Сталкер. Поход. Аномалия дикобраз

Предисловие

  У каждого персонажа есть в Зоне тайное место, домик. Это ещё с детства нам очень важно – чтобы было. И уютно в нём – как в мамином пузике и безопасно и отдохнуть можно по-настоящему. Не скорючившись в три погибели …ну или в две – а членораздельно. И даже всхрапнуть во сне без подрыва.

  У двуяйцевых обычно на одного такое место рассчитано. У однояйцевых – на нескольких. У дикобразов тоже так  потому, что обычно в помёте по два-три детёныша.

  Вот и Виталька сам в своём схроне сидеть не любит. Обычно у него всегда есть с кем выпить-закусить.

  Вот и сидели как-то между делом в схроне Виталькином сам Виталька Алибабаич – про него вы все знаете, волк – господин Вольф (про него есть немного в Ностальгии) и сингулярность.

  Хотя сингулярность, конечно не сидел и не стоял, а пребывал.  Персонаж для вас новый. Про сингулярность можно погуглить; а у нас в Походе он ещё ипостасит как самурай Синг – ещё из годзоку, когда с мутантами якшается, или как барон Рамззот – это когда он, искривив простанственно-временную, по бабам бегает.
    Они любят, чтоб барон и всё такое…родословная там, замок, чтоб не работать вобщем.

  Ещё Синг любит про аномалии потрепаться, поржать над сталкерами, когда они начинают сингулярности про всякие чудеса рассказывать.

  Как раз про аномалии разговор и шёл.

                Аномалия дикобраз.

      - А вот что такое аномалия? –спросил дикобраз Виталька, разлив по маленькой – волку в вывернутый окуляр противогаза, сингулярности  в вытянутую из континуума, рефлексирующую на шестом после запятой пи-мерность.

        - Аномалия это такая непонятная фигня, которая плющит, подкидывает, кружит, бьет током, жарит. Или, проще говоря, аномалия это жизнь сталкера, сконцентрированная в одном месте и в одно время.
   Вот приходит новичек в Зону, значит где-то появляется аномалия, отражающая всю его жизнь. Говорят, что если попасть в собственную аномалию, то можно телепортироваться прямо к Монолиту, - Виталька аж глаза вытаращил от такой неожиданной для самого себя концовки.

    - Ясен пень! Знамо дело!- поддержали его друзья, рассчитывая на большее.

    - Интересно, - прогудел сингулярность, - а какова, в таком случае, дикобразная аномалия? И что будет, скажем, с енотом, если он в неё попадёт?

    - Будет вечно считать пустые бутылки у меня в каморке – авторитетно заявил Бабаич.

                - Ну нахер, - сказал енот.

  Друзья переглянулись.

   - Вы тоже это слышали? – волк задубасил хвостом по ножкам дикобразовой стойки, - ты потише, вот он ща услышит да побьёт их об твою голову в сердцах.

   - Пусть слышит! Повествователь, мля, - заворчал Виталька, -  не сможет он ничего. В том-то и заключается наказание Монолитово. Вот представь: заходишь ты ко мне за поллитрой, а я тебе : да вон с полки возьми. А ты глядь - а там одни пустые бутылки стоят. Ну ты, естественно, хочешь возмутиться, пытаешься схватить одну, а она не берется - рука так сквозь нее и проходит. Ужаснее вещь трудно себе представить.

  - Вытянет он лапки свои дрожащие, хихикал Виталька, – хвать-похвать – а никак… - и тут дикобраз вытянулся, прислушиваясь.

   В подсобке загремело со звоном. Звон перемежался звуками напоминающими дикобразу… удары металлической щётки по тарелке.

   - Нет! - Алибабаич схватился за сердце, ещё не принимая, но уже осознавая свершившееся.

   Он бросился к подсобке и распахнул дверь. На полу, придавленный рухнувшим стеллажом, среди битой стеклотары лежал енот, таращась в проём.

   - Виталько! Это не то, что ты думаешь… Я не виноват, – забормотал Абр, выбираясь. Я тут шёл. К тебе. С артефактом. А темно – ночь же. Луна – тонкой скибочкой так. Лимонной. Стружкой цедры, б*я*ь…

   - Поэтично, канеш, но не видно же ни хренища. Я лапы-то вытянул. Щупать. А они – лапы-то проваливаются, Виталька… проходят через что-то. И я за ними прохожу.

  - А задние лапы не проваливаются! Чувствуют ещё землю-матушку. А потом и бетон стали чувствовать. И нос стал что-то чувствовать. А лапы всё никак. Всё не нащупают ничего. Жуть, Виталька!

  - А потом загремело, навалилось на меня, опрокинуло. Понял – что я в каморке твоей. И зачем ты столько пустых бутылок наставляешь? Говорил я тебе сколько раз. Наставляешь, наставляешь…- закряхтел енот, разгибаясь, придерживаясь за стенку… наставляешь, наставляешь тебя, Виталька, учишь, а ты как член неэррегированый – никак не наставляешься, - енота повело в сторону, он снова упёрся в стену и закачался перед заступившим ему в дверном косяке дорогу дикобразом.

   - Ты! Ты!!- ощерился дикобраз, - ты зубы мне не заговаривай, собака! Енотовидная! А-ну дыхни! - он наклонился к енотовой морде.

   - Отчего-ж и не дыхнуть,- ухмыльнулся енот, - если культурно просят! Можно и дыхнуть, - енот отклонился, вдыхая полной грудью и выдохнул прямо в замшевую коричневую картофелину Виталькиного носа. Проолифленной сосной.

   - Можно и дыхнуть, и пёрнуть можно, если просят,- енот, ухватившись за не рухнувший стеллаж, поднял заднюю лапу и пропердел. Будто холстину рвал - прррррротяжно,с подозрительным тррреском.

   - Вишь как, Бабаич, рассохлось всё! У тебя случаем сала нет? Смазать...- Абр глянул в глаза дикобраза, - ладно...Грызи сам свои стеллажи. Ты меня извини, - енот, протиснулся у ошарашеного Витальки подмышкой, - привет, мужуки! Зона, понимаешь! Отчуждения! – енот поднял кверху палец и икнул, - вона чего отчуждить может.

   Енот, держась за стенку поднялся, тяжело вздыхая и мотая головой, по ступеням, открыл дверь бункера и прошептав, обернувшись: «Дали будэ…», - выпал в эту самую Зону Отчуждения.

  -Да как же он умудрился, ведь к бабке не ходи - пьяный в жопу,- бормотал Бабаич, оглядывая подсобку, - ААААА! Вот мудрила! Смотри чего выдумал!
  - Мужуки, ловите его, он далеко не уйдёт. Он в одножопие не меньше литры вдул,- Бабаич появился в дверях, брезгливо потрясая литровой клизьмой,- то-то пердел жидковато!

   - Он тут где-то,- дикобраз взлетел по ступенькам и выглянул наружу.

  В неверном свете забрезжившего утра енота нигде не было видно.

   -Тут! - уверенно произнёс Виталька, шагая с порога в разбросанные прямо у дверей тряпки.

   Тряпки взлетели в воздух, оплетая дикобраза, и вдруг завертелись вместе с ним, как в центрифуге. Сверху на крутящую кучу посыпался белый порошок, полилась вода, вспениваясь и скрывая от изумлённых взглядов застывших на ступеньках волка и Синга виталькино тельце.

   Мелькали дёргающиеся лапки, выпученные глаза, распахнутая пополам в безмолвном крике мордочка.

   - Что это вообще? - сингулярность озадаченно гладило геодезическую линию, выпучив пространственно-временную область.

   - Аномалия полоскуууууун. Сейчас его выыыыыыыыжимать буууудет,- провыл волк, закрывая лапой глаза и отворачиваясь.