Крест Тантала. Эпилог

                ЭПИЛОГ


                И после этого, все мысли были с сыном.
                Хотя косил как прежде жизни без стенания
                Ночами темными к нему летал незримым джином
                И мандолину подарил ему, как знак внимания.

                Сын вырос без отца опеки
                И стал, как водится, на скользкую дорожку.
                Меч палача забрал его от матери навеки,
                Хотя он ей оставил с моим знаком брошку

                И вот копаю я в слезах могилу сына,
                Коря себя, что жизнь его не уберег,
                Чтоб мандолину проглотила глина.
                Она его, и будет с ним, таков неумолимый рок.


               
             Последнее нота баллады растаяла в воздухе. Ларго, приподнявшись на плахе, одним движением убрал мандолину за спину. Ветер стих, лишь небо роняло на площадь редкие крупные снежинки.

             – Красивая песня, спасибо! – тихо поблагодарил белый ангел. – Не верится, что столь дивный голос и виртуозность исполнения принадлежат Смерти.

             – Да, Раймонд, – грустно согласился Ларго. – Ты так не сможешь. Был бы одним из нас, запел бы не так.

             Шутка удалась, Раймонд рассмеялся.

             – Ты получил всё, что хотел. Сколько в шлейфе твоей мантии запуталось невинных жертв? Этого мало? – упрекнул его белый ангел.

            Под тенью шляпы с лица Смерти исчезла улыбка, оставив лишь намёк на едва поднятых уголках губ.

            – Я оставил месть после встречи с рыцарем на могиле сына. Ненависть шевалье ко всему живому, алчность и хитрость превзошли мои. Он затеял свою игру. Не принимая моих советов и предупреждений, дорогой Раймонд, творил зло. Не для меня старался, поверь. Я зритель. Интересно, чем всё закончится? Сумеет ли рыцарь, такой сильный, надутый гордостью и в железе лат, победить шута?

            Раймонд с недоверием посмотрел на Ларго.

            – Ты хочешь сказать, что ничего не готовил? Что умыл руки? – спросил он.

            Глубоко вздохнув, ангел смерти опустил голову.

            – Мне будет стыдно. Не здесь, а там. – сказал он почти шёпотом. – Не хочу, чтобы думали, будто от горя потерял голову. Но и мешать не буду. Ни здесь, ни на суде. Пусть события идут своим чередом.


            –  Открыть ворота! – послышался голос рыцаря из-за чёрного прямоугольника решётки.

            Скрежет подъёмного барабана грохотом цепей известил присутствующих на площади о приближении финала истории.


                *                *                *



            Поднявшись в оружейную комнату, дозорные расставили копья и щиты по надлежащим местам, оставив при себе только мечи. Растирая  замёрзшие руки и щёки, они потянулись к выходу. Проследив за воинами, Натан, дождавшись, когда выйдет последний, закрыл дверь на ключ.

            – В обеденную комнату, друзья! Стол накрыт и ждёт! – сказал он неестественно приветливым голосом. – А ты, Ру, почему не оставил свой топор? Меча мало? Кровь викинга? Ла-адно, не возражаю!

            Стражи переглянулись. Воины не ожидали уважения к себе от человека жадного, скрытного, грубого. Непривычно. На то, что первый меч дозора оставил при себе топор, внимания не обратили. Всем казалось, что рыжий шотландец и спит, с ним не расставаясь. 

             – В чём смысл застолья? – насторожился  Ру.

            Бригадир дружески похлопал шотландца по плечу.

            – Чувствую за собой вину: часто был несправедлив к вам. Не хочу, чтобы думали обо мне плохо. Служба - одно, а отношения - другое. Обиды ваши мне не нужны. Хочу быть уверенным, что в бою не получу кинжал в спину.

            Воины заговорили, зашумели, одобряя речь Натана. Улыбнулся и Ру, внимательно наблюдая за происходящим. Верить обычно жадному Натану он не собирался. Если кавалер покидает замок навсегда, то у этого парня скоро начнутся проблемы. Вот такое простое объяснение внезапно вспыхнувшей его дружбы.

            В обеденной комнате на единственном столе для дозора и его смены богатое угощение: два кувшина вина, два жареных гуся, ломти горячего хлеба, моченые яблоки… Голодные стражники, родом из бедных семей, где считали каждую медную монету, были удивлены. Когда кружки наполнились вином, Натан произнёс тост:

            – Братья! Мы выросли в соседних домах! Знаем друг о друге всё! Дружили, дрались, но в трудную минуту шли на помощь. Выпьем за дружбу! – он первым осушил кружку до дна. – Ешьте, пейте, друзья! Играйте в кости. Скоро вернусь. Дело к монсеньору - приказал оповестить его по возвращению дозора. На обратном пути возьму в таверне кувшин вина. Ру, – обратился он к шотландцу, – вернувшись, мы обязательно сразимся в кости. В моё отсутствие ты должен проследить за порядком.


            Натан надкусил хлебную горбушку, встал и вышел из комнаты. Он прикрыл дверь, прислушался к голосам пирующих воинов и поднялся на крышу башни. Холодный ветер встретил его неприветливо. Он попытался сбить Натана с ног, разворошил волосы, норовил пробраться под одежду. Ёжась от холода, бригадир прокрался к бойнице и, осторожно поднявшись во весь рост, с высоты оценил происходящее внизу.

            «Успел», – подумал он, услышав лязг цепей подъёмного барабана. Подтянув поближе к ногам колчан, он взял лук и вложил стрелу на тетиву.

            Рыцарь, кутаясь в мантию, выехал на мост и направил коня медленным шагом к площади. Рядом шёл судья. Судя по жестам всадника, они о чем то беседовали. На крупе коня, искрясь снежинками, лежали две вьючных поклажи с казной Ордена и нехитрыми пожитками, поверх которых были закреплены щит и копьё. Путники остановились у эшафота. Шум ветра не давал возможности услышать их разговор. Пришлось созерцать происходящее и ждать сигнала.

            – Сеньор Мишель, почему герцог велел тебе сопровождать  меня? – спросил рыцарь с не скрытой иронией.

            – Он много разного сказал, – ответил судья, не вдаваясь в подробности. – Простимся здесь, на площади. Неблизкий путь предстоит тебе, по холоду...

            Рыцарь, не придавая значения последним словам, важно кивнул:

            – Не страшен холод, да и с волками, думаю, разберусь. На прощание, судья, скажу доверительно. Эти земли не приглянулись мне. Холод, простора нет. Не развернуться, не выполнить долг перед Орденом в той мере, что лежит грузом ответственности. Лелеял мысль о встрече с шутом.  Да ладно, после увижусь. Прощайте.

           – Не торопись, монсеньор! Я же обещал проводить, – услышал рыцарь знакомый голос из-за телеги с углем.

            В свете фонарей эшафота появился карлик.

            – Ты хотел задушить меня своими сильными руками. А как ты это сделаешь, сидя на коне? – спросил он, направив арбалет на всадника.

            Рыцарь встрече не удивился. Спокойно спешившись, он накинул узду на крюк вбитый в опору виселицы.

            – Ты прав, я этого желаю, но ты имеешь преимущество. Несправедливо, не находишь? – спросил он, смело шагнув вперёд.

            В тусклом свете фонарей он увидел, как указательный палец шута стал медленно давить на спусковой крючок. Расстояние в три шага было слишком большим, чтобы прыгнуть на карлика, а металлический болт арбалета - не стрела из лука, сквозь щит он пробивает броню лат. Решив не рисковать, рыцарь остановился и спросил:

            – Чего ты хочешь?

            – Наконец-то я удостоен внимания, – рассмеялся Оскар. – Про справедливость из твоих уст слушать смешно. Из тебя получился бы прекрасный шут! Много за тобой дел добрых. Не могу оставить тебя без благодарности за них. Не забыл, что я судья? Поднимайся на эшафот, воздам почести! – приказал он рыцарю.

            Качнув арбалетом, он указал наконечником на ступени.

            – Ты?! Судья?! – рыцарь рассмеялся.

            Предупредительно покашляв, сеньор «судья», сдвинув берет на затылок, сказал:

            – В моих руках Указ, подписанный сюзереном, который гласит о том, что пока…

            –…горит огарок! Я помню эту шутку! – продолжил за него рыцарь, заливаясь смехом, и поднялся на эшафот.

            Наконец успокоившись, он поставил ногу на плаху. Оглядевшись вокруг, он обратился к Мишелю:

            – Если шут - судья, то приговор исполнишь ты? Верно?

            – Нет! Не он! – услышал рыцарь ответ из-за спины судьи.

            Это был голос мастера закона. С ритуальным мечом в руках Лукас вынырнул из тени казармы и подошёл к ступеням эшафота.

            – Если все в сборе, приступим! Вот только не уверен я, что всё будет так, как вам угодно. Точнее, шуту. Верно? – обратился рыцарь к Оскару. – Что хочет мне предъявить половина «судьи»?

            Пропустив намёк на физический недостаток, Оскар, подойдя к сеньору Мишелю, остановился в трёх шагах от эшафота.

            – Сеньор, покажи фарфоровую игрушку, – попросил он судью.

            Мишель вытянул руку и раскрыл ладонь, на которой лежал фарфоровый слоник.

            – Лукас, ты видел эту игрушку в руках оруженосца кавалера? – спросил карлик.

            – Похожую. Та, без ноги была, – ответил он.

            Карлик взял слоника у судьи, нашел место склеивания и отломил ногу. 

            – А теперь? – вновь спросил он.

            – Она! Других не видел, – ответил палач.

            – Игрушка привезена из Иерусалима вместе с другими безделушками. Она полая, и нога слона была с трещиной до поры, пока не попала в руки шевалье, так сказала моя жена, – пояснил сеньор Мишель.

            Увидев, что рыцарь положил руку на эфес меча, Оскар вновь направил на него арбалет.

            – Ты был сыном лекаря и знаком с ядами. Верно? – обратился Оскар к судье с вопросом и, увидев, что сеньор согласно кивнул, продолжил. – Скажи, чем была отравлена жена палача?

            Судья, не задумываясь, ответил:

            – Я видел много крови на месте смерти жены мастера закона. Чистой она была, без гноя и запаха. Так кровь идёт только из открытой раны. То же было и с мёртвой собакой. Кровь шла у пса горлом. Ни гноя, ни поноса. Отравление не вызвано ядом растений.

            – Знахарка Марта дала отвар из трав. Если не травами, то чем была отравлена бедная женщина? – удивился палач.

            – Знаю, чем! – сказал судья.

            Забрав у шута слоника,  он перевернул игрушку и показал на ладони несколько пылинок, игравших искрами даже при скудном освещении.

             – Алмазная пыль! Моя жена добавляла её в румяна. В её покоях, схитрив, шевалье остался один. Когда она вернулась, увидела в руках рыцаря слоника с отломленной ногой. Шевалье сказал, что случайно повредил игрушку и пообещал исправить казус. Когда он ушёл, супруга увидела плошку, в которой хранилась алмазная пыль. Она валялась на полу. Пыли в плошке почти не было. Видимо, порошок перед падением плошки был куда-то пересыпан. Для этого и пригодилась полость безделушки. Потом экюйе по приказу рыцаря высыпал яд в горшок с кашей. Попав с пищей в желудок, алмазная пыль разъела-стёрла его стенки, вызвала обильное кровотечение. При этом, отравленная женщина испытывала адские боли.

            – Так и было, сеньор судья! Жена кричала так, что я чуть не сошёл с ума. Вой отравленной собаки слышали все соседи. Теперь мне понятно, как произошло убийство! Оруженосец оставался в комнате один… – не успел закончить свою речь Лукас, как его перебил рыцарь.

            – Ложь, придуманная шутом! А ты, сеньор, удивил меня тем, что на стороне этого лгуна! – со злостью бросил он судье.

            – А ещё, я узнал Альбигойский колпак, что был сожжён на костре святым отцом. Во время казни я не знал, что это мой колпак. Он остался от отца как память и лежал в чулане. Однако там его не оказалось. Бедная девочка! Зачем ты приговорил её к позорной смерти?! – судья с ненавистью смотрел в глаза рыцаря. – Я дал кров чудовищу, сожалею…

            – Не хотел! Видит Бог - не хотел! Но ты не даёшь мне выбора, – сказал шевалье и показал пальцем на судью. – Ты, сдохнешь первым!!

            Увидев сигнал, Натан, натянув тетиву, выстрелил в спину судье, сделал шаг назад и затаился. «Первая жертва есть! Только непонятно, зачем я убил судью? – подумал Натан. – Да какая разница, кто первым умрёт, а кто последним. Этой ночью меня здесь уже не будет. И врагов моих тоже...», – успокоил он себя. Нащупав у ног колчан, лучник достал стрелу и выглянул из бойницы: судья мучился в агонии.

            Короткий свист заставил всех обернуться и посмотреть на крышу башни. По мелькнувшей тени узнали Натана. Громкий вздох и стон судьи, рухнувшего на колени, привлёк внимание Оскара. Опустив арбалет, он склонился над раненым, дотронулся до его руки.

            – Что с тобой, сеньор Мишель? – спросил он, уже догадавшись о самом страшном, что могло случиться.

            Судья медленно повалился набок. Расстояние не было большим,  и стрела, пущенная умелым стрелком, пронзила грудь насквозь.

            – Теперь моя очередь, шут! Судьёй буду Я! – выкрикнул, торжествуя, шевалье и показал пальцем на карлика.

            Шут шагнул в сторону и пригнулся. Чтобы в него попасть, Натану пришлось высунуться из бойницы, но странный шум шагов отвлёк стрелка, он оглянулся. Прямо на него с топором в руках бежал Ру! Времени для  разворота лука хватило лишь на неприцельный выстрел. Стрела вошла в живот шотландца. Выхватив из колчана новую стрелу, Натан успел вскинуть лук вверх, но топор, брошенный Ру, вошёл в грудь лучника. Широко раскрыв глаза, Натан выронил лук, упал на колени. В двух шагах, согнувшись от боли, остановился Ру. Сделав усилие, он обошёл Натана и попытался выглянуть из бойницы, но стрела, коснувшись стены, вызвала адскую боль.

            – Ты убил меня? – спросил, задыхаясь, Натан.

            Из последних сил он ухватился за сапог шотландца, потянул на себя. Сломав стрелу, Ру злобно посмотрел на Бригадира. Скользнув спиной по холодному камню стены, он опустился рядом.

            – Это ты придумал сцену с петухом? – задал шотландец свой вопрос.

            – Нет, придумал шевалье. Я лишь исполнил его приказ, – признался Натан, чередуя стоны и слова. – Я любил Эльзу. Понимаешь, любил! А он...

            С площади до них донёсся громкий голос рыцаря:

            – А теперь, сдохнешь ты!

            Вытирая с губ кровавую пену, Натан расхохотался. Кровь хлынула из горла и носа. Силы покидали его, он прошептал:

            – Сатана, ждёт моего выстрела…

            Тело Натана забилось в предсмертных судорогах.

            – Ждёт выстрела, – повторил Ру. – Раз ждёт, надо ему помочь...

            Дотянувшись сапогом до тетивы, он зацепил её носком и подтянул к себе. Собрав последние силы, Ру бросил лук через себя в проём бойницы. Сил, чтобы встать, у шотландца не было.

            Оскар, ожидая выстрел с крыши башни, направил арбалет вверх. Через мгновение, вылетев из бойницы и скользнув по воздуху  широкой дугой, на мощеный камень площади свалился лук. Ударившись, он подпрыгнул и упал на эшафот к ногам рыцаря. Сверху раздался громкий смех шотландца.

            Оскар направил арбалет на рыцаря:

            – Ты боялся, что о твоих кознях узнает Генрих? Успокою. Герцог знает всё! И о том, что сейчас происходит, тоже. На колени!!

            Скривив рот в кривой усмешке, рыцарь стал медленно вытягивать меч из ножен.

            – Это за Марту! – не ожидая следующих событий, Оскар выстрелил из арбалета.

            Болт, пробив железо лат, застрял чуть выше колена. От удара и боли рыцарь упал на здоровое колено. Сжав губы, по-звериному рыча, Де Кон выдернул болт, поднялся во весь рост и вытащил меч из ножен. На эшафот быстрым шагом поднялся мастер закона. Он встал рядом с рыцарем.

           – Голову на плаху, монсеньор! – приказал палач, занося меч над головой.

           – На коленях не умру! – гордо сказал рыцарь.

            Шагнув вперёд, он нанёс палачу рубящий боковой удар. Лукас отбил его, шагнул назад и приготовился к атаке. Размахнувшись, шевалье повторил удар. Эффект был тот же. Наступая, рыцарь стал теснить Лукаса к краю эшафота. Палачу ничего не оставалось, как сделать шаг навстречу. Отбив очередной удар, он толкнул рыцаря в защищённую панцирем грудь. Боль в ноге и сила толчка отбросили рыцаря назад. Он упал рядом с плахой. Короткий путь шевалье по эшафоту был отмечен стекавшей по ноге кровью. Не видя угрозы, палач замер, остановившись с занесённым над головой мечом. Де Кон стал медленно подниматься.

           – За жену Лукаса! – громко сказал Оскар, выстрелив из вновь заряженного арбалета в здоровую ногу рыцаря.

           Шевалье рухнул на колени. Подняться теперь, он не мог. Выронив меч, рыцарь попытался вытащить болт из ноги, но не удалось. Не обращая внимания на стоны и ругань тяжелораненного рыцаря, шут вытащил из кармана огарок свечи, поднялся на эшафот и подошёл к дыбе. Забравшись на пыточную скамью, он дотянулся до фонаря, снял с него колпак и поднёс огарок к фитилю. Прикрытый ладонью, огонёк затрепетал ярким пламенем.  Оскар установил его на балке дыбы, в месте, недоступном ветру.

           – Лукас, помоги рыцарю. Пусть положит голову на плаху. Я пока приговор зачитаю, – сказал Оскар, вновь влезая на пыточную скамью.

           – Давай сам, монсеньор, – обратился к шевалье палач. – Так, как есть сейчас, неудобно. Хоронить будут завтра. Мне неприятно будет показывать твоё тело с половиной головы.

           Натужно сопя, рыцарь подвинулся к плахе. Он обхватил чурбан руками и положил на него голову. Силы покидали его вместе с надеждой на жизнь.

           – Я помолюсь, – попросил он.

           – Помолись, – разрешил палач.

           Вскинув меч, Лукас посмотрел на шута.

           – За Эльзу... – тихо сказал Оскар.

           Сверкнув в свете фонарей, рассекая воздух, меч опустился на плаху. Голова рыцаря, отделившись от тела, упала с настила и шаром, в брызгах крови подпрыгивая на камнях, покатилась по мостовой.


Рецензии
Ай, как вкусно!
Прям чисто по-японски!
Почти все умерли!
Но справедливость восторжествовала!
Ура!

Жму на "зелёное"!
Творческих озарений!
С ув.М.М.

Михаил Садыков   30.12.2023 21:59     Заявить о нарушении
Спасибо, Миш! Осилил "Тантала".
Была мысль впрячь политику в больший объем, передумал. Тогда: "ангелы" выпадают в серый цвет. :)

Жму руку,

С уважением,

Саша.

Александр Краснослободский   01.01.2024 11:31   Заявить о нарушении
На это произведение написано 13 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.