Истерия

Тонкой нитью карманного звона монеты раздражения, накаляется стольная пружина терпения, сжимая в тиски все мышцы тела, рассчитывая затвор на доли песчинок выжженной пустыни оскорблений. И в тот миг, когда красная спираль мчится в своем прыжке, сметая защиту оправданий по щепкам, молния выскальзывает из опухших синяков туч, разрываясь фонтаном рыхлой земли. Окропленная брызгами алых обвинений, вытянутая пружина, оставляет зияющую рану, цепляясь в ее кусках огнем нрава. Вытаскивая наружу чью-то плоть, она сжимается, завиваясь, для следующего затвора. И среди духоты, выжигающего воздуха, мягкой поступью спокойствия приходит серый цвет. Проливая капли дождя с ресниц по горячим щекам, он накрывает собой воспаленный метал убийцы, срываясь хрипом в голосе. И держит, как мать убитое дитя, пока испаренная влага обжигает белки глаз. И отпуская растворяется когда первый раненный луч тепла нежно дотрагивается до впадине в пострадавшей почве. И все приходит на точку отчета –разрыва, медленно регенерируя красками, словно изящной, но все таки серой иглой. Ветер очищения осторожно сдувает пески обиды, развеивая их с крутого утеса понимания, оставляя девственную чистоту для нового посева молодых зерен и играясь с бегущими гребнями волн глубокого моря, пускается светлой птицей-вестником за горизонты сознания, в родные края его пестрого крыла.