Продать Цоя

- Привези мне мороженое за 48 копеек. Когда я была  маленькой, мама  покупала его мне в Москве - сказала Элька, моя беременная на 8 месяце жена, уткнувшись своим носиком в мою шею и поцеловав меня умоляюще произнесла:
 - Ну пожалуйста…
- Детка, ну как же я тебе его привезу за 3000 километров, оно же растает, хоть и на самолете - сказал я ей.
- Так я все уже придумала. У нас есть замечательный китайский термос, вот в нем и привезешь, ты главное не забудь у продавца попросить немного сухого льда. Пусть хоть и растает чуть-чуть, ничего страшного…
Этот способ перевозки мороженного в термосе с сухим льдом, Элька услышала от своего отца в детстве, когда он работал дальнобойщиком на рефрижераторе.
 
На дворе стоял конец декабря 1990 года. В тот год весной, я вернулся из армии и мы наконец то поженились с моей любимой Элькой, которая верно ждала меня два- долгих года.
Поступление в институт я решил отложить на следующий год, и после нашего с Элькой медового месяца я устроился работать в кооператив «Орошение», который находился при Республиканском институте ирригации и водного хозяйства. Контора занималась производством и установкой пластиковых труб для ирригационных систем по израильской технологии капельного орошения. В условиях острого дефицита воды для полива в Средней Азии, это стало очень актуально и востребовано. Поскольку на эту работу я был «пристроен» благодаря протекции друга моего отца, то и должность у меня была типа «блатной» - помощник генерального директора кооператива, а по сути своей - подай, принеси, отвези, привези. До окончания существования СССР оставался год, поэтому некоторые важные вопросы решались тогда еще в столице, то есть в Москве, в Министерстве водного хозяйства СССР.
И вот мне перед новым 1991 годом, выпадает халявная и в то же время ответственная командировка на три дня в первопрестольную. Надо было отвезти в Москву важные для конторы документы. Кассирша Люба выдала мне командировочные, все “явки” и «пароли» для министерства. В ту командировку я приехал так сказать «дикарем», заранее гостиницу никто не бронировал и я столкнулся с тем, что местов в Измайловском гостиничном комплексе, куда мне рекомендовали поехать не было совсем. Все было как в кино, а вернее в жизни, и табличка «Местов нет» и равнодушный администратор. Ну, я “включил” еще не забытую армейскую смекалку, открыл свою старенькую записную книжку с которой не расставался уже много лет и нашёл телефон своего друга детства по пионерскому лагерю, яркого представителя корейской диаспоры Женьки Ким.
Телефон комендатуры студенческого общежития МИСИ, где Женька уже как третий год «грыз» гранит строительной науки, дал он мне сам еще весной 1988 года, когда я его случайно встретил на автовокзале. Он тогда приезжал к родителям на каникулы из Москвы.

- Алло! Кто? Ромка? Борцов ты что ли, какими судьбами, вот это сюрприз! - прокричал радостно Женька  в трубку.
Я поведал ему о своей ситуации с гостиницей.
- Дуй сейчас на Ярославское шоссе дом 26, от метро ВДНХ ходит 76 троллейбус, на 7 остановке МИСИ выходи и иди в сторону 6 корпуса.
Встретив меня у общаги Женька после крепких объятий сказал:
- Я тут уже покумекал на счет тебя. Могу предложить только матрас на полу, да и вахтера надо «подогреть» немного, что бы не спрашивал у тебя «студентник». Со своим соседом Виталей тоже договорился, он не против, тем более, что недавно я ему освободил комнату для его свиданий.
- Да нет проблем Жэка, я же считай только с армии вернулся, умею спать и стоя если приспичит - сказал я. 
В тот период почти уже рыночных отношений в стране, еще большая часть студентов, отодвинула на второй план главную цель пребывания в ВУЗах - учебу. Теперь на переднем плане был лозунг «Купи-продай». Во все времена брат-студент никогда не был обеспечен на все сто процентов, чтобы не думать о том, как дотянуть до следующей стипендии. Это конечно уже были не Средние века, где студенту уж совсем приходилось туго, вплоть до попрошайничества. Наш, советский студент до «перестройки» летом шабашил на дачах горожан, колхозных полях или великих стройках страны, а в будничные дни, после лекций ночью разгружал вагоны с капустой. Во время «перестройки» или как сейчас теперь этот период называют эпохой Горбачева, для студента настал бурный расцвет предпринимательской деятельности, а по простому народному купи-продажничества.
Статья уголовного кодекса за спекуляцию уже практически не работала. Выгодно стало всем. Студент перепродавал народу всякий дефицит, промежуточные звенья такие как  таможня на границах трещавшего по швам соцлагеря, милиция, и бандиты нового формата - рэкетиры, все имели свой процент. И только государственная казна тихо стояла в сторонке, как некрасивая девушка на танцах, никто ей не предлагал ни пепси с мороженным, ни медленный танец.
В тот вечер сосед Женьки Виталик «толкнул» 300 штук польской помады по оптовой цене сокурснику негру из дружественной нам Эфиопии. Подсчитав навар Виталик упал на кровать и спросил у Женьки:
- У тебя «грины» есть?
- Неа, ты же видел я вчера еще «обернулся» - ответил Женя
- Ах да… Блин забыл. Завтра поменяю и через пару дней рвану за товаром, новый год на носу. Парни привезли два дня назад партию колготок, разлетелись вмиг, как горячие пирожки.
Я тихо Женьку спросил, когда Виталик вышел в коридор:
-  Жэка, а что такое “грины”?
Женька улыбнулся и иронично ответил:
- Это американские доллары, валюта, они же зеленого цвета, green с английского зеленый. Сечешь?
На следующий день, я поехал в министерство и до обеда решил все вопросы связанные с нашей конторой. До отлета домой, оставалось почти два дня и я решил найти своего армейского друга двухметрового амбала Лёшку Акиньшина москвича в пятом поколении.
Лёшке подфартило сначала служить в спортивной роте прямо в Москве, но после того как он был уличен в самовольном оставлении части, а бегал он в самоход к своей девушке, то его сослали к нам в часть, в нашу роту связи. Мы вместе частенько  ходили с ним в наряд по штабу. Долгими зимними вечерами Лёшка много рассказывал мне о Москве, о том как он хотел поступить в школу КГБ и стать разведчиком, но из за того, что его дядька был судим, ему пришлось поступить в институт физической культуры, с детства Лёшка занимался стрельбой из лука. Он как и многие ребята-студенты нашего призыва дембельнулись на год раньше положенного срока по указу главного тогдашнего советского министра Рыжкова в августе 1989 года. Согласно этому указу все студенты отправлялись домой доучиваться в своих вузах, и только такие как я, лодыри и недоучки остались дотягивать армейскую лямку.
Адреса Лёшки у меня не было, но и в то время во всех городах существовал советский поисковой сервис под названием ГорСправка, где любой гражданин за небольшую плату, мог сделать запрос на нужного вам человека. Достаточно было указать имя, фамилию и желательно отчество, плюс год рождения и в течении часа-двух, если такой был прописан в этом городе, тебе выдавали его адрес. Это конечно же не социальные сети 21 века, но найти человека было тоже вполне реально. 
На проспекте Вернадского на первом этаже хрущевки дверь мне открыла женщина лет сорока пяти.
- А Лёши нет дома… А вы, кто? - спросила подозрительно она меня.
Это была Лешкина мама. Рассказав ей кто я и откуда, она уже более подробно мне рассказала, что сын ее балбес, бросил институт и теперь работает вахтовым методом экспедитором в какой то организации и дома бывает редко. Передав записку Лёшке с моим домашним адресом и телефоном, я помчался в центр Москвы, где в 6 часов вечера мы встретились с Женькой.
По понятной этнической причине, как и все корейцы Советского Союза, Женька был фанатом Виктора Цоя и группы Кино. Накануне вечером мы с ним договорились, что пойдем на сеанс фильма “Игла”, где Цой сыграл свою самую знаменитую и к сожалению последнюю роль. 15 августа 1990 Цой погиб в автокатастрофе на пике своей славы.  Премьера фильма состоялась годом ранее, но в виду того, что я в то время еще был в армии, посмотреть его мне пока не удалось.
- Ты должен его обязательно посмотреть, я уже его видел раз пять - сказал мне Женька.
- Он как раз сейчас идет в кинотеатре Москва на Маяковской. Начало сеанса в 18.30, в шесть я тебя жду у входа, не опаздывай.
Даже сейчас почти тридцать лет спустя после гибели Виктора Цоя, он до сих пор очень популярен. Он остался и остается  последним героем, а “ЦОЙ” это теперь не просто фамилия, а как бы имя нарицательное, своего рода икона, вот уже для нескольких поколений, он и сейчас живее всех живых...
Народу в кинотеатре был полный зал, люди сидели в проходах и стояли у стен. К конце фильма когда главного героя пырнули ножом, а он невозмутимо встал с колен и пошел под песню “Группа крови”, люди в зале не сговариваясь встали и зажгли в своих руках зажигалки или спички. Они все и я в том числе, обжигая свои пальцы, но не гася пламени, повторили кадр из финальной песни фильма “АССА”, где Цой пел свою, пожалуй главную песню-призыв эпохи 80х “Перемен”.
Поздним вечером того же дня, в общаге, в комнате у ребят мы улепетывали самое популярное студенческое блюдо того времени, вареные макароны с китайской тушенкой “Великая стена”.
- Кстати парни, тут сегодня мне шепнули ребята с параллельного потока, что завтра на метро Аэропорт в магазине грампластинок после обеденного перерыва будет в продаже пластинка Кино с последними песнями Цоя - сказал нам Виталик.
- Да ладно, по моему они тебе назвиздели и не моргнули, я сам читал в Комсомолке, что презентация и продажа альбома будет только в январе, интервью давал сам Айзеншпис - дожевывая макароны ухмыляясь ответил ему Женька
- Да я тоже самое им и сказал, но дело в том, что пару часов назад я сам держал его в руках, они его там сегодня и купили. Говорят, что это какая то ограниченная предновогодняя продажа - как бы оправдываясь ответил Виталик
- Блин, Виталя, что же ты не попросил у них его переписать? - возмущенно спросил Женька
- Да… Да я их и не знаю почти, пару раз пересекались, предлагали как то на продажу видеокассеты, да и проигрывателя у нас нету. Жень, ты подожди недельку, раз пласты появились, значит и на кассетах появятся полюбому!
Женька с ухмылкой недоверчиво посмотрел на Виталика.
- А ну тебя, хочешь верь, хочешь не верь, но я его сегодня видел - сказал Виталик
На следующий день в аккурат перед обедом я забрал подписанные документы из министерства для конторы и решил поехать на метро Аэропорт, в тот самый магазин грампластинок, чтобы самому убедиться в рассказанном Виталей и если это правда, обязательно купить пластинку себе.
У дверей магазина стояло человек 30 в ожидании окончания обеденного перерыва. В 15.00, когда двери магазина распахнулись, все ринулись к прилавку, где уже была выставлена черная пластинка “распашонка” группы Кино, впоследствии названной Черным альбомом. Цена за пластинку была совсем не советской. При стандартной стоимости пластинки от двух с половиной до трех с полтиной, цена за последний альбом Кино была аж целых двадцать пять рублей. Но никого из пришедших  это не смутило, все хотели побыстрее ее приобрести и приехав домой, положить свой заветный “пласт” на проигрыватель, чтобы первый, самый чистый прогон записать на кассету, а потом аккуратно вложить пластинку обратно в конверт и положить на полку рядом с Битлами, Квинами и Пинк Флоидами на вечное хранение.
Выйдя на метро ВДНХ, я вспомнил эпизод из моей жизни трехлетней давности, как мы с мамой и младшим братиком были здесь на весенних школьных каникулах. Там на Выставке народного хозяйства мне больше всего запомнился кинотеатр круговой кинопанорамы, где просмотр фильма для зрителя в цилиндрическом кинозале происходил исключительно стоя. Одиннадцать экранов по кругу одновременно показывали фильм в режиме 360 градусов, и зритель мог увидеть всё, что происходило в фильме вокруг тебя, и тем самым ты ощущал эффект присутствия внутри фильма. Мне захотелось вновь оказаться внутри этого кино цилиндра и я решил туда сходить и вспомнить как это было.
Денег в кармане оставалось рублей шестьдесят, этого как раз хватало на обратную дорогу в аэропорт на такси, и на мороженное для Эльки, которое я должен купить перед отлетом домой.
У метро возле многочисленных торговых палаток,  сновался приезжий народ со всей страны , отовсюду доносился запах жареного мяса перемешанный с выхлопами дизеля мимо проезжающих бело-красных автобусов “Икарус” с надписью СовТрансАвто.
Из аудиоколонок висевших по углам палаток продававших аудиокассеты, орали два парня из группы Кар-мэн, прощаясь с Лондоном. Я спросил у продавца, нет ли у них на кассетах последнего альбома Цоя, я очень хотел подарить его Женьке.
    Нету пока, извините. Возьмите вот, Кар-мэн, альбом “Вокруг света” на одной стороне, а на второй “Сектор Газа” альбом “Ядрена вошь”, очень рекомендую - сказал мне в окошко палатки продавец.
Мммм, я подумаю - ответил я, радуясь в душе, что я наверное являюсь пока еще одним из первых обладателей виниловой пластинки последнего альбома группы “Кино”.
Доедая на ходу сосиску в тесте я обратил внимание, что на бульваре перед площадью у ВДНХ в промежутке каждые 15-20 метров стоит отдельная толпа и что-то бурно периодически обсуждает. Тут теперь уже меня съело любопытство и я как и всякий провинциальный зевака присоединился к ближайшей. Через мгновение я понял, что это “работают” ребята наперсточники и я уже было решил ретироваться по добру по здорову отсюда в сторону кинотеатра, но обратил внимание на одно необычное обстоятельство для данного и очевидно проигрышного дела. Я много раз еще в юности на рынках нашего города, да и в кино крупным планом видал, как с помощью ловкости рук и зажимании маленького шарика из резины между пальцами, не оставлял ни единого шанса выиграть честному игроку. Выигрывали только подставные игроки, а потенциальные жертвы-лохи всегда проигрывали. Отыграться было нереально, а если вдруг жертва пыталась разобраться или уличить в обмане, то в ход вступали крепкие ребята из их же шайки-лейки наперсточников, которые как минимум давали понять что к чему, а то и могли “настучать” по голове.
Но тут все было по другому. Вместо стола и три маленьких наперстка, прямо на асфальте, на куске картона, стояли три детских пластмассовых ведёрка, а вместо резинового шарика теннисный мяч. И вот это меня сбило с толку. Я решил понаблюдать в чем же здесь подвох. В толпе немало людей разного возраста и социального слоя активно делали свои ставки в 50 и 100 рублей. Проигрышей было мало, в основном все выигрывали и уходили довольные, держа в руках свои барыши с прибавкой. А главное я тоже легко угадывал где мячик, мячик, который невозможно было спрятать между пальцами! И я поверил! Поверил, что игра честная и жажда легкой наживы победила мое разумное маленькое сознание.
Я вытащил свои последние 50 рублей одной купюрой и поставил на кон. Ведерочник начал крутить вертеть и никого обмануть не хотеть. Я зафиксировал мяч в среднем ведерке и приготовился уже указать, как в этот момент мне по плечу постучали. Я обернулся. Седой старичок интеллигентного вида лет семидесяти спросил у меня, сколько нужно денег для того чтобы сделать первую ставку. Я ему быстро ответил и повернувшись обратно указал на ведёрко по середине. Через секунду я увидел, что там мяча нет. Но как? Этого не может быть, ведь я видел, точно видел… И тут я понял, что старичок подставной отвлекала, в момент моего поворота к нему наперсточник перекинул мяч в другое ведро. Я понял, что пополнил ряды провинциальных лохов, которые купились на бесплатный сыр, а в итоге обогатили своими кровными этих “славных” ребят. В кармане остался жалкий трояк с мелочью, всё, теперь ни кина, ни вина, ни мороженного для Эльки  мне не купить. Подставные продолжали делать ставки и выигрывать. Меня продолжала душить теперь не только жажда наживы, но и жажда отыграться. Я предложил поставить на кон отцовскую ондатровую шапку , которую он дал мне в поездку.
- Ты чё парень? Какая ондатра, кошак и то приличней выглядит, нет денег иди домой - сказал мне наперсточник.
- Может тогда, вот, у меня есть пластинка, новый альбом Цоя - взмолился я.
 Он отрицательно покачал головой и призвал других делать ставки.
- Да у вас тут подставные все! Отвлекли меня и ты передвинул мяч в другое место! Дай отыграться! Возьми шапку и Цоя на кон! - от отчаяния и несправедливости прокричал я.
Тут неожиданно, кто-то большой и крепкий схватил меня сзади заломив руки и вытащил из толпы.
- Заткни пасть сука! А то сейчас поломаю тебя гнида! - на ухо угрожающе произнес мне незнакомец.
Потом он развернул меня и произнес:
-  Вали отсюда пиндюк!...
Я поправил шапку съехавшую мне на глаза и не поверил увиденному. Передо мной стоял Лёшка Аниньшин!
- Леха? Ты?
Он меня тоже почти сразу узнал и обернувшись на мгновение в сторону толпы сказал:
-  Ромыч? Ты… Ты какого хера тут делаешь? Вот ведь бля…
Потом обхватив меня рукой за плечо стал уводить от толпы прочь в сторону метро.
- Ну ты даешь Борец, как ты здесь вообще оказался? Хотя... Бля тут пол Союза шарахается.
- Мне мать твоя сказала, что ты сейчас в командировке экспедитором работаешь - опомнившись сказал я.
- Дааа… какая на хер экспедиция, ты это Ромыч, меня не видел и никому ни слова, здесь ребята серьезные, могут и на перо посадить, поэтому ноги от этого места делай быстрей. И какого хера ты полез вообще играть.
- Понял, слушай Лёха я маме твоей оставил свой адрес и телефон, я завтра улетаю ты напиши или позвони мне.
- А ты как мою матушуку то встретил, где? - приподняв плечи недоуменно спросил меня Лёшка
- Так в Горсправке и дали твой адрес - ответил я
- Лады, давай не встревай ты больше никуда - Лёшка приобнял меня уже по дружески и засеменил к своей толпе. Я поплелся обратно в сторону метро под музыкальное сопровождение группы Кар-мэн, которое продолжала петь мне вслед:
Лондон Гудбай, Лондон прощай я здесь чужой
Лондон Гудбай, Лондон прощай пора домой
     Только в моем контексте это была Москва, и мне действительно было уже пора домой.

Женька разглядывая пластинку Цоя, приговаривал:
- Ну ты брат даешь, прям приключения Буратино, и золотой ключик добыл и театр хотел прикупить, но Карабас Барабас оказался пидарас. Да ладно, ни ты первый, ни ты последний в этом городе лоханулся. Скажи спасибо, что не наваляли пиндюлей.
- Жэка, ты это, может поможешь продать пластинку тут кому-нибудь, а? Я совсем на нуле, в кармане 2 рубля, а то как завтра поеду домой - спросил я
Женька оторвался от пластинки и посмотрел на меня с укоризной.
- Ты что Ром? Продать Цоя, последнее дело, ты даже не думай. Такой путь проделал, чтобы заиметь этот альбом. Не не не…  На, вот - Женька залез в карман и протянул мне десять рублей
- Извини больше не могу дать, сам пока на бобах сижу, почти все деньги вложил в товар. На тачку тебе точно не хватит, езжай завтра на метро до Домодедовской, а оттуда до порта ходят автобусы и маршрутки.
- Жэка, спасибо, я как прилечу домой сразу тебе сделаю перевод - обрадовался я.
- Ладно, давай лучше выпьем, тут Виталя нам оставил полбутылки настоящего английского Джина.
Утром открыв глаза и посмотрев на часы, я понял что проспал.
Помимо того, что бы теперь успеть на самолет, я должен был сделать еще одну важное дело - купить мороженное для Эльки.
Я с детства привык к тому, что аэропорт в Ташкенте находится в черте города и до него можно добраться за какие то 20-30 минут, и для меня прошла целая вечность пока я доехал на метро до станции Домодедовская.
Купив в палатке “Мороженое” московского пломбира я поместил его в термос как и инструктировала Элька. На остановке стояли несколько пустых маршруток до аэропорта. Первая на очереди отправления тоже была пуста, а водитель скучая курил папироску.
- Извините пожалуйста - обратился я к нему - А когда мы примерно поедем?
- Как наберется народ, так и поедем, а если торопитесь вон там такси - указал он мне на стоявших неподалеку мужичков бомбил.
До окончания регистрации на мой рейс оставалось 30 минут.
 Бомбилы объявили цену в 25 рублей и обещали что через 25 минут доставят меня в аэропорт. Я вернулся снова к маршрутке в надежде, что народ уже собрался. В салоне сидел уже какой то мужичок и тоже нервничал. Водитель маршрутки обернулся к нам и спросил
- Что, опаздываем?
- Да - кивнули мы оба ему.
- Ну так доплачивайте за пустые места и поехали, у меня план по пассажирам.
Мы с моим попутчиком скинулись по три рубля, и через минуту наш РАФик уже мчался по Каширскому шоссе в сторону Домодедово.
Подбежав к стойке регистрации и протянув свой паспорт с билетом на рейс я услышал от девушки, которая оформляла пассажиров:
- Молодой человек, регистрация закончилась десять минут назад, вы опоздали.
- Но девушка милая, умоляю вас пожалуйста зарегистрируйте меня, очень прошу вас помогите улететь - сделав жалостливей вид на лице умоляюще произнес я.
Девушка подняв глаза вверх и вздохнув, тем самым дав мне понять, как мы опоздавшие на рейс все ее уже задолбали, взяла мой паспорт, поставила  печать в билете и во внутренней связи сообщила, что еще плюс один пассажир.
- Багаж берите с собой в салон, скажите спасибо, что у вас восемьдесят шестой борт, а то бы остались бы ждать другой рейс, и бегите быстрей на посадку…
Мне предстояло сделать невозможное, даже в армии на марш бросках я так быстро не преодолевал расстояния и препятствия.
Через 10 минут  я уже поднимался на на борт ИЛ 86, самого крутого на то время советского самолета.
Усевшись в кресло у окна выдохнув, я внутри себя похвалил за то, что все таки сделал это, не опоздал, и сегодня вечером я уже буду дома сидеть со своей Элькой и она будет есть…
- Боже!!! Осенило меня, пакет! Пакет с пластинкой и термосом... Где он? Я лихорадочно пытался вспомнить свой путь от посадочного терминала до самолета. Спец контроль! Только там  на ленту так называемого сканера-телевизора я клал все свои вещи!
- Вы куда молодой человек? - спросила меня стюардесса.
- Мне, я, девушка как вас звать?
- Тамара - ответила она мило улыбаясь мне.
- Вы такая же красивая как Тома из фильма “Экипаж” - начал издалека я
- Не люблю этот фильм, тем более она там блондинка, а я если вы заметили брюнетка, но все равно спасибо за комплимент.
- Понимаете Тамарочка я забыл на спец контроле свой пакет с пластинкой и термосом, мне очень, очень надо его забрать.
- Молодой человек, мы через 10 минут поднимаем трап и улетаем, это невозможно, купите себе пластинку в Ташкенте, присаживайтесь на место пожалуйста.
- Послушайте Тамара, там очень важная для меня вещь, мороженое в термосе для моей беременной жены, меня ведь домой не пустят без него.
- Мороженое? Вы приезжали в Москву за мороженым? Ого… Вы так любите свою жену?
- Безумно! - я умоляюще приложил сложенные ладони к своей груди.
- У вас 10 минут, не более! Иначе мы улетим без вас.

Мне действительно повезло, что это был ИЛ-86, у которого имелся свой собственный трап, который откидывался от “брюха” самолета и экипаж самостоятельно его поднимал и опускал, когда это было ему необходимо.
Второй марш бросок к спец контролю и обратно прошел еще быстрее чем первый, через 8 минут я вскочил на трап и совершенно мокрый рухнул в кресло самолета.

- Я приготовила твою любимую селедку под “шубой” - Элька поставила передо мной салат и поцеловала холодными губами мой нос. Она положила себе вторую порцию московского пломбира на выпирающий живот и с наслаждением вздохнув сказала:
 - Я наверное больная да? Заставила тебя переть мороженое через пол страны? Ты же простишь меня?
- Погоди, сейчас, минутку - вскочил я со стола и открыл свой рядом стоявший на журнальном столике проигрыватель Вега 109. Достав пластинку Цоя, я уложил аккуратно на кончиках пальцев его на диск и опустил иглу проигрывателя на дорожку песни:
 
День как день только ты почему то грустишь
И вокруг все поют, только ты один молчишь
Потерял аппетит и не хочешь сходить в кино
Ты идешь в магазин, чтобы купить вино
    
     Солнце светит и растёт трава
     Но она тебе не нужна
     Всё не то и всё не так
     Когда твоя девушка больна

P.S. Через некоторое время стало известно, что с Апрелевского завода грампластинок было украдено десять тысяч экземпляров “Черного альбома” группы Кино и подпольно через маленькие магазины распродано до официальной презентации, которая состоялась только 12 января 1991 года.
“Черный альбом” группы Кино стал дважды платиновым и в итоге было продано один миллион двести тысяч грампластинок.