Страна Моего Сердца

            

  Колеса вагона застучали на стрелке, поезд качнуло раз – другой. «Ага, значит, уже скоро станция» - подумал он, глядя в окно на мелькавшие пейзажи - типичные  картины средней полосы. Вытянувшиеся вдоль полотна, небольшие перелески, березки с полями, усталое солнце, клонящееся к горизонту, да веселые головки подсолнухов, как тысячи солнечных зайчиков, разбежавшихся по полям. Хлопнула дверь в тамбуре – по вагону шел офицер – таможенник и два солдата в форме пограничников.
«Так – так,  проверка документов, скоро граница, как я забыл!» - он зашарил по карманам, чертыхаясь про себя, что не приготовил паспорт заранее. Паспорт не находился, он слегка вспотел, начиная нервничать, засуетился, проверяя уже все карманы подряд. «Нет – нет, предъявлять ничего не надо! Не волнуйтесь, станция через 2 минуты.» - офицер говорил спокойно, приветливо смотря на него.
«А – а, как же… у меня же было, сейчас найду!» - офицер улыбнулся и вместе с солдатами сопровождения продолжил свой путь к выходу из вагона. И он ни у кого не просил ничего предъявить. «Странно, вон же – столбик полосатый мелькнул, другая страна все – таки, а никто не проверяет. Странно.» Поезд  замедлил ход, тормозя мягко и аккуратно, легкий толчок, еще один, остановка. «Ну, вот и приехали. Пора на выход!»
Он поставил на теплый асфальт перрона свою спортивную сумку и прищурился, закрывая глаза ладонью от солнца. День потихоньку завершался, но было светло, безоблачно, позднее лето еще не растеряло своих ярких красок и торжество зеленого цвета еще не начинало сдавать свои позиции, уступая желтому. Он стоял возле небольшого одно – этажного здания станции. Простенького домика, обшитого доской – вагонкой и покрашенного в стандартный цвет всех станционных домиков. Что – то собирательное из коричневого и бордового с обязательными табличками, предупреждавшими об опасности хождения по путям и указателями – «Камера хранения». Но была одна деталь, которой не было у всех остальных станционных зданий. Наверху, там, где обычно висит вывеска с названием населенного пункта, красовался большой щит светлого цвета и голубыми буквами было написано – «Страна Моего Сердца». Он еще раз медленно перечитал эти слова, пытаясь осмыслить и понять, что бы это значило? «Может, это здесь такая деревня есть? У них бывают такие странные названия, ого – го, некоторые и произносить не везде прилично!» Он задумчиво огляделся, кроме него с поезда никто не сошел. На перроне никого не было. Маленькая сонная станция, ничего особенного, но он почему – то знал, он даже не мог внятно сказать – откуда он это знал, что ему надо было именно сюда. Именно в эту глухомань и тишину заброшенной где – то в середине страны крохотной станции.
Он закинул сумку на плечо и не торопясь зашагал по пыльной грунтовой дороге, ведущей к недалеким домикам поселка. Откуда – то выскочила стайка мальчишек – дошкольников. С веселым и громким гомоном, что – то яростно доказывая, они размахивали какими – то самодельными удочками и махали руками, видимо, убеждая сомневающихся, что где то «там, я точно знаю, есть место, где рыбы,  во-о-от сколько!» Он улыбнулся, провожая их взглядом. «Да, помнишь, сам – то такой же был, помнишь? Выйдешь из отцовского дома на улицу – «Пацаны! Айда на рыбалку, я место вчера нашел!» И удочка была такая же – срезанная из верескового куста, с самодельным поплавком из пробки и спички и большим ржавым крючком, пригодным, наверное, для ловли китов, судя по его размерам. Он снова улыбнулся, картины прошлого затопили его ум, властно вторгаясь и вытесняя реальность. Вспомнил и  дом, построенный его отцом. Тот был уже начальником какой – то строительной конторы, но ремесло плотника, полученное в юности, знал хорошо и с бригадой знакомых мужиков,  в свободное время и по выходным, за год срубил и поставил полутора – этажный крепкий и основательный дом. В который они и переехали от старушки – соседки, у которой квартировали всей семьей. Мама, папа, бабушка и он – мальчуган, детсадовец.  Там был большой огород, палисадник под окнами с рябинкой и цветочной клумбой, крытый двор с отцовским хозяйством – лодочные весла, рыбацкие снасти, разнообразный инструмент и много еще всяких чудесных и таинственных вещей, которые вызывали у него чувство  страха и почтения. Это была большая взрослая жизнь. И предметы, нужные взрослым. А ему было почти ничего и не нужно. Так, ходить с утра в садик, потом носиться по улице с мальчишками, жившими по – соседству, да строить из веток и ржавых старых железяк на заброшенном пустыре у городского пруда тайный «штаб». Где можно было собираться по вечерам, зажигать чадящую свечу и зловещим шепотом рассказывать «страшные рассказы», выпучивая глаза и изображая руками неведомых чудищ и покойников.
Он вздохнул, остановился у небольшого магазинчика. Тот был закрыт, на двери висел здоровенный замок. Легкий ветерок трепал бумажку с надписью карандашом – «Ушла на базу». И снова его накрыло волной из прошлого. «Тетенька – тетенька, дайте пожалуйста, мороженку, нет не эскимо, фруктовое за 7 копеек!» И сладкий вкус с примесью ванили и приятельское – «дай откусить!» Как же тогда отвечали? Он нахмурил лоб, вспоминая – «О, точно! Вот так – «Сорок один, ем один!» А друзья по улице говорили – «Сорок восемь, половину просим!» Он чуть не рассмеялся, придумать же такое. Еще и цифр толком не знали, в школе – то не учились, а эти прибаутки уже были в ходу. И фруктовое за 7 коп  брали лучше, чем эскимо, потому, что оно стоило 11 коп, а тут можно было насобирать 4 коп и взять еще одно. А собирали возле пивнушки – ларька, где взрослые мужики пили пиво из больших пузатых кружек и вся земля была усыпана рыбьей чешуей и папиросными окурками – смятыми бумажными гильзами с обгорелыми краями. Некоторые клиенты ларька, уже будучи навеселе, иногда просыпали мелочь мимо кармана, потом с натугой и краснея лицом, собирали ее, но кое – что оставалось им, уличной голытьбе. Как раз, чтобы взять фруктовое мороженное, или, если повезет – сходить в кино на дневной сеанс, «детский»  в три часа дня. И всего за 10 копеек посмотреть «Неуловимые мстители», или «Тимур и его команда».
Он присел на ступеньки магазина, солнце уже не слепило, опускаясь к дальнему лесу, где – то рядом щебетали птицы, радуясь теплому дню и обсуждая свои птичьи дела. Мимо прошел высокий крепкий мужчина из местных, видимо, с рыбалки. В больших резиновых сапогах, жестком брезентовом плаще – дождевике, на одном плече он нес два лодочных весла, придерживая их рукой, в другой у него было несколько коротких удочек и ведро, из которого доносился плеск воды и глухие удары. Добыча. Рыбалка удалась. А, ведь, не всегда так везет. «Палыч! Ну, что там – рыба есть?» Он вспомнил, как сосед - маленького роста мужичонка, постоянно выпивавший и периодически одалживавший у отца «рубль до получки», кричал так из окна своего дома. А отец, степенно и важно подходя к воротам, отвечал – «Рыба есть. В пруду!» Это означало, что сегодня клева не было и семья вечером, вместо ухи, будет есть «змеиный « супчик. Концентрат из пакета, сваренный бабушкой, пока его родители будут на работе. «Отец…папа…батя.» Лицо его напряглось, складка пролегла в уголке рта. «Сколько же тебя нет уже, лет 30, да? Эх, папа, папа…» Рыбалка, шахматы, желание что – то строить, делать руками – это отец. Это его, от него. И критичность в восприятии жизни. «А, ну, да – очень умный поступок, очень правильный. Башковитый!» Иронично и едко. Но честно. Всегда и во всем. По – мужски. Он прошептал, глядя вслед рыбаку – «По – мужски.»
Встал, отряхнул брюки – «Надо зайти в поселок, тут метров 200, не больше. Водички, хоть попросить. В горле пересохло, а магазин закрыт.» Он подошел к крайнему дому. Окно было открыто, аромат борща разносился по улице. В глубине комнаты была видна большая «семейная» кастрюля, с поднимавшимся из нее, паром, судя по всему, стоявшая на электрической плитке – одиночке. Раньше были такие, с керамическим верхом и спиралью по кругу. Женщина в цветастом ситцевом фартуке и легком платье хлопотала на кухне, что – то отрезая, нарезая, подкладывая, подсаливая. Он не успел ничего сказать. Она, увидев его, просто поставила на подоконник  большую алюминиевую кружку – «Попейте квасу, холодненький, из погреба» Он, удивившись и поблагодарив, поднес  кружку к губам – «Ух, ты - тот самый вкус! Тот самый! Настоящий хлебный квас!» Присел на «завалинку» - точно, так и назывался этот «приступок» вдоль стены. Квас приятно охладил и тоже вызвал новые картины из той, давно, казалось, забытой им, жизни. «Мама! Мама, налей чего – нить попить! Ну, налей» - «Зайди в дом, там бабушка компот сварила, в кастрюле  на столе, а я занята – видишь, борщ готовлю. Сегодня же воскресенье, вечером борщ будет, с мясом.» - «Мам, да я не буду заходить, мы  с мальчишками сейчас на пруд купаться идем, дай так – в окно, ну, мам!» И голос бабушки – « Внучек, на, вот, тебе – кружку держи, квасок хлебный и смотри там, на пруду, глубоко не лезь, мал еще!»
И он, вскарабкавшись на завалинку, торопливыми глотками пил этот замечательный квас, а мама, выйдя к окну и вытирая руки полотенцем, говорила – «Да, не торопись ты так, успеешь. Подождут твои мальчишки. Может, поешь еще? Картошечка есть с грибами, будешь?» Но он, отрицательно мотая головой и спрыгивая на землю, уже бежал, крича на ходу – «Не – а, некогда! Потом!»
Он сидел, глядя внутрь себя, в глубь своего «Я», видя то, что не видел уже много лет, вспоминая то, что давно не вспоминал. «Мама, мамочка…бабуля… я помню, я помню…» Ему было и грустно и в то же время легко, он чувствовал, что все эти картины – это часть чего – то одного, большого и важного. Часть одного Целого. По имени Жизнь. И сама его жизнь тоже – часть, еще более большого и важного. Того, что зовут Миром, Временем, Пространством. И он видел себя – того маленького мальчика в коротких штанах на бретельках, коленки в ссадинах и синяках, чумазая физиономия, перепачканная после поедания кулька шоколадных конфет – маминого подарка на День Рождения. Детские глаза, распахнутые навстречу миру, навстречу новой, грядущей жизни. Как давно это было, когда это было? В груди его было тепло, ласковые слова слетели шепотом с губ – «Любимые мои… родители мои, я вас очень люблю. Очень – очень. Простите меня, если что не так было. И благодарю вас. За все благодарю.»
Он чуть помедлил и добавил, вспомнив глаза того мальчика – «Мы справимся, сынок, обязательно справимся. Все будет хорошо!»
Гудок локомотива встряхнул его, заставив вспомнить, что надо ехать. Да, надо, пора. Так устроено, так заведено. Приехал, погостил, пора домой. В «здесь и сейчас». Он поднялся в вагон, сел у окна. Поезд тронулся, маленькое здание станции стало удаляться.
Увидев проплывающую вывеску, он машинально повторил название – «Страна Моего Сердца». Потом и она скрылась вдали.