенение во всех членах. Ей стало страшно и захотелось убежать куда-нибудь, а ещё лучше — вернуться, домой и обо всём забыть.

Но маленький Игорёк направился к поглотителю. Блеск пятигранных ледяных глыб был таким ярким и ослепляющим, что мальчик не смог сопротивляться своему желанию подойти поближе и получше рассмотреть это непонятное сооружение.
— Стой! Не ходи туда! — крикнула Ника, но мальчик её не послушал. В этот день он решил проявить свой характер. Все побоялись близко подходить к этому месту, а Игорёк пошёл. Ему очень хотелось, чтобы старшие дети перестали обзывать его трусливым зайцем и наконец начали его уважать. И он пошёл, не оборачиваясь на Нику. Напрасно она кричала ему в след и умоляла вернуться. Игорек был неумолим в своём решении. Он шёл к поглотителю твёрдой, уверенной походкой, всем своим видом показывая, что он ничего не боится. И чем ближе он подходил к поглотителю, тем сильнее начинали сверкать ледяные глыбы, отражаясь инфернальным блеском в Игорьковых глазах. Этот свет как будто завораживал его, и он видел перед собой только его, а всё остальное в этот момент перестало для него существовать. Он ничего не видел перед собой и не слышал голоса друзей, которые призывали его остановиться. У него была только одна цель: увидеть это таинственное нечто, разглядеть его как следует вблизи, чтобы доказать всем, что он не трус.

Ника рванула с места и побежала за ним:
— Стой! Не ходи туда! Там опасно! — но было поздно. Игорек уже подошёл на опасное расстояние и коснулся ледяной глыбы. От неё в разные стороны полетели искры, раздался громкий треск. Мальчик испугался и закричал. Его вопль разнесся по всему кладбищу. Сначала всех детей охватил ужас, и они застыли на месте. Но это состояние продлилось не долго — всего несколько секунд. Видя, как их товарищ погибает, они кинулись врассыпную — кто куда. Ника сначала тоже хотела убежать, но она не смогла спокойно перенести того, что происходит. Она кинулась в сторону поглотителя и на бегу толкнула Игорька. Он отлетел и упал на землю без чувств. Ника начала его тормошить, но он никак не реагировал. Она схватила его за руку, и ей стало ещё страшнее: у мальчика не было пульса. Ника попыталась сделать ему искусственнее дыхание, но это не помогло – мальчик уже умер. Ника зарыдала. Она подняла голову и вознесла руки высоко вверх:
— Как ты мог это допустить? Как мог ты допустить, чтобы Игорёк попал в эту ловушку? Он же ещё совсем маленький и ни в чём не виноват!
— Несколько лет назад его отец совершил убийство, но оно так и осталось не раскрытым. Гибель сына — это возмездие за содеянное зло. Вскоре он это осознает, и его жена снова забеременеет. У них снова родится сын, но с этим мальчиком уже ничего плохого не случится. А Игорёк — невинная душа. И совсем скоро он снова вернётся на землю и станет очень знаменитым деятелем своего времени. Ты единственная, кому доступна эта информация, и ты единственная среди своих знакомых, кому суждено встретить его ещё раз в этой жизни. Но за это ты должна сохранять молчание обо всём, что с вами произошло.

«Домой, скорее домой! Как можно быстрее!!!» — это была единственная мысль, которая вертелась у Ники в голове. Она бежала очень быстро, не оглядываясь назад. И тут впереди она увидела девочку. На вид ей было примерно лет десять. Это была очень миловидная девчушка с длинными белокурыми волнистыми волосами, очень худенькая и невысокого роста. На секунду Ника остановилась и посмотрела на молчаливую фигуру этого ребёнка. Девочка стояла посреди дороги и тоже смотрела на Нику. Но Ника шла и думала только о случившемся. Она была в шоке. Она даже представить себе не могла, что с ней когда-нибудь может случиться нечто подобное. Страх ещё не отпустил её сознание, и каждый шорох, каждый посторонний звук заставлял её вздрагивать. А эта девочка появилась так неожиданно, словно выросла из-под земли. Ника сначала не придала этому особого значения, так как все её мысли занимал маленький Игорёк, жизнь которого только что высосал поглотитель душ. Ника шла быстро, не оборачиваясь, но когда она уже прошла мимо девочки, то ей почему-то захотелось оглянуться назад. Она повернула голову, и волосы на её голове встали дыбом от ужаса: девочка, которую она только что видела, буквально растворилась в воздухе, и от неё не осталось даже тени на дороге. Ника прибавила шаг. Ужас случившегося с друзьями сменился в ней страхом, что это призрак какого-то несчастного ребёнка, который тоже по собственной неосторожности попал в поглотитель и погиб. Но в темноте совсем близко снова послышался уже знакомый голос:
— Помни, я всегда буду рядом с тобой. И до тех пор, пока я буду рядом, с тобой ничего плохого не случится.

Ника вздрогнула и остановилась. Рядом с ней никого не было.

19. 09. 2006