Знак Венеры. Глава 7

Морбус

Когда он ушёл, Полина едва не свалилась с ног. Рите пришлось подхватить её за руку, чтобы нормально усадить на стул.
- Что с тобой?
- Переутомилась.
- Уверена? Ты как-то совсем бледно выглядишь.
Рита наклонилась к подруге, и коснулась её лба своим.
- У тебя температура.
- Да?
- Сейчас померим. Где-то тут у них был градусник…
Градусник, как и предполагала Рита, оказался в аптечке. Она протянула его подруге.
- Я засеку время. Ты хоть немного поспала?
- Да. Но пока запрятала одежду, и замела следы, было уже утро. Слушай, а если их поймают…
- Да. Нас вызовут свидетелями.
- И все узнают, что мы там были?
- Узнают.
- Не надо было ему рассказывать.
- Я понимаю, что ты не горишь желанием объяснять всё своей маме…
- Это, мягко говоря.
- Но лучше уж быть свидетелями, чем подозреваемыми.
- Мама всё равно будет в ярости.
- Я всё-таки надеюсь, что их не поймают. Не могут же полицейские постоянно возле кладбища дежурить.
- А как же засада?
- Их тут на несколько деревень человека четыре. Какие засады могут быть?
- Расскажи, что там с тем парнем.
- С каким?
- С тем, с которым ты вчера разговаривала.
- А… Толик. Мы в детстве дружили. То есть не то, чтобы дружили. Нам обоим нравились ужастики, и мы часто давали что-то друг другу посмотреть.
- И всё?
- Ну, иногда обсуждали фильмы. И книги тоже.
- Мне показалось…
- Что?
- Ну… Что между вами было ещё что-то.
- Что именно?
- Ну… Может, вы встречались…
- Нет!
- Правда? Нет?
- Нет! Мы не встречались! Ну, то есть как пара.
- Как-то ты слишком резко всё отрицаешь.
- Потому что была одна история.
- Значит, всё-таки, была?
- Не думала, что ты такая вредная.
- Расскажи, что там за история у вас была.
- Если коротко, он решил что… Короче, он попытался меня поцеловать. Но я его чувств, совершенно не разделяла.
- Точно?
- Вот и он, меня вчера спрашивал. Да, точно. Не разделяла, и не разделяю. Тем более, сейчас, когда он осквернением могил занимается.
- А ты…
- Потом. Давай сюда градусник.
- Держи.
Взглянув на градусник, Рита сильно изменилась в лице.
- 38,5. И это утром.
- Это от страха?
- Скорее от холода. Лежание на земле в мини-юбке…
- Она не мини!
- А для больной, ты довольно живо споришь.
- Я не больная!
- Ага, конечно. Идти можешь?
Полина встала. И было видно, что это стоило небольшого труда.
- Ноги дрожат.
- Пойдём, надо отвести тебя домой.
- Может, ещё поболтаем? Не хочу…
- Заткнись и иди.
- Ладно, ладно. Мне и вправду не очень хорошо, но я думала, что просто не выспалась.

Любовь Васильевна без особой теплоты поблагодарила Риту, и приняла дочку на поруки. Рита отметила про себя, что, несмотря на неприязнь, всё-таки не считает эту женщину воплощением зла. О дочери она, действительно, беспокоится. Это было видно, когда Полина рассказывала про температуру.
Пообещав попозже навестить больную, Рита отправилась домой. Как и Полина, она не слишком выспалась этой ночью.

В тот вечер, Котовский стал похож на осиное гнездо. Слухи поползли по деревне, и довольно быстро осквернение кладбище стало делом какого-то могущественного и тайного ордена. Кто-то говорил, что это сатанисты. Кто-то уверял, что это колдуны вызывают демонов. Кто-то даже, по старой традиции, обвинил жидомассонов. Устроили собрание, на котором кто-то поднял вопрос о том, чтобы заварить ворота, и никого не впускать. Но выступили против те, кто всё-таки посещал кладбище. Предлагали опять устроить патрули, но на сей раз, добровольцев не нашлось. Разговоры о колдунах и чёрных мессах здорово напрягли местных жителей, со всеми их суевериями. Кто-то предлагал позвать священника, и провести экзорцизм. Над чем именно предстояло его проводить, так никто и не понял.
В итоге, собрание окончилось, так ничего и не решив. Дело решили доверить полиции.
Семенчук был этому рад. Он специально позволил себе несколько неосторожных слов насчёт культа, вполне представляя, какая будет на это реакция. И рассказывая людям о таинственном свидетеле, участковый особенно напирал на слово «он». Ему ещё только охоты на ведьм тут не хватало. Но ещё меньше, ему хотелось разгребать проблемы, если кто-то из деревенских мужиков зарубит одного из этих «культистов». Так что пусть уж лучше к кладбищу не суются. У него уже были соображения, как именно ему поймать малолетних вандалов.
Во-первых, он понимал, что девочки что-то недоговаривают. И чувствовал, что они чего-то боятся. Если бы у Семенчука была бы более богатая фантазия, он бы заподозрил их в таинственной связи с преступниками. Но здравый смысл подсказывал другое. Девочки боятся этих ребят. Да что там, он и сам бы на их месте испугался. И ещё, девочки боятся последствий. Особенно Полина. Можно было бы надавить на них, и они бы что-то ещё сообщили, но.… Это всегда можно успеть. Скорее всего, у них нет сведений, которые помогут поймать этот «культ» с поличным. Или доказать чью-то вину.
Во-вторых, у него уже был кое-какой план, как ему поймать этих мелких гадёнышей. Правда, для этого пришлось заполнять кучу бумаг, но теперь, когда преступление повторилось, ребята в городе станут куда сговорчивее. Завтра днём, пришлют две маленькие камеры, и человека, чтобы их установил. По следам машины ясно, что она каждый раз останавливалась в одном и том же месте. А теперь, после показаний девочек, было ясно, где установить вторую камеру, на кладбище. Следующий ритуал станет для ребятишек последним.

- Проснулась?
- Ты давно сидишь?
- Только пришла. Даже удивилась, что твоя мама меня впустила. Ты как?
- Вроде, полегче. Хотя всё равно не очень.
- Держи, – протянула Рита подруге градусник. – Она мне целый список написала.
- Зачем?
- Она поехала в город. За лекарствами. У врача только парацетамол достать получилось, а он и так уже у вас был.
- Да? И что дальше по списку.
- Если будет выше 38, дать тебе ещё таблетку. Если будет ниже, сделать чаю с вареньем малиновым.
- Не думаю, что в меня сейчас влезет чай.
- Тебя тошнит?
- Нет, просто неголодная.
- Знаешь, твоя мама не такая плохая, как я думала. Она о тебе, действительно, заботится.
- Я знаю. Просто у неё странное представление о том, что для меня хорошо.
- Думаю, родители никогда не понимают до конца своих детей. Но всё-таки, в чём-то она была права. Касательно кладбища.
- А я не жалею. Мы столько интересного сделали этим летом!
- Да уж, приключений много. Только не надо говорить в прошедшем времени.
- Почему?
- Сейчас это звучит так, будто ты умирать собралась.
- Нет. Не собралась.
- Давай назад градусник. Хм… 37,6. Не так уж и плохо.
- Только не надо чаю.
- Может, тебе что-то ещё принести?
- Не надо. Просто посиди со мной.

Она не так уж часто болела. Да и с чего ей было болеть? Строгий режим, идеальная чистота, почти полная изоляция, за исключением школы. Но всё-таки, иногда болезни случались. Особенно в детстве. Полина помнила это.
Как она лежала на кровати, почти не вставая. Как возле неё круглые сутки суетилась мама. А отец заходил время от времени, принося что-то важное. Или вкусное. Тогда она этого не понимала, и не ценила. То ощущение заботы и теплоты.
Когда отца не стало, мама заняла его место. Теперь уже она время от времени заходила в комнату. Чаще, чем это делал отец, но когда её не было, Полина оставалась одна. Она ненавидела это. При температуре в голове всегда была каша, и глаза болели, читать не получалось. А делать что-то ещё, не хватало сил. И девочка лежала одна, прислушиваясь к каждому шороху. Она не боялась их, нет. Она их ненавидела. Ибо с каждым шорохом казалось, что это мама решила её проведать. И очень редко, надежда оправдывалась.

- Я опять уснула?
- Ага.
- И долго проспала?
- Наверное, час с чем-то. Я не засекала.
- И ты просто ждала?
- Ну,… Я почитала немного. Правда ничего, кроме библии, не нашла.
- Это мама. Её новая система наказаний.
- Да уж, отлично прививает любовь к чтению. Я страниц пять осилила только.
- Ветхий или Новый завет?
- Ветхий.
- Ну, тогда начало, ещё самое интересное.
- Лучше тогда мне обойтись.
- Извини. Наверное, скучно со мной сидеть, когда я так засыпаю.
- Да нет, я даже рада. Мама говорила, что при болезни надо побольше спать. Ну, моя мама.
- Ненавижу болеть.
- А кто любит?
- У меня от температуры глаза болят сильно. Я даже читать не могу.
- Поверь, ты не так уж и много потеряла.
- Да уж. Я даже наизусть многое выучила.
- Серьёзно?
- И сказал Бог, сотворим человека…
- Всё, всё! Я верю. Аллилуйя! Только не надо цитировать. Если бы знала, принесла своё. Думаю, тут бы хорошо стихи Алана По подошли.
- Я ведь говорю, что не могу читать.
- Так я тебе почитала бы. Правда, никогда не читала вслух.
- Было бы чудесно.
- Ну, когда придёт твоя мама, может и схожу.
- Думаешь, она позволит?
- Знаешь, сейчас она выглядит куда добрее, чем была. Наверное, не может на тебя злиться, когда ты больна.
- Может, сходишь сейчас?
- Не думаю, что стоит тебя оставлять одну.
- Я ведь не маленькая.
- Всё равно, нехорошо как-то.
- Ладно. Спасибо.
- Да не переживай. Всё-таки я немного к твоей температуре приложила руку.
- И лоб.
- Нет, серьёзно. Я ведь велела тебе оставаться в засаде.
- И хорошо. Если бы эти парни отобрали фотоаппарат, я бы повесилась.
- Надеюсь, это была шутка.
- Конечно шутка. Меня бы повесила мама.

Любовь Васильевна вернулась уже к десяти вечера. Рита не стала будить подругу, чтобы попрощаться.
- Спасибо, – сказала Кравцева-старшая. – Хорошо, что ты приглядела за ней.
- Всё было нормально. Температура немного спала, но сейчас могла и подняться.
- Я разберусь. Можешь идти домой, отдохнуть. Ты и так очень много сделала.
- Я бы и завтра пришла. Если вы не против, я принесу кое-что чтобы ей почитать. Полина говорит, что от температуры…
- Приноси. И знаешь, извини, что я так с тобой.
- Правда?
- Только не подумай, я всё равно считаю, что ты дурно влияешь на неё. Но ты верная подруга, а это дорогого стоит, уж я знаю.
- Спасибо и на том. Ладно, до завтра.
- До завтра. Приходи после обеда, с утра к нам врач придёт.
- Хорошо.

- Обручена кольцом, Вдыхая ладан синий…
Рита старалась читать с выражением, но получалось плохо. Сделать свой голос печальным, и даже слегка загробным было нетрудно. А вот правильно выделять словам было труднее, Эдгар Алан По не самый простой поэт.
- Звучала речь, как стон. Того кто пал, сражён. Того кто счастлив ныне…
Её подруге стало немного лучше. Во всяком случае, она смогла нормально есть, и не засыпала каждый час. Но температура ещё держалась, и читать самой ей было трудно.
- Меня (не бред ли грёз?) На кладбище отнёс, Где мертвецу, меж роз, Шепнула я вопрос: «Не счастлива ль я ныне?»…
Вообще-то Рита не очень любила именно этот стих. И фанаткой поэзии она не была, но творчество Эдгара По привлекало её своей атмосферой. Наверное, ей хотелось выбрать стих, в котором героем была женщина. Ну, и упоминание кладбища тоже было к месту.
- О будь мне суждено Длить сон и вечер синий! Всё ужасом полно Пред тем что свершено. О, тот, кто мёртв давно, Не будет счастлив ныне.
- Красиво.
- Тогда почему ты улыбаешься.
- Ну, мне так понравилось…
- Не ври, я знаю, что так ты улыбаешься, когда тебе смешно, но ты сдерживаешься.
- Просто, ты так забавно читаешь.
- Я говорила, что не читала стихи вслух.
- Да нет, я не против. Просто в голосе столько чувств, а выражения мало. Мне это даже что-то напомнило.
- Скажи спасибо, что тебе не Ленка читает.
- Почему?
- Ты представляешь, сколько у неё бы в голосе было чувств.
Рита как могла, попыталась скопировать отрешённое выражение лица Лены. А потом начала читать, стараясь вообще ничего не вкладывать в слова.
- Отец, дай встретить час мой судный. Без утешений, без помех…
Полины хватило на двадцать строчек, а потом она взмолилась:
- Ну, всё, хватит! Ты отлично читаешь сама.
- Что и требовалось доказать. Я и десятой части стиха не прочла. Я бы принесла почитать Лафкрафта, но боюсь твоей маме лучше не слышать про Шуб-Ниаггурат.
- Про кого?
- Забей, я тебе потом почитать дам, когда окрепнешь.
- Ладно, давай пока просто поговорим.
- О чём?
- Расскажи, а чем твои родители занимаются? Про мою маму ты знаешь.
- Ну…
А что она могла рассказать? Самые обычные родители. С самыми обычными профессиями.
- Вот, так вот, как-то. Ничего интересного. Хотя отец став водителем, нарушил сложившуюся в семье традицию работы на железной дороге. Дед, конечно, со своим депо веселее. Как-то раз я даже в кабине машиниста прокатилась. Хотя сейчас вот думаю, что это не очень безопасно.
- Ну, родители и не должны быть особо интересными.
- Кстати, можно спросить тебя? Только не расстраивайся, пожалуйста. Кем был твой отец? Кажется, это важно для тебя. И я хочу узнать.
- Почитай мне ещё.
- Да? Ну ладно…

Рита читала долго. Сперва стихи посвящённые Линор, потом другие, менее известные.… Не самый крупный томик уже почти закончился, когда Полина остановила её, дотронувшись до руки. У Риты было серьёзное подозрение, что подруга не слишком внимательно слушала её замогильный голос.
- Мой отец… Я любила его. Мы не очень часто виделись, но он был заботливым. Слегка грубоватым, но никогда меня пальцем не тронул.
- А что с ним случилось?
- Он ушёл.
- Куда?
Полина опять замолчала. У Риты возникло немного мерзкое чувство, что она просто использует состояние подруги, чтобы вызнать её тайны.
- Я это не сразу узнала. Мой отец был преступником. Ты, наверное, не знаешь…
- Кравцев?
- Нет. Его фамилия была… Не…
- Если не хочешь, можешь не говорить. Может быть, потом, если будет желание.
- Нет, просто.… А, не важно. Его посадили в тюрьму. Заслуженно посадили.
- Уверена?
- Да. Он, в общем-то, сам признал вину, и ему дали пятнадцать лет.
- Немаленький срок. Что же он натворил такого…
- Много всего. Лучше тебе не знать. Я и сама бы хотела этого не помнить. Он был моим отцом, понимаешь? Сильным и добрым. Я ждала его, писала письма, которые мама забирала, обещая отправить. Сперва, мне даже не говорили, где он. А потом… Он умер. В тюрьме, кто-то во сне его задушил. Так нам сообщили. Тогда я и узнала, кем он был, и что с ним случилось.
- Кажется, теперь я понимаю.
- Что именно?
- Многое. И то, почему ваша дача туда-сюда у владельцев скакала. И то, почему твоя мама так на участкового среагировала.
- Она боится, что я пойду по стопам отца.
- Если бы ты была парнем, это было бы обоснованно. Но я вот тебя не могу представить преступницей.
- Ей много пришлось пережить. Это долгая история. Очень долгая. После того как отца посадили, стало совсем всё плохо.
- Всё равно, это не давало ей право так с тобой обращаться.
- Да, не давало.
- И ещё, теперь я понимаю, почему ты так напрягалась из-за отца.
- Нет, не понимаешь.
- Нет?
- Я не всё рассказала. Есть вещи, которые я не хочу говорить. И есть то, что говорить не стоит. Мы даже с мамой никогда это не обсуждали. Ладно, если ты не против, я посплю. Если хочешь, можешь идти. Ты и так со мной долго сидела.
- Уверена?
- Да. Я долго буду спать. Если хочешь, загляни вечером.
- Может… Мне посидеть с тобой, пока ты не уснёшь?
- Было бы здорово.
- Тогда договорились. Может ещё пару стихов на сон грядущий?
- Не надо.
- А если читая как Ленка?
- Ритка, иди ты к чёрту!
- Ну вот, никто не ценит высокое искусство…

Вечером, Рита вернулась, и прихватила с собой другую книжку. Правда Лафкрафта взять так и не решилась. Принесла сборник страшных историй, довольно детских, но хорошо написанных. Это Полине понравилось больше, тем более прозу её подруга читала намного лучше, чем стихи.
- Рит, только ты никому не рассказывай о моём отце, ладно?
- А кому я расскажу? Я кроме тебя особо не с кем не общаюсь.
- Лене тоже не надо.
- Не буду. Хотя не думаю, что она стала бы болтать.
- Всё равно, не надо.
- Не буду, не буду. Наверное, тебе и так тяжело.
- Да, это давит.
- Думаю, ты справишься. Но если что, если смогу чем-то помочь, всегда обращайся.
- Ты и так мне помогаешь постоянно.
- И куда тебя это привело?
- Это не твоя вина. Я решила сходить на кладбище.
- Тише, мама твоя в соседней комнате.
- Она над вазой работает. А когда работает, она надевает наушники, чтобы её ничего не отвлекало. Особенно с такой вазой.
- Она очень ценная?
- Не очень, но ценная. Это так сказать её дебют как предпринимателя.
- В смысле?
- Она купила её у местной администрации. Хочет восстановить, и продать коллекционерам.
- Я думала она этим и занимается.
- Нет, она раньше только на заказ работала.
- Ладно, продолжим читать? Пока ты мне про вазы не начала рассказывать.
- Давай. Про них мне и так есть с кем поговорить. Это ещё нуднее, чем о библии.

Это лицо не давало ему уснуть. Преследовало его, смотрело с укором. Не такое ужасное состояние, как в прошлый раз, но всё-таки Костю опять мучила бессонница.
Первое время, обман казался просто игрой. Потом, Костя убедил себя, что это будет для пользы Полины. Но теперь… Он должен был сказать правду. Но сказать правду значило разрушить всё. Этого он сделать не мог. Почему совесть начала его мучить только сейчас? Почему не заранее, до того, как он сделал то, что сделал?
Это было страшно. Это было невыносимо. Он подошёл к зеркалу, и ему было противно видеть себя. Мерзкий слабак, который купается в жалости к себе. Ему не знать сна, ему не знать покоя.
Но он знал способ, которым можно было это всё прекратить. Простой способ. Костя залез в один из рюкзаков, и…
Рита легла в постель. Спать в такой одежде было странно и неудобно, но это было не слишком серьёзным препятствием между ней, и миром грёз. Она не слишком устала физически, но сильно вымоталась эмоционально. Со всеми этими историями об отце подруги, и мрачными стихами Эдгара Алана По, которые отчаянно не хотели в правильном ритме читаться. Девушка уснула очень быстро. И ничего интересного ей не снилось.

Трёх раз было достаточно. Мишка ,на сей раз, сбросил звонок, когда ему позвонила Аня. Он сделал это в первый, но не в последний раз. Они всегда звонят. Пишут СМС. Хотя и догадываются, что это бесполезно.
Аня уже утомила Мишку. Они уже три раза занимались сексом. Третий раз даже был неплох. Но всё-таки, Аня его утомила. Хотя нет, даже сама по себе не утомила.… Рядом с ней Мишка чувствовал себя некомфортно. Может, немного совесть терзала? Нет, свою совесть он давно потерял. Дело было именно в Ане. Что-то странное было в её взглядах, и жестах. Не любовь, её Мишка повидал достаточно. И не ненависть. В своё время он занялся эксперимента ради сексом, с одной брошенной им девицей. Именно тогда он и потерял последние крупицы уважения к женскому полу. Она такие страшные угрозы писала, такую ненависть источала каждой СМСкой… А стоило ей предложить ещё разок, согласилась. Это было странно. Но не похоже на то, что он ощущал, когда был с Аней. Какое-то странное давление, иначе и не опишешь.

Аня же, после того как Мишка сбросил звонок, не стала ему перезванивать. Она облегчённо вздохнула. Всё это приключение было очень странным. Немного постыдным, и немного неприятным. Но теперь оно закончилось. Может быть, она была с ним, потому что это было легко? Если не приплетать сюда Костю, скорее всего, так оно и было.
Экзамены были позади. Её кратковременное приключение тоже. И теперь, похоже, даже чувства к Косте немного поблекли. Она уже не слишком переживала. Не хотела плакать. Она даже взяла бы трубку, если бы он позвонил. Но кажется, ему было не до неё. Или он после нескольких сброшенных звонков просто перестал названивать. Впрочем, это не преступление. Когда он вернётся.… Один, или со своей новой девушкой.… Аня надеялась, что они опять будут общаться. Не так близко, и не так часто. Их дружбу она уже испортила. Но терять его совсем тоже не хотелось.
Жизнь продолжалась. Экзамены были позади, но её мытарства ради высшего образования ещё не закончились.