ВАНЯ И МАНЯ

Сказка для взрослых в стихах

1.
У всякой сказки есть начало,
Ещё у сказки есть конец;
Хотя мы знаем их немало,
Но сочиним… и под венец.

Венцом окончим это дело –
Так уж ведется с древних лет;
Скрипит перо по вайе белой
Свой, оставляя четкий след.

А в сказке этой без начала,
Традиционный есть герой:
Ванюша, он у нас – Молчало;
Свой, добрый парень, он не злой.

И Марья есть – коса-девица!
То балаболка без костей;
Нет не принцесса, не царица –
То кладезь хитрости, страстей.

И место мы не выбирали,
А место то – старинный лес;
Мечтали там, ещё страдали,
Ведь в сказке есть коварный бес…

2.
Молчало Ваня, был художник:
Яснее будет – богомаз;
Ванюша вовсе не безбожник
И не церковник напоказ.

В нём тихо-тихо вера зрела,
И чаще было – он молчал;
Видать в груди его горела
Лампадочка или свеча.

В том заповедном светлом лесе
Стояла церковь над водой;
И батюшка всегда был весел,
Хоть и опутан суетой.

Он и строитель, и подрядчик,
Он и добытчик, и шофёр;
Где надо – был предельно зрячим,
Где хитрым быть, там был хитёр.

А Ваня все себе в молчанье:
То ли молился, рассуждал;
В себе он чувствовал призванье
И ничего не замечал.

Но всё глядел на стены храма
И открывал в них широту;
Ему открылась Божья драма
И в ней он видел красоту.

3.
Ах, красота земного мира!
Поля, леса и гор хребты,
Но ищет люд себе кумира –
Пятно блестящей темноты.

Далек художник от трезвонов –
Красой глубинной поглощён;
Не тешат хрусты миллионов –
В себя взор Ванин обращён.

Когда он ест, то думу мыслит,
Когда он пьёт, то рад воде;
Бывает, тихо кисти чистит,
Себя не помнит – где он, где?

И только вечер пробуждает –
Когда писать не может он;
В нем Дух молитву зарождает,
Пока не явит телу сон.

4.
Приходит сон глубокий, чистый,
Как бес не крутит фантази;
Отдохновенный сон сребристый –
Ступай-ка враг, не приходи!

Всё ищет чёрт, как в щель просунуть
Свою мыслишку, свой подвох,
Но нет здесь места, куда плюнуть:
Там - богомыслие, тут - вздох.

И враг завистливо стенает:
"Ну, Ванька! ну, чувак,- святой!.."
А Ваня красит стены, знает
Да недовольствует собой.

То фон под куполом не звонкий,
Ведь там же Небо, там же Бог!
То у Матфея носик тонкий,
То слишком красочен пророк.

И с Духом он никак не спорит –
Прищуриться слегка, вздохнет:
"Ну, слава Богу"! тихо молвит,
Размявши шею, да зевнёт.

И так слагает дни и ночи
В трудах, в молитве, в снах, в еде;
Да всё молчит, всё терпит молча
И даже вошек в бороде.

5.
Но бес не терпит пораженья,
Ведь наказанье, как у нас –
Там в иерархов униженья
Не то что в бровь, а точно в глаз!

Там верховодство Асмодея,
А что бесенку? потерпеть?!
«Отрадней мне вселиться в змея,
Чем взаперти в аду чернеть».

И каждый миг из кожи лезет,
Чтоб Ване мраком досадить:
То в краски на палитре влезет,
То шепчет: "Вань! айда блудить!"

Но Ваню Ангел поощряет:
«Терпи, голубчик, Бог с тобой!»
И душу тихо озаряет,
Вселяя сладостный покой.

6.
Паломников в святое место
Всегда полно – все за водой
Да окунутся, ведь известно:
Ты стар – в купель, и молодой!

Какое множество болячек!
Какая суета от них...
И стар, и млад от боли плачет,
Безстрастный плачет, даже псих.

И большинство задачу ставит:
"Вот подлечу святой водой
Свои телесные напасти
Да вновь в привычки с головой!"

Но кто-то думает бороться:
Свои страстишки подминать,
А для людей – он даром бьется:
"Ну что там голову ломать!"

Борьбы у каждого хватает –
Пороки льются из щелей!
Кто исцелиться враз мечтает:
"Налей водички, друг, налей!"

Отец Матвей благословляет –
Всем погружаться с головой.
Один войти по грудь желает;
Другой – купается с братвой,

И всем порядки-цели ставит:
"Ты, Гусь, купайся сорок раз,
А ты, Слепой, (как ловко правит!)
Востри вокруг свой меткий глаз".

Как тяжелы у всех хотенья,
Об этом знает только Бог!
Во всём всяк ищет наслажденья,
Лишь кто-то знает свой порог.

7.
А Ваня высоко над людом
И в цвете, в красках с головой;
Он сам увлечен Божьим чудом –
В труде, как будто бы хмельной.

Весна, однако, в почве бродит,
Цветы и птицы по лесам –
На душу грусть свою наводит
И возбуждает по местам.

Ванюша подустал маленько
И чаще стал сходить с лесов;
И дома не был он давненько –
Зовёт отцовская любовь.

Помочь бы огород с посадкой,
Да по двору там кое-что;
Забор поправить – старый, шаткий
И просто... дома хорошо!

Да испросив благословенье
Уехал как-то поутру,
С оглядкой на своё творенье –
Домой приехал ввечеру.

Родители конечно рады –
Всю зиму сына не видать:
Баня, домашние услады!..
Хлопочет вокруг сына мать.

И в накрахмаленной постели
Ванюша мнет свои бока,
А соловьи поют свирели
Да гладит матери рука.

8.
Соврём, коль скажем мы о Ване,
Что чист он телом и душой,
Но, чтоб сказать: он весь в обмане –
Не скажем так, хоть не святой.

Но парень точно не испорчен
Свободой в городе, селе:
Там институт уже закончен,
Здесь – нужно думать о семье.

Но Ваня мудр не по годочкам,
Так видно Ангел вразумлял,
На службу – у него отсрочка;
Дух Божий сердце опалял.

И всё, поделав по хозяйству,
Опять Ванюша в лес спешит –
Не по нутру ему лентяйство,
Как будто в горле ком першит.

"Ну, всё, батяня, ехать надо:
Всё дома переделал – в путь!»
Благословил родитель взглядом:
"Езжай, сынок,- такая суть..."

Мать хлопотливо собирала
Гостинца батюшке в суму,
Ведь земляки они с Урала –
Как тесен мир! я не пойму...

9.
Приехал Ваня – лес приветлив:
Встречает будто своего;
Вот ручеек бежит кокетлив,
И все приветствуют его!

А Ваня, время не теряя,
Раненько в церковь на леса;
Ему пахнули краски раем –
Вновь приоткрылись небеса!

И так душе отрадно видеть
Святых целителей в раю –
Там тишина и их обитель,
Там всё, что я душой люблю.

И Ваня любит подсознаньем,
Лелеет в сердушке своем;
Да, затаив своё дыханье,
Творит он с Ангелом вдвоём.

А враг невидимо бунтует:
"Опять Ванюха прилетел!"
И так бушует, так тоскует,
Как бы прибить творца хотел!

Но Бог такого не попустит,
Чтоб враз скрутить всё коготком;
И бес то там напустит мути,
То там балует кувырком.

И, наконец, ему забава,-
На послушанье Бог привел
Не то, чтобы совсем отраву,
Не то, чтобы... а всё ж – прикол!

10.
То вся в себе подруга Маня!
Глазочком хлоп на Ванин труд:
"Ах!.. красота!" и воля слюням –
Текут и там, текут и тут.

И на палитру каплют скользко,
А мысли Вани набекрень;
Да, набежало с Маней войско
И видят – Ванька, вот мишень!

У простофили вянут уши
От слов девичьих и гримас;
Дрожат заметно парня руки,
Где надо в фон – он тычет в глаз.

Ликует бесик; вот подмога!
Вот, сокрушающая рать!
"Попался, Ванька, недотрога,-
Теперь тебе я буду врать!"

И шепчет Ване прямо в ухо:
"У Мани груди – просто класс;
У Мани косы – глухо, глухо!.."
Разит тик нервный Ванин глаз.

Девица всё то примечает:
Смеётся тишком про себя,
Глядит, как лихо причиняет
Под кроткий шелест бытия.

11.
Бывает, что орешек колешь,
Он силой не даётся нам;
Тогда словчим в земной юдоли –
Орешек тут же – пополам.

Вся ловкость в том, в какое место
Подковырнуть крепчайший плод
И мягок он: ну прямо – тесто!
Так хитро колется и плоть.

И Ваня наш подобен тесту –
Лепи его красою рук:
Девица знала, где то место –
Он колок силой нежных губ.

И сон Ванюши безпокоен:
То скрипнут зубы в темноте,
Как будто юноша наш болен –
Томится что-то в животе.

Да сон на сон мечтой находит,
Как мох на камень в тишине
И почва из-под ног уходит
В таком захлестываем сне.

Так на подушке прометавшись,
В какой-то томной дремоте,
Наутро на недуг сославшись,
Иван теряется в толпе…

В толпе паломников к купели,
Надеясь, пыл свой охладить,
И плещется, как в колыбели;
Что значит деву полюбить!

12.
Катится ком над той водицей:
То вглубь нырнет, то вдруг всплывет,
То Ване начисто не спится,
То стонет сердце, то живет...

Живет, когда Маруся брызнет –
Или то смех, иль экивок;
По Ване пот горохом схлынет –
Бежит в купель, чтоб хлад отвлёк.

Когда «нечаянно» коснётся
Его руки или плеча,
Да хитровато улыбнется,
То парень млеет сгоряча.

По вечерам, бывает, вместе
Идут далече погулять –
Монахи шепчут: «Быть невесте»,
А вслух глаголют: «Объявлять?»

У Мани вид такой наивный:
«О чём, скажите, объявлять?»
Молчит Ванюша, парень милый,-
Кого и в чем тут уверять?!

А время катится привычно;
Уже Ванюша пишет низ.
Всё получается отлично,
Как бы в театрах тех – «на бис!»

13.
Вот и Успение подходит –
В природе мягкость, тихость, свет,
Но дух прохлады уже бродит
И осень шлёт земле привет.

Нарочно мы подробность скрыли,
Что Ваня с Маней в тишине
Уединяться в лес любили –
Качаться в призрачной волне.

Да хоть скрывай, хоть не скрывайся,
А только Маня понесла;
И ты, голубчик, не стесняйся –
Уместно брякни: "Во! Дела…"

Выходит правда – дело к свадьбе,
С весны пророчили отцы,
Но оказалось: дело к тяжбе,
Как бы теперь связать концы?..

14.
А дело в той лишь незадаче,
Что Маню кони понесли!
На самой скорой передаче,
Не прикасаясь до земли.

Как будто прятала под маской
Своё неложное лицо;
Не прикрывалась она краской,
Но лезло скверное родство.

Хотя и говорят в народе,
Что сын за батю не истец,
Но знаем также, что в природе:
Эка птица – таков птенец.

У Мани отчим был пропойца,
Кто был отец, не знаем то;
Не знает мать тех скотобойцев
С какими поспала давно.

Эх, горьки, горьки наши связи
По пьянке чувственной и тьме;
И нет границ греховной грязи
Ни в теле нашем, ни в уме.

15.
Уф! – наследственность, генетика...-
Науки! для сказки – темень;
Хитровата гомилетика*,
Потому – уйдем от темы.

А перейдем на слог житейский:
Мол, дальше что, и в чем там суть?
Ну-у, ты прямо по-армейски!
Продолжим потихоньку путь.

В притворстве надобность отпала
И в Мане страсти расцвели,
С цепи сорвавшись, загуляла –
"Даёт!.." – сказал бы моралист.

И только небу глаз не строит,
А так – крутит себе хвостом;
И перед тем, кто недостоин,
И перед должностным лицом.

То на монаха глаз положит,
Разиню в поле охмурит;
То вдруг натянет резко вожжи,
То с нею гарцевать велит.

*Гомилетика (омилетика; др.-греч. омилэтикэ — искусство беседы) — церковно-богословская наука, излагающая правила церковного красноречия или проповедничества.

16.
Страдает Ваня молчаливо –
Извелся весь в печали он;
И пишется ему тоскливо,
Не естся парню за столом.

Да только думает и мыслит,
Но Маню словом не корит –
Он понимает слова истин:
Всегда любить, любить, любить.

Наука с малых лет привита
Отцом и матерью ему,
Каким то чувством тихим быта
Каким? и сам я не пойму.

Но знаю – есть такое дело!
Я наблюдал среди людей:
Оно негромко и несмело
Входило в душеньки детей.

Вот Ваня, то пример удачный –
Вниманье стоит заострить
На этом эпизоде брачном,
Как важно девство сохранить.

Чтобы потом в семейном коле
И днем и ночью был бы мир;
Такому не научат в школе,
Но,- как надеть презерватив!..

Такую сложную "науку"
Ловчат со школы насаждать;
И прочую ещё порнуху,
Какой не стоит вспоминать.

17.
Так вот, родители Ивана,
Тогда студенты в известном СПб
Влюбились тихо без обмана,
И пели песенки "Любэ".

На этом общем интересе
Их и застал святой Амур –
Не в Audi иль Мерседесе,
В метро их охватил "лямур".

И с той поры спокойно дружат,
Одолевая свою цель;
Смиренно людям, Богу служат,
Плывут себе, минуя мель.

В морях души мелей хватает;
Штурвал, вверяя Небесам,
Жениться лишь, потом мечтают,
Когда окончат свой СПэ-бам.

И потому, прося терпенья
Не прикасаются телес;
Для нас такое – в ряд сомненья,
Ведь мы из области повес.

Так и случилось в тайне светлой;
С тех пор верны венцу они,
Хоть задувал бесенок ветром –
Не предали своей любви.

18.
Как видим, с Ваней всё иначе –
Что ж, видно трудностей искал!
Теперь душою плачет, плачет –
Теперь ошибку осознал.

И батюшке роняет слезы
То ли обиды, то ль вины;
Да ведает о болях прозы
В полях невидимой войны.

Задумчив батюшка и мягок;
Потом крутнул за волоса:
«Горчит тот плод, что в думах сладок,
Но видно знают Небеса,

Что понесёшь такую муку,
Коль впрягся в хомут, чтоб нести.
Ох, постигать тебе науку,
Как душу грешную спасти.

Терпи, Ванюша, исправленья –
Исправить дело нелегко;
Терпи её, свои паденья,
Видать – обсохло молоко...»

И Ване, вместе с отпущеньем
Даёт совет: «Молись Иван
Так трудно сердцу всепрощенье...
И не греши мне, басурман!»

19.
Взвалил Иван на плечи смуту –
Тяжел тот камень, угловат;
И пересудам быть бы люту:
Толкли б, кто прав, кто виноват.

Да в этом месте люда мало
На постоянном житии,
Здесь монастырь – одно начало:
Тот набожен, тот – атеист.

Судачить братии недосУг:
Дел, что ни день полным-полно;
Моление сплачивает круг –
Уклад, как принцип домино.

Всяк в этом ряде виден внешне,
Всяк виден даже изнутри;
Бес мутит воду: "Ты безгрешен!
А тот и этот... Посмотри!"

Бывает, что послушник смотрит:
"А я ведь вовсе недурен!"
И песнь знакомую заводит:
"Да я в монашестве силён!"

"Меня наместником поставить –
Я быстро бы режим навел!
Мне ясно видно, что исправить
И кто, и как, и чем живет".

Как только он помыслит эдак,
Так сразу своей мордой в грязь:
То напивается до бреда,
То сотворит, что отродясь

И мыслить он не мыслил делать;
Потом дивится сам себе:
"Высокоумия мне бегать...
А больше ум держать в мольбе".

20.
Так Дмитрий часто напивался,
А как напьется, то поёт –
К столбам лишь он не придирался;
И день плывёт и два плывёт.

Из кельи выйдет хамовито:
"Ну, кто тут истинный монах?"
И так нахально, и сердито
Пойдет резвиться на словах.

Никто на Митю не в обиде,
Хотя причудливы слова
Он изрекал в чистейшем виде,
Сощурив крепенько глаза:

"Пошел ты Коля прямо в жопу!
И я иду – пора мне спать..."
Да, отрываясь на Европу,
Так и уткнется он в кровать.

Оно, конечно, неприятно
Идти туда, куда послал,
Но всем послушникам понятно –
Он из любви про то сказал.

Когда же Дмитрий протрезвится
Корит себя: "Позор, позор..."
И к Мане: "Ты прости, сестрица..."
На том и кончен разговор.

21.
У вас сложиться может мненье –
Здесь правит Бахус с ветерком;
Да не посеем мы сомненье
Не прямо в лоб, и не тайком.

Конечно, будет наказанье,
Конечно, будет и разбор,
Конечно, будет назиданье,
Но не об этом разговор.

У нас  наместничек бывалый!
Сам эти школы проходил,
И опыт у него немалый:
За всех молился, всех любил.

Кого журит, кого ругает,
А в келью, как войдет свою,
Так на колени, и рыдает
За всю насельную семью.

Никто не видит, кроме беса
Да Ангелов Господних тех,
Что бой ведут в потемках леса
И побеждают всякий грех.

22.
Монахов здесь всего лишь трое –
Прошли страстной и тяжкий путь;
И знают – дело не пустое:
«Уже нам, братцы, не свернуть!»

Но труден иноческий подвиг;
Трудней всего, взирать на мiр,
Что ежедневно нёс свой облик
В ряду изменчивых картин.

Автобусы, крутые тачки
Везли в купель больных людей,
А с ними часто и собачки,
Мол, с ними как-то веселей.

Их меж собою называли
«Туристы» или «огольцы»;
Они здесь ели, пили, срали,
С корнями дёргали  цветы.

И хоть послушник укоряет:
«Побойся Бога! не греши!»
Турист своё, знай, вытворяет
Под маскою культурной лжи.

Бывали откровенно хамы –
Те не скрывали свою ложь:
Им что сараище, что храмы –
Вали да режь, пускай под нож!..

23.
Мы отвлеклись от главной темы –
Она как будто бы проста;
В ней не бушует жизнь богемы –
Здесь всё течёт в тени Креста.

Случился с Маней хрупкий случай:
Извергла плод из чрева вон...
Такая, брат, сурова участь –
Для Вани, как кошмарный сон.

Ему внезапно ложь открылась
Его поступка с девой той,
Что будто бы в него влюбилась
Своей мечтательностью злой.

Не нам, конечно же, мужланам,
В такие тонкости входить:
Кто здесь сильнее был обманут,
Кто был честнее, чтоб любить.

А кто достоин, быть любимым –
Не нам об этом рассуждать,
Пресек тот случай быть счастливым –
Пора глубинами страдать...

24.
Иван заканчивал в трапезной
Святую тему о любви;
Ах, Ваня, Ванечка, болезный,
Как человечек уязвим!

С тех пор, как Маня укатила
На «Скорой помощи» в четверг,
Как будто Ваню разлюбила –
Остался в памяти лишь смех.

А так о ней ни звука в ветре,
В опавших листьях, что шуршат,
Как будто нет на белом свете...
А без неё – ну просто: ад!

Стена как раз была об этом:
Про мрак потерь, про Страшный Суд...
Пошёл Ванюша за советом:
«Наместник мой угасит зуд».

Сатрап встречал соболезнуя
И понимая Ванин плач:
«Терпи Иван, терпи рисуя»,
Что тут сказать – духовный врач.

И парень терпит свои муки –
Растут грибницы на грехах…
Вот полетели белым мухи –
Зашел Димитрий: «Спи монах».

Такие странные словечки
Любил наш Дима выдавать;
Он это так, по-человечьи,
Не зная, как тут поддержать?

В мiру у Димы тоже опыт,
Который свой оставил след –
У каждого: ошибки, тропы...
Каких не делали мы бед!

25.
Теперь у Вани сны – кошмары!
Вот и вчера, как он прилёг –
Приснились страшные пожары,
Как только простынь не прожёг!

Горели церкви, лес занялся;
Весь полыхал тревожный ад
И громко демон заливался,
Распространяя страшный смрад.

Проснулся парень, пот струится,
И угасает жуткий смех:
«Нет, надобно тебе напиться,
Чтоб позабыть зловещий грех».

Наутро к Диме подъезжает:
«Не возражаешь, Дим, хильнуть?»
Тоска у Дмитрия во взгляде:
«Ну, разве только по чуть-чуть».

И понемногу – загудели…
Друг другу лили массу слёз,
А под конец даже запели
Про стук теплушкиных колёс.

Спалось, конечно, как провалом,
Но Ваня понял – это блеф!
Таких примеров было валом,
Где наезжал грешок на грех.

Чуток с Димоном похмелялся
И больше в рюмку не гу-гу!
Отец Матфей с хлопот примчался
В лесок по белому снегу.

26.
Как лес сменил свою окраску!
Покрыла землю чистота
И превратила прозу в сказку –
Какая высь и простота!

Так мы в божественных красотах
Не замечаем простоты;
Так между прахом и в высотах
Полны обманов, слепоты...

27.
И парень наш не унимался –
Источник отрезвлял его,
Водой в купели закалялся
И укреплял свою любовь.

Теперь смотрел на это трезво –
Свои ошибки признавал;
Исповедался он болезно
Да Манечку свою искал.

То спросит у своих знакомых,
То позвонит, в какую глушь,
То от друзей своих бездомных
Услышит кой-какую чушь.

И так по слухам понимает,
Что Маня дышит не одна;
Да потихонечку страдает –
Ему созвучна тишина.

Бывает, выйдет поутрянке
За монастырские черты:
Такая благость спозаранку,
Такая милость Красоты!

Что забываешь всё земное,
Хотя живёшь ты на земле;
Перед тобою всё святое –
Везде-везде, везде-везде!..

28.
Заговорил я о бездомных –
Приводит Бог таким путём!
Ведь сколько судеб светлых, тёмных,
Как вдруг становишься бичем?

Вот, например, очкастый Вася –
Семья распалась, все пропил,-
Так проживал, водяру квася,
Пока домишко своротил.

Толь закурил неосторожно,
То ли печурка подвела –
Нам делать выводы несложно:
Где водка, там лихи дела.

И в одночасье отрезвился,-
Друг рассказал про монастырь;
Так Вася здесь и очутился,
Оставил свой родной пустырь.

Или бездомный дядя Толя –
Была квартира и семья,
Но полюбилась ему Оля,-
Пришлось квартиру разменять.

Потом он в Клавдию влюбился –
Ей тоже палец  не клади;
Так он в общаге  очутился...
Следи, брат, за собой – следи!

29.
Вздохнём: «Милосердия двери…»
В таком бы вздохе пребывать!
Но мы приверженцы материй –
Нам Богородице не Мать.

Слезами омываю сердце –
Никто не видит этих слёз...
Да я не раскрываю дверцы
Ни днем, ни под мерцанье звёзд.

Сижу тихонько в своей келье:
Молюсь да плачу, и... смеюсь –
Такое горькое веселье,
Но я в печали не вдаюсь!

30.
Прошла печаль у Вани зримо –
Она зарылась глубоко;
Как это всё необъяснимо –
Прошла метель и так легко!

Как будто сердце освежилось
В себе невидимой волной
Как бы прошедшее приснилось,
Как бы растаяло мечтой.

Но человеческая память
Не пёс дозорный под крыльцом!
Всё потихоньку пролетает –
Так уж заведено Творцом.

Большой масштаб работы сделал
Наш неназойливый творец;
И многое в себе изведал
Под управлением Небес.

Прошла зима, в «буржуйках» тихо –
Уже в них пламя не гудит;
Не воют на луну волчихи,
Лишь дятел по утрам стучит.

Да филин ухает ночами
И кошки в трапезной шуршат,
Да Лазарь грюкает ключами
Под аккомпанемент мышат.

31.
Монах-хозяйственник тот Лазарь –
Погряз во бремени возни,
Как озабоченная Марфа
Под спудом матушки-земли.

А впрочем – это дар Небесный
Во всём порядок соблюдать –
Здесь важно быть во всём неспешным:
Кому, когда и что отдать;

Кому чего-то подготовить,
Где, в каком месте положить,
Чего и как всё заготовить...
Без дара тут нам не прожить!

И Лазарь был немногословен –
Когда болтать, коль всё учёт?!
Он в своём деле, как Бетховен:
Своё искусство – свой расчёт.

Здесь своя тонкая разметка –
Упор на памятный учёт;
Крутись весь день в заботе, детка,
Всему во всём веди свой счёт!

32.
Ручьи из родников студёных
В Мокрой балке под горою:
Один – как будто замутнённый,
Другой – с ясною водою.

Одна вода – на вкус солёна,
Другая – пресна, будто дождь,
А в месте слива, изумлённый
Паломник видит... будто ночь!

Вода темнеет и темнеет
Да набирает густоту;
В самой купели зеленеет –
Купель же хлещет чистоту.

Метаморфоза та не сказка,
Но настоящий феномен,
Как будто в водах деет краска –
Такое чудо перемен!

Причем целебность ощутима
На организм и боли все;
Так благодатию незримой
Любовь небесную несет.

И набирают ту водицу
Раздельно в каждом роднике;
И говорят: «Вот бы в столицу!»,
«Не сложишь цен такой воде!».

И всё то меряют деньгами:
Здоровье, чудо, облака,
А не молитвой и слезами –
Всё ищут, чтоб наверняка!

33.
Не все паломники такие –
Гораздо реже, всё же есть
И благодарные благие –
По вере всем, какая честь.

Бывал я болен поясницей,
Не понаслышке – испытал!
Такой болячке б поклониться…
Познал я, брат, её – познал.

Я, например, здесь был без веры,
Так, за беседой прикатил;
Какие только были меры –
Всё испытал, всё пережил!

Бывало «клинит» в пояснице,
Как переклинит! ох, и боль!
Лежишь подраненною птицей...
Терпел припадки со спиной!

Так я, как будто в послушанье,
Решил купаться с головой
И влез в купель без колебанья
Да излечился той водой!

И этот случай дал мне крылья:
Я постепенно рос и рос;
От нас всё требует усилья –
Не ожидай затей из роз.

34.
А помню, случай исцеленья!
При мне он был – прям на глазах;
От мышечного расслабленья –
Изнеможение в руках.

Парнишка молод, да расслаблен,-
Ну, в самом деле, ведь беда!
Качал, а мышцы слабли, слабли
И одряхлели до стыда.

И вот уже, который годик,
Парнишка мучился от зла:
Весь исхудал, как медный гвоздик,
Но вот теперь – болезнь прошла!

Мы с ним частенько здесь встречались –
Его расцвет – живой пример,
Как гордо-бредни расплескались
От оказанья божьих мер.

Теперь он знает пути в церковь:
Исповедание грехов...
Какая ум не ждёт ущербность –
Не сочинить про то стихов!

ЧАСТЬ  ВТОРАЯ.
ВАНИН  РАЙ.

1.
Пришла весна, а в ней расцветы,-
Что только в мире не цветёт!
Не безусловно зримым цветом,
Хотя бы дух свой издаёт.

Бывают запахи обильны,
Бывает тонкий аромат,
Хоть запах слабый, хотя сильный,
Но мир земной, как вешний сад!

Не можем охватить очами
Все перемены дивных мест:
То ранним утром, то ночами –
Всё-всё под веденьем Небес.

Там Ангелы погодой правят,
Там племенем в тиши лесов,
А там распевом чудным славят
Каким-то дивом голосов.

Такие сонмы управляют!
До всякой тонкости земной –
Они друг другу не мешают,
Как то у нас – между собой.

Ведь люд тихонечко сбиваем
На зависть, жадность и злобу –
Мы сами бесов призываем,
На многоликую борьбу!

Не на согласие из рая
И не на смирность наших душ,
Но ничего не понимая,
Ведём свой клич в толпе кликуш.

2.
Весна весной, а Ваня болен,
Болезнь, как будто бы итог,
Ведь человек собой не волен,
Когда им правит в Воле Бог.

Когда во всём мы подчиняясь
И говоря в себе самом:
«Я пред Тобою преклоняюсь
И телом, и своим умом.

Всю отдаю вожденью волю,
Всё без предела, всё Твоё!»
Так предал Ваня свою долю
Под Божью чуткость-остриё.

Господь провидел участь Вани –
Ему полезно поболеть
Без панацей и всякой дряни;
И чтоб не смел, себя жалеть!

3.
В весеннем духе нам несложно
Перенестись под Манин кров –
Она бытует здесь безбожно
И верит: к ней пришла любовь!

Да, грубоват немного Федя –
Не терпит Маниных каприз;
Он превращается в медведя:
«По роже!» – вот его девиз.

Сбивает спесь он с Мани быстро
Своею твердою рукой,
И так басит он матом низко:
«Ты не смотри, что молодой! –

Я быстро наведу порядок!
Хозяин должен быть один!»
Да выпадает он в осадок,
Как очень важный господин.

И Мане здесь не повертеться –
Ни в чем свободы не видать:
То надо во время раздеться,
То в огороде не зевать.

Ведь Федор, он хозяйский малый:
Умеет денежку считать:
«Я в своём деле парень бравый!
Люблю работать, пить и жрать!»

И Маня быстро покорилась –
Ходила часто с синяком;
И в Федю, как бы так,- влюбилась:
«Порядок любит Федор, дом...»

Читателя томить не станем
Укладом Федина двора,
А с Маней рано, рано встанем –
Пахать пора, пахать пора!

4.
И, видно, Ваниным молитвам
В тиши лесной внимает Бог.
Совсем иные в скиту битвы –
Здесь нет хозяйственных тревог.

Течёт всё чинно, благородно –
Обитель кротостью жива;
Творят, что Господу угодно
Три инока, одна вдова.

Вдове уже преклонны леты –
Одна затворница в скиту;
Какие исполнять обеты –
Не знаем мы ту простоту...

Как Ваня здесь вдруг оказался? –
Попрошен был на тихий труд,
Чего Ванюша не боялся,-
Так тропы к Господу ведут.

Всё путь теснее и теснее,
Сложнее тихая борьба,
Ведь от любви сердцам больнее –
Какое диво ты, судьба!

5.
Уместно было бы напомнить,
Что мы о сказке говорим,
Что здесь всегда отверсты двери,
Когда молитву мы творим.

А Ваня знает подвиг тихий,
Что та затворница творит;
И прозревает ход событий,
По всей поверхности земли.

И он с молитвой своей веры
Записку ей сумел подать:
Мол, у меня ослабли нервы,-
Прости меня благая мать,

Что лезу в твой затвор духовный
С волнами чуждыми тебе;
Вопрос мой истинно греховный,-
О нашей глупой суете.

Но спать не сплю, молюсь тщедушно
И сохну будто изнутри,
Но не могу я равнодушно
Взирать на плод своей любви.

Что делать мне в кручине этой?
Как мне такое пережить?
Полна умом, духовным светом:
«Учись иначе ты любить!

Оставь все мысли о телесном;
Ищи святые ты черты,
И будет на сердце безслезно;
С тем – позабудь свои мечты».

6.
Иван внимал ответу Бога,
Что через старицу творим
В простом и ясном лёгком слоге,
Каким мы, в общем, говорим.

В нём всё понятно, всё доступно,
Но вот исполнить – нелегко!
И Ваня мыслит неотступно:
В своих он думах далеко.

Записку трепетно читает,
Когда распутьями борим:
Прочтёт,- как будто понимает,
Потом опять – дороги в Рим...

И так вершит свою работу
Под думы тяжкие свои;
Да как-то в ясную погоду
Уехал с признаком Любви.

Но в чем же признак этой глуби? –
В повиновенье, видит Бог,
В душе он слышит звуки лютни –
То царь Давид являет вздох.

7.
Эх, вздохи-слёзы наполняют
Всю человеческую жизнь:
То о грехах напоминают,
То как бы говорят: «Держись!»

Но склонен человек к печали
(Проделки беса помним мы),
Как часто по лбу получали
От разных служек сатаны.

Меня ведь тоже не минула
(Хитра бесовская игра!)
В глубь психики моей сигнула,
Заполнив вечер до утра.

Так мы, увлекшись спиритизмом,
Искали мудрости себе,
Как будто в рамках романтизма,
На деле – шишек по судьбе.

Держали пальчики на блюдце,
Мол, мы с тобою заодно,
И, как рыбёшки на трезубце...
Я помню, как нас занесло!

Но совесть обличала одурь:
Друг другу мирно поклялись
Не связывать свою свободу –
На том тихонько разошлись.

8.
И Ваня, встретившись с друзьями,
Был чуть увлечен болтовнёй,
А те, мигаючи глазами,
Всё хвастались своей вознёй.

-Ты приходи взглянуть на чудо,
Как блюдце по листу бежит;
Как поворачивает круто
Да в буковках слова кричит.

И сохраняет слог, привычку
Того, кто был когда-то жив;
Хоть открывай ещё страничку
Да заноси её в архив!

Вот, например, что скажет Пушкин
Об НЛО, Дубай или кино?
Чем плохи-хороши толстушки,
Какой престижней казино?..

Ивана привлекала тема
Своей доступностью – «Узнать»,
Но, избегая душа плена,
Протестовала: «Не гадать!»

И Ваня вынес искушенье –
Коварство беса превозмог:
«Ещё сварюсь в таком кипенье,
Помилуй Бог! Помилуй Бог!»

9.
Но мы не часто избегаем
Сетей пытливости пустой,
Ведь чаще время убиваем
Под мраком тяжести густой.

Всё развлекаемся умами,
Как будто времени – вагон;
Закидываем всё словами
Да мчим, не глядя на перрон.

10.
И Ваня мчит на второй полке
В вагоне спальном на моря –
Решил, пока не грядет осень,
Чуть-чуть оздоровить себя.

Немного выжариться в солнце,
Да насморк подлечить водой;
И, главное, подправить сердце
«Следи, пока ты молодой!

Здоровье – Божий дар безплатный,
Пока не замечаешь ты,
Что этот дар, такой приятный,
Теряет с возрастом черты».

Так рассуждает его дядя,
На нижней полке развалясь,
В окно, позёвывая, глядя
Да в рюмочку свою косясь.

И доливает в неё с фляги
Настоянный на травах ром,
Который гонит сам из браги,
Черпая из бадьи ведром.

Прикинул дядя: «Столько хватит;
Жаль,- ты Ванюшенька не пьёшь,
Без рома нет той благодати,
Какую ты всё время ждёшь».

Так каждый чадо достигает
Того, что ждёт себе в уме,
Не понимая, чем играет
В своей дремотной голове.

11.
А вот и Ялта – город лета!
Впервые Ваня на морях;
Лучами мягкими согрета
Благая крымская земля.

Здесь Ваня встретил СВОЮ Маню –
Так сразу вскрикнула душа:
«Вот она, Маня! – я говорю!»
Сияет Ваня: «Хороша!».

Одернул парень себя тихо:
«Ну-ну! Остынь, не горячись!
Что,- мало было тебе лиха?!
Да ты не злись! не злись, не злись.

А просто,- будь поосторожней,
Внимательней к её душе;
Ну, а к себе – конечно строже!
Что ж,- должен понимать уже!»

Тихонько Ваня подъезжает:
«Вы автор красочных картин?»
-Я! вам нравится? – в ясном взгляде
Сосредоточие глубин.

-Мне нравится вот та... и эта –
Они как будто заодно...
Их разлучить... лишиться света!..
-Я уступлю за полотно.

-Нет-нет! совсем того не надо!
Они достойны их цены...
Была улыбкою награда
И чистотой морской волны.

Да обменявшись добрым взглядом,
Расстались, тая влеченье;
Внезапно отравившись ядом –
Искушенье! искушенье!

12.
Теперь Иван себя пытает –
Стал осторожнее глупец;
На горьком опыте он знает:
Всему начало – под венец!

Себя, изведав вдоль и против,
Он вновь явился у картин –
Влеченье часто грешной плоти
Нас побудит писать стихи.

-Решил взглянуть я на пейзажи,
Которые не рассмотрел...
Здесь тема чаще моря-пляжи...
И с нею в разговор, пострел.

Как вас зовут, да где учились,
А вы? художник! ну и ну!
И слово за слово – влюбились!
В Марии видит он жену!

И так в беседах дни проходят
Созрело чувство тут и там;
-Ах, дядя, дядечка! Володя!..
И ездит дяде по ушам.

13.
Когда влюблённость посещает –
О, изменения несёт!
Ходя ногами,- тот летает!..
Влюблённый радостью живёт!

Играет кровь его по жилам,
Кружится часто голова;
И перекатывает сила
Волной от плоти до ума!

Ликует дом его открытый,
Пред всеми открывая дверь…
Ей Богу! – дурачок набитый;
Ну, явно: сорван он с петель!

Я часто сам порой влюблялся
И мне понятна эта блажь!
То мотыльком в огонь бросался…
Вот уж обман! вот уж мираж!

И только полюбивший Бога
Остепеняется в страстях;
Тогда разумно ищет брода –
Живёт, как будто на сносях...

14.
Благоразумно Ваня мыслит:
О чём не просят, в том смолчит,
Ведь мало ли на свете истин –
Любая за себя кричит!

Но знает Ваня не наслышкой,
Что Истина тиха, мудра –
Она сияет ровной вспышкой
От ночи тёмной до утра.

У каждого бывают всплески,
Что озаряют ум и плоть,
Как будто лучик в перелесках –
Так мудро нас ведет Господь.

Ему всецело подчиняйся,
Его ты слушай до глубин;
Душою с Ним соединяйся
И не останешься один,

Как многие в сиротстве плачут,
Мол, я один, ох, одинок!..
И прячут эгоизм свой, прячут:
Ничто не спрячешь – видит Бог!

Не понаслышке Ваня знает:
Себя ты чаще укоряй –
Какое множество страдает,
А ты будь весел, не страдай.

15.
Ванюша весел – он весь в Боге;
Влюблён в Марию – благодать!
И, если быть не очень строгим,
Чего нам на земле страдать?!

Смотри: всё в мире этом – чудо!
Любой листочек, тварь и мысль;
Бывает нам, конечно, худо,
Когда не смотрим духом ввысь.

А так... смотрю я на Марию
И в сердце видится Христос,
Потом родные, дом, Россия...
Всё по порядку – не до слёз!

Так размышляет парень здраво –
Не даром курсы проходил,
Ведь монастырь не был забавой:
Чему-то он да научил.

И часто делится с Марьяной:
Теченьем мысли, простотой;
Она восторгом обуяна:
«Какой Ванюша! – не пустой...»

Такие выводы ей сладки –
Уж насмотрелась за свой век:
Познала многие повадки,
Что тут сказать, се – человек!

В нём больше сора, чем жемчужин,
А Манин ум был жив-живой;
Она смотрела чаще в души,
Как парень дружит с головой.

Да чем наполнено сердечко,
И как в нём светит глубина,
Какое Богу в нём местечко,-
Вот чем наполнена она!

16.
Итак, в движении по списку
Не потеряем и мы мысль;
Подвержен Ваня зоне риска,
Но не теряет жизни высь.

Минули праздников денёчки
И наступил сезон забот:
Что ж, оторвём: кого от бочки,
Кому в учёбу на весь год...

Свободен Ваня,- съездил в Питер,
Куда вели дела, следы;
Смотался в тихую обитель –
Взглянул в себя со стороны.

С отцом Матфеем повидался,
Раскрыл все планы на судьбу;
В три дня с обителью расстался
И вновь уехал поутру.

17.
Раскроем планы, как умеем
Их было много, видит Бог!
И Ваня стал уже умнее,
Хоть парень светский – не пророк.

Пророки тоже ошибались,-
Тому примером царь Давид,
По воле Божьей жить старались:
Господь всех верных наградит.

Ведь парень смог понять ту цену,
Что отличает ночь от дня;
Увидеть ясно перемену
В огне духовном от огня...

Огонь духовный душу греет,
А пламень страстный жжёт да жжёт!
Ведь от того душа болеет,
Что по грехам своим живёт.

Когда наводится порядок,
Душе даётся благодать!
И труд, и сон у чада сладок –
Готовы мы ещё страдать.

В страданьях смысл теперь понятен:
Коль нагрешил – ответь за грех;
Омойся ты от грязных пятен
И продолжай свой тихий бег.

18.
И Ваня бег продолжил скоро –
Сюжет по жизни так течёт:
Бывает, вьётся до упора,-
Бывает, лезет наперёд.

Ещё бывает, как по шпалам,-
Идёшь, идёшь – всё дальше путь;
Потом вдруг – бац! душа помчала
И не присесть, ни отдохнуть.

Такой период Ване в ноги:
Помчались дни – конь без узды;
Клубится пыль по всей дороге
От такой быстренькой езды.

Иван вернулся в Симферополь
У Марьи начался сезон –
Последний год сидеть в окопах:
"Не будем лезть мы на рожон..."

Так думал Ваня, делясь с Марьей –
Она согласная была:
-Живём пока без плотских связей…
-Да, да, Марьяна!
Ну, дела...

19.
Ванюша снял квартиру в доме
С высоким гулким потолком;
Нет ничего в квартире, кроме
Обдутых окон ветерком.

Зато Ванюше здесь раздолье –
Простор для творческих идей!
Купил мольберт и был доволен
Разумной пользой площадей.

В других покоях две кровати,
Чтоб в искушение не впасть,
«Ведь опыт есть: его мне хватит,
Чтоб нам обоим не пропасть».

Иван да Марья заявленье
Подали в ЗАГС, по всем статьям,-
Дай Бог теперь бы вам терпенья,
Ну, и заботу тем чертям,

Которым демон искуситель
Направил призрачный наказ:
"Я скорый демон-соблазнитель!
Примите черти мой приказ!

Когда все люди спать ложатся,
Безпечно так себя ведут,
Что нам не стоит и сражаться –
Грешить команды, ведь не ждут!

Впадают в путоньки охотно –
Им наши козни по нутру,
А этим – всё не беззаботно:
На жизнь не смотрят как игру".

20.
Игра с младенчества до гроба! –
Марьяна так всегда жила,
Ведь далека была от Бога
Да от Господнего тепла.

Тепло лишь мамы ощущала –
Отца не знала с ранних дней;
Сказать, чтоб это огорчало,-
Власть материнская сильней.

У мамы многому училась:
Как дом в порядке повести…
В мечту одну она влюбилась –
К ней отнеслась по совести.

Мечта откуда прилетела? –
Сама не знала тех краёв,
Но очень уж она хотела
Искусством заняться всерьёз.

Ей представлялось, как рисует,
Как краски движет по холсту;
Видать душа её тоскует
И зрит духовно Красоту.

И потому с упорным чувством
Готовила себя всегда
С каким-то призрачным безумством
Быть живописцем навсегда.

Когда мечта тверда по вере,
То так тому и цели быть!
С Марией так, по крайней мере,-
Хотела свой талант раскрыть.

21.
Мария не была красивой,
Но это я на плоть смотрю;
Душой же очень была милой –
За душу, я её люблю.

И Ваня дар обрёл от Бога –
То была Божия стезя:
Идти ему по тем дорогам,
Где было Небо всё – Друзья!

Святые души, дом Небесный,
Как будто в сердце возлегло;
Душе его никак не тесно –
В душе его давно светло.

И появление Марьяны
Не приглушило ту любовь;
Душе от страсти не быть пьяной –
Не так уже играет кровь.

22.
Попутно с бытом помнит Ваня
О мире духов и борьбе!
И устраняет те желанья
Каких так много на земле.

Он трезвый муж, какое счастье
Нам выпадает повстречать
В одном лице и в одночасье –
Так, право, хочется кричать!..

Ну, покричи, хотя б немного,
Ведь всё равно не услыхать
Твоих молитв к Святым и к Богу,
Не буду я вас утомлять.

Ах, хорошо! – наполнил душу:
Восторгом полнится она!
Молитвы я не лью наружу –
Внутри простерты берега.

Зазвал Иван отца Трофима,
Уж познакомиться успел,
Ведь освятить необходимо –
В квартире полно было стрел.

Там, где живут безпечно люди,
Быть может всяческий подвох:
Здесь часто пьют, кого-то судят...
Да мало ли каких пройдох

Тут перевидели все стены,-
Чего наслушались они...
Разительны те перемены,
Когда приходят дни Любви.

23.
Отец Трофим, священник старый,-
Любитель батюшек ругать:
"Там на уме одни товары,
А на приход ему – плевать".

"А этот,- старый комсомолец,-
Всё по партийному метёт!
Совсем утратил свою совесть;
И кому служит – не поймёт..."

И так чихвостит по порядку,
Кто попадётся на язык;
И режет, режет правду-матку:
Так изъясняться он привык.

Иван всё мимо пропускает –
Так ещё с детства он навыкл;
И желчи звуки угасают
Да укрощается язык.

Добра в себе не замечает –
В других старается смотреть:
Хорошее – на ус мотает:
Худое видеть, то ведь смерть!

Отец Трофим увидел в чаде:
Смиренье, ум и красоту;
Отметил он в духовном взгляде
В Иване высь и чистоту.

И полюбился ему парень –
Не видел он давно таких;
Смягчился в сердце как бы камень –
Он перестал ругать других.

24.
Всё происходит по порядку –
Не надо думать так, что в раз
Цель поражается в десятку:
Ба-бах! – искоренил тотчас.

Нет,- это в сказке только просто,
У нас хоть сказ, да непростой,-
Какое множество вопросов
Решает в духе твой застой.

Так мы идём себе по жизни,
Не замечая: где и как,
Но исправляются ошибки,
Искореняется тот мрак,

Что собирали понемногу,
Как неразумные глупцы.
И я в себя собрал, ей Богу,
Ох, помогайте мне, Отцы!

Я потому на старость верю
Делам и слову тех Отцов,
Которые, по крайней мере,
Стояли жизнью пред Лицом.

Хотел бы я стоять пред Богом
Сколько во мне хватает сил:
Смотреть в себя: так строго, строго!
Среди достойнейших могил.

25.
Ванюша с Марьей живут вместе,
Как добрый братец и сестра;
Бывает, кажется невесте,
Что им бы... как бы... уж пора.

Но Ваня строг к себе (вот парень!) -
Твердыня хлопец, хоть куда!
Можно подумать – плоть, что камень,
Да враки это,- ерунда!

-До свадьбы нам ещё немножко,
А там и свадебная ночь...
"Медок черпать мы будем ложкой!"
Ах, мысли, мысли – прочь! прочь! прочь!

И гасят мысленные страсти
Всем поэтическим трудом;
Да ослабляют силу власти –
Разят молитвою врагов.

На службы ходят регулярно,
Исповедаются всегда,
Что не внушает враг коварно –
Чиста в их помыслах вода.

С монастыря ещё Ванюша
Хранит привычную черту:
Держать на исповеди душу
И мысль, и помысел, мечту.

Всё, что ни есть, то открывает;
Марьяну учит: так, мол, так,-
Как будто в душу проникает,
При этом держит нужный такт.

Легко девице с парнем этим –
Она как будто Жизнь нашла!
На план второй, что мы заметим,
Цель живописи отошла.

На первый план выходит смело
Труд, что ценнее нет его;
А, коль вести его умело,-
Разумнее нет ничего.

26.
Иван писал иконы маслом –
Так получалось, по сей день;
Но к минералам питал слабость,
Как летом к ягодам олень.

Он ещё с детства был в ученье
Иконописного труда;
И благородное влеченье
Проникло в сердце навсегда.

Учитель  был мудрец старинный,
Что знал иконное письмо;
И склад имел натуры мирной –
С отцом знакомые давно.

Любовью Ванечка проникся,-
Видать то мастер передал,
Не даром ведь отец молился –
На мольбы по ночам вставал.

Ничто не пропадает втуне,
Коль блага просим о душе:
И не спешим в поклон к Фортуне:
Ты пособи, мол, протеже.

В роду такого не бывало,
Чтоб кто-то преклонялся ей:
"Наш род к нечистым не бросало
В угоду боязни смертей".

А нёс свои молитвы к Деве –
Всё ей о сыне поверял
Ещё когда Иван был в чреве
Отец в мольбе не уставал.

И мать заботилась душою:
Всё к Ангелу несла его;
Был окроплён Иван слезою –
По вере жить ему дано.

Возможно, я восторжен сердцем,
И с умиленьем говорю;
Излишне восхищён младенцем,
Но, видит Бог, его люблю.

Фортуна (лат. Fortuna) — древнеримская богиня удачи.

Удача - старец Клеопа Илие в одной из своих бесед упоминает: «Я вижу, в некоторых помянниках вы упомянули беса Удачу, написав: «Об удаче дочери», «Об удаче сына», «Об удаче семьи». Что это вы вписали мне диавола в помянник? Вы знаете, кто такой был Удача? Это был самый большой демон, который скосил миллионы душ. Молох, или «Удача», был богом счастья у римлян, шумеров и карфагенян..."

27.
Вот и живёт Ванюша в Боге –
Не видя значимость в себе;
Не встань, дружок, на полдороге
Да не остынь в лихой борьбе.

Что мы порой воспринимаем,
Как за «случайные черты» –
Так жизни суть не понимаем:
В нас чаще кружатся мечты.

А у Ивана дар от Бога –
Духовным взглядом видеть все:
И соль неведомой дороги,
И простоту в непростоте.

Дары, дары… мы их не видим!
Объяты чаще суетой:
Кого-то любим, ненавидим...
Крушим в себе злобОй покой!

Когда б просили дар духовный –
Всё приложилось бы к нему;
Так нет же: ищем "дар" греховный
Вдали от Света – ближе в тьму.

28.
Следит, подвижник, за обидой,
Следит в себе за духом чувств,-
А что ещё в сердечке видно? –
Вот, так искусство из искусств!

Какая строгость впечатлений,
Какая бдительность в уме;
Какие хоры сожалений
И что кружится в голове?

Как посмотреть – с ума свихнуться!
Ну, разве так возможно жить?
Ведь не успеешь ты проснуться,
Как всё в себе умей сложить.

Другое дело – расслабуха!
Не заставляй себя и всё!
Улыбка, смех с утра – до уха:
Ты верь, голубчик, что спасён.

И верят люди – так удобно,
Не напрягая дух в себе,
А так, как Ваня,- неудобно
Нам жить на матушке-земле.

Однако, мы заговорились,
Пора вернуться в суть вещей,-
Как Марья с Ваней потрудились
До наступления дождей.

То, что в дому у них порядок,-
Где помолиться, спать и есть;
Всё делать можно рядом-рядом,
Ведь это чудо! – Божья честь.

И сознавая эту милость,
С почтеньем трудятся друзья,
Хоть время дня и сократилось,-
То не препон для бытия.

29.
Как будто всё идёт чредою –
Ничто не плещет, не шумит;
И в этой череде искрою
Сын Ванин в комнате кричит!..

В законном браке он родился;
Венцы держали их друзья;
Ванюша очень изменился,
Как бы ушёл из бытия.

Хотя заботлив, Маню любит,
Но будто весь он в облаках:
«Фанатик!» – думают так люди,
Да только Ваня не в мечтах.

Он ведь в фактичности реальной:
На нём свершился тот завет,
Где он ревнитель не случайный –
Не окружает его бред.

Печаль по Господу снедает:
Бывает так ему ясна,
Что Ваня будто бы летает –
Поит всю душу новизна!

И как-то сидя за иконой –
Заказ был очень не простой,
Был окружён он тихим звоном
И голос слышен: «Я с тобой».

Пал на колени чадо Божье
И больше с них уже не встал;
Хотелось быть ему подножьем
Духовным силам – он упал...

Душа незримо отделилась –
Созрела сила в той душе,
И сердце в нём остановилось –
Не нужен был удар уже.

30.
Так умирают тела в Боге,
А души по небу летят,
Но мы по-прежнему в дороге –
На что у нас глаза блестят?..

КОНЕЦ