Роль бабушек в формировании женской психики

Выдержки из книги Дидье Дюма «Без отца и без слова »

История женщины, которая погрузилась в кому, иллюстрирует то, каким образом материнские тайны могут постепенно, из поколения в поколение, превращаться в опасных «фантомов». Эта история может случиться с каждым, ибо когда речь идет о материнских тайнах такого сорта, то почти неизбежно они превращаются в тех «фантомов», которые либо паразитируют женские детородные функции, либо нарушают развитие их детей. И в том, и другом случае - очень серьёзно. У девочек, в детстве, нарушения, связанные с формированием их сексуальности, менее видимы, чем у мальчиков, поэтому их матери меньше обеспокоены этим. Опасность для этих девочек представляет та «предшествующая мать» (бабушка), которая регламентирует все вопросы сексуальности, именно она программирует то, каким образом их собственная мать будет волноваться за их сексуальное будущее. Поэтому эти девочки в большей степени, чем мальчики, погружаются в невроз, и чем менее это заметно в детстве, тем сильнее невроз маскирует сексуальное происхождение этого заболевания.

Этот тип «фантома» может дремать в них очень долго, проснувшись в тот самый момент, когда они сами должны будут дать жизнь потомству. Чем дольше этот фантом игнорировался, тем зрелищнее он может проявить себя. Он может вызывать выкидыши, внематочную беременность или же другие послеродовые непредсказуемые нарушения, столь же неподдающиеся объяснению, как и он сам. Как мы наблюдали в приведенном выше случае, лишь женское тело, являясь тем единственным орудием, которое, используя все тайны истерии, может разоблачить присутствие этого фантома. Вот эта женщина, у которой наблюдались подобные симптомы, была ребенком, который, столкнувшись со стеной молчания, скрывающей тайны её матери, сформировалась по той же модели, что и Мари - в истерическом неврозе. Этот невроз, невидимый на протяжении всего детства, заявляет о себе в момент начала сексуальной активности. Однако, если в своем детстве она уже сформировалась на той территории, которая уже была расчищена её собственной матерью, подобно госпоже Блаван или госпоже де Монталанвер, то тогда подобная трагедия может её миновать. Сформировавшись в навязчивом неврозе своей матери она будет следовать той модели женственности, в которой женственность символизирует поддержку, играя роль «мужа» или «возлюбленной», и это её защищает от истерического натиска.

«Фантомы бабушек» поэтому редко беспокоят этих женщин. Но, тогда, еще более невидимо и опасно, они могут нанести ущерб психическому состоянию уже их собственных детей, как мы это видели в случае с Ришаром и Клод. Сопротивляясь отцу и отказывая ему в каком бы то ни было месте, фантом бабушки появляется в процессе лечения большинства детей, как единственно и истинно ответственный за их психические расстройства, по поводу которых к нам обращаются. «Фантом» в истории женщины, которая погрузилась в кому после рождения своей дочери, был связан с её собственным детством и чудовищной тайной её матери. Скрыв от дочери ту драму, которую породило её рождение, родители постарались полностью стереть это событие из собственной памяти. Однако, стерев его из своей памяти, они одновременно уничтожили ту трагедию, которую пережила их дочь, будучи младенцем - она была отлучена от матери вплоть до того момента, пока не начала ходить. Именно это и объясняет то неистовство, с которым проявился этот «фантом». Этот «фантом» вытолкнул на поверхность то, что пережила её собственная мать, родив её,. Однако то неистовство, с которым «фантом» постарался её уничтожить, свидетельствует о том психическом усилии, которое должен был сделать ребенок, чтобы забыть о пережитой травме.. Эта женщина погрузилась в кому в тот момент, когда оказалась наедине со своей новорожденной дочкой. Когда мы говорим о повторе, которым является рождение, то опасность заключается в том, что оказавшись лицом к лицу с «младенцем - дочкой», она идентифицирует себя с ним и, таким образом, она отсылает себя к тому периоду собственной жизни, который был скрыт от неё. Оказавшись перед лицом дочери, она испытывает возврат времен, дающий ей ощущение, что какая - то пережитая ею эмоция «преследует» её, но она не имеет права ничего знать о ней. Будучи заложницей «фантоматической жизни», принуждающей её воспроизвести то, что пережила её мать при её собственном рождении, она повторяет и проваливается, но не в безумии, как её мать, а в необъяснимую кому, подобную самому «фантому».

Появление фантомов бабушек в процессе женского деторождения неизбежны. В период сексуального становления девочек эти фантомы обладают неистовой разрушительной силой. Неспроста они часто появляются в образе персонажей детских сказок, которые нам рассказывают о тех препятствиях, которые необходимо преодолеть маленьким принцессам на пути своего полового созревания.. Подобный фантом появляется в сказке о Белоснежке, где он принимает на себя черты злого гения, появляющегося в волшебном зеркале, в которое смотрится злая мачеха. Сказка, естественно, не повествует о том, что эта «злая мама» страдает от того, что в собственном детстве смогла лишь сформироваться, как «муж» собственной. Тем не менее сказка говорит об этом в весьма неприкрытой форме - в состоянии полного отчаянии мачеха ведет диалог со своим мужским двойником.

Во всех сказках разрушительная сила мачех всегда ассоциируется с теми мужскими качествами, которые их делают неприятными, противопоставляя тем самым женственной красоте ребенка. Мачеха, таким образом, напоминает всех тех невротических старух, мрачность которых преследует семьи. Эти старые невротички, которых Франсуаза Дольто сравнивала с феями «карабос» были «недолюблены» и поэтому сами не умеют любить». Старея, они превращаются в «реальную опасность» для собственного женского потомства. «Ненавидя», они преследуют лишь одну цель - «ощущать собственную власть». Они подобны тем «монстр сакре из тех богатых семей», в которых мужчины, прежде всего, блещут своей смертностью. Вот эти бабушки, «подменяя собой предка, требуют к себе уважения за собственные завидные богатства, которые, как им кажется, столь облагораживают их». Ведя этот танец смерти подобно ведьмам в Макбете, эти бабушки терроризируют своих потомков, которые их боятся, ненавидят и одновременно уважают. Будучи сами испорчены, они портят тех, кто в силу хорошего воспитания должен их уважать, а вместе с ними и все их мертвые ценности (1)». Продолжая терроризировать своих потомков, что могут увидеть они в зеркале за собственными стареющими чертами подобно мачехе в Белоснежке, как не насмехающееся отражение фантома мужчины, которым, несмотря на все свои старания, они не смогли стать для собственной матери?

Чрезмерно мужественный фантом бабушки появляется с той же очевидностью и в истории о Красной шапочке, которая, прийдя к своей бабушке, постепенно начинает понимать, что бабушка превратилась в страшного волка. Превращение бабушки в волка имеет свои корни в мифологии об этом животном. Как это, к примеру, в истории основания Рима Ромулом и Ремом. Волчица, выкормившая двух сирот, стоит у истоков сотворения этого города. Многие детские истории о детях - волках превратили этого млекопитающего в одного из тех редких животных, которые способны заменить пропавшую мать. Однако в тех случаях, когда мать исчезает, то кто другой как не её собственная мать может её заменить? Угроза уничтожения «бабушкиным фантомом» в сказке «Красная шапочка» символизируют для девочки опасность быть поглощенной бабушкиным животом - это происходит в тех случаях, когда символически бабушкин живот подменяет собой живот её матери, желая похитить у своей дочери её ребенка.
Спящая красавица, погрузившаяся в вечный сон злыми чарами старой Карабос - это уже другая версия страшной угрозы, на которую обрекают «фантомы бабушек» маленьких принцесс. Кроме того, эта сказка напоминает историю той женщины, которая погрузилась в кому после рождения дочери. Она её напоминает не только невыразимой глубиной бездны, в которую, подобно уснувшей молодой принцессе, неожиданно погрузилась женщина, но также и тем, что любовь, пусть даже и не Прекрасного принца, а мужа, растворяет чары этого грозного фантома.

Французский остеопат гинеколог Кристин Швайцер является последователем межпоколенческого психоанализа Дидье Дюма

Генелогическое древо материнской стороны и отцовской являются фундаментом, на котором строится человек. Передача отцовской и материнской информации происходит на уровне трёх, четырёх поколений, а позже уже появляется гинекологический симптом. Тело это форма, которая обладает памятью, эта форма познаёт желание, удовольствие, аборты; она обладает словом, она знает и грубые слова, эта форма смертна.

Однако есть и другая составляющая, которая не имеет материальной оболочки, там нет формы, то тело не умирает. Однако для того, чтобы «Я» существовало, ему нужно тело, а для того, чтобы создать тело, необходимо желание. Форма-это место перехода одного в другое и она подвержена времени.

Симптом нам рассказывает маленькую историю, за которой скрывается большая. Важно, чтобы симптом способствовал внутреннему развитию. Ева это наша прародительница, наша биологическая мать. Жизнь-это пространство всех перемен. Если мать нам даёт биологическое тело и желание, ибо без желания не может быть тела, то есть рождения, то отец нам открывает глаза на мир, через него приходит любовь, именно он нам передаёт её. Наверху - отец энергетический, духовный, а внизу - мать, земля, кормилица. Именно женская линия передаёт систему функционирования сексуальной сферы.

Именно в третьем поколении, при наличии проступков отцов, которые не смогли передать своё ИМЯ, СЛОВО, СВОЙ ЗАКОН и свою ЛЮБОВЬ возникает невроз, а в четвёртом поколении психоз. Через обоих родителей мы получаем жизнь, то есть жизненные силы. Через физическое тело мы получаем либидо, желание. В начале каждой жизни есть жажда жизни. Именно с телом мы получаем желание. Желание-это мать, любовь-это отец. Через мать мы получаем физическое тело, от отца мы получаем имя. Имя означает также «нет», имя накладывает на нас границы. Отец даёт нам слово, имя. Физическое тело -это желание, а имя-это границы, то есть закон. Закон-это отец. Животное не знает инцеста. Для человека это запрещено. Запрет, границы, имя, закон. Это отношения души и тела. В 10 заповедях об этом сказано.

Жизнь это поиск. При ощущении нехватки чего-то ребёнок прилипает к матери, тогда образуется треугольник и человек оказывается не на своём этаже. Если отец остался рядом с собственной матерью, то его место пустует. Зияющая дыра должна быть заполнена. Таким образом дочь поднимается на место отца и говорит с матерью от имени её мужа. Это семейный инцест.

Сын, который прилип к матери, не может быть отцом, тогда его сын играет роль отца. Необходимо вернуть каждому своё место. Процессы в генеалогическом древе идут снизу вверх. Психика формируется к 3 годам. Мать это тело, отец это слово. Каким образом ребёнок познаёт отца.? Это когда мать даёт отцу ребёнка, и тот, видя отца, направляясь к нему, называет его папой. Он видит отца и говорит «папа». Необходимо, чтобы сам ребёнок сказал ПАПА, тогда  ребёнок делает из мужчины отца. А до того момента отец-«чужой», он за пределами маточного пространства, он снаружи, а не внутри. А мать и ребёнок в утробе это одно.

Без СЛОВА ребёнок не знает, что это его отец, сам ребёнок должен произнести это имя. Когда отношения в семье не сложились как нам хотелось бы, то многое уже зависит от нас, ибо мы сами можем чисто символически создать для себя то, в чём нуждаемся. Вот тогда происходят большие перемены: ткани меняются, болезнь уходит.

Отношения между родителем и ребёнком подобны отношениям между терапевтом и пациентом. Если терапевт сам не решил своих проблем, не вырос, то пациент старается занять место терапевта. Кто кого лечит уже невозможно понять, да и результата от такого лечения не может быть. Поэтому необходимо всегда оставлять пространство между пациентом и терапевтом, именно это пространство является местом, в котором разворачивается алхимический процесс, что означает - быть ни слишком близко, ни слишком далеко, и так во всех отношениях.

Как говорит доктор Оливье Сулье: "Каждый женский эмбрион в матке матери уже готовится к тому, чтобы иметь собственных детей и готовит межпоколенческую передачу". Таким образом, каждая беременность начинается в предыдущем поколении, то есть каждый ребёнок начинает развиваться уже в утробе своей бабушки и т. д. Каждая беременность подобна камере наблюдения, снимающей на свой собственный монитор; она сохраняет все образы; они подобны русским матрёшкам - одна в другой. Таким образом каждая беременность подключена к очень далёким временам.