Королей делает свита?

                И я особенно подозрительно, особенно               
                недоверчиво отношусь к русскому человеку у
                власти - недавний раб, он становится
                самым разнузданным деспотом, как только
                приобретает возможность быть владыкой
                ближнего своего.
                (Горький. Несвоевременные мысли.
                1917-18гг. Гл. 54)

   Герой  рассказа В.М. Шукшина «Штрихи к портрету» гражданин России Князев размышлял о государственном устройстве своей страны и даже писал трактат об этом. Сам писатель относился к этой затее своего героя с доброй улыбкой. И в самом деле, кто мы такие, чтобы рассуждать о подобных вещах? Государство нас опекает, как может, вот и живите. Однако ведь рассуждаешь. Зачем? Да, наверное, просто потому, что живой и не один на этом свете живёшь. Эти мысли зашевелились сильнее, когда отмечали столетие наших революций, прокатившихся одна за другой. Почему всё это произошло? Как случилось?
      Моё видение всего этого таково.  Несколько столетий крепостного права в России, когда большинство крестьян было имуществом  хозяина-барина, имуществом без права осознавать себя человеком, а быть лишь рабочей скотиной.  Естественно,  всё решал за крепостного барин.  Ни о каком гражданском и человеческом самосознании среди крепостных не могло быть и речи.  Крепостное право  развращало подчинённых, особенно тех крестьян, которых барин наделял правом подчинять себе других. Таким образом, после падения крепостного права на свободу вышли глубоко ущербные люди - как вчерашние крепостные рабы, так и их развращённые хозяева.
    Это явление показано Тургеневым в «Записках охотника». Вспомним рассказ «Бурмистр» из этого сборника. «Бурмистр у меня там (в Шипиловке)  молодец! Государственный человек!»  - хвалится перед своим собеседником помещик Аркадий Пеночкин. Каков же он, этот государственный человек, главный, наряду с барином, герой рассказа? Это крепостной Софрон, которого помещик облёк властью над  земляками-крестьянами. И что сделала с Софроном эта маленькая власть? «Собака, а не человек: такой собаки до самого Курска не найдёшь!», - так коротко, но точно отзывается о бурмистре один из  мужиков. В один из редких приездов барина в Шипиловку  старик-крестьянин осмелился пожаловаться ему  на Софрона. И что же? Барин лишь дулся некоторое время на бурмистра  за то, что жалобщик испортил  ему благостное настроение, влив ложку дёгтя в ту идиллию, которую нарисовал  Пеночкин своему гостю-охотнику. Зато участь жалобщика предрешена: «заест он (Софрон) его теперь, заест человека совсем».
   Старостой в деревне у этого «государственного человека» собственный сын, «по всем признакам человек весьма глупый». Главная забота у Софрона – угодить хозяину, обеспечить поступление доходов в его казну. Кроме полезного, Софрон заботился ещё и о приятном для барина: «…на мельнице флюгер устроил в виде медведя с разинутой пастью, к кирпичному скотному двору прилепил нечто вроде греческого фронтона», ведь его хозяин хочет жить по-европейски. Лесть, холуйство, показная преданность барину в ходу у Софрона. Однако пользуясь беспечностью Пеночкина, бурмистр обогащается и сам: «Шипиловка только числится за барином. Софрон владеет. Как своим добром владеет. Крестьяне ему кругом должны».
    Из таких вот Софронов начали вырастать и в крестьянской среде хищники, новые русские буржуа, исследованные писателями 19 века как литературные типы.
    Известно, что охранителем этой крепостнической системы было авторитарное  государство, создавшее "призрачную бюрократическую машину", не имеющую никаких корней в природе человеческой, которая, несмотря на всю свою противоестественность, продолжает доднесь (!- прим Н.Ш.) существовать" (М.Е. С-Щедрин).
    Известно также, что плачевным итогом в работе всей этой системы было поражение России в Крымской войне, принудившее нового царя и правительство к государственным реформам. Накануне этого, в 1855 году,  известный в России общественный деятель Константин Сергеевич Аксаков пишет ещё не коронованному царю Александру Второму записку "О внутреннем состоянии России", в которой, в частности, говорится: "Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестной ложью. Правительство, а с ним и верхние классы отдалилось от народа и стало ему чужим. ...  Народ не имеет доверенности к правительству, правительство не имеет доверенности к народу...  И на этом-то внутреннем разладе, как дурная трава, выросла непомерная, бессовестная ложь, уверяющая во всеобщем благоденствии. ... Взяточничество и чиновный организованный грабёж страшны. Это сделалось уже не личным грехом, а общественным - безнравственностью целого общественного устройства".
    И вот всего лишь  лет  через  пятьдесят  с небольшим  после  юридического освобождения крестьян от крепостничества в такой вот стране происходит сначала буржуазная, а следом социалистическая революция. О всех причинах и деталях этих революций  разговор отдельный, и случилось то, что случилось. Простые люди всегда, во все времена мечтают о свободе и справедливости. И началось строительство такого, первого в мире экспериментального государства – без хозяев и подневольных  работников. Государства, вызвавшего всеобщие раздражение  и страх в мире капитала и почти всеобщий энтузиазм людей, начавших строительство такого государства.(Здесь читатель может усмотреть противоречия в моих рассуждениях, ведь выше я говорила о том, что крепостное право подавляло гражданское самосознание крестьянства - а Россия к началу революционных событий, несмотря на рождение рабочего класса, оставалась ещё крестьянской страной - так откуда взяться всеобщему энтузиазму? На мой взгляд, дело ещё в том, что, вопреки крепостному рабству, народ, сохранил в себе и здоровые начала. Ими, здоровыми народными началами, восхищались и тот же Тургенев в "Записках охотника", и Гоголь в "Мёртвых душах", и Грибоедов с его характеристикой простых людей: "чтоб умный, бодрый наш народ хотя б по языку нас не считал за немцев", и другие писатели).
    Революции спровоцировали страшную ломку привычного уклада всей жизни людей, ломку, усиленную войнами. Люди, несогласные жить в новых условиях, оказывали жестокое сопротивление, но,  благодаря  тоже жестокой  диктатуре новой власти и террору  и  опираясь  на народный энтузиазм, государство строилось. Была создана умная и мощная идеологическая машина. Стало постепенно  улучшаться материальное благосостояние людей.  Но, на мой взгляд, при всех благородных целях и задачах государство в методах работы с людьми оставалось феодально-крепостническим, а власть самодержавной: то, что формировалось столетиями,  за какие-то десятилетия вытравить невозможно. Это и один идеологический хозяин – КПСС во главе с генеральными секретарями, слово которых было законом и которые иногда вели себя  как  самодуры.  Это и система ГУЛАГа, обеспечивавшего  страну бесплатной рабочей силой.  Во взаимоотношениях представителей верховной власти и рядовых людей формировались ложь и лицемерие,  показуха  и очковтирательство. Люди, умевшие хорошо приспособиться к новым условиям жизни поняли, что, чем больше провозглашаешь яркие лозунги, чем больше хвалишь власть предержащих, тем более будешь у них  в почёте. (Ну чем не бурмистр Софрон?)  А партбилет становился постепенно  надёжным источником карьерного роста. Вот почему в 70-80-е годы в  КПСС  хлынула  рать  властолюбцев, любителей  «и награжденья брать, и весело пожить».  И получается: с одной стороны, народовластие, люди учатся самоуправлению, а с другой стороны, плодятся  приспособленцы-лжецы, подтачивающие государство изнутри.
  И печаль, и проклятье великой страны,
где живут гениальные дети,
и опасней чумы, и страшнее войны –
холуи беспросветные эти.

Угождалы столпов, холуи холуёв,
соискатели власти и санов,
и рабы отупевших от силы голов,
и приказчики ловких обманов.
(Александр Дольский)
    А дальше…   Случилось то, что случилось.
     Таково моё видение этого исторического периода в жизни страны, конечно же, очень упрощённое. Ну и сейчас…  Говорят, что «королей делает свита»?