Глава 2

                II

Вечер Мерло проводил как обычно – в «своем» трактире в компании трактирщика. Главной темой для разговоров последние несколько дней была предстоящая свадьба эшевена. Он был видным лицом в округе и вполне значимой фигурой для того же трактирщика. Нет, были, конечно, фигуры и поважнее – господин граф, например, – но открыто обсуждать ЕГО брак никто не осмеливался. Любопытство хоть и разбирало местных, но судачить опасались, ограничиваясь общими фразами, если уж совсем невмоготу было промолчать. Графа здесь знали давно, многие помнили его ребенком и подростком, но из-за того, что он большей частью жил в Берри, местные не могли в полной мере назвать его «своим», когда хозяина знают, как облупленного, потому и помалкивали на всякий случай.

А в целом граф своим подданным очень нравился – и лицом, и манерами, и тем, что не был попусту суров, и тем, что бывал в Ла Фере только наездами… Словом, идеальный господин, грех жаловаться.

Именно о том, как все довольны таким хозяином, и разглагольствовал подвыпивший трактирщик когда, Мерло присоединился к компании.
Кроме пары проверенных собутыльников за столом сидел рыжий конюх из замка. Именно он был причиной красноречия трактирщика. Рыжий не возражал – подобострастие трактирщика принимало весьма приятные формы: рыжего кормили и поили бесплатно. Конюх был из числа немногочисленной челяди, которую граф привез из Берри. Беррийские довольно быстро обжились и если иногда задирали нос, то больше по привычке. А такой любитель выпить и поболтать, как рыжий, вообще мгновенно становился своим в любой компании. К нему сразу приклеилось прозвище «Руж» и он добродушно признался, что его с детства почти никогда не звали иначе. Разве что отец, когда хотел выдрать.

Руж тоже воздерживался от сплетен, пока был трезв, но бороться и с болтливостью и с опьянением это задача для античного героя, каковые в прекрасном Французском королевстве не встречались даже во времена античности, по причине отсутствия тогда этого самого королевства.
Так что те, кто в тот вечер оказался в трактире, смогли удовлетворить свое любопытство относительно личной жизни графа, чтобы после гордо, хотя и потихоньку, пересказывать все менее удачливым сплетникам.

История знакомства графа с будущей женой не была длинной, но занимательности была необыкновенной. Рыжего слушали, как Гомера в древние времена – тот тоже повествовал о вроде бы имевших место событиях, но звучало это сказочно.

Трудно сказать, добавила ли эта история графу популярности, но таинственности – безусловно. Графиню уже многие видели и не удивлялись тому, что граф потерял голову. Но вот женитьба на девице без прошлого – это интриговало похлеще, чем вопрос, чем она его взяла. Вместо того, чтобы просто сделать ее своей любовницей, забыть свою кровь, свой род, отдать древнее имя – тут должна быть причина посерьезней, чем просто любовное помешательство.

- А может она того… тайная дочь какого-нибудь герцога или принца? Это поважнее, чем богатое приданое.
- И проку от такой тайны? Такое напоказ выставляют – вон хоть Шарля де Валуа возьми или…
- Да какая дочь? – рыжий фыркнул вином на собутыльников. – Говорю же – невесть откуда, чуть не пешком пришла. Того и было, что на ней. Кабы не граф, так из лопухов бы платье шила, когда прежнее износилось.
- Ну, если ни богатства, ни семьи, ни связей – так на что она ему сдалась, безродная?

Рыжий поднял руки, признавая свою полную неспособность понять сделанного графом.
- Красавица, это правда, – подключился трактирщик. – Случаются и в наших краях беленькие, но таких серебряных, как госпожа графиня, сроду не видал. Вот хоть распните! И глаза прямо небо весной – такие светлые, прозрачные.
- Чисто ангел, – поддакнул кто-то.
Рыжий насупился:
- Была бы ангел, замуж бы не пошла. Не ангельское это дело – замуж. Графа так жалко – при его достатках мог бы получше взять.
- Так в чем тогда причина?
- А леший его знает! – рыжий, изрядно набравшийся, как раз дошел до той стадии, когда пьяного все раздражает. – Ну вас…  Знал бы, что за причина, уж я бы…  Глупость какая – влюбился… Ему не положено… Черт… Проводите, что ли – не дойду…

Мерло поднялся. Он был бледен и трактирщик подумал, что старина Мерло тоже хватил лишнего и проветриться ему не помешает.

Мерло довел рыжего до замка, всю дорогу слушая недовольное бурчание. Недовольство Ружа было понятно – будь графиня хоть краше царицы небесной, в Берри иные мерки. Безродной госпожой не похвалишься.
- Заладили  – «ангел», «ангел»… Да хоть бы и ангел! Что толку?
- Неужели совсем без родни и семьи? Как же граф решился?
- Ну, какая-то семья должна быть – не с неба же она упала. 
- Ты говорил, она при церкви жила? В доме священника?
Руж остановился и удивленно воззрился на Мерло:
- Что?
- Священник ее опекал, говорю?
- Он ей не священник. Он ей брат. Двое их.

Мерло поднял глаза к небу – но там было темно.

- Дождь к ночи будет, – зевнул Руж. – Видишь, как тучами обложило. И спать тянет. Пойду я, спасибо, что проводил.
- Подожди…
- Ну?
- Ты сказал, что их двое? Но с ней нет никакого священника.
- Он в Берри остался, приход у него там. Они потому туда и приехали – из-за прихода. Иначе хоть с протянутой рукой иди – чем им жить? Издалека откуда-то приехали, говорят не совсем по-нашему, по говору слышно. Больше даже на ваших похоже, вот как здесь иногда услышишь словечки местные.
- И что этот брат – действительно священник?
Рыжий пожал плечами:
- Почему нет? Священник. Он их, кстати, и венчал.
Мерло вздрогнул:
- Значит, граф с ним знаком?
- Парень, иди проспись. Конечно, знаком! Мог бы и ему братом быть, – рыжий всплеснул руками и засмеялся, – оба волосами черные. А она – белая. Вот какая странная штука. Ну да, она же ангел.

Продолжая что-то бурчать, Руж поплелся в сторону конюшен, больше не обращая внимания на Мерло.
Помощник эшевена не пошел дальше и остался стоять. Он был еще бледнее, чем раньше.

Похоже, прогулка совсем не освежила его.