Провинциалы. Глава 4

Глава 4

Кресла перед Диким были заняты Лёшей Бритым и его другом Сербом. Оба они были скинхедами. В то время ультраправые часто входили в состав околофутбольных фирм, а иногда и вовсе стояли там на ключевых позициях. Ни для кого не секрет, что националистические настроения долгое время определяли идеологию русского фанатизма: свастика и кельтские кресты все нулевые появлялись на трибунах, многие хулиганы проникались неонацистской идеологией и позже оказывались за решеткой за совершение преступлений на межнациональной почве. Во многом популяризации идей неонацизма способствовала шаткая, а зачастую и откровенно слабая миграционная политика, проводимая государством, и не остывшее до сих пор эхо Чеченской войны. Кроме того, перманентный экономический кризис и социальное расслоение, растущая пропасть между богатыми и бедными подталкивала последних к поиску врагов и окунала их в объятия проповедников идей расового и национального превосходства. Основными их центрами, конечно, были Москва и Петер, однако в регионах, в силу их небольших размеров и численности населения, наличие скинхедов было особенной головной болью милиции. Если в многомиллионном городе межнациональные стычки более-менее растворялись в общем числе проблем, то в маленьких городах они носили характер крупных ЧП. На уровне правительства было принято решение разработки концепции по противодействую растущей ксенофобии. В конце концов, власти пришли к необходимости создания центров по противодействию экстремизму. В каждом городе на базе полиции создавались отделы, которые занимались выявлением и привлечением к ответственности тех, кого государство считало разжигателями межнациональной ненависти. И главным образом, речь, конечно же, шла о скинхедах, а так как они почти всегда были вхожи в околофутбольные группировки, под пристальное внимание силовиков попадали и хулиганы.

Бритый и Серб были типичными представителями скинхедствующих молодчиков. Одевались они соответствующим образом: бомберы, голубые джинсы, тяжелые ботинки. У каждого на счету было по несколько акций, связанных с нападениями на приезжих. Лидеры «Провинциалов» были не в восторге от того, что бритые ездят с ними на выезда, но поделать ничего не могли: они были хорошими бойцами, они пользовались популярностью у молодежи, которая легко позволяла себя вербовать на почве националистических идей. «Провинциалы» рассчитывали переиграть наци, позволив им рекрутировать прозелитов в состав фирмы, после чего постепенно выветрить ненужные по сути в околофутболе идеи из их голов. Но они просчитались. В околофутболе нет никакой идеологии, нет программы партии, нет чего-то сакрального, во что можно верить и победы чего нужно добиваться. Околофутбол – это друзья, это верность себе и своим парням, но главное -  это адреналин, который ты получаешь от всей этой истории. Идеи же, которые проповедовали Бритый и Серб - из ряда религий. Они имели все присущие им атрибуты: ритуалы, догмы, иерархичность и веру. И однажды вбив эти идеи в головы неокрепшей молодежи, выбить их можно, лишь заменив образовавшуюся лакуну другой идеей. Футбольная романтика в этом плане была бесплодной.

Сейчас Дикий видел перед собой лысые затылки и слышал, о чем они разговаривали.

- На самом деле, русские скоро возьмут власть, - уверенно твердил Бритый. – Ты посмотри, что происходит. В Москве русское движение не переживало такого подъема со времен разгрома РНЕ. Да, Баркаш уходит в прошлое, но вместе с тем появляются новые лидеры. Тот же Белов. Мне кажется, уже скоро что-то непременно должно произойти.

Серб соглашался с соратником.

- Движуха реально набирает силу. Молодняку надоело наблюдать весь этот беспредел в русских городах. Думаю, скоро начнут просыпаться и их родители, многие из которых волочат жалкое существование. Быть овощами когда-то должно всем надоесть. Поэтому главное сейчас – это пропаганда, - говорил он.

Бритый повернулся к Дикому, подмигнул ему, и спросил:

- Ну, а что по этому поводу думают хулиганы?

Дикий засунул телефон в карман джинсов, допил свое пиво, и ответил:

- Да мне, парни, по большому счету сказать нечего. Я не совсем понимаю ваши идеи, да и политика меня как-то несильно заводит.

Бритый убрал с лица улыбку и посмотрел на него серьезным взглядом.

- Тот, кто не занимается политикой, должен понимать, что когда-то политика займется им самим, - неточно процитировал он Платона.

- Что ж, чуваки, - сказал Дикий, поднимаясь с места. – Когда этот неловкий момент наступит, придется вломить этим самым политикам по их хитрым лисьим еб***м. А пока я что-то совсем не хочу париться по этому поводу. Вы меня извините, пойду поищу еще пива.

И Дикий направился вглубь салона.

- Вот из-за таких, как ты, страна и стоит на коленях! Слышишь, Дикий? – услышал он вслед.

- Да-да, конечно, - засмеялся Дикий, пробираясь сквозь спины ультрас. Поднимать страну с колен ему сейчас не хотелось. Пусть этим занимаются другие.
 
Когда он уже почти подошел к местам, где сидели Боксер и Медведь, автобус остановился. Как выяснилось, запасы спиртного у пассажиров закончились, и кто-то попросил водителя сделать остановку возле первого попавшегося придорожного магазина. Двери открылись, и народ ринулся к выходу. Дикий подумал, что не мешало бы тоже затариться, и двинул вслед за остальными. Снаружи все действовали по привычной схеме. Поездка на футбол всегда сопровождалась мелкими кражами. Главное правило мелких воришек – «бери все, что плохо лежит», распространялось и на ультрас. На выезде не бывает лишних денег, поэтому лучше было – просто украсть. Несколько парней из автобуса разделились на две группы. Одна – с небольшим кэшем на руках, чтобы притупить внимание продавца, вторая – чтобы сорвать куш. Придорожные магазины хороши тем, что, как правило, внутри находится лишь один человек, за большим числом клиентов ему не уследить чисто физически.  Все получилось очень быстро. Пара парней положила на стойку несколько пачек чипсов и начала рассчитываться, в это время остальные делали вид, что рассматривают прилавок. Тем временем еще несколько человек спокойно выносили и грузили в автобус ящики с пивом. Когда женщина-продавец поняла, что произошло, было уже поздно: неоплан на всей скорости мчался вперед. Женщине лишь оставалось смотреть вслед, глядя на зловеще мигающие задние габаритные огни.

- Отлично провернули, парни! – похвалил корешей Саша Азимут, открывая бутылку с пивом. – Теперь до Саратова точно хватит. А там – нас ждет ночь веселья, и день крутых разборок. Ой-ой!

Все весело загудели, в салоне раздались хлопки, и ультрас затянули веселую песню Юры Шатунова о простом русском пацане, любителе бегать по крышам и дергать Наташку за косу. Дикий тоже пел, обнявшись за плечи с Азимутом, до города N оставалось всего пару часов.

Раньше выезда сильно отличались от того, как это происходит сейчас. Сегодня среднестатистический футбольный хулиган – это парень при деньгах, сынок из богатой семейки, или уже состоявшийся молодой человек – владелец собственного бизнеса, менеджер в большой компании или что-то в этом духе. Когда он вместе со своими парнями приезжает в другой город, то всегда селится на съемной хате или бронирует номер в гостинице с мини-баром. Дорогие напитки, проститутки, посиделки в крутых кабаках, иногда кокаин – типичная картина современного выезда.  Десять-пятнадцать лет назад все было совсем не так. Большинство, в особенности, провинциальных хулиганов едва наскребали денег на то, чтобы вскладчину арендовать автобус. Номер в гостинице по приезду могли позволить себе единицы. Остальные же искали какие-то дешевые забегаловки, воровали еду в сетевых магазинах, а ночевали, - конечно же, на вокзале. Редким исключением было то обстоятельство, когда водитель баса соглашался оставить парней на ночевку в салоне. Водила отчетливо понимал, что ребята ему попались не простые, а спрашивать за заблеванный салон, залитые пойлом и прожженные сигаретами сиденья, а также груды мусора – будут с него. Кому нужны такие проблемы? Поэтому проще вежливо и тактично отказать: простите мужики, но мне это на х** не надо. Обычно в ответ никто не бычил. Да и зачем? Все веселье было впереди.

Когда автобус остановился на специальной площадке вблизи железнодорожного вокзала Саратова, парни взяли с собой все самое необходимое и покинули борт. На улице стояла относительно теплая погода, хотя немного ее омрачал моросивший дождь. В маленьких лужицах отражались привокзальные фонари и вывески. Было около часа ночи, то есть времени – даже больше чем предостаточно.  Боксер предложил разделиться на группы человек по пятнадцать, чтобы с ночи не привлекать к себе лишнее внимание. С собой он взял Азимута, Дикого, Хмыря, Чавса и еще несколько человек. Медведь и Длинный также взяли с собой по дюжине человек.

- Сейчас все рассредоточиваемся, - обратился к парням, столпившимся возле баса, Боксер. – Времени до утра много, но, думаю, каждый найдет, чем ему заняться. Мы, например, пойдем найдем, что похавать, а потом засядем в какой-нибудь паб. Постараемся протусоваться там максимально долго, а спать, как всегда, будем в зале ожидания.

Медведь, отливавший за автобусом, закончив свои дела, подошел к собравшимся, застегивая на ходу ширинку.

- Нужно определиться с тем, где и во сколько мы пересекаемся, - сказал он, обращаясь к Боксеру и Длинному, стоявшим рядом.

- Я предлагаю назначить встречу в 10 утра где-нибудь подальше от стадиона. Скажем, в каком-нибудь парке. Где наш умник? - он поискал глазами Дикого и, обнаружив его возле водительской двери, обратился к нему: - Что у них тут есть?
 
Дикий прикинул в уме, пытаясь вспомнить все, что он знал о Саратове. Но знания оказались крайне скудными. Кроме стадиона «Сокол», мемориального комплекса «Журавли», набережной и памятников городовому и первой учительнице он ничего больше припомнить не мог, как не старался. Дикий был здесь еще маленьким, и то – проездом. Впрочем, подумал он, скверик на углу улиц Московской и Соляной вполне себе соответствовал их целям. Спокойное место, далеко от стадиона. И он предложил собраться там.

- Отлично. С местом и временем определились, - сказал Боксер. – Тогда сейчас расходимся. Ну, и, наверное, мне сейчас  здесь никому не стоит объяснять, что вести себя нужно хорошо?

В толпе послышались усмешки.

- Я что-то смешное сказал? – серьезным голосом Боксер обратился к Чавсу, стоявшему с Азимутом с ухмылками на лицах. – Нам неприятности не нужны, сами понимаете. Как минимум до завтрашнего дня. А там посмотрим. Так что никаких разборок с местными, в пабах ведите себя поспокойнее. Слышишь, Дикий, я к тебе обращаюсь? Эй, пните его кто-нибудь.

Дикий стоял в сторонке и трещал по телефону. По выражению его лица можно было понять, что на том конце провода была Настя. Дикий докладывал своей пассии, что приехал в город и у него все нормально, волноваться не о чем. От разговора его отвлек пинок под зад, прилетевший от Длинного. Дикий от неожиданности немого вздрогнул, затем быстро сказал девушке, что ему надо идти, и повернулся к обидчику.

- Романтик хренов, ты задолбал уже трещать со своей феей. Давай дела обсудим, - сказал ему Длинный.

- Да-да, я все слышал, - быстро пробормотал Дикий. – Вести себя хорошо, не задираться и ни на кого не прыгать до завтрашнего дня. Все понятно, мамочка, мы будем паиньками.

Закончив речь, Дикий скривил физиономию, приняв ироничный вид школьника, внимательно внимавшего словам учительницы и пытавшегося убедить ее в своей искренности. Остальные парни громко заржали.  Боксер закатил глаза и больше ничего не сказал.

- Ну все, расходимся, - заместил его Медведь. – До встречи утром.

По мокрому асфальту засеменили белоснежные кроссовки разных марок: Nike, Adidas, New Balance. Подошвы опускались наземь и разбрызгивали скопившуюся мутноватую воду, которая каплями оседала на голубых джинсах.  Ночные похождения в незнакомых городах несут в себе особый смысл. Ты не познакомишься с достопримечательностями, не увидишь никаких архитектурных изысков, толком не рассмотришь улицы и проспекты. Но только ночью ты сможешь ощутить реальное дыхание этого места. Все черти выбираются из своих табакерок именно в это время суток. Все пороки, все страхи и трепет. Изнуренные на работе люди приходят домой, ужинают, пьют пиво и залипают в экраны голубых ящиков. Другая часть предпочитает этому улицу, кафе, рестораны, кино и пабы. Условно их можно разделить на домоседов и выскочек. Первые наслаждаются своей размеренной жизнью, сидя дома, потрахивая время от времени жену или играя в компьютерные игры; вторые – ищут на жопу приключений в самых разных своих проявлениях. Кто-то скитается по заведениям в надежде отыскать свою вторую половину, кто-то ищет в пабе доступное мясо для удовлетворения свой похоти, кто-то бродит по улицам и пытается понять, зачем он вообще находится здесь, в этом мире, в этой вселенной, и куда он должен в конечном счете прийти. С мыслей его сбивает парочка отморозков, которая затаскивает бедолагу в подворотню и шмонает карманы. Это тоже выскочки, солдаты удачи – без зазрений совести. Что тут – ключи, бумажник без денег, дешевый мобильник. «Твою мать, мужик, какого хрена ты вообще еще жив?», - ехидно шипят они. Затем один из молодчиков достает перо и исключительно ради развлечения всаживает его под ребро испуганного незнакомца. Ублюдки смеются лошадиным смехом, плюют на корчащееся в агонии тело, пинают его, и, толкая друг друга, скрываются во тьме, там, откуда они минутой раньше вышли. Скиталец лежит в грязи, его белеющее лицо омывают капли дождя, он пытается хватать губами воздух, рука прижимает рану, свозь пальцы струится кровь. Шансов нет. Ты искал ответы на сложные вопросы, а наткнулся на острый нож. Гребаное низвержение. Ты сорвал яблоко с Древа Познания, или, как там у викингов, с дерева мироздания Иггдрасиль. Но в конце нет ни Одина, ни Петра, встречающего тебя у райских врат. Жизнь кончена, а за ней – ничего. Вот такой вот облом. Подумай об этом, когда в очередной раз потеряешь бдительность или вздумаешь свети счеты с жизнью. Здесь у тебя есть шанс, а там, увы, уже нет.

Внутри пивнухи на отшибе, - пожалуй, единственной, которую «Провинциалам» во главе с Боксером удалось найти в это время, - было немноголюдно. Компания изрядно набравшихся работяг за столиком по центру, пара девиц со своими бойфрендами у окна, и какое-то пухлое, едва помещающееся на стуле тело за баром. Помещение было освещено тусклым светом ламп и парой софитов, нависающих над барной стойкой. Из колонок доносились звуки музыки, похоже, хиты 80-х. Интерьер был выполнен в стиле охотничьего домика. На стенах лисьи и вольчи морды, куча картин, на которых восседают веселые старички с ружьями наперекос, вцепившиеся в добычу, будь то заснеженный лес или цветущая лужайка. Прямо с потолка свисает огромный капкан. Именно он первым делом привлек внимание Дикого.

- Двенадцать кружек светлого пива и шесть тарелок гренок с чесноком, - сказал он, подойдя к барной стойке. Официантов в заведении не было. – И принеси вон за тот столик, - указал Дикий в дальний угол, где уже расположились ультрас.

Официант – молодой парень с чмошной эмо-чёлкой, серьгой в нижней губе и странной татуировкой в виде рыбы на предплечье, - смерил его взглядом. На нем была черная футболка с подвернутыми рукавами, демонстрирующая его худобу и полное отсутствие мышц.

- Светлого нет. Осталось только темное, местное, - сказал он.

- Ну, давай местное, - ответил Дикий. – Слушай, а чего тут у вас капкан висит прямо над головой? Кто-нибудь нажрется, может же пораниться.

- Я не знаю, чувак. Я тут неделю работаю. Обычно тут все спокойные. А капкан – это хозяин повесил. Он на охоте повернут, сам видишь. А вы сами, откуда будете? Смотрю, компашка у вас приличная.

- Да не парься, мы тут проездом. Утром сваливаем. Так что давай уже тащи пиво, - сказал Дикий и, подмигнув бармену, пошел к своему столику.

Минут через пять парням принесли заказ. Все взяли свои кружки, и над столом раздался соответствующий звон: «С почином!». Тогда в заведениях еще можно было курить. Поэтому после первых глотков все защелкали зажигалками, и столик погрузился в облако серого дыма.

- Эй, Хмырь, - обратился к в меру упитанному, коротко стриженному парню в красной тенниске Lacoste Дикий. – Вы же с Чавсом недавно в Ярославль за мясо гоняли. Рассказали бы парням, как все прошло? А то сидишь, как продавец самсы на вокзале, того и гляди вырубишься.

- Ого, точно! - усмехнувшись, подхватил Азимут. – Давай, давай, послушаем.

Хмырь был одним из самых возрастных членов моба. Он никогда не числился в топбоях, в махачах не проявлял большого рвения, но парни знали, что он не побежит, и были в нем уверены. А этого вполне достаточно. Сейчас Хмырь сидел по центру стола и пил свое пиво.

- Да что тут, собственно, рассказывать, - начал он, отставляя в сторону бокал. – Мы вообще никуда не собирались. Сидели с Чавсом в «Фейерверке», пили водочку и закусывали бутербродом. Тут заходит Ваня Шайба с Эдиком Индюком и говорит: «А что, парни, не хотите ли сгонять в Ярик? Мы на колесах, с вас только кэш за бензин, ну, и что сами с собой в дорогу решите взять». Мы так подумали: а почему бы и нет? Делать все равно не хрена. Да и денег немного на кармане есть. Короче, решили гнать. Шайба, как всегда, был на «Оке». Кое-как забрались внутрь, остановились у магаза, взяли пару батлов водки, пивка и разной снеди. И помчали.
Хмырь замолчал, чтобы отпить пива из кружки. Но продолжить ему не позволил Чавс, перехвативший инициативу.

- Самый прикол в том, что Хмырь уже прилично наклюкался, пока мы еще были в «Фейерверке», - сказал он. - Как только Шайба выехал на трассу, он начал храпеть на весь салон. Пришлось даже пару раз прописать ему по брюху, чтобы не мешал наслаждаться поездкой: как говорится, в тесноте, да не в обиде. Первую бутылку мы с Индюком уговорили быстро. Потом нам захотелось отлить, и мы попросили Шайбу сделать экстренную остановку. Остановились у обочины. Вышли из машины, глядь – весь искореженный, вслед за нами выбирается Хмырь. На улице он немного взбодрился, и у него вновь проснулся интерес к алкоголю.  Покурив, мы вернулись обратно в машину. Тут Индюк говорит: «Ну что, Хмырь, доставай вторую». Хмырь смотрит на него, как баран на новые ворота, осовелыми от дикого бодуна глазами, а потом возмущенно отвечает: «А почему на первую не разбудили?!».

Столик взорвался хохотом. Кто-то хлопал Хмыря по плечу и приговаривал: «А ты в своем репертуаре, братан. Ничего не скажешь». Хмырь делал вид, что обижается, и сбрасывал с себя руки парней. Потом и он наконец рассмеялся.

- Ну, с кем не бывает, - сказал он. – Подумаешь, перебрал маленько. В общем, в Ярик мы приехали просто вусмерть. Хреновей всех было Шайбе, столько времени слушать пьяных упырей, это какие нервы нужно иметь? Поэтому первым делом после того, как он нашел, где припарковаться, Шайба сразу же зашел в ближайшее кафе и опрокинул две по сто и без закуски. Тут уж он сразу подобрел, стал разговорчивым, даже потянуло на баб. Но баб, сами понимаете, в день матча мы себе позволить не могли. Да и кому там баб-то? Чавс, например, едва стоял на ногах. Нужно было трезветь, так как до мячика оставалось часа четыре. Круто помог кофе с энергетиками. Чавс мгновенно пришел в себя и стал вести себя агрессивно - кричал, что срочно нужно кому-то надавать ****юлей. Чуть не накинулся на какого-то кузьмича в черно-синей розе. Мы его вовремя остановили. Матч был унылым говном. Футболеры по полю бегали, как стадо баранов. Ни техники, ни рвения. Мы им такой перфоманс, сука, устроили, а они, как будто специально, решили нас позлить.

- И что, даже ни с кем не перемахнулись? – спросил Азимут, грызущий зубочистку, облокотившись на правую руку.

- Не-а, - ответил Хмырь. – Да с кем там махаться-то было. Все свои. Ярославские на мясо не рыпаются. На нас никто не мутил. Мы, соответственно, тоже. Пару раз на трибуну врывался ОМОН, но как-то вяло. Они атаковали левый фланг, но, как только увидели, что с центра и справа начинает стягиваться фанатье, решили отступить.
- Это правильно, целее будут! – сказал Боксер.
 
Далее разговор перешел в режим импровизации на случайно заданные темы. В него включились все участники. Дикий не успевал следить за спонтанностью происходящего и сосредоточился на своем пиве. Понять что-либо, когда за столом поднимается такой гвалт, было нереально. К тому же нужно было написать эсэмэс Насте. Тем временем галдеж усиливался:

- Слышали, недавно кони с бомжами перемахнулись прямо на секторе?

- На матче полуфинала Кубка России, что ли?

- Угу.

-  Да на хрен эту конюшню. Не понимаю вообще, как можно болеть за ЦСКА, это ж полный пи3,14ец!

- Говорят, Олег Толстый открывает свой «куьюр» где-то в районе рынка. Дескать, даже обещает, что будет возить только брендовый стафф.

- А что это у тебя за толстовка, стос? Никогда такой не видел. На базаре, что ли, поднял?

- Пошел ты в жопу, братан. Это вообще-то Thor Stеinаr, новый бренд. Сейчас в столице все правое хулиганье на нем заморочено. Производят немецкие наци.

- Да ладно тебе. По-любому, шьют китайцы и во время пошивки шлют свои китайские проклятья на вот эту руну, что пришита на груди кофты. Кстати, а давно ты правым стал?

- А тебе-то что? Ну, я так считаю, нормальные идеи. Мы русские на своей земле должны быть хозяевами. Разве не так?

- Да какой из тебя хозяин, ты даже за своим пивом не можешь уследить. Смотри. Оба! Кто сильнее тот и прав, я забираю его себе.

- Кстати, насчет правых. Сейчас мы у Дикого спросим, что он думает по этому поводу. Слышь, Дикий, что там твои мудрецы говорят на этот счет?
Дикий отвлекся от телефона, положил его на стол, затем посмотрел на Хмыря, задавшего вопрос.

- Слыхал про такого парня по имени Ликург? – сказал он.

- Что-то знакомое. Какой-то древнегреческий хрен?

- Вообще-то древнеспартанский, но не суть важно, - Дикий придвинулся ближе к столу, отодвигая мешавшую ему кружку. – Так вот, в свое время Ликург ввел в Спарте так называемую ксенеласию.

- Это что еще за поеб**ь? – выдыхая, сказал Хмырь. Он сидел, откинувшись на спинку стула и тяжело дышал. Парень перебрал, это было заметно невооруженным глазом. Когда Дикий вклинился в разговор, от своих терок отвлеклись и другие «Провинциалы». Они также решили послушать, что там судачат насчет Спарты.
 
-  Ксенеласия – это изгнание из страны инородцев, - продолжал Дикий. - Ликург считал, что инородцы, приезжающие в Спарту, могут научить местных чему-либо дурному, поэтому и был принят такой своеобразный закон.

- О! Вот это крутой закон! Мне этот парень начинает нравиться! – воскликнул Чавс.
 
- А эти спартанцы отличные стосы, - отметил владелец толстовки Tor Steinar, его звали Дима Рысь, он тусовался с компанией Бритого и Серба, был еще молодым и оказался подвержен влиянию ультраправых идей. – Значит, нам, русским, нужно брать с них пример! Правда, Азимут?

Саша Азимут ухмыльнулся и ответил:

- Конечно, стос, конечно.

Другие парни разразились дружным хохотом. Старшие знали, что Азимут был наполовину еврей, и всегда любил подкалывать всех на тему национализма. Однажды он заморочил голову Бритому так, что потом в разговоре с Сербом тот уважительно говорил: «Саша – настоящий национал-социалист». Но Саше все эти идеи были абсолютно индифферентны. Он, как и многие его кореша, любил футбол и жил только этим. Здравый патриотизм был присущ ему, как и Дикому. Если нужно было защитить девчонку от посягательств хоть белых, хоть черных, хоть русских, хоть кавказцев – они всегда спешили на помощь. Но страдать какими-либо предрассудками было ни к чему, считали они. Впрочем, мешать этим заниматься другим они также считали лишним. Единственное, время от времени устраивали троллинг.

- Кстати, Рысь, насчет того, чтобы брать пример со спартанцев, - снова взял слово Дикий. - Раскрою тебе одну тайну.  Ты, наверное, удивишься, но в Спарте влюбляться в мальчиков и вступать с ними в духовную связь – было в чести.

- Да ну нах**й! – скривил физиономию Рысь. – Ты вот на хрена мне сейчас весь кайф обломал!

Дикий рассмеялся.

- Да ладно, не переживай ты так. Может, я смогу тебя немного успокоить, - сказал он. - Плутарх писал, что вступать в сексуальную связь с этими мальчиками, тем не менее, считалось позором. Спартанцы полагали, что страсть должна быть духовной, а не телесной. И человек, который был уличен в телесной связи с подростком, на свою жизнь лишался гражданских прав.

Но Рысь было уже не переубедить.

- Один хрен, какая-то голубятина!

Тут к парню подскочил Азимут, приставил к его губам свою ладонь, после чего крепко поцеловал, актерски изображая страстную сцену.

- Да пидоры они! – воскликнул он, как только отлип от Рыси.

«Провинциалы» заказали еще пива. В этот момент из динамиков заиграла песня Натали - «Ветер с моря дул».

- Вот это номер! – закричал Хмырь, вскакивая с места. – А ну-ка, парни, давай, запевай!

И веселые фанаты начали хором петь давно знакомую им по исполнению на трибунах песню. Вообще, попсовые песни в начале нулевых были непременным атрибутом на фанатском секторе. «Руки вверх», Юра Шатунов, некоторые детские песни, типа «Крылатых качелей», -  в хоровом исполнении звучали весьма впечатляюще. Особенно, когда исполняет их несколько десятков охрипших глоток. Нет – не так. Когда эти песни хором исполняют несколько десятков молодых парней со злобными лицами, вздымающих к верху кулаки на гласных, и устраивающих на трибуне в этот момент дикий слэм. Вот это действительно впечатляет. Зрелище для неподготовленного зрителя - поистине ужасающее.

 «Провинциалы» сопровождали свое пение хлопками и подтанцовками. Работяги, сидевшие за столиком в центре и уже изрядно охмелевшие, начали недовольно коситься на ультрас. Дикий заметил, как кто-то из них что-то сказал в их сторону. В этот момент мимо работяг проходил Чавс, отлучавшийся в туалет.
- Слышь, ты там скажи своим пацанам, чтобы вели себя потише, мы тут вообще-то общаемся, - бросил ему грубовато один из сидящих за столиком. Это был мужчина крепкого телосложения, с пышными черными усами, крупным мясистым лицом, в коричневой рубашке с расстегнутой парой верхних пуговиц. Чавс остановился и что-то сказал в ответ.  Здоровяку это явно не понравилось, и он попробовал подняться. Но Чавс опередил его и молниеносно со всей силы удал ногой в голову. Здоровяк пошатнулся и повалился всей своей тушей на соседа. Дикий понял, что остановить что-либо уже поздно. Он хлопнул Боксера по плечу и кивком головы показал на соседний столик.

- Б**дь! – выругался Боксер, выбегая из-за своего стола. Вместе с Диким они бросились на помощь к Чавсу, который сейчас отбивался от двух друзей поверженного здоровяка. Его спасало то, что вся их компания была практически в стельку, поэтому руками они размахивали преимущественно вслепую. Впрочем, один удар Чавс все же успел пропустить. Он пришелся прямо в подбородок. Парень потерял равновесие и упал. В это время к одному из оппонентов подбежал Дикий. Он сразу же обезоружил его, ударив ногой в пах. Затем Дикий схватил мужчину за шею обеими руками, и начал наносить удары в голову коленом. Когда он почувствовал, что противник престал сопротивляться, он отпустил его,  и добил апперкотом. Тем временем Боксер снес с ног третьего противника. Потребовалась всего одна двойка, и он уже распластался на полу. Еще два оппонента подняли вверх раскрытые кисти рук, показывая, что драться не собираются.

- Хорош, мужики, хорош, мы своих забираем и уходим! – испуганно кричали они. 

- Куда ты, б**дь, собрался, мудак! – послышался голос Азимута. Он выскочил откуда-то сбоку, огибая соседние два стола, и с прыжка пробил в грудь одному из двоих оставшихся на ногах противников. Тот сразу же повалился на пол, скрючившись от боли. Азимут посмотрел на его приятеля. Он глядел на него, встав в позу, отдаленно напоминающую стойку боксера. Но руки были расставлены слишком широко, чем Азимут и неприминул воспользоваться. Мощным прямым ударом он поверг противника, к которому тут же подбежал Дикий и еще пару раз ударил его ногой по голове.

- Вы что, суки, совсем ох**ли?! – кричал он. – Вы, б**дь, на кого рыпаетесь?!

Отойдя от противника, Дикий отыскал в куче поверженных оппонентов самого здорового, которого в самом начале вырубил Чавс, подошел к нему, сел сверху, взял за грудки, и несколько раз ударил лбом в нос.

- Завалю, ублюдок! – не унимался он.

Боксер схватил Дикого и начал оттаскивать.

- Все, хорош! – надо валить отсюда.  Но Дикий был в гневе, успокоить его так просто не получалось. Он вырвался из объятий Боксера, взял в руки стул и, пока никто не успел сообразить, что он задумал, быстро метнул его в сторону бара. Стул пролетел через барную стойку и с грохотом обрушил полку с элитным алкоголем. Звук битого стекла оглушил остальных. Оторопевший бармен чудом успел увернуться. Когда бутылки грохнулись на кафель, он на корточках пополз в сторону кухни, где вытащил телефон и попытался позвонить в милицию, но пальцы упорно его не слушались – тело пробирала дрожь. Но заставив себя собраться, он все же набрал нужный номер.
- Парни, хватайте его, валим отсюда! – скомандовал Боксер. Азимут и Чавс силой потянули Дикого на улицу.

На свежем воздухе Дикий немного отошел. В этот момент вдали послышался вой милицейской сирены. «Провинциалы» медленно прошли вдоль бара, чтобы не привлекать к себе излишнее внимания, и, свернув за угол, побежали, что есть мочи. Пробежав полквартала, они уже хотели перейти на шаг, как вдруг прямо перед их носом резко затормозил автомобиль Патрульно-постовой службы.

- Стоять! – закричал выбежавший им навстречу сотрудник.

Дикий с замиранием сердца понял, что на него смотрит дуло автомата Калашникова…