25. Главлит и компьютер

Сейчас трудно себе представить, но лет 30-40 назад во всех, в том числе и нашем академическом институте для всех научных сотрудников обязательным было участие в «философском семинаре». Сказать, что я вынес оттуда что-нибудь «философское» я не могу. Стандартные политзанятия на тему дня. Кое-где это был кошмар. Но у нас в институте обстановка была вполне либеральная, можно сказать «вольница». Не помню ни одного скандала или шума, связанного с такими занятиями. Я. правда, чуть не влез в неприятность, но спасибо хорошему человеку, пронесло.
В нашем физ-мат отделении руководить семинаром поставили молодого, очень способного математика в ранге академика Украины. Это было его партийное поручение. Я ходил на эти занятия изредка, соблюдая приличия. Активность, естественно, равнялась строго нулю, пока однажды руководитель не предложил мне сделать семинар о набиравшей тогда моду компьютеризации. Я и взялся за дело, пытаясь отвлекаться поменьше.
        Я рассказал, как компьютер сильно облегчает и ускоряет анализ эксперимента, что компьютер может вообще руководить экспериментом по заданной программе. В качестве примера я вспомнил, как в первой, может быть, лучшей своей работе я производил расчеты при помощи логарифмической линейки. Медленно, но когда есть идея, можно получить хорошие результаты. В компьютере с помощью простейших электронных таблиц можно провести гораздо более глубокий анализ экспериментальных данных и обнаружить скрытые до того закономерности. Причем быстро и легко. Я, например, насобачился строить графики в спрямляющих координатах таких, что на трезвую голову и не придумаешь. А компьютеру что – скажи, он и сделает, причем без ошибок. Можно добавить, что численные методы расчетов иногда являются просто необходимыми, там, где в аналитическом виде не получается.
        Все это в общем-то тривиально, ради этого не стоило занимать «философский семинар». И я решил копнуть чуть глубже. Сейчас это понятно всем, а тогда надо было специально обратить внимание на такую важную сторону компьютера, как доступ к информации. Он не только ускоряет поиск необходимой информации, но зачастую знакомит тебя с тем, о чем ты даже не догадывался спросить. Теперь очень важным стала способность сформулировать вопрос. А компьютер уже найдет нужную информацию. Это совершенно революционное изменение отношения человека с миром, недоступное ранее, и эта сторона компьютеризации входит в конфронтацию с повсеместно царившей тогда секретностью.
        Её апофеозом для научных работников были так называемые «акты экспертизы». Для большинства людей объясняю – «Акт экспертизы» - это бумажка, где автор клянется, что в его работе, статье, рассказе нет ничего секретного, могущего нанести ущерб стране. Заодно он клянется, что там нет ничего нового, что могут использовать враги, и вообще ничего оригинального. А главное – ни одна буква статьи не противоречит «Перечню» сведений, признанных секретными некой организацией по имени «Главлит». Все это заверяют своими подписями члены комиссии, облеченные таким правом. Особо интересно то, что ни один автор и, как я знаю из личных контактов, многие члены комиссии никогда в глаза не видели этого «перечня». А кроме того, член комиссии иногда и сам был рецензентом. И в редакцию (а я 15 лет работал редактором в научном журнале) приходили две бумаги за подписью одного человека, в одной из которых работа характеризовалась как новая, оригинальная, полезная для науки и промышленности, а в другой эта же подпись заверяла, что в статье нет ничего нового, интересного для науки и хозяйства. Из этого я делал вывод, что компьютеризация и «Акт экспертизы» несовместимы. Это, вообще говоря, антисоветчина. Потому что акты и обстановка нелепой секретности была необходима для существования Секретных отделов, а также парткомов других -комов, паразитирующих на действительно работавших людях, и вполне сносно существовавших, не только ничего не производя, но и зачастую мешая производить другим. А проще – компьютеры и Советская власть в том виде, который тогда существовал, несовместимы. Так и произошло. Советская власть почила в бозе, а компьютеры и появившийся вскоре интернет завоевали мир.
Но тогда эти даже несказанные слова звучали ужасно, думаю, даже опасно. Но наш руководитель был умным и хорошим человеком. Он как-то в нескольких словах объяснил, что молодой человек слегка увлекается, он неплохо изучил проблему и показал большую пользу грядущей компьютеризации. Об актах экспертизы он просто умолчал. Все осталось без последствий. А они, эти акты и частично первые отделы где исчезли, где скукожились до незаметности. Прошло уже почти 30 лет. И что? А свято место пусто не бывает. Куда-то ведь надо девать дочерей и жен высоких чиновников, самих зачастую проштрафившихся и убранных в тень. Снова потихоньку набирают силу первые отделы, вводят акты экспертизы, пока еще не обязательно, но уже рекомендательно.
Воспоминания о молодости, даже о негативных ее сторонах приятны. Попытаюсь рассказать о еще одном моем взаимодействии с Первым отделом, забавном и вполне благополучном. Заработав в молодом возрасте инфаркт, я долго восстанавливался и почти полгода не был на работе. В первый же месяц я попал на профсоюзное собрание, и, соскучившись по аудитории, решил выступить. Не нашел ничего умнее, чем спросить, а для чего в нашем научном институте пропускная система и допуски к секретным работам. Я лично ничего секретного не делал и не знал. И всю жизнь имел допуск. За 30 лет работы я лишь однажды читал бумагу с грифом «Секретно», в чем и расписался. Это была инструкция, как надо врать иностранцам. Например, что моя жена работает не потому, что мне мало платят, а просто она любит работать. Я здесь не видел ничего секретного, потому и признался. А если есть в институте секретные работы, их надо выделить в отдельный корпус, остальные могут жить спокойно, да и пропуска на работу не очень нужны. Начальник лучше, чем отдел кадров, знает, кто работает хорошо, а кто просто хорошо сидит на рабочем месте. Какой поднялся скандал! Меня ругали, обвиняли в чем-то, я не понял, в чем. Теперь я знаю, где был неправ, что нестрогая, но четкая дисциплина помогает многим, кто не всегда умеет организоваться. Но тогда меня ругали не за это.
А наутро – звонок в лабораторию. -Женя, зайди в Первый отдел- Захожу. - Женя, почему ты так нас не любишь?- Отвечаю - Неправда --Вас лично я очень люблю и уважаю. Вы даете всем нам жить и работать. Но представьте, Вы уйдете на пенсию (и как у меня хватило такта не сказать умрете, я-то по молодости считал его стариком), а на Ваше место назначат (и я назвал нелюбимого всеми начальника отдела кадров) –что тогда? Жизни вообще не будет!- Видно, я попал в точку. Да и предыдущий контакт с Начальником на летней базе отдыха был положительным. В общем, он растаял, рассказал мне много интересных историй из жизни института, о которых я и не мог знать, будучи далеко от руководства. Он действительно любил институт, гордился нашими достижениями и по мере сил защищал нас от внешних негативных воздействий. Когда я решил ехать в Израиль, возражений от руководства не было.
       Вы будете смеяться, но через год отменили пропуска, вход в институт стал свободным, но с моим посещением института возникли сложности, новое руководство спецслужб меня уже не любило. Наличие у меня украинского паспорта комментировалось так: это он там гражданин Украины, а здесь он иностранец.
Еще одна загвоздка была у меня на проходной. Мне было разрешено носить на работу портфель, но его могли в любой момент проверить. Почему-то я это страшно не любил. Приехав в Израиль (сначала туристом) я увидел, что здесь портфель проверяют всегда и у всех. И я почему-то не испытываю раздражения. Что это? Двойной стандарт? Тут все плохо, там все нормально? А потом понял – в Израиле портфель, рюкзак проверяют у всех при входе в институт, магазин, больницу – а вдруг где-то по недосмотру с ним мог иметь контакт террорист? Проверка защищает людей от такого случая. А в Харькове портфель проверяли всегда на выходе –А что ты сегодня украл?- Согласитесь, разница.

Хайфа 2018

Evgeni Buchstab
ebuch111@gmail.com